Каждый из нас мог бы сесть в «Клетку от совести»
Он сбежал от людей в горы Черногории. Спрятался в тишину, потому что, как сам говорит, «тишина умнее большинства». И когда кажется, что
таких авторов больше не осталось — с прямым позвоночником, с совестью, которая ещё шевелится, с текстом, который бьёт не по глазам, а по тем, кто читает между строк, — именно тогда Алексей Небоходов выходит на связь. Не для лайков. Не для фестивалей. А чтобы сказать то, что другим говорить страшно.
«Каждый из нас мог бы оказаться в клетке», — говорит он о своём романе «Клетка от совести». Не потому что мы чудовища. А потому что у каждого из нас есть хотя бы один поступок, за который стыдно — не перед судом, а перед зеркалом. В мире Небоходова наказание приходит не за убийство. Оно приходит за равнодушие. За предательство, совершённое в голове. За мысли, от которых ты сам хотел бы спрятаться.
Он не верит в табу. И не верит в государство. Считает, что любое государство — это насилие. А запрет — это всего лишь испуг, замаскированный под мораль. И да, если что-то действительно нужно запретить, то это лицемерие. Потому что именно оно порождает фашизм в вежливой упаковке.
Любовь в его книгах — не метафора, а взрыв. Его герои любят не тех, кого «можно», и именно поэтому они честны. Потому что честная любовь всегда против правил. Она всегда неловкая, запретная, неудобная. Потому что настоящая. В романе «Точка после нельзя», который уже сейчас читают под одеялами, он с хирургической точностью вскрывает самое страшное — любовь, от которой невозможно отказаться, даже если за неё не аплодируют, а сажают.
Он не пишет, чтобы нравиться. Пишет — чтобы не сойти с ума. Так было и в самом начале, в 2001 году, когда он написал свой первый рассказ «Подснежник» после года добровольного затворничества и желания — не писать, а не жить. Сон стал текстом. Текст стал спасением. А потом было двадцать лет тишины. И вот теперь — книги, от которых щемит внутри.
А ещё — сны. В «Леднике» и «Снах с чёрного хода» он создаёт альтернативные реальности, где время — это не стрелка на циферблате, а нечто живое, что течёт сквозь человека. Он не просто верит в Хроники Акаши — он знает, что они существуют. Потому что сам получал оттуда. Потому что память — это не то, что внутри черепа. Это то, что наслоено вокруг нас. И если ты писатель, ты просто подключаешься.
Когда его спрашивают, с кем бы он мог прожить неделю из своих героев, он называет не идеального бойца или философа, а хрупкую, тревожную Варвару из «Трамвая отчаяния». Потому что она боится — но не прячется. Потому что не называет свой страх умным словом. А просто идёт вперёд.
«Не спрашивайте меня о творческих планах», — предупреждает он. Потому что писатель — это не чиновник с пятилеткой. У него не планы, а приступы. Сегодня он пишет про трамвай-призрак. Завтра — про женщину, которая не знала, кого любит, пока не стало слишком поздно. А потом — молчит.
Интервью с Небоходовым — это не разговор. Это исповедь без надежды на отпущение. И это, возможно, лучшее, что может случиться с нами сейчас. Когда всё разрешено — кроме честности. Когда все говорят о любви — но никто не признаётся, что иногда она приходит в страшном обличье. А Небоходов признаётся. Он продолжает писать — вопреки всему. Он остаётся там, где другие давно бы отступили, и, к счастью, не боится ни этого пути, ни вас, ни самого себя.
#АлексейНебоходов