teach / futures

Вчера записали с Постнаукой подкаст о том, как учить для/про будущее, ждем в эфире! А пока поделюсь практическими рекомендациями о том, как преподавать для/про/о будущем, если вы решили прокачать собственную future literacy, оставаясь в критической позиции к настоящему и в пост-критической (созидательной) к будущему.

1. Futures Happening Playbook от d.school (Stanford). Это гайдлайны для проведения коллективного воркшопа на тему созидательных гражданских практик – мне чуть-чуть не хватило здесь критической рефлексии, но тем не менее, как всегда у d.school, просто-ясно-понятно, бери и делай. Ссылка на материалы.

2. Futures Thinking Playbook от Teach the Future. Подробнейшая методичка о том, как проектировать модули или целые воркшопы по future literacy (ориентировано на школьников, но легко адаптировать и для взрослых). Больше всего меня впечатлило, как ловко они переложили идеи Барбары Адам о разных видах знания о будущем (probable, possible, preferable) на практику и прям это и включили в проектирование. Материалы по ссылке.

3. Futures Literacy Laboratory Playbook от UNESCO. Гайд по созданию горизонтальных команд, которые в экспериментальном формате пере/проектируют реальность – классно подойдет, как мне кажется, для любых небольших коммьюнити, проф сообществ или социальных организаций. Материалы по ссылке.

4. В продолжении предыдущей ссылки – готовый фрейм в Miro от The Nordic Institute for Studies in Innovation, Research and Education по мотивам UNESCO Playbook. Там же есть ссылка на гайд для фасилитаторов, как вести такой воркшоп. Материалы по ссылке.

5. Strategic Foresight Toolkit for Resilient Public Policy от OECD. Предлагает к дефолтным методам проектирования будущего (форсайт, scenario planning etc) подробнейший анализ текущих вызовов (как обычно это бывает в проектировании будущего, по блокам – environment, social, tech, economy; здесь еще добавлены новые green tech и geopolitics). Вышло вот только что, я январе 2025, так что включает практически все свежие ужасы нашей реальности, о которых мы каждый день читаем в новостях. Мне больше всего понравилось, как глобальные корпорации свергают обедневшие правительства. Рекомендую, материалы по ссылке.

6. The Future Is Ours: Strategic Foresight toolkit от Save the Children. Мне здесь не нравится некоторая поверхностность, но это отличный сборник всех базовых инструментов работы с будущем в открытом доступе. Староват, но worth take a look! Материалы по ссылке.

Вдохновляющих и критически заземленных вам уроков и воркшопов *️⃣

Уже через несколько минут стартуем разговор с Аней и Лобсангом – подключайтесь по ссылке, если надумали послушать (и, возможно, присоединиться!)

В понедельник в замечательной компании поговорим о внимании. Попробуем разобраться, чем оно опосредованно – почему и как мы выбираем и приоритезируем те или иные процессы? Как наше восприятие обучения как траектории на пути к продуктивности, и как следствие, победе в конкурентной гонке, – как такое восприятие модифицирует само ожидание от обучения? Почему фрустрирующий, медленный, позволяющий потеряться опыт обучения сегодня воспринимается как непродуктивный, не оптимально-эффективный, и, соответственно, плохой? Попробуем понять, можно ли вообще тогда учиться чему-то сложному, непредсказуемому и нелинейному в мире линейного прогресса и продуктивности.

Детали в анонсе от Ани выше 👆до встречи!

Перестать отвлекаться и начать развиваться: как внимание меняет нашу способность учиться

21 апреля ( понедельник) в 20 00 МСК мы встретимся с Соней Смысловой (PHD исследовательницей образования в университете Кембриджа и со-основательницей School of Education) и Лобсангом Тенпа ( экс буддисткий монах, тибетолог, преподаватель практик осознанности, переводчик Далай Ламы), чтобы поговорить о внимани и способности переживать фрустрацию, неизменно связанную с процессом обучения чему-то новому.

Мы поговорим про внимание и обучение — и как одно влияет на другое. Почему мы выбираем обращать внимание именно на это, а не на то? И почему считаем, что учёба — это всегда траектория к успеху и продуктивности?

Сегодня мы привыкли ждать от обучения быстрых, понятных результатов. Всё, что неэффективно, непонятно или идёт медленнее, чем ожидалось, вызывает раздражение. «Не оптимально» — значит плохо. Но можно ли вообще научиться чему-то сложному и глубокому в мире, где ценится только скорость, чёткость и линейный прогресс?

Попробуем разобраться, почему иногда именно медленный, запутанный и даже немного фрустрирующий процесс обучения оказывается самым ценным.

Забивайте себе в календарь наш разговор, чтобы прийти послушать и задать свои вопросы, высказать свое мнение и интересно провести с нами вечер понедельника.

Проходите по этой ссылке, чтобы поставить встречу в календарь.

И классных всем подступающих почти летних выходных🙃😉

доказательство тому – уставший юный ассистент, долго радовавший всех вокруг своим младенческим присутствием, и в итоге заснувший на руках у бабушки.

сила потока

Я в полях – не в сельскохозяйственных, конечно же. В исследовательских – листаю книжки в эмигрантском книжном на русском, заглядываю в аудитории, разговариваю со студентами и преподавателями. Живое соприкосновение с абстрактным и теоретическим воодушевляет – мне кажется, что разговаривая онлайн [про какой-то опыт] видно словно бы размытую 2D модель, поблекшую от плохого сигнала. В реальном же мире видно все шераховатости, у воздуха есть вкус, у времени есть свои зарубки, в глазах, что видно не через монитор – особый, живой блеск.

Про опыт онлайн (будь то работы, обучения или, вот, исследования) написано немало и чем больше я погружаюсь в нащупывание разницы между, тем больше понимаю, что опыт сосуществования вне-онлайна – это нечто большое, чем просто достижение результата сквозь время и пространство. Наши тела физически, мы обмениваемся какой-то невидимой энергией сосуществуя в совместном, где можно увидеть складки у губ, рост, шероховатости кожи, мельчайшее изменение выражения лица. Слышны разные оттенки и тональности голоса, отблеск на волосах, подступающие к горлу слезы, еле заметное дрожание рук.

Много ли эти, порой практически ускользающие из внимания атрибуты живого мира могут сказать об образовательном опыте? Теперь мне кажется, колоссально – если представить себе, что обучение – это не учебный план, не набор образовательных результатов, не аккредитация, не преподавание и даже не класс. Это напряжение возникающее в пространстве – от всего этого и вне этого. Исследовать такой опыт, трогать его руками и наблюдать за ним – ни с чем не сравнимое удовольствие.

самое страшное – самый конец – это смерть. До этого момента еще все возможно, а когда эта финальная точка уже поставлена – все, пустота.

Сегодня скончался Андрей Щербенок, основатель и директор школы перспективных исследований SAS, пожалуй самого впечатляющего гринфилда высшего образования в России за последние 10 лет. Андрея я запомнила строгим, внимательным и очень откликающимся – он давал мне обратную связь, мы дружили школами, обменивались идеями и планами. Это огромная утрата, не передать словами. Мои соболезнования семье и друзьям 💔

сегодня #дружеские_рекомендации – просто кладезь интереснейших проектов и инициатив. Делюсь от всей души:

Акция

В фонде «Второе дыхание» началась акция «Платье, брюки, выпускной», в рамках которой собираются наряды для выпускного для детей из малообеспеченных семей, а также пожертвования на их отправку. У меня самой не было школьного выпускного – так получилось из-за того, что я заканчивала 11 класс экстерном и вообще там в старшей школе все получилось наперекосяк. Так что вспомнить мне особо нечего – и это долгие годы оставляло в моем сердце пустоту. Если же у вас есть ценное воспоминание (или, тем более, если вы как и я, на собственном опыте знаете, как грустно когда его нет) – обязательно поучаствуйте в акции. Подробности в посте фонда.

Программы

В академии Гаража запускаются две интереснейшие программы: «Многообразие инклюзивных практик» и «PRO Архив» Первая о том, как создавать инклюзивные проекты и адаптировать существующие под индивидуальные потребности людей и их опыт. Вторая – и это меня особо вдохновляет именно от Гаража – как организовывать архивы с помощью передовых инструментов и подходов, а также как делать архив современным и доступным. Сказать, что такие навыки нам очень нужны в (не)далеком будущем – ничего не сказать. Подробности по ссылке.

〰️

В дружественном канале ‘помоги выбраться из собаки’ организуют курс про левые/фем/анархические подходы к толкованию Библии – для тех кто всегда хотел разобраться в том, что это за текст вообще такой. Звучит заманчиво и свежо – узнать подробности можно по ссылке.

uprooted

На конференции New University in Exile Consortium — шутка времени. Университет в изгнании, изначально созданный в Нью-Йорке в 1933, чтобы спасать немецких академиков от нацизма, сегодня реинкарнирован в виде консорциума (писала про это тут) и в этом году провел конференцию в Берлине. Прошло меньше века, и теперь — как сказала в своем вступлении Arien Mack, founding director — география поменялась с ног на голову: Штаты уже не очевидно безопасное место, а говорить про свободу университета кажется более логичным в Германии.

Тема конференции — displacement, вынужденное перемещение. Говорили не просто о беженстве, а о том, что происходит до и после: какие причины приводят к изгнанию (война, репрессии, цензура), и что ждет displaced scholars дальше — куда они «прибывают», как и где устраиваются. Особенно остро — как они не устраиваются: ни в академии, ни в новой стране, ни в собственной идентичности.

Меня зацепило размышление по мотивам книги Saladdin Ahmed об идеи дома как обратной стороне концепции изгнания. Последнее неразрывно связано с неким покидаемым пространством, чем-то родным, уютным и привычным. Но что если идея дома умирает, аргументирует Saladdin: через меняющуюся социальную реальность дом теряет (и переизобретает, и меняет) свою ауру. Это понятие Saladdin заимствует у Беньямина – тот представляет ауру как контекстуальное существование здесь и сейчас (на примере искусства). Произведение «живет» через сосуществование со своим окружением, временем и историей; однако механистическое его воспроизведение вымывает ауру искусства, оставляя его пустотой в галерее. Saladdin переносит идею ауры на пространство, а затем на дом – и исследует, как «механистическое копирование» дома (например, нормализация переездов из арендных квартир каждые несколько лет, распространение бездомных, рост миграции) вымывает ауру дома, вырывает саму идею из времени и пространства – а значит, и модифицирует связанное с домом понятие изгнания.

Вспомнился в эту тему проект pole.media, где они под разными углами исследовали концепцию дома и предлагали увидеть его как очень сложное измерение, скорее эмоциональное, нежели материальное (хотя последнее не менее важно, не будем упускать из виду полит-экономический аспект).

Надеюсь, как-нибудь доберусь почитать совсем свежую (прошлогоднюю) книгу The Death of Home: Aura and Space in the Age of Digitalization и принесу вам давно забытую рубрику #bookreview

хайлайты CIES: какие исследования мне запомнились

Не могу похвастаться тем, что успела посмотреть много, но все же кое-какие алмазы повстречались и мне. Делюсь своим кратким хит листом:

1. The Social Role of Language Education amidst Ongoing Conflict: Hebrew-language Courses for Adult Palestinian Learners in Jerusalem, Liora Tamir

Исследование изучения языка в сложном контексте: исследовательница из NYU рассказывала о палестинцах, которые учат иврит. Делают они это по-разным соображениям, преимущественно экономическим; их восприятие языка «врага» разнится, но доминирующе сводится к прагматичному «надо выживать, значит надо работать, для работы нужен язык». Еще интересной заметкой на полях было то, как исследовательница показывала внутренний процесс переговоров (даже торга) своих респондентов: в цитатах из интервью они словно бы сами себя уговаривали, что «язык – это просто инструмент, ничего личного, никаких чувств».

2. In the Company of Others: Tracing Historic Public/Private Enclosures through Education in Peru, María Fernanda Rodríguez

Второй хайлайт – и тут я буду пристрастна – исследование моей сокурсницы из Перу. Я в целом восхищаюсь работами девушек с нашего факультета, но конкретно в этом случае меня зацепила методология. Автор исследует как в Перу происходила неолиберализация школ и приходила западная идея образования как рынка. Для этого она изучила несколько десятков тысяч (!) рекламных объявлений, которые давали эти школы на протяжении 50 лет в крупных газетах Лимы. Из смешных наблюдений: на большей выборке заметно, как менялись тенденции и абстрактное «европейское» сменилось на английское образование, которое потом уступило американскому. Вот так в маленькой Лиме отразилось смена доминирующих «образовательных рынков».

3. Education in emergencies research partnerships through the looking glass, Kayla Boisvert

Исследовательница из University of Massachusetts Arhmerst пишет о том, как финансируется глобальная помощь в кризисном контексте и, пока она работает над своей диссертацией о неравных финансовых потоках, сама участвует в проектах международных организаций. В презентации меня вдохновило даже не само исследование, а сопровождающаяся рефлексия о том, что такое быть часть [чего-то] и критически это же исследовать. По мотивам своей рефлексии автор оформляет комикс A Scholar-Practitioner’s Reparative Journey, который можно посмотреть тут.

Немного для конференции из нескольких сотен панелей, но при условии того, что четвертый хайлайт поездки – это сразу три прорезающихся зуба у Тео, я считаю результат отличный 😅

между делом заглянула в School of the Art Institute Chicago и глазами Нелли подсмотрела разнообразный творческий образовательный опыт. Сразу вспомнилось, как сильно я скучаю (по таким похожим!) коридорам Британки 🥹

И как напоминают друг друга творческие институции в целом – создавая эти экстра-принимающие либеральные островки в самых сложных климатах и обстоятельствах.

безальтернативное

Продолжая мысль про сложную среду из тысячи нарративов, поделюсь забавной заметкой. Пока в одной аудитории CIES обсуждали, как колониальная европейская академия покоряет Юг и принуждает мировую (то есть всех, кроме себя) ученую среду принимать ее правила, в соседней комнате совсем другая песня. В дискуссии молодых ученых из стран бывшего СССР о том, что такое post post-Soviet, разворачивается такой нарратив: была Soviet academy и вот какими разнообразными негативными чертами она обладала. Но мы теперь уже не такие, мы post post-Soviet (подчеркивается как бы следующий этап после пост-советской эры, той, что была сразу после распада). Мы – европейские, демократические, настоящие участники Болонского процесса, прогрессивные и свободомыслящие!

То, что реально за стенкой то же самое прогрессивное просвещение называют колониальным захватом, остается упущенным из виду. Мне же интересно, что ни в каком дискурсе нет принципиально новой альтернативы – ты либо с этими [сильными] пацанами, либо с другими.

неудобное

На третьей встрече Reading Lab мы обсуждаем нейроразнообразие. В отличии от традиционных встреч на эту тему «как учить не-нормативных студентов», а предлагаю погрузиться в концепцию нейроразнообразия (нет нормы, все часть спектра) как альтернативу нейроотличию (есть норма – нормотипичные – и есть другие, отличные, требующие спец условий). На эту тему мы уже говорили четыре раза и я замечаю, как именно эта тема вызывает наибольшее количество чувств и реакций. Одна из них – наиболее часто встречающаяся – упирается, будем прямолинейны, в потерю привилегий от статуса нормативного (если мы признаем норму как протяженный спектр) и сопряженной с этим дезориентацией. При этом чувства солидарности и сопереживания «отличным» вполне могут сосуществовать с фрустрацией от необходимости радикально переосмыслить социальное устройство – то есть мы как бы не против, чтобы всем было хорошо, но мысль что нам придется сильно модернизировать наш образ жизни ради этого, нас раздражает. И мне кажется, что это ощущение очень сильно недооценено.

В лучшем случае оно игнорируется. Тогда фрустрирующаяся «норма» – будь она по принципу устройства мозга, гендера, расы или чего угодно еще – подавляет в себе раздражение. Обсуждать, что делать с теми, кто проигрывает от социальной инклюзии (неважно, объективная ли это потеря или субъективное ощущение) – признак дурного тона и разговор заметается под ковер. Пока мы не оказываемся, как сегодня, в стремительно правом развороте, где подваленное замалчивание прорывается миллионом некрасивых позиций, нападок, подавлений и ограничений (потому что наконец можно). На CIES я наблюдала немыслимое еще пару лет назад действо – панель (с говорящим названием Is Comparative and International Education Imperialist, Racist, and Patriarchal?) из четырех белых профессоров в возрасте 50+, обсуждающих современный дискурс деколониализма в формате «а это точно то, что нам нужно?». Эти новые молодые деколониальные ученые, пишут профессора в превью своей встречи, «[…] seek to topple the “statues” of venerated founders and developers of the field, many of whom they describe as white colonialists.» Напали на святое.

И ладно бы это была глубокая, аккуратная, содержательна дискуссия. Но нет – это интеллектуально плохо и бедно, зато эмоционально заряжено и, как сказали бы feminist scholars, переполнено аффектами. Именно этот прорывающийся аффект становится разрушительным разворотом, силой, стремящейся не просто остановить движение к социальной справедливости, сколько разрушить ее на корню.

В противоположенном лагере, видя эту тенденцию, наконец задаются прагматичными вопросами. На встрече special interest group Education in Emergencies (это как бы подсообщество внутри ассоциации) на вопрос «как нам сделать EiE менее иерархичным, где богатые западные страны дают деньги бедным не-западным», обсуждали: давайте подумаем о том, почему текущие владельцы ресурсов решат от них отказаться. Почему рандомный менеджер в подразделении UNICEF откажется от своей зарплаты, на которую он кормит семью, чтобы этот бюджет пошел на горизонтальный community-based research? Можно, конечно, просто его сократить в угоду «правильной» повестки. Но тогда мы продолжим наблюдать, как этот маятник поляризации продолжит раскачиваться, – и каждый раз, находясь на другой стороне, будет разрушителен для оппозиции.

Это сложный, болезненный и неудобный вопрос. И проще всего, конечно, ответить на него в духе radical thinking, требуя немедленного переустройства мира здесь и сейчас, а всех несогласных – под каток репрессий. Но лично мне кажется, что разрушений уже достаточно и задача следующих интеллектуальных теорий – примерять и объединять разное, в том числе людей, далеко друг от друга стоящих по разные стороны баррикад.

sneaky glimpse photo от Германа, тусующегося с малышом, пока я рассказываю о парадоксах образования в изгнании. Инсайты конференции будут позже, а пока короткое наблюдение: существовать в пространстве теоретической концептуализации – это огромная привилегия; даже несмотря на то, что современная академия – это прекарность и крошечные зарплаты. Мы живем в довольные мрачные времена, но совместное вдумчивое размышление – это спасательный круг, даже если хотя бы для одной только души. Спасибо, что у меня есть такая возможность.

привет!

скорость, с которой я пересобираю канал – это, конечно, шутка; но возможно всему свое время. Например, сейчас время нового интро!

Меня зовут Соня Смыслова, и вот уже 13 лет я занимаюсь образованием. Когда-то я руководила школой креативного мышления Икра, потом была академическим директором Universal University, внутри консорциума со-основала School of Education – школу, которая вот уже пять лет выпускает лучших специалистов в образовании (сам себя не похвалишь, как известно, никто не похвалит 😅). Ну а если серьезно, этот проект сильно модернизировал образовательный ландшафт в России, в первую очень в области ID и LXD, чем, я, конечно, очень горжусь. В 2022 я выпустила книгу, систематизирующую на русском подходы и практики проектирования и с тех пор все собираюсь с силами взять за второе издание. Сейчас в SoE я отвечаю за концептуальное вдохновение – то есть, в общем-то, ни за что не отвечаю, а просто время от времени стратегически обсуждаю с командой, куда и как можно двигаться дальше в наши непростые времена.

В 2021 я поступила сначала на магистратуру в Университете Кембриджа, потом, через год, на PhD. Свою первую зарубежную степень я окончила с отличием, а еще получила полную стипендию (на покрытие учебы и living expenses) на время докторской и впервые в жизни целых полтора года жила в свое (академическое) удовольствие – пропадала целыми днями в библиотеке, думала о высоком и вела долгие, вдумчивые беседы. Неужели всего полтора года, спросите вы, ведь докторская идет гораздо дольше – да, просто потом я забеременела и в мае 2024 стала мамой (и это, вероятно, самая сложная и самая прекрасная моя работа ever). Спустя всего 4 месяца декрета я вернулась к работе и диссертации, запустив попутно лабораторию чтения Reading Lab, которая помогает мне и еще десяткам специалистов исследовать разные теоретические темы про образование.

Тут я пишу о том, что меня волнует и фиксирую мысли и идеи, о которых размышляю. Большинство моих интересов крутится вокруг образования: как педагогической практики, как институционального явления, как политического инструмента, как социального конструкта. Мне может быть одинаково интересно исследовать когнитивные функции с позиции нейроразнообразия, размышляя о том, как это влияет на стратегии в классе; и читать манифест пост-критического, воображая как бы выглядело формальное высшее образование, если бы сосредотачивалось на горизонтальном созидании во имя общего блага. Я не веду рубрики (хотя пробовала), потому что жизнь течет и меняется, а я вместе с ней – оказалось, систематизация в этом случае не приносит мне ценности. Своими заметками по ходу всего происходящего (как про образование, так и, иногда, про какие-то другие свои события) я делюсь тут – а еще люблю ваши комментарии, истории и примеры, дополняющие картинку.

Я не публикую рекламу, но делюсь рекомендациями того, что мне симпатично с тегом #дружеские_рекомендации. Написать мне с предложением можно в @overtheriverbot

Добро пожаловать! ❤️‍🔥

пересекая атлантику

На этой неделе, волею судеб, я отправляюсь в Чикаго; на этих выходных тут начинается крупнейшая конференция про образование с точки зрения сравнительных и международных исследований – Comparative and International Education Society Conference (CIES). Нас (факультет образования в Кембридже) с ней связывает то, что пост президента ассоциации занимает наша профессорка, ex-руководительница самого факультета Susan Robertson. А еще именно в журнале этой ассоциации вышла моя первая публикация, которую я и еду презентовать.

Это огромное мероприятие, в коридорах которого перемещаются, наверное, тысячи человек – я от такого схватываю невероятных масштабов фомо и сильно фрустрируюсь. Но в этот раз некоторые из панелей со мной будет прослушивать мой юный ассистент (если соизволит), поэтому я отнеслась к планированию расписания очень само-сострадательно: без попытки быть везде, а с фокусом посетить хотя бы одну-две сессии в день, которые мне приглянулись больше всего. Продолжая размышление про социальные структуры материнства – на CIES централизованно организована childcare, куда можно сдать малышей аж от 3 месяцев за reduced cost $8 в час (в Кембридже, например, няня стоит в среднем £18, то есть $23). Наш товарищ не особо любит тусоваться без мамы с папой, но возможно час-два паузы для себя мы таким образом сможем организовать.

Ближайшие дни я планирую делиться наблюдениями, инсайтами и заметками с полей. Если вам интересно тематическое поле международного сравнительного образования, то вы можете «подключиться» к моему погружению: по ссылке открыть программу, выбрать интересные вам сессии и поделиться ими в комментариях. Если у меня получится (ничего не обещаю!) я загляну туда, куда интересно и вам, и расскажу, что же там обсуждали.

Off we go 🛫

газетный пруфпик

последняя капля

Есть мем про то то, как western и eastern европейцы относятся к радикально левым идеям, и чем дольше я живу в западной академии, тем смешнее он мне кажется. Однако интересовало меня в последнее время не столько наивное увлечение анти-капиталистическими гранд проектами из 19 века, сколько вообще непреодолимое желание обернуться в прошлое и сказать: там уже все придумали! Однажды юный коммунист в центре Кембриджа продал (можно было оплатить карточкой!) мне газету, где на всю заглавную страницу красовалась классическая иллюстрация «Ленин очищает землю» (на фото). «Вы сама коммунистка?», – спросил он меня. «Нет, я из России», – ответила я и не ошиблась, базовые знания у молодого человека были – по-крайней мере он знал, что коммунизм у нас идеологически уже был и, кончилось (как и началось) все не очень. «Мы вообще Сталина осуждаем», – торопливо добавил он, прикладывая мою карточку к портативному девайсу для оплаты £1. «А Ленина, видимо, нет», – ответила я, указывая на обложку. «Он писал важные труды, его просто неправильно поняли! Мы гораздо лучше понимаем его идеи сейчас, чтобы реализовать их на практике».

Надеюсь, у вас ничего не получится, подумала я и забрала газету в качестве трофея, в очередной раз мне напоминающего, как сильно мир сошел с ума. Но общий нарратив вокруг Ленина и его идей случался со мной далеко не один раз: каждый раз диалог строился по похожему сценарию, где есть великий и глубокий философ «который уже все сформулировал», а потом «ну просто жизнь так неудачно сложилась», что на практике это реализовалось как-то не так. То, что на той самой обложке Ленин натурально метет землю, очищая от идеологически неправильных, видимо никого не смущало.

Абстрагируясь от конкретики идей, занимательно то, что эта попытка найти утопический гранд-проект в прошлом подсвечивает полное отсутствие новых идей об утопическом гранд-проекте в будущем. То есть никаких новых альтернативных конструкций «как можно было бы жить» нет или почти нет, – только то, что сформулировано сто-двести лет назад. Есть осуждение, отрицание, деконструкция – как сердцевина любого critical studies – и это важная, сложная, но к сожалению очень не вдохновляющая образовательная практика. Надежда же и вдохновение созидать, аргументируют J. Vlieghe, P. Zamojski в сборнике статей Towards an Ontology of Teaching, рождаются из практики «обращать внимание на хорошее, то, что мы бы хотели чтобы проросло для будущего».

Сама логика этого мышления – не примиряясь со статус-кво культивировать и поддерживать то созидательное и альтернативное, что может конституировать будущее, вместо использования образования для революционного переустройства в пользу нового радикального гранд проекта – эта логика мне импонирует и, что важнее, подсказывает альтернативу изобретению нового. Не разрушить и создать на выжженной земле, а обратить (через практику преподавания) ростки, уже пробившиеся в сложной почве, в цветущий сад. Авторы размышляют об этом на протяжении всей книги, но финальным аккордом заключают в исследовании со-отношений политики и образования. Love, in this sense, speaks to the way in which we have defined education
throughout this book: as an unreserved affirmation of that what is good in the world, which demands that we share it with the new generation, so that they can become attentive for it and care for it, as well as begin anew with it in unforeseeable ways. Consequentially, there is no space for hate in education. Hate, on the contrary, defines the sphere of politics.

Этой (последней) главой очень хочется с вами поделиться, если вам тоже кажется, что образование повсеместно теряет искру мечтания и практики о будущем. Когда-нибудь обязательно переведу и включу в лабораторию чтения 🥹
Файл в комментариях.

Разговор с Катей в очередей раз вернул меня к размышлению о том, как материнская перспектива обнажает социальные структуры. Речь даже не о моем личном опыте (в этом плане как раз моя позиция довольно привилегированная и опыт скорее вдохновляющий), а о постоянном погружении в перспективу схожего восприятия. Материнство подсвечивает, как не адаптированны города для передвижения с коляской; как публичные пространства проектируются без учета детей и их родителей (например, невозможность поменять памперс или, если на худой конец такая комната есть – невозможность заехать туда с коляской); неадаптированность рабочей траектории – необходимость выйти работать спустя несколько месяцев (или, в лучшем случае, год в британском контексте), при этом реализовать эту необходимость можно только сдав ребенка в детский сад за конские деньги; не приспособленность пространств досуга (например, бассейнов); невозможность управлять своей жизнью и своим развитием, потому что женщина все еще в массовом сознании дефолтный childcarer со всеми вытекающими обязанностями. Однако фреймится это все в терминах индивидуального выбора женщины (чаще всего именно ее, даже не семьи), как будто это она сам решила сидеть дома, не ходить в публичные места, или не работать (или, наоборот, кровь из носа выйти на работу). Иногда, когда я смотрю на это как на структурную проблему, меня искренне удивляет, что мы все еще продолжаем рожать и растить детей.

Так что о балансе мне размышлять сложно – но ужасно импонирует, как тщательно эту тему исследует Катя в своем канале. Поэтому очень рекомендую вам подписаться и рефлексировать с ней вместе, пытаясь балансировать самое разное в этой жизни.

На балансе с Соней Смысловой

Соня Смыслова – 32 года, со-основательница School of Education, исследовательница образования (о чем пишет и в тг-канале), автор книги о том, как проектировать обучение. Балансирует (или пытается) PhD-диссертацию в Университете Кембриджа, эмиграцию, профессиональные эксперименты в виде лаборатории чтения и материнство.

Баланс существует как у бухгалтеров — только на бумаге. Гармония — то, чем наполняешься, или что расплескиваешь, по ходу той или иной деятельности.

Когда смотрю ретроспективно на свою жизнь, вижу баланс. Было пять лет сумасшедших, где сожгла себя дотла, потом пять лет восстановительных.

Чувствую себя в гармонии не когда сделала «всего поровну», а когда знаю зачем. Даже потому, что считаю это добрым делом, например.

Я — человек пассионарный, мне все важно, все интересно. Большую часть жизни за все хваталась и сгорала. Когда стала мамой, фокус сузился, появился приоритезирующий механизм. 

Мне потребовалось 32 года, чтобы научиться чувствовать, что важно для меня. Начать более жестко фильтровать внешние требования. Не стремиться к конвенциональному успеху, «правильному» материнству.

Проблема не во мне, проблема в мире. Когда осознаешь, что вообще-то мир в жопе, что мы на пороге длительного экономического кризиса, погрязли в мировых конфликтах... Становится проще примириться со своим несовершенством, с тем, что у меня что-то не получается. И проще ценить, когда получается, когда делаю то, что считаю, хорошим или полезным. 

Жить легче, когда избавляешься от социальных установок и ожиданий. Не работающая мама – плохо, работающая – плохо. Выиграть невозможно, ты проиграешь в любом случае. 

Никто не знает, как правильно. Когда смотришь на общество, мир, довольно быстро это понимаешь. И все эти установки — просто костыли, которые в какой-то момент помогали кому-то захватить или удерживать власть.

Чувствую, что успешна, когда достаточно хорошо выполнила свою работу. В рамках своих сил. Могу больше, лучше и сильнее? Не могу. Значит, я успешна. Даже если со стороны это выглядит отсутствием амбициозности.

Я стандартный продукт 90-х: была воспитана по мотивам «нужно работать до седьмого пота, иначе мы все умрём под забором». Но жизнь сделала мне подарок, в 2019 сильно выгорела и пошатнула здоровье. А потом начался ковид. Пришлось сделать остановку. И никто не умер под забором. Это был один из самых прекрасных периодов жизни.

Всегда прозрачно говорю, что сейчас в жизни происходит. Могу написать: «Сори, получила твое сообщение, но ответить на него не могу. Смогу через неделю, потому что…» Или «мне сейчас неудобно провести эту встречу, потому что...».

Чтобы из раза в раз не оказываться в ситуации «я сейчас дотерплю, дожму, доделаю», важно уметь перепланировать и передоговариваться. Мы практически никогда не можем оценить трудозатратность задачи до тех пор, пока не начнём её делать. Часто сталкиваюсь с чем-то немножечко новым или немножечко другим.

Любая деятельность — обмен между людьми. И любая транзакция может разорить.  Если чувствую, что человек получает ценность, а я — нет, тонкий баланс нарушается. Тогда пробую повысить ценность для себя, передоговориться. Если не получается, побыстрее выхожу из этих отношений.

Когда ребенку исполнилось 6 месяцев, уровень внутренней гармонии резко возрос. Эта часть жизни стала мне чуть более подконтрольна и чуть более управляема. Появилось ощущение, что могу воздействовать на жизнь, а не она со мной случается. 

Смотрю на свой текст и понимаю: ему мы поставим три с плюсом. А раньше могла и на четыре с плюсом написать. Серьезную интеллектуальную работу можно совмещать с младенцем. Просто хуже получается.

Сейчас для меня главное — материнство. Да, у меня, скорее всего, не будет великолепной, невероятной, выдающейся, диссертации. Зато проведу три первых года с ребёнком. Я от него ни за что не откажусь. Лучше напишу текст на три с плюсом.

Читайте также:
• На балансе с Ксюшей Друговой
• На балансе с Юлей Михайловой
• На балансе с Женей Бабушкиной
и еще 25 интервью

#интервью_набалансе

сила слова

Какое-то время назад мне пришло неожиданное письмо с приглашением выступить в роли рецензента для International Journal of Educational Research. Это было неожиданно, приятно и очень волнительно. Путь автора я прошла всего дважды (и вообще сильно удивилась, забегая вперед, как академия функционирует). Заглянуть за кулисы того же процесса, но с другой стороны, было ужасно любопытно, поэтому я согласилась, даже несмотря на то, что отказываться от заманчивых предложений мне надо было еще три офера назад.

Как происходил процесс в моем случае: мне пришло полу-автоматическое письмо (сгенерированное платформой, но за подписью редактора и с ее адресным комментарием) с приглашением и кратким описанием работы. Приняв приглашение, я попала в систему, где были всякие гайды, формы и вопросы для заполнения, собственно, ревью. На весь процесс мне дали 4 недели; в этот момент я еще больше удивилась, так как в своем случае оба раз ждала комментариев ревьеров 6-8 месяцев. Если предположить, что всем выделяют в пределах месяца-двух, то куда девается остальное время? Возможно, однажды я стану редактором журнала и узнаю и эту тайну.

Читая чужую статью, присланную на ревью, я убедилась, что ничто так не развивает, как практика фидбека другим. Я читала абзац за абзацом и, каждый раз когда я переставала понимать, о чем идет речь, я задавалась вопросом: что не так? Дело в аргументе, в языке или в структуре? Почему мне непонятно, что хотел сказать автор и как мне надо ему или ей объяснить, почему я теряю нить? Это заставляло все время возвращаться к размышлению об академическом тексте и о том, что делает его продуктивным, то есть плотным, глубоким, но четким и доступным. Особенно если надо сжато проблематизировать контекст или без деталей ввести в теоретическую рамку.

В общем, опыт был интересный. Не могу сказать, к сожалению, что своим ревьюрским бенефисом я довольна – во многом потому, что часто я одергивала себя мыслью «а вдруг это просто я не разбираюсь, а человек тут умную мысль сказал?», в итоге не выразив доброй половины того, что хотелось бы сказать. А после сдачи мне открылся доступ к комментариям других ревьюеров и там были схожие моим размышлениям правки – в итоге я пожалела, что не развернулась на полную. Ну ничего, первый блин комом.

Кстати, обнаружила удивительное наблюдение про язык: носителей русского, которые пишут на английском по-русски, сразу выдает громоздкость конструкций и, наше все, деепричастные предложения. В своей магистерской я этим тоже сильно грешила, но быстро прошло – может, помогло то, что я не успела сильно впитать академический русский. Сложная мысль должна выражаться проще всего, все время повторяла моя супервайзер. Теперь я, по-крайней мере, вижу, когда хорошая мысль спряталась за плохо сформулированным предложением или, наоборот, когда предложением длиною в десять строк попытались скрыть всякое отсутствие смысла.

Надеюсь, еще удастся попрактиковаться 😎

#дружеские_рекомендации для всех, кто создает обучение и хочет подружиться с нейросетями 🤖

Кажется, про ИИ сейчас не говорит только ленивый — но как именно нейросети могут помочь тем, кто делает курсы и обучение? Мои дорогие друзья из @LXDhero собрали все самое полезное в курсе «Нейрогерой образования» (уже 6-й поток, между прочим!). Старт — 20 марта.

Но если вы (как и я) всегда сомневаетесь осознанный студент и любите сначала заглянуть внутрь курса, прежде чем учиться, — отличная новость: у программы есть бесплатный демо-урок!

Что вас ждет:
✅Как нейросети помогают методистам, преподавателям и всем, кто создает образовательные продукты
✅Экскурсия в личный кабинет курса — покажут, как все устроено изнутри
✅Примеры, как ИИ можно применять на разных этапах создания обучения.

Идеально, если хотите разобраться без лишнего стресса и понять, надо ли вам это.
Смотреть демо-урок можно тут.

А в комментариях поделитесь, какие у вас любимые инструменты/запросы для проектирования обучения?

Восьмого марта хочу вот о чем вспомнить: о праве на протест. Главная перепалка в Кембридже (как и еще в куче других университетов) сейчас – это является ли законным запретить студентам бастовать и оккупировать территории. После лужайки с про-палестинскими палатками (на фото), простоявшими без малого почти полгода, совет университета собрался выпустить пятилетний запрет на подобные мероприятия на «ключевых терроториях». Эскалация, судя по неформальным обсуждениям и сплетням, произошла, когда протестующие «захватили» внутренний двор Senate House – здания, в котором проводят официальные выпускные церемонии, лишив возможности пережить этот опыт 1,500 человек, как утверждает THE.

Однако идея совета столкнулась с сопротивлением со стороны профсоюза и других представительских организаций – как символ авторитарного выпада на свободу слова и права самовыражения. И, вспоминая исходные идеи «женского праздника», сложно с ними не согласиться. Протест – нравятся ли нам его требования или нет, разделяем ли мы его идеи или нет – это один из инструментов изменения статус-кво. Иногда бесполезный, иногда рабочий. Иногда фрустрирующий, как например, протесты Just Stop the Oil или даже разрушительный, как некоторые акции Greenpeace. И мне самой это очень неблизко – но каждый раз, когда я натягиваю штаны, иду в банк пользоваться счетом на свое имя и вспоминаю, что получаю степень в университете, где последний колледж перестал быть all-male всего лишь в 1988 году – каждый раз в этот момент я с благодарностью думаю о тех женщинах, что не побоялись быть «неприятными возбудительницами спокойствия» и продолжали бороться за свои права. Которые теперь и мои права.

С 8 марта ✨

про будущее (еще чуть-чуть)

Классный у нас вышел разговор с Димой про будущее; с одной стороны, я ощутила как многим мне хочется делиться, а с другой – как еще не точна и не додумана мысль (всего-то «перевариваю»это пару лет, куда там!). У себя в канале Дима поделился размышлениями и инсайтами, (и, конечно же, записью), а я поделюсь расширенным списком рекомендаций – что почитать:

1. Лучшая, на мой взгляд, работа Барбары Адам – если вам интересно, почему раньше ходили к гадалке, а теперь читают тренд-репорты. Adam, Barbara, and Chris Groves. 2007. Future Matters: Action, Knowledge, Ethics. BRILL.

2. Спекулятивная практика в (цифровом) образовании, если хотите поискать способы думать о будущем вместе со студентами. Ross, J. 2022. Digital Futures for Learning: Speculative Methods and Pedagogies. Routledge.

3. Как могут связаны будущее и образование – пересказывала идеи отсюда Facer, Keri. 2021. Futures in Education: Towards an Ethical Practice. UNESCO Futures of Education Initiative. https://unesdoc.unesco.org/ark:/48223/pf0000375792.

4. Немного про спекулятивную педагогику и как она рождает critical hope, с примерами из школы. Tomin, Brittany, and Ryan B. Collis. 2024. Science Fiction, Speculative Pedagogy, and Critical Hope: Counternarratives for/of the Future. In Palgrave Studies in Education and the Environment, 247–65. Cham: Springer International Publishing.

5. Кто и как конструирует нарративы, рисует перед разные картинки «навыков будущего» и почему эти картинки все время разваливаются. Robertson, Susan L., and Jason Beech. 2024. Promises Promises: International Organisations, Promissory Legitimacy and the Re-Negotiation of Education Futures. Comparative Education 60 (3): 423–40.

Бонус-трек: совсем свежее и очень системное введение в социальную теорию времени/будущего. Delanty, Gerard. 2024. Introduction: Social Theory and the Idea of the Future. European Journal of Social Theory 27 (2): 153–73.

Делитесь вашим впечатлениями от эфира, на какие идеи тема будущего натолкнула вас?

‘the program wasn’t going to get them anything except the experience of doing the program. They would be there for that’

Это цитата из описания курса William Deresiewicz, американского литератора и бывшего преподавателя Йельского университета. В своем коротком эссе о культуре чтения он размышляет о том, как трансформируется наше отношение с текстом и, как в эпоху гонки за оптимизацией и эффективность, медленное вдумчивое чтение – это практически контркультура, вызов.

В этом же эссе он вспоминает своего студента Matthew Strother, воплощавшего на практике принципы этого сопротивления. Метью мечтал создать пространство медленного чтения и размышления, вдохновившись описанным опытом Ницше на Villa Rubinacci (почитайте, к слову, это очень интересно), где тот в компании пары коллег и студентов занимался только одним – думал. Было бы здорово создать такое пространство, говорил студент, задача которого помочь только в одном деле –медленном размышлении, рождающемся из чтения и диалогов.

К сожалению, как пишет Deresiewicz, Метью умер, не успев воплотить свою мечту. Поэтому вдохновившись его идеями, коллеги и партнеры создали фонд в его честь, который организует «интеллектуальные ретриты» на удаленной ферме в двух часах от Нью-Йорка. ‘Мы преданы стремлению к обучению и интеллектуальным исследованиям, не ожидая конечного продукта. The Matthew Strother Center for the Examined Life — это место, где обмен знаниями и их развитие являются самоцелью,’ пишут основатели.

Недельная программа в low technology environment (что означает «сдать свои девайсы по прибытию»), в малой группе (кажется, всего 5 человек), природа, книги и беседы. Еще, что на мой взгляд самый спорный элемент системы – это программа бесплатна, но на нее надо пройти отбор. Последние годы я все больше стремлюсь к тому, чтобы вырваться из элитарного круга «преподавать для самых способных, умных и толковых», ища способы вовлекать в сложные вопросы более широкую аудиторию. Но, возможно, Center for the Examined Life хочет и здесь очертить пространство сопротивления, создавая малый уютный круг для обсуждения, а не большую (неизбежно в итоге шумную) группу.

Я давно отмечаю, как список моих «хочу попробовать» пополняется все более неспешными формами досуга: путешествовать куда-то месяцами (не полететь, а, например, плыть); медленно есть на долгом ужине (желательно, тоже на природе), теперь вот медленно читать. А вам бы хотелось пережить такой опыт интеллектуального ретрита в уединенной деревне?

разговор про будущее

Через полчаса стартуем разговор с Димой: про концепт будущего, роль образования в нем/с ним, а еще почему мы так хотим конкретных прогнозов 🙈

Подключайтесь по ссылке

завтра вместе с Димой поговорим про будущее в образовании – как эти два концепта могут быть связаны, к чему нас готовили в 90-х и как этически разрывается образовательный ландшафт сейчас. Ссылку на зум опубликую тут незадолго до начала, а пока заносите в свои календарики и до встречи!

p.s. В комментариях у Димы или к этому посту можно поделиться своими вопросами по теме – включим их в канву обсуждения 💬

Будущее и образование в эпоху ИИ: эфир с Соней Смысловой

Завтра, во вторник 4 марта в 19.00 по МСК приходите послушать про будущее на эфир с Соней Смысловой — PhD-исследовательницей из Кембриджа и соосновательницей School of Education. Тг-канал Сони, где она пишет про эти темы: @sonyaaboutcam

Поговорим о:
- Какие образы будущего заложены в современных образовательных программах
- Инструменты для работы с будущим в образовании
- Советы тем, кто проектирует программу и учится на них
- Чему учиться в эпоху ИИ
- Роль спекулятивного дизайна в учебном процессе и при проектировании

Я планирую сделать несколько эфиров о будущем и Соня мой первый гость.

Почему я решил говорить о будущем? Меня захватывает двойственность момента: ИИ стремительно приближает будущее, с другой — оно остается неопределенным. Как во времена зарождения интернета, никто не знает, как ИИ трансформирует наши практики, общество и культуру. Мы сами создаем будущее: практики использования ИИ рождаются в сообществе, а не только в лабораториях.

А если мы что-то создаем, то нужно хотя бы немного разбираться в теме.

Эфир будет интересен всем, кто задумывается о завтрашнем днем и тем, кто проектирует учебные программы и участвует в них. Приходите с чашкой чая.

➡️Завтра, 4 марта, вторник, 19.00 по МСК, ссылка на зум появится тут перед встречей.

В комментариях задавайте вопросы Соне по теме встречи.

из ближайшего

Спустя три с половиной года чувствуется, что накопилось некоторое количество смыслов, которыми мне хочется делиться – и в первую очередь на русском языке. По этому поводу – небольшой анонс неожиданно плотно сформировавшейся программы публичных бесед и презентаций, где я поделюсь своими (новыми?) историями и размышлениями.

〰️ 〰️ 〰️

На конференции «Тенденции развития образования: образовательная политика и качество образования» в Шанинке буду участвовать в секции «Возможно ли доказательное развитие образования?». Опираясь на инсайты, вдохновленные своим исследованием и теоретическим осмыслением Reading Lab, я поделюсь размышлениями о роли и возможностях аффективного и рефлексивного образовательного пространства. Как мы переживаем не результато-ориентированный опыт и почему именно неформальное обучение становится площадкой восстановления в кризисных условиях? Какие элементы такого пространства заимствуют формальные институции? Какой скрытый и неиспользуемый потенциал у этого феномена существует?

Когда: 27 февраля, 14:40 – 16:10 (мск), онлайн
Подключиться можно кажется даже без регистрации, достаточно перейти по ссылке зум, указанной в программе.

〰️ 〰️ 〰️

Вместе с Димой Соловьевым, автором канала soloveev: жизнь марсе, проведем эфир о будущем, где расскажу про все накопленные размышления о critical futures studies. Почему нас так манит будущее? Как оно связано с образованием? Что означает наша попытка «предсказывать тренды» или «строить форсайты» с этической точки зрения? Какую роль играет образование в формировании этого «ускользающего горизонта»? Буду много ссылаться на полюбившиеся мне работы Keri Facer, наверняка процитирую Блоха и, конечно, упомяну про Barbara Adam. Последняя, кстати, вдохновляет меня не только своей социологической теорией времени, но и тем фактом, что в 80-х PhD она писала с двумя детьми. А у меня всего-то один! 😅

Когда: 4 марта, 19:00 (мск), онлайн.
Для подключения следите за анонсами у Димы в канале; накануне я опубликую линк и у себя.

〰️ 〰️ 〰️

На конференции объединения ученых «Академические мосты» поделюсь краткой презентацией своей статьи, которая когда-нибудь да выйдет в Globalisation, Societies and Education. Она посвящена рефлексии о том, как онлайн-обучение в условиях эмиграции формирует разные позиции по отношению к будущему и приоткрывает дверцу в мою диссертацию (на примере двух кейсов). Очень коротко заметками по итогам этой статьи делилась тут (хотя после небольшого фидбека поняла, что все-таки правильнее было бы рассказывать свои находки более академически, иначе получается плоско и как будто бы однобоко). Расскажу, как и какие используемые педагогические практики пересекаются с явным и скрытым запросом учащихся, а где, на мой взгляд, существует пространство для модернизации. А еще затрону свежую (по меркам моего исследования) мысль про освободительный vs сковывающий потенциал образования, эксплицитно и/или скрытно ориентированного «вперед».

Когда: сама конференция пройдет 3-9 марта, секция про education in exile – 4 марта. Подача для слушателей уже завершилась, но вроде как будет запись выступления на youtube конференции.

Приходите послушать, поделиться своими мыслями, обсудить и покритиковать 🫶

В музеях самая любимая мною сцена – это экскурсии и/или занятия для детей. В Tate, куда судьба балует приводит нас довольно часто, вечно рисуют на полу малыши. А в венской Альбертине (на фото) были обнаружены сидячие экскурсии: у ребятишек такие уютные досочки, чтобы слушать и не уставать, пока экскурсовод (на одном уровне с ними!) погружает в нюансы выставки. Вспоминаю свой опыт школьных экскурсий в музеи (где главная программа была, конечно же, в автобусе по дороге до и после) и слегка завидую. Хотя, теперь я взрослая – если мне захочется, тоже могу сесть на пол, посмотреть на полотно и даже (от души) порисовать.

На день рождения подарю себе небольшое обновление канала – в конце концов, фотография здесь ни разу не менялась! Думая про то, какую бы мне хотелось поставить, я сразу полезла в папки фотографий, сделанных нашей талантливой подругой Олей – рано утром, в практически пустом, промокшем центре, за секунду до того, как город оживет. Для меня в этих кадрах самое ценное – невероятное пересечение личного и профессионального, многовековой престижный университет, на который со всего света съезжаются просто посмотреть, и моя маленькая, полная взлетов и падений частная жизнь, разворачивающаяся на фоне этих монументальных декораций. Захватывает от мысли, сколько таких жизненных траекторий повидали эти стены. Пожелаю себе, чтобы и моя сложилась так, чтобы всегда иметь возможность обнять близких мне людей и воплотить парочку сумасшедших идеи в жизнь. И побольше бы миру мира.

#дружеские_рекомендации в формате дайждеста: классные события и планы на конец зимы и начало весны 🌸

19 февраля, среда

В Новой школе политических наук пройдет день открытых дверей, где расскажут про программы весеннего семестра (подача заявок – до 5 марта). Мне самой очень интересен курс «Яблоко раздора», на котором обещают разобрать пять поляризующих тем, например, ‘права групп vs права человека’ или ’технооптимизм vs техноскептицизм’. А еще в этом семестре я проведу в НШПН гостевую лекцию про педагогические практики гражданственности – так что подписывайтесь на рассылку, приходите на день открытых дверей и оставайтесь на связи 👉 все по ссылке.

26 февраля, среда

Мои любимые ребята из бюро «Розетка» проводят бесплатную встречу про креативность в рабочей среде: как поддерживать витальность команд и избегать выгорания. Вебинар проведут Лена Субботина – основатель творческого пространства "Ты Чо творишь", маркетолог / художник / керамист и Анастасия Свирина – проджект-менеджер образовательного бюро «Розетка». Будет интересно всем, кто ищет новые формы существования в рабочей рутине и/или развития своих команд. Подробности в канале Розетки по ссылке, а если вы сразу готовы впрыгнуть – регистрация тут.

С 26 февраля по 9 апреля

У Ренаты Гизатулиной в LLLab запускается курс по коммьюнити – управлением сообществами как живыми системами. Мне импонирует идея хаотичных человеческих систем, которые при этом как-то надо структурировать: курс отлично подойдет, например, поддерживающим специалистам или тем, кто ищет вдохновение в горизонтальных формах управления (но еще не готов вступить на путь чистой анархии! 😅) или развития (T&D, L&D, HR). Программа представляется многослойной: в ней рассматривается комьюнити и как комплексная система, и как психологическая среда, и образовательное пространство, и продукт. Отправиться во вдумчивое профессиональное погружение можно по ссылке. А по промокоду «sonya» – приятная скидка 😊

на факультете все время ловлю себя на мыслях об образовательном пространстве: насколько же оно переполнено ощущениями, пропитано чувствами и энергиями. Какие разные они бывают: теплые, напряженные, вдохновляющие. Эту точку я люблю у нас больше всего; три шага вправо – и я в кабинете супервайзера. На эту перспективу я бросаю взгляд, прежде чем зайти к ней; глубоко вздыхаю и словно бы сама становлюсь легче и воздушнее от этого парящего, светлого окружения. И с этим заныриваю с головой в новый виток ее вовлеченной критики. С годами (!) я даже думаю, что если в Кембридже и есть мое место силы, то это эти три квадратных метра на последнем этаже.

А у вас какие есть образовательные пространства, которые в самое сердечко? Делитесь фотографиями в комментариях ❤️‍🔥

не-греческая трагедия

На прошлой неделе у нас на факультете была презентация новой книги про EdTech, выпущенной UNESCO. Автор публикации Mark West, принес необычный, но набирающий силу нарратив: я уже упоминала, что разворот больших межправительственных организаций в сторону критики статуса-кво – это что-то новенькое, но, судя по всему, прочно обосновывающееся в образовательной аналитике явление. Расскажу немного тейков из книги с говорящем названием Ed-Tech Tradegy? Educational technologies and school closures in the time of COVID-19

Одним из центральных тезисов книги становится идея, что образовательные технологии не оправдали ожиданий как универсальное решение проблем. Наоборот, в ряде случаев их применение обнажило и углубило существующие разрывы. Например, многим учащимся в бедных странах или сельских районах элементарно не хватало доступа к устройствам или стабильному интернету. West аргументирует, что цифровая инфраструктура как была, так и осталась привилегией, а попытка массово внедрить онлайн-обучение лишь усилила эту структурную несправедливость.

Особенно интересен следующий его вывод: государства, бросившиеся «латать» школы технологиями, нередко делали это скорее ради видимости быстрого ответа на кризис (как будто бы сам факт онлайна вдруг магическим образом давал всем обратно доступ к обучению), чем ради реального решения проблем. Такой подход стал скорее символом технократического упрощения, чем потенциалом для улучшения.

Продолжая тему неравенства, автор предлагает вводить в оборот понятие так называемой «цифровой пропасти» (вот и приехали). Речь идёт не только об отсутствии технических устройств, но и о множестве скрытых слоёв неравенства. Например, дети, не владеющие языком, на котором сделан интерфейс программ, использующихся в онлайне, или учителя, не имеющие базовых цифровых компетенций, оказываются в положении, где технологии больше вредят, чем помогают.

Книга приводит впечатляющие цифры: например, в странах Африки менее 11% школьников имели доступ к какому-то девайсу, а качественное интернет-подключение было доступно меньше чем 40% учащихся. Это обесценивает любые попытки «оцифровать» образовательные процессы без серьёзных вложений в инфраструктуру и массовое повышение цифровой грамотности (а еще доступности покупки устройств). Во время презентации West рассказывал кейс-стади «принуждения к онлайну», который они изучали: переходя на удаленку, школы вынуждали родителей залезать в долги, покупая девайсы детям, чтобы те могли учиться.

Одна из самых болезненных проблем, описанных в книге, – это разрыв между техническими возможностями EdTech и реальными потребностями образовательного процесса (почему? потому что edtech это бизнес!). Онлайн-обучение не только не способно заменить живое взаимодействие учителя и ученика, но и в принципе очень узко мыслит о том, что такое образование (тут надо оговориться, что цифровые решения как дополнение к живому взаимодействию могут приносить пользу; речь в книге, как и в посте, про ситуацию полной замены).

При этом изначально технологические стартапы в образовании питчили себя как решение проблем в обучении, то есть предполагалось, что внедрение технологий модернизирует методику. В итоге же мотивация школьников падает, педагоги жалуются на отсутствие вовлечения, а образовательный процесс теряет тот эмоциональный и социальный контекст, который еще можно было бы получить в обычном классе. Никакого salvation, делает вывод West. EdTech никого не спас и не спасет.

Отдельно книга проходится по правительствам, которые, как сказал West на презентации, словно бы соревновались, кто на свете всех милее технологичнее и быстрее сможет перейти в полный онлайн. Стоит ли уточнять, что в долгосрочной перспективе (сейчас уже прошло практически пять лет) стало понятно, что главным победителем вышли сами EdTech компании, заработавшие в те годы (и на венчурном буме после) свой баснословный капитал. А образование – ну, оно как было проблемным, так таким и осталось.

Почитать полностью книгу (600+ страниц!) можно по ссылке.

злободневное

Больше всего на свете я боюсь потерять контакт с реальностью; на секунду перестать понимать, чем пропитан воздух вокруг меня, что за общественная жизнь конструируется, что за политические волны накатывают, «что за тревога разлита». За время беременности и первых месяцев материнства я поняла, что эти не так уж и сложно: сначала я перестала читать военные сводки (казалось, что от перечисления разрушенных городов у меня усиливается тошнота); потом – все подряд посты новостных медиа (переварить весь контент условной медузы за день стало просто невозможно); в конце концов, я стала читать краткие обзоры и аналитику раз в несколько недель. Неизбежно пропуская миллион историй–неважно, российских, британских, мировых.

Это изоляция в часто-профессиональную жизнь упоительна. Внешние шумы долетаю негромко; можно сосредотачиваться на чем-то своем, очень важном. Можно мечтать и планировать, потому что новостная прививка безысходности успевает раствориться. Только контакт с реальностью теряется. Вымышленный мир из головы становится вымышленным миром снаружи – но он все еще придуманный и очень часто сильно расходится с действительностью.

Конечно, мы все домысливаем чужие контексты и я не исключение. Не стоит делать это по социальным сетям, говорю я себе, но нет-нет да подумаю про разных знакомых: они оторвались от земли и парят в мире своих грез. В их мире воздушных замков разные модификации: у кого-то нет войны (любой, кстати), у кого-то – экономической и культурной изоляции, репрессий и диктатуры, кто-то не задумывается, стоим ли мы на пороге третьей мировой или в будущем историки напишут, что она уже на самом деле идет. Кто-то некритично мечтает о ценностях либерализма, кто-то восхваляет свободный рынок, кто-то верит в технологии, которые спасут нас всех.

Я наблюдаю за мириадой этих альтернативных миров и надеюсь лишь на то, чтобы у моих знакомых (или когда-то близких людей и единомышленников) не произошло жесткого столкновения с реальностью. Пускай провидение будет к ним благосклонно, и репрессивная милитаризированная машина будет бушевать, но не где-нибудь у них. Может, это малодушно, но в адрес знакомых мне практически не хочется ехидно направлять это копье превосходства «а что, случилось что-то?». Даже если наши взгляды сильно расходятся.

Но мои надежды не всегда оправдываются. Иногда доносятся краткие вести: еще один так далеко воспарил к своим мечтам, что забыл, как оскалившаяся система пожирает любую неудобную гражданскую позицию. Мечтать о новом-современном-продвинутом (подставь свое) можно только по очень строгим гайдлайнам, даже если вписываясь в идеологическое пепелище. В альтернативной реальности легко об этом забыть.

февральское

Февраль – месяц моего рождения, но я его не очень люблю (рассказывала про это в прошлом году), поэтому стараюсь всячески cheer myself up в эти 28 дней. Одна из моих задумок в этот раз – привести канал к некой более целостной картинке, сделав его пространством более комплементарным мне и, надеюсь, более интересным для вас, читателей.

За 3,5 года было много разных ups&downs, но я очень горжусь, честно говоря, что несмотря на переезд, интенсивную учебу, а теперь еще и родительство, я этот уютный бложик не забросила. Более того, полюбила писать (и не только зубодробительный рефлексивные тексты, после которых все отписываются 🥲). Теперь мне хочется навести (творческий) порядок, определить ключевые фокусы и систематизировать(ся) – что я пишу, зачем и для кого. И тут, конечно же, не обойтись без вашей помощи.

В ближайшие недели я буду время от времени делать небольшие опросы – про вас, про себя, про контент, чтобы лучше понять, что здесь вообще происходит. Ваше участие в них – это волна благодарности для меня, поддержка и ощущение, что все эти годы я пишу для кого-то, кому это хоть капельку, но важно. Поэтому жмякайте, пожалуйста, от души и не пропускайте – с вас ответы, с меня (надеюсь) классный контент.

И чтобы далеко не ходить, начнем с самого животрепещущего 😀👇

множества

Как могут быть связаны Дэвид Гребер, Мишель Йео и скрип мела по доске? В одной временной точке моей жизни сошлись два процесса: перевод главы из книги Mapping the Affective Turn in Education для лаборатории и (мое личное) чтение посмертной книги Гребера и Уэнгроу про новую историю человечества. Конечно, как мы знаем, концептуализация в глазах смотрящего, но я не смогла развидеть, как делезовская идея множественности обустроилась в совершенно разных дискурсах – от голливудского кино до антропологического эссе.

Попробую пояснить (но не обещаю, что получится). В введении книги про аффективный поворот авторы используют идею царапины, как инструмента/практики/события, разрывающего временные и пространственные ритмы. Мне нравится эта концепция: практический любой человек может представить, как физически становится некомфортно от резкого взвизга мела или ножа об тарелку: это, своего рода, царапина, разрывающая атмосферу. Через этот разрыв, аргументируют они, мы можем увидеть множества потоков времени и энергии – аналогичным образом через царапину на теле мы видим кровоток, несущий миллионы эритроцитов по венам. Когда я пытаюсь понять идею аффективной педагогики, я представляю себе таймлапс загруженного перекрестка: вот я, преподаватель, как камера, наблюдаю за потоками энергий, материй и тел из одной точки; вот моя классная комната, наполненная десятком-другим жизненных траекторий, сталкивающихся и влияющих на себя и других (и нечеловеческих агентов, подчеркнули бы постгуманисты!); я могу наблюдать как движется энергия по классу, схожим образом как свет на таймлапс-видео; резкая царапина (неудачная шутка? чей-то проступок? грубый комментарий?) может разорвать это множество потоков и на секунду мы словно поставим запись на паузу – за эту долю секунды можно прочувствовать, что существует все и одновременно.

Рассказывая свою антропологическую перспективу на историю человечества, Гребер и Уэнгроу отступают от «больших нарративов», но не для того, чтобы предложить свой Новый Большой Нарратив, подобно Пинкеру или, кстати Пикетти, а для того чтобы запустить калейдоскоп демонстраций: было все, всегда, по-всякому. Сконструировать одну какую-то историю можно только если работать с фактами выборочно – а если учитывать их все (если это вообще возможно), то получается полный хаос. Всевозможные виды общественно-политических экспериментов возникают тут и там, десятки тысяч лет – мы можем найти как и очень печальные, так и очень вдохновляющие.

Будучи продуктом своего времени, я разумеется ищу образ этого постмодернистского множества в визуальном – и не нахожу примера лучше, чем «Everything Everywhere All at Once» (но может быть вы знаете другой). Нет одной истории, есть мириады энергий, сходящихся, расходящихся, переплетающихся – чтобы в конечном счете показаться в краткий миг разрыва. Как иначе объяснить, что молчание (или что-то еще) может повиснуть в воздухе – если только оно не покоится на этих массивных потоках, на секунду замерших вследствие царапины.

Можно ли из такой перспективы предложить «правильную» педагогическую практику? Мне кажется, едва ли. И даже несмотря на то, что постгуманистические идеалы мне оказались не близки, именно через аффективный поворот я нащупываю, как можно переизобрести нерелевантный реальности образовательный опыт. Или, вернее, все время пребывать в потоке переизобретения.

#дружеские_рекомендации

Немного новостей из моей любимой School of Education. В феврале в школе стартуют 2 программы повышения квалификации:

🔹 3 февраля (уже) стартовал курс профессиональной переподготовки «Управление и лидерство в образовании» — комплексная программа для руководителей всех мастей и сегментов. Ведет ее мой дорогой друг и любимый коллега, Арам Пахчанян, – его практика, видение и подход уже то, что составляет сверхценность этой программы.

Еще можно подать заявку на участие в программе и получить кучу классных бонусов: полноценную базу актуальных подходов к управлению в образовании, диплом о профессиональной переподготовке и разработанную стратегию развития вашей образовательной организации.


🔹 18 февраля начнется «Проектирование корпоративного обучения» — онлайн-курс для тех, кто хочет освоить более широкий инструментарий влияния на результаты бизнеса с помощью современных подходов к обучению. Ее со-курирует другая моя вдохновляющая коллега, – Виктория Елкина – с которой мы сделали не один десяток корпоративных программ самого разного вида и толка.

Подать заявки на все программы можно на сайте школы 👆

о чем невозможно говорить, о том следует молчать

Вчера на введении в воскресную группу участники собирали свой дискуссионный сет правил и там прозвучало одно, зацепившее меня сильнее остальных. «Оставлять пространства тишины», указывало оно, и я мысленно возвращалась к этой формулировке весь оставшийся день.

С одной стороны, я уже не раз ловила себя на мысли, что в моей жизни стремительно сократилось, если не сказать исчезло, пространство без звуков. Даже если такое наступает, внешняя тишина тут же наполняется внутренним гулом: от бесконечных мыслей до фантомных звуков детского плача (это вообще когда-нибудь пройдет, кстати?). Если я и попробую медитировать, то это похоже на какую-то шутку: предположим, мой мозг и не переключится в рабочий режим, но тогда точно начнет составлять список продуктов на ужин или что там еще надо сделать быстро и срочно. Обычно же мой soundscape переполнен, сопровождая меня всюду стуком, скрипом, лязгом, шелестом, визгом, мелодией, рычанием, смехом, плачем, криком. Так нужная для (раз)мышлений тишина – недосягаемая роскошь.

С другой стороны, образовательное пространство зачастую само чурается обходиться без звуков. Долгие паузы некомфортны, тишина в общей комнате – признак неконтролируемого упадка групповой динамики. Отсутствие привычных шумов напрягает, заставляет возвращаться к себе, фокусироваться на том, что может быть хотелось бы спрятать за неспешно журчащей речью лектора. Хотя именно в этом молчании можно было бы проникнуть в естественную суть вещей, «присутствовать активно». Намеренно оставляя пространства (во множественном числе) тишины в процессе обучения мы как бы слегка принуждаем себя (или других) остановиться и прислушаться – что это сейчас происходит со мной? С моей мыслью? С моим чувством?

Замолчать, как мне кажется, – это очень недооцененный педагогический прием. Как уже давно было сказано, давайте делать паузы в словах, давайте делать просто тишину. Особенно в образовательной комнате.

заблуждения

Уже меньше чем через неделю стартует первая (воскресная) группа Reading Lab; а сразу после интро открывается первый модуль. В нем мы говорим про когнитивные нейронауки в образовании; что это вообще за дисциплина (или пересечение нескольких), насколько исследования мозга применимы в учебном контексте и действительно ли нам так важно знать про амигдалу, лобные доли и сети нейронов. Оба текста, с которыми мы работаем, обязательно упоминают одну из главных обратных сторон использования нейро-дискурсов – это, конечно же, мифы, появившиеся из-за неправильного или слишком смелого трактования ограниченных данных. Составила для вас подборку самых основных, некоторых из которых экстремально устойчивы до сих пор.

Миф №1: мы используем только 10% своего мозга

В начале развития нейровизуализации учёные заметили, что во время стимуляции не все нейроны активны одновременно, а некоторыми зонами. Журналисты и популяризаторы, искавшие «красивую» формулировку, окрестили это «10% использования», а дальше миф подхватило кино и книги.

На самом деле, мозг активен в разных областях в зависимости от конкретной задачи. Даже в состоянии покоя есть так называемая «работа по дефолту» (Raichle et al., 2001). А еще, если бы мы использовали только какой-то кусочек, то при повреждениях могли бы избежать последствий – однако, к сожалению, это не так.

Миф №2: Есть левополушарные и правополушарные люди

Работы Роджера Сперри по разделённому мозгу (split-brain) в 1970-х показали разницу в функциях полушарий. Однако коммерческая индустрия возвела это в абсолют и превратила результаты в идею, что люди якобы «жёстко делятся» на креативных правополушарных и логичных левополушарных. В действительности же, большинство когнитивных процессов — результат работы всего мозга, а полушария сотрудничают через мозолистое тело (Nielsen et al., 2013).

Миф №3 (самый устойчивый!): «визуалы», «аудиалы» и «кинестетики» — у каждого свой стиль обучения

В исследовании обучения появилась теория (Fleming & Mills, 1992), что люди якобы делятся на группы по каналу восприятия. Авторов идеи никто не проверил на большой выборке, более того, оригинальную статью трактовали как разделение на стили, хотя авторы скорее говорили о рефлексии студентов о своем обучении (а такое осмысление действительно помогает!). Касательно каналов восприятия же – метаревью (Pashler et al., 2008) показало, что подбор стиля под предпочтение студента не даёт ощутимого прироста в результатах. Однако спустя почти 20 лет после опровержения индустрия learning styles и не думает сворачиваться.

Миф №4: Игра на музыкальных инструментах делает ребёнка умнее (эффект “Моцарта”)

Исследование Rauscher et al. (1993) обнаружило временное улучшение пространственных способностей у группы, слушавшей Моцарта. В медиа это быстро подхватили как «чудодейственный» рост IQ; на самом же деле последующие работы (McKelvie & Low, 2002) показывают, что эффект краткосрочный и связан с повышенным вниманием, а не с «развитием интеллекта». Правда, комплексное занятие музыкой все равно полезно – но только когда это долгосрочная практика (в удовольствие!), а не пару сонат.

Миф №5: мозг ребёнка — губка, которая впитывает всё вокруг

Ранние исследования «критических периодов» (например, работы Hubel & Wiesel, 1970-е, внимание, на котятах) привели к идее, что только в определённом возрасте мы можем максимально научиться чему-то. На самом же деле, хоть пластичность мозга действительно высока в детстве, но она сохраняется и у взрослых — хотя и в иной форме (Knudsen, 2004). Качество среды и стимулов нередко оказывается более определяющим фактором, чем просто «ранний возраст».

Последний и мой любимый – 
Миф №6: чем больше нагрузка на мозг, тем лучше он развивается (post-soviet edition) 👇

Идея нейропластичности и «прокачки» мозга резко популяризировалась коммерческими приложениями: ни секунды нельзя потратить зря, надо все время себя «тренировать». В действительности же, такие тренировки дают очень узкий «точечный» эффект (Melby-Lervåg & Hulme, 2013), а в жизни это мало влияет на общее мышление. Более того, перенапряжение ведёт к стрессу, а долгосрочный стресс вредит когнитивным функциям (Lupien et al., 2009).

Какие из этих мифов знали, а какие оказались открытием? Может быть вы вспомните еще примеры? Обсуждать нейромифы и далеко не только стартуем уже совсем скоро – подать заявку в Reading Lab можно на сайте.