ПРО ВЛАДИМИРА СОРОКИНА
Какие у нас коннотации в отношении русской литературы?
Ну, это, как правило, заунывно-патетические уроки. Учительница литературы – томная, читающая стихи с ученическим выражением, укутанная шалью, и у неё такие узенькие диоптрии, чуть спущенные на нос, чтобы она исподлобья смотрела на тебя, как на говно, потому что ты опять не прочитал «Тихий Дон». Если кто и прочитал его полностью и в трезвости ума, ткните меня в комментариях. Саша, тебя не касается.
Предмет изучения – литература – преподносится как что-то такое толстовское: дидактическое, насыщенное нравственностью, мудростью, силой мысли. А ты, читатель, как правило, лох педальный. Этим часто грешила русская литература.
Но главное – литература – это то, о чем нужно говорить с придыханием и желательно в юбке до пят.
Каково мое удивление было, когда Паша открыл для меня феномен Сорокина. Сначала это было «Первый субботник», сборник рассказов. Это что, так можно было?! Это русская литература? Это вот русский писатель может написать «хуй, пизда, соки говн» и это не твиттер? Давайте разбираться.
Сорокин. Начинал как концептуалист (че-то слышал). Была такая литературно-художественная тусовка. Одиозная, скандальная фигура в литературе – до того, как мейнстримный «День опричника» переосмыслили и охуели, когда он начал звучать как пророчество. Чего стоит одна та самая «гойда».
Художественный мир Сорокина. Строится на реализованных метафорах (ага, спасибо). Короче, метафора – часть реальности. Банальный пример – рассказ «Настя». Один из персонажей говорит: «Я прошу руки вашей дочери» и девушке Арине отрезают руку.
Сорокин любит телесное начало. Здесь продолжается шок для ученика школы номер такой-то, и вот почему. Рассказ «Сергей Андреевич»: учитель пошел в поход с учениками, они сидят у костра и ведут базовые соцреалистические беседы (например, девочка говорит, что пойдет работать на завод, чтобы лучше познать жизнь). Учитель ненадолго отходит в кусты по нужде, а другой ученик после поедает его кал. Зашибись. Зачем? Постмодерн, ирония и реализованная метафора (и рок-н-ролл). Съедена соцреалистическая идеология, которой учитель пичкал учеников. Или соцреалистическая литература, пичкающая читателей, если хотите.
Зато у русской литературы появилось тело, наконец. Кроме непереводимой на другие языки dushi.
Сорокин всегда на стороне жертвы. Хрестоматийная автобиографическая история — как в детстве услышал, как сосед избивает старика, аргументируя: «Потому что хоцца!». Несмотря на все описанные страсти, Сорокин супер спокойный, интеллигентный человек, медленно и с трудом говорящий.
Что почитать?
«День опричника», «Голубое сало» – банальная рекомендация
«Трилогия» («Лед»), «Сердца четырех» – мой топ
«Тридцатая любовь Марины» – о да, детка. Разберемся в ней.
Последние годы до перестройки. Марина – героиня с тяжёлой судьбой, которая ищет любви. Типикал рашн литраче.
Марина ищет себя и видит много фальши: особенно у шестидесятников (их Сорокин не жалует, потому что у них Сталин во всем виноват, а остальные норм. Белопальтошники, словом). Сквозит миф о классном Ленине и негодяе Сталине.
Марина проходит интересный путь: сближается с диссидентами, ненавидит советскую власть (вестимо), ворует масло в магазине адреналина ради, вступает в лесбийские отношения.
Значимый эпизод, когда обсуждают роман Саши Соколова «Между собакой и волком»: Марина хочет его прочесть, но понимает, что «в целом, Гроссман ближе»: ирония, что свойственно для постмодерна, так как Гроссман в эпигон Льва Толстого. И еще по стилистике Гроссман очень похож на соцреалиста.
В конце концов Марина приходит к советской картине мира. Хотя был ещё выбор – упомянутый Саша Соколов – постмодернистский – не советский и даже не шестидесятнический.
Марина сжигает не только диссидентскую литературу, но и Библию
Становится как бы героиней «производственного» романа.