ВЫУЧЕННАЯ БЕСПОМОЩНОСТЬ. Часть 3
#научный_вторник
Во вторник вместо того, чтобы написать этот пост вечером, я села играть в компьютер. Ну простите, идеальных людей не бывает. Но наступило утро среды. Я дочитала статью «Выученная беспомощность 50 лет спустя» (
английский,
русский). И она закончилась очень неожиданно для меня! Но обо всем по порядку.
В первом посте про эту статью я рассказываю про классический эксперимент, в котором обнаружили феномен выученной беспомощности. И про развитие именно психологических исследований.
Во втором посте я пересказываю те нейробиологические исследования, которые стал проводить С.Майер с многочисленными коллегами. И исследования на уровне мозга показали, что все работает совсем не так, как предполагалось.
Сегодня часть третья — заключительная.
Здесь авторы возвращаются от уровня нейробиологии к общим выводам и психологическим размышлениям.
Итак, как теория выученной беспомощности выглядела в начале:
Биологические существа проявляют активность и стараются контролировать ситуацию (избегать неприятных стимулов). Но если создать у них ситуацию беспомощности, они ей научаются и перестают пытаться контролировать. Получаем выученную беспомощность, которая проявляется в пассивности и тревожности.
Как теория выученной беспомощности выглядит сегодня:
Длительная неприятная (аверсивная) стимуляция приводит к пассивности и тревожности. Это дефолтный ответ организма (т.е. происходящий по умолчанию, от природы). Мы видим это по активности соответствующих групп нейронов в мозге. Но возможно обучить организм контролю. И тогда в других ситуации мозг тоже будет ожидать возможности контроля. И существо будет вести себя более активно. И дольше совершать попытки контроля.
Дальше исследователи, конечно же, ставят несколько вопросов, которые еще предстоит изучить.
Ну а в конце обсуждается практическая актуальность. И вот тут меня ждали великолепные цитаты. Вообще-то я могла бы и догадаться, куда в своих выводах приходит М.Селигман (не первый день я знакома с его работами). Но все равно радуюсь как ребенок.
Авторы обращаются к тем выводам, которые можно сделать из этой статьи для психологической и психотерапевтической практики. Напомню, что поведенческое проявление выученной беспомощности (пассивность и тревожность) по-прежнему используется как модель депрессии.
Интересно, что в статье рассуждают только про КПТ. Как в доминирующему подходу, имеющему доказанную эффективность, лучше всего вписывающемуся в медицинскую модель. Но для меня звучит как обращение к психотерапевтической (немедикоментозной) практике вообще. В статье пишут:
«Мы предполагаем, что формирование ожидания лучшего будущего является ключевой составляющей успешной терапии. Поэтому мы предлагаем сместить фокус психотерапии с того, что является врождённой дефолтной реакцией, и сосредоточиться на обретении клиентом/пациентом контроля в настоящем для формирования ожидания контроля в будущем».
«В психотерапии часто задаётся вопрос о причинах происходящего. Нам кажется более перспективным задать вопрос о месте назначения».
Ну я не могу, они мне подыгрывают!
Там еще дальше описывается кейс, где клиенту предстоит годовщина госпитализации в психиатрическую больницу. И он боится, что это станет триггером для самоповреждающего поведения. А терапевт принимает решение не анализировать с ним его мысли и когнитивные искажения на этот счет, а спросить: «Вау, годовщина. Как вы отпразднуете её?». Вначале пациент удивился и ничего не понял: «Отпраздную?». «Ну»,– ответила она,– «Вы явно проделали огромную работу с того времени: вышли на работу, выстроили отличные отношения. Как бы вы отметили свой прогресс, если бы захотели?»