Коты из издательства «Горгулья» (дружат с «Флагами», «Любимовкой», издают шортлистеров и лауреатов Премии Белого) тут собирают на две такие красоты:

Рассказал «Панночке Шемет» про любимые книжки. Сами ведь никогда не спросите:

А что нравится Майку Уайту? Например, из почитать. После выхода второго сезона антологии шоураннер рассказал о фаворитах своей домашней библиотеки нью-йоркскому книжному One Grand. Из переведенного на русский:

— «Самостоятельные люди» Халлдора Лакснесса (отмечал еще Джонатан Франзен, и в текстах обоих эта исландская сага о трудностях островного домостроя отпечаталась самым явным образом);

— «Галаад» Мэрилин Робинсон;

— Трилогия «Контур» Рэйчел Каск;

— «Книга непокоя» Фернандо Пессоа;

— «Поэтика пространства» Гастона Башляра (то есть, родись Уайт в России, был бы целевой аудиторией Ad Marginem; недавно, кстати, узнал, что «Пингвины» отпускают книжку с послесловием Марка Z. Данилевского, а вот что о ней сказал герой поста: «Это философия — и французская, что немаловажно, — в лучшем виде. Не деконструкция поэзии, а САМА поэзия. Ее радикальный, но очевидный посыл заключается в том, что поэзия генерирует и привносит в нашу жизнь чувства и мысли, которых без нее не было бы»).

«Белый лотос» очень нравится. Майк Уайт — молодец, исключительная особь сатирика пряморукого.

Для меня «Кончится лето» Мункуева сломался в секунду, когда под занавес включилась (именно включилась) вынесенная в заголовок песня «Кино». Следовало, наверное, ожидать, но то, как она интегрирована (еще раз: песня просто в к л ю ч и л а с ь), — это, конечно, сильно, учитывая двухлетний или типа того период постпродакшна. И, кстати, ставьте банан, если тоже не выносите весь русский говнорок, напетый горлом и записанный на кусок фанеры в период от восьмидесятых до начала нулевых, и считаете, что лучший способ употребления Цоя/Летова/Хоя— это чтение их текстов без пенетрации ушей звуковыми волнами >128 kbps, потому что есть вещи, которые остаются со своим поколением, и вы к тому же уверены, что плюс-минус то же самое люди, заставшие в соплях юности Летова на сцене, думали про вокал Высоцкого — что это чувак папиной культуры, которого покусала радиоактивная собака, и теперь он, вместо того чтобы петь, рычит. Ну, вы поняли. Люблю панков, но, ребят, панк — это Марк Фишер, а Хой — это компакт-кассета с запахом скисшего пива.

Хорошая новость заключается в том, что до музыкального конфуза заключительной сцены «Кончится лето» дает Кормака Маккарти на якутском материале — это мощная такая северная готика под аккомпанемент Додонова, однозначный успех Мункуева. «Нууччу» его, как помню, смотреть практически невозможно (постер красивый, btw). То была занудная адаптация недурственного рассказа Вацлава Серошевского «Хайлак» — и вот он стоит вашего времени. Натуральный деколониальный хоррор с грохочущим финалом, который в экранизации переписан в какой-то всхлип.

Вот, почитайте: https://lanterne.ru/vatslav-seroshevskiy-haylak.html

Пишущие, помните, я рассказывал про зин «Прочитано»? У них скоро опен-колл.

Подавайтесь:

И к другим новостям: Мила Иванова, aka мой любимый редактор, вместе с Ладой Кулинич, которая тут пишет про книжки, а тут про театр, организовали презентацию новой книги темного антрополога (как еще назвать автора, который, расписав в дебютном романе ужасы современного мезальянса, взялся за текст об анорексии) Сони Асташовой «Любовь моя Ана», поэтому если вы в Москве, восьмого февраля в шесть вечера будьте в «Пархоменко».

Регистрироваться и платить за вход не надо, просто ножками дойти. Подробности у Милы:

https://t.me/gahveh_in_your_glass/668

Саша Черкашин, который аж пять лет помогал мне скручивать «Непокой», шлет открытки из Америки.

Тамерлан Гаджиев (сильно выше хвалил его роман «Синефилия») про писателей, которые распускали руки и которым ничего за это не было боксировали в свое удовольствие: