Не_специальные совпадения

Идешь на «Четвероногую ворону» в МТЮЗ, и там фигурирует дворник Пётр Перец, а на следующий день – в «Поминальной молитве» в МОСТе, натурально, студент Перчик.  Надо было еще повторить «Улитку на склоне», чтобы собрать перечный стрит-флеш.

Театральная и не только театральная жизнь иногда закручивается в неожиданные воронки совпадений. Спектакли начинают разговорить друг с другом, с картинами выставок, которые ты посетил, а музейные экспонаты отсылают к постановкам. Это один из наилучших для меня видов получения культурного дофамина.

А какие у вас бывали «театрально-культурные воронки»?

#театр #разное

Соверши надо мной превращение

«Превращение», Театр на Таганке, режиссер Андрей Гончаров

Переабсурдить Кафку? Такое и в лавкрафтовском кошмаре не снилось. А вот Андрею Гончарову, на мой взгляд, удалось. Полтора часа превращения и вивисекции инсектоидности развернулись в Театре на Таганке в виде мюзикла, Франц трепещи!

Спасибо за сына и за дойч

Труд из обезьяны сделал человека, а трудоголизм из Грегора Замзы - насекомое. Но виноват ли лишь только график «твенти фор фор севен»? Постановка Гончарова довольно быстро раскрывает карты. В центре сцены практически чеховский стол и тургеневское чаепитие за ним быстро перетекает в безумное чаепитие у Шляпника.

Сразу становится понятно, кто тут любимая доченька, а кто слишком мало старался и не угадывает оттенки душицы. Горе для душнилы-отца. Мог бы и проявить уважение, а не только целиком семью обеспечивать. Как и положено домашнему тирану, Анатолий Григорьев (Замза старший) затмевает всех, являя уморительный гибрид Ленина, Маркса и Виктора Сухорукова. Театр на Таганке в «Старом Доме» откопал настоящее сокровище.

Благообразный отец семейства между едким абьюзом и газлайтингом радостно запевает: «спасибо за день, спасибо за ночь, спасибо за сына и за дочь». Это его самые ценные активы, после того, как он промотал все свое состояние и влез в долги. В этом улье он трутень, хотя на вид буквально рвет жилы и исторгает аорту за аортой.

Арам-Замза

Кажущаяся скупость декораций раскрывается все новыми слоями, как из-под хитинового панциря вылезает блестящими целлулоидными крылышками поворотный трансформируемый куб, башня не из слоновой кости и прочая хитроумная машинерия вдобавок к скелетам в шкафу семьи Замза.

Семья поет и пляшет на этих костях, а хребет теряет сын, на котором все едут, и он переходит из класса мелкой буржуазии в класс беспозвоночных. Не спасают безумные дары и жертвы семье. Молох не знает насыщения. И для родственников он как человек, давно умер. Его даже успевают похоронить до безумной метаморфозы. И пляшут, пляшут, отбрасывая жуткие тени, которые показывают, кто тут настоящие инсектоиды без эмоций и души.

В сюжет введена невеста Грегора. Конкурирующей фирме в семье не рады. Не для того бурили эту скважину. Да, и невеста сначала кажется порхающей бабочкой, но у этого махаона уж взгляд какой-то птичий. Не верится в равный союз жука и синички.

Что же остается Замзе младшему? Только курить на балконе и наращивать панцирь.

Душная атмосфера в семейном коллективе подчеркивается сценой собеседования с горничной. В этой семье выживет только тот, кому не страшен мешок на голове. Русской эмигрантке Ольге это как в муку чихнуть – в мешке даже как-то комфортней – не видно окружающего ужаса. Привычка.

А сватовство «хорошего человека» заставляет играть последнюю сцену книги новыми красками. От сына не осталось и лапки, зато в товарном виде осталась дочь, которая явно станет следующей жертвой любящей четы.

Все это происходит под веселенькие песни и танцы с оркестром. Вкупе с периодическими переходами на немецкий атмосфера становится еще более абсурдной и внушает готический ужас.

Что в итоге: полтора удивительных часа, где под песни и музыку уничтожается человеческая душа не в меру материалистичными родственниками-тарелочниками.

Восхитинительно

#театр #Таганка

Приехал в «Ревизор»

Никита Балашов процитировал кусочек моей рецензии в своей статье о «Дон Кихоте» Антона Фёдорова на портале «Ревизор». Приятновое

#театр

Моцартист из клуба 27-42

Румяный Моцарт в парике с завитками нежно глядит с коробки шоколадных конфет, с вывесок кафе, чашек и вообще любых поверхностей в Вене.  Вот что делает время и маркетинг с панкрокером своего времени.

Вы любите шоколад? А он на него с…л! И для своей эпохи выдавал тяжелый металл, который сейчас стал классикой, еще недавно пищащей из каждого второго мобильникам.

Вольфганг Амадей Гномыч – продюсерский проект своего отца-композитора. Вундеркинд за клавишами умилял дамочек в коронах и фижмах по всей Европе. А потом подрос и решил порвать музыку изнутри. Он перевернул представления о том, как писать музыку и для чего. Отверг всю буколическую напомаженность галантного века.

Правда, поняли и приняли это лет через сто после смерти композитора. Как раз об этом новый спектакль «Моцарт» Ивана Титова (Театр Москвы – идет на площадке театра Пушкина)

Чтобы отбросить все эти мушки и менуэты, актеры в костюмах ничуть не напоминающих восемнадцатый век. И говорят все нарочито простым языком, видимо, чтобы сквозь отсутствие мишуры было видно подлинную суть непринятого гения. Нотики высокого штиля проскальзывают, но доходит порой до психблогерского «живи здесь и сейчас».

Моцарт так и жил. Он был неудобен, он был дерзок. Был адским трудоголиком и королем прокрастинаторов одновременно – дописал Дон Жуана утром в день премьеры.

Спектакль разбит на 10 дней – 10 периодов жизни Моцартов, так что очень удобно отсчитывать, сколько еще осталось сочувствовать судьбе великого музыканта. Раз 10 и расскажут, какой он был революционер (только маузера в кармане камзола на хватало).
Моцартов в постановке куча. Моцарт в детстве умело не концентрирует внимание на себе подчеркнуто нейтральной игрой.  А вот Моцарт-взрослый (Дмитрий Подадаев) и Моцарт-Батя (Вячеслав Тимербулатов) хрипят и ругаются, и бьются характерами на столе как бильярдные шары на зеленом сукне.

Фанфакт от Шелдона – мужчины в 18 веке, если рано не лысели от оспы или сифилиса, то брились очень коротко, чтобы носить красивый завитой парик.

Кстати, на столе вообще очень много делают разного, и стол отыгрывает не хуже многих. Его переиграл и уничтожил только Даниил Арустамов – в его горячности видно молодую энергию еще не глухого Бетховена, который сыплет остротами и разгоняет скопившийся к тому времени ля минор. Он даже позволяет почувствовать себя грустному Вольфгангу, которому отец взрастил комплекс неполноценности, «сыном батиного друга». Они осознают родство залюбленных душ, но у Людвига болеет мать, и последний проблеск композитора исчезает на горизонте. Остается только работа, непризнанность, да довлеющая тень отца.

Как любой уважающий себя рокер Моцарт закончит плохо. Пару бородатых спойлеров – Сальери не травил нищего и полузабытого творца из зависти, а оперы его долго не жили на сцене. Потому горячка посреди нищеты и печальный конец где-то между клубами 27 и 42. Говорят работой себя довел до печального реквиема.
Еще один спойлер – музыки Вольфганга на спектакле не будет – отличный повод послушать эти потрясающие вещи по пути домой. Моцарт жив!

#театр #театрмосквы

Грандиозный подгон от Ванечки (Оркестр приватного танца) для всех поклонников премьеры Петра Шерешевского «Улитка на склоне» 💥

Сингл к спектаклю на всех музыкальных площадках:

Яндекс.Музыка
Apple Music
Deezer
МТС. Музыка
Spotify
Ок.ru

Северное возрождение Бенджамина Баттона.

Выставка, которая поразила больше, чем «Передвижники»

«Три медведя, заколотый витязь» (с)

На «Передвижниках» в новом корпусе Третьяковки на Кадашевской даже днем в будний день персику Серова негде упасть. На стенах действительно – наше всё. Пробираясь между людьми, словно перелистываешь все свои школьные учебники по истории с 5 по 11 класс: «Утро стрелецкой казни», «Земство обедает», Не ждали? Да, именно это и ждали.  Снова открыть хрестоматию русской живописи в подлинниках.

Неожиданным аккордом в передвижной симфонии звучат только сосны Шишкина и березы Куинджи, расположенные по соседству, да набор закатов того же Архипа Ивановича. В десятках солнц он, как Моне в стогах, искал совершенства. У последней стены экспозиции улавливается связь передвижников, и откуда есть пошло все современное русское искусство, откуда растут ноги у черного квадрата. И это в «Передвижниках» самое ценное.

Но какая же благодарность милой гардеробщице, которая все-таки  уговорила нас сходить и на выставку советского художника Виктора Попкова. В залах на первом этаже нет высокодуховной толчеи. И сей факт помогает уловить другую мелодию – реквием трогательному мастеру и трогающей за душу северной природы.

Советское барокко не будь ко мне жестоко

В начале – пышущий жизнью соцреализм. Яркие цветы, пышущие жизнью фигуры – чистый Рубенс, но без барочных наклонностей, да дейнековская динамика безупречной рычащей и блистающей техники и комсомольских тел, словно вырубленных из монолита.

Но вскоре работы Попкова начинают звучать тише. На смену красным колесам локомотивов приходят изумруд и бирюза травяных полян и деревьев. Фигуры истончаются и становятся более символичными – грации Рафаэля да и только! Соцреализм уступает место деревенскому романтизму в обложке раннего возрождения. Рафаэль или Прерафаэлиты? Не так важно, как красиво и символично. Автор словно ищет свои идеальный цвет, как Микеланджело небесную лазурь, а Рафаэль – божественную синь.

Мезенские вдовы, шинель отца, северные песни. Рука художника все лаконичней и горше. Только похороны бабушки Агафьи проходят среди византийского мозаичного золота листвы. Багрец и все тут!
Искать корни, пережить трагедию Великой Отечественной – жизнь нескольких поколений разделилась на до и после. Коллективизация, водка, безотцовщина, урбанизация – все беды и боли русской деревни, ее медленное умирание сочатся сквозь темную графику и красные сарафаны вдов.

«Твои мне избы ветровые как слезы первые любви». Серое дерево архангельских хором и черные своды церквей. Персонажи отрываются от земли и стремятся к горнему свету. Самого себя Попков рисует как икону. Такое ощущение что он отмотал Возрождение от Высокого до Проторенессанса в обратном порядке, Бенджамин свою жизнь прожил на реверсе.

Попков словно не жив на автопортретах и часто держит свою отрезанную голову в руках. Как Караваджо изображает свою буйную голову отдельно от тела.

И погибнет он в стиле разбойника и задиры Караваджо. Случайный конфликт и выстрел инкассатора из машины…
"Кто кончил жизнь трагически…." Как и Высоцкий в 42 он получил ответы на все вопросы.  А ты идешь по выставке и видишь 20 лет надежд, разочарований, перебора стилей и поиска смысла. Трогает до глубины души. Судьба человека.

#искусство #живопись

И прекраснейших дам обещали любить (с)

Картина на ночь: «Мальчик, читающий средневековый роман», Норман Роквелл, 1924 г.

Есть в ней нечто "донкихотовское"

Кстати: Плейлист спектакля "Дон Кихот" Антона Федорова

#искусство #литература

КОНДОМОДРАМА

«Торговцы Резиной», АРТ-Партнер, режиссер Петр Шерешевский. Премьера

Антиода человеческой жадности и глупости. Так можно охарактеризовать вкратце антрепризную премьеру Петра Шерешевского.

Завязка сюжета – одному поцу, шоб он был здоров, в наследство досталось 10 тысяч презервативов. А он, не будь кондом, пытается их втюхать аптекарше, знакомому, да бог весть кому еще. Пьеса израильского драматурга Ханоха Левита с первых минут настраивает на еврейские прибаутки и выговор как у тети Сони из Одьессы, здрасьте. Тем более, Полина Кутепова на нее похожа как один шекель на другой.

Весь спектакль разыгран на троих. Партию Полине составляют Игорь Верник и Виталий Коваленко. И таки все трое по-актерски дают жару. Все роли им по размеру, гусары молчать! Да, такого вот юмора низовой культуры по Бахтину будет много. Раблезианство со привкусом клубничной смазки и форшмака. И сквозь буффонаду, зонги и задорные шутейки формата кабаре первого акта, видно всю скорбь людей среднего возраста. Первый акт удивит тем, что Шерешевским и не пахнет. Красный занавес и лампочки – до такого уровня стендапа главный герой «Кукольного домика» доходит только к финалу, а герои этого спектакля уже успели выпестовать свои травмы.

Хотите Шерешевского? Дождитесь второго акта, там будут и экраны, и другие измерения, и исследование с линейкой измученных душ. И во втором акте проявляются простые вроде истины – ни деньги, ни резиновые изделия с собой не возьмешь. И сцене загробном мире на фоне советского ковра в отражении советского же трельяжа ярко это видно. Что вещи? Теплые воспоминания только в нашей памяти, а не в предметах быта.

«Даже если у меня что-то есть, почему я должен давать»? – фразу одного из скупых резиновых рыцарей можно отнести ко всем троим. Никто из них не торопится отдавать, ожидая, что сначала дадут ему.  Выигрышная стратегия в бизнесе. Проигрыш в отношениях. Насквозь коммерческий подход к любви оканчивается полным провалом, вместо дивидендов – потраченная впустую жизнь, которая, как и презервативы, имеет свой срок годности. И откладывая жизнь, мы все теряем на инфляции, какой бы ни была ставка Центрального банка.

Короче,  наплакаться и насмеяться) будет много.  И с этого спектакля можно начинать знакомство ненасмотренного старшего поколения с творчеством Петра Шерешевского – ничего сверхъестественного для понимания, но многим именно это и нужно. А уже потом подсовывать "Кукольные домики",  "Ромео и Джульетты" и "Улитки" там всякие. Хитрый план.

Особый бонус - это музыкальное сопровождение в исполнении композитора Ванечки и его оркестра Приватного танца - отдельный спектакль в спектакле от автора музыки к песне "Я в своем познании настолько преисполнился"

#театр #Шерешевский

ПУТЬ САМАМОРУРАЯ

«Кит плывет на Север», Театральный проект-27, Премьера, режиссер Алина Кушим.

Киты плывут на север, а Штирлиц живет этажом выше. Новый подростковый спектакль «Театрального проекта 27» позволяет нырнуть глубоко в холодные воды Тихого океана, алеутскую мифологию и в собственную душу.

Настало время удивительных историй

Сюжет, в основе которого книга Анастасии Строкиной, довольно прост – таинственный зверек мамору (японское имя, означающее «Защитник») держит экзамен на право стать хранителем одного из Алеутских островов. Во время путешествия на спине кита нужно узнать свой остров или обратишься… короче, есть одна попытка.

Рассказ ведет путешественник Кеша, напоминающий классического рассказчика истории под светом ночной лампы. Добряк Кеша лениво пикируется с душноватой всезнающей «Алисой», что вызывает у детей радость узнавания и снижает накал пафоса.

Вместо декораций – полупрозрачные ткани, стелящиеся словно дым камчатских вулканов. Вдоль пути зверька в этой дымке проступает тягучее гортанное эхо легенд алеутов. Народ, который живет между арктической стужей и ледяным океаном, делает доспехи из кости на лодках из тюленьей кожи может пересечь границы воскресенья и понедельника за несколько минут.

Суровые легенды рыболовов и охотников с самого края света медленно заползают под кожу до мороза. Черная рыба и синяя рыба, лазоревая луна и голубой песец, солнечный свет в рыбном пузыре и подводные ступени в деревню мертвых. Гулкое эхо поющих китов. Песнь моря под портретом Витуса Беринга все дальше нарастает и ко второй половине спектакля происходит глубокий нырок в толщу подсознания.

Мы закрыли глаза и далeкий придумали остров

Под мелодию песни новозеландских китобоев Wellerman мамору читает рэп про великана-изгоя, впадает в уныние, узнает что такое дружба и ищет свое предназначение как очередной аватар тысячеликого героя. Светового меча только не хватает. «Ты хуже всех учился, чтобы стать лучшим учеником». Мастер над маморами  перефразирует магистра Йоду в диалоге со Скайуокером юным – «Ты должен забыть то, чему ты научился» (а еще препода в универе в речи перед первокурсниками).

И сам спектакль не затем, чтобы посвятить подростков в основы мифологии народов Дальнего Востока. Смысл в том, что каждый боится ошибиться с предназначением и выбрать не то стезю, пропустить тот самый поворот и стать черным песком. «Ты должен набраться терпения, мой юный падаван». Дорога найдется, а любовь сильнее козней, сильнее обид и сильнее самой смерти.

Вышло атмосферно и  затягивающе. Два «писаревца» из Школы-студии МХАТ в легендах как рыба в воде: Мамору – Арсений Вейс и Лазоревая Луна, Кот и Черная рыба – Вия Гека – пластичная и натуральная во всех трех ипостасях.

Рекомендуется к просмотру не раньше 10 лет. Каждому спектаклю – свое время и свой эмоциональный интеллект.

#театр #детям

— Вы опоздали родиться, — сказал мне футурист.
Нет, это Мейерхольд поспешил родиться.

— Мейерхольд — гений!! — завывал футурист.
Не спорю. Очень возможно. Пускай — гений. Мне все равно. Но не следует забывать, что гений одинок, а я — масса. Я — зритель. Театр для меня. Желаю ходить в понятный театр.

— Искусство будущего!! — налетели на меня с кулаками.

А если будущего, то пускай, пожалуйста, Мейерхольд умрет и воскреснет в XXI веке. От этого выиграют все, и прежде всего он сам. Его поймут. Публика будет довольна его колесами, он сам получит удовлетворение гения, а я буду в могиле, мне не будут сниться деревянные вертушки. Вообще к черту эту механику. Я устал.

Михаил Булгаков. "Столица в блокноте"

Убери персоналии и время и получится образцовый спор в чате адептов классического театра и авангардного. И несмотря на скепсис, Михаил Афанасьевич оказался удивительно прозорлив насчет XXI века.

Иллюстрация: фото спектакля "Великодушный рогоносец" Мейерхольда, на котором побывал Булгаков.

#театр #книги

ДОЛБОДОН КИХОТ

"Дон Кихот", Театр Наций, Антон Фёдоров, премьера.

Стереотипичный образ Дон Кихота – милый чудак с чрезмерно развитой фантазией. Он сумасшедший, но за справедливость, а если это помешательство, то тихое. Но у Фёдорова дон не тихий. Режиссер-метамодернист решил показать темную сторону идальго из Ла Манчи, которая отчетливо видна, если открыть первоисточник уже в сознательном возрасте.

Дон из Аль Капотни
Место действия не похоже на Кастилию. Это, черт возьми, какие-то задворки промзоны Альбукерке, штат Нью-Мексико. Окружение дона Кихано составляют какие-то наркоманы и асоциальные элементы, а вместо аусьенды – платная прачечная, где собираются люди, у которых нет возможности постирать дома, потому что-дома-то никакого нет.

Под песню Mama el Baion (носителям русского слышатся краткая характеристика безумного идальго) c первых секунд ясно, что в (министерстве культуры) прачечной правит не дон Кихот, а дон Пиночет. Подробнее о спектакле - по ссылке.

фото: пресс-служба "Театра Наций"

#Театр #ТеатрНаций #Федоров

Гамлемания

Насчитал минимум шесть "Гамлетов" за сезон и "еще миллион на подходе" (с). И это только в Москве. Мир театральной моды удивителен

#театромем

МТЮЗ завел телеграм-канал

На эфире по "Улитке" с Петром Юрьевичем Шерешевским попросили у него публиковать составы. И уже с середины февраля эти составы появились на сайте МТЮЗ.

А сегодня, в 11 утра, пожелал в комментах у "Хочу пойти", что неплохо бы оживить социальные сети театра. Буквально через час актер Илья Смирнов написал, что открылся официальный канал МТЮЗа. Хорошо, когда так быстро сбываются запросы к вселенной Петру Юрьевичу.

https://t.me/diafilmyis/52

«СЛОВО ВИРЯВЫ». ЭТНОФЭНТЕЗИ НА АСФАЛЬТЕ

Столичная журналистка приехала расследовать загадочные исчезновения в родной город, но навлекает на себя гнев мордовской богини и попадает в другой мир. Дебютный роман моей давней знакомой Анны Бауэр (её интервью известному книжному блогеру можно прочитать тут) недавно вышел в издательстве «Миф.Проза». Он удивил и впечатлил сразу несколькими вещами.

Зов торамы

Давным-давно, в далекой республике… один из моих преподавателей в разговоре о том, почему молодежь мало интересуется культурой мордовского (подставь любой другой этнос) народа сказал, что главная ошибка в том, что это наследие пытаются преподать в ее устарело-фольклорном виде – яркие сарафаны, задорные песни и прочая разлюли-малина. Для популярности нужны современные методы подачи.

С тех пор утекло много воды, прогнозы всеобщей глобализации оказались слегка преувеличены, а этническая культура получила буст + 5 к популярности, но его слова сложно оспорить и сейчас. И Анна Бауэр в своей книге удачно соединила доступность формы и не только познавательное, но и увлекательное описание мифологии мокши и эрзи в формате мистического триллера.

Благодаря Лённроту, эпос суоми знают во всем мире, а профессор Толкин дал эльфам язык на основе финского. Но у другого финно-угорского народа – мордвы интересных персонажей не меньше: грозный бог неба Ине-Шкай, богиня леса Вирява, великая птица Иненармунь и вредный трикстер Куйгорож. В «Слове Вирявы» поэтики и любви мифологических вставках не меньше, чем у Лённрота или Лонгфелло, так что слышишь зов сакрального мордовского инструмента – деревянной трубы торамы. Зов предков.

Героический суп Кэмпбелла

От отрицания своего происхождения до возвращения к корням. Приключения главной героини построены по всем канонам волшебной сказки, по Пропповским законам. Зов приключений. Помощь высших сил. Преображение. Награда… все по списку. Архетипичная и верная формула, которая дает нам возможность пройти этот путь вместе с героем и искренне ему сопереживать.

Одиссей покидает Итаку, но Итака не покидает Одиссея. Люди уезжают в другие города и страны, но несут в себе осколок малой родины. И в книге почти так тонко переданы чувства, какие испытывают люди, возвращаясь домой. Так как это мой родной Саранск, чувство сопричастности дольше. Узнаешь улицы, приметы и общие ощущения. Дополнительный бонус для земляка.

«Не забывай свои корни, помни. Есть вещи на порядок выше»

Но с каждым возвращением ты видишь, как меняется твой город, как исчезает потихоньку твое детство. Эмиграция даже внутри страны – это маленькая смерть. Как и героиня ты попадаешь в потусторонние пространства (Тоначи) и тщетно пытаешься вернуться и зафиксировать момент детского счастья, услышать голоса любимых и родных. Но «по несчастью или к счастью, истина проста: никогда не возвращайся в прежние места». Слишком опасно чувство ностальгии, оно как дух-алганжей, высасывающий жизненные силы – можно остаться в загробном царстве навечно.

«Разве станешь где-то своим, если сам не знаешь, кто ты и откуда?» - говорится в книге. Чем больше мы – горожане, чем больше в жизни хай-тека, тем сильнее многих начинает тянуть к корням – песням и сказкам, на которых росли. Тем упорнее ищем опору в мифах и пытаемся найти успокоение среди бурных времен в узорах кокошника или пулая.

И в «Слове Вирявы» объединились жанры городского фэнтези, мощная фолк-составляющая, чувство ностальгии, любовь к родине и её народу и романтическая волшебная сказка.

Такие книги должны пробиваться, как цветы через асфальт, чтобы мы могли крепче стоять на своей земле.

P.S. Фан-факт от Шелдона: Название книги "Слово Вирявы" появилось до выхода сериала "Слово пацана", так что все совпадения случайны.

#книги

«Всё в этой музыке, ты только улови»

Собрал плейлист спектакля «Курьер» (ЦДР). Получается занимательный и залипательный музыкальный срез 80-х. А если послушать тексты, то можно дополнительные смыслы спектакля поймать.

Если что-то пропустил, дополнения приветствуются.

#театр #музыка #плейлист

ЗАПОЗДАЛЫЙ КУРЬЕРСКИЙ

"Курьер", ЦДР, Владимир Панков
Отзыв на премьерный показ 27 декабря.

Само слово «курьер» за последние лет 30 если не изменило значение, то сильно поменяло сущностное наполнение. И сравнивать панковского «Курьера» и одноименный фильм, все равно что ставить на одну доску парня с термокоробкой за плечами и вчерашнего советского школьника с рукописью под мышкой. Но как без этого сравнения обойтись?

«Завтра вы увидите, то что никогда не видели, это будет завтра»
Жанры разные и способы подачи, да и смысловые подходы. Если фильм 87-го стал актуальным социальным памфлетом о противостоянии поколений, то «Курьер-2024» – попытка отрефлексировать не только целое десятилетие, но и всю новейшую историю постсоветского пространства.

Как символ этой одной шестой и –подавляющий забор-трансформер ПО-2, до сих по «украшающий» множество городов и весей. Символ закрытости полюбился не только строителям, но и режиссёрам, и бетонная стена из «Сергеева и Городка» шлет привет забору в «Курьере».

Какое время действия в спектакле – загадка. На одних кадрах ввод войск в Афганистан, на других – уже легендарная передача «Взгляд» 88-го, где юные ветераны обескуражены холодным приемом на Родине. Между этими событиями - финал «Что? Где? Когда?»–1982 – только ради танцующего Друзя стоит смотреть. Песни в саунд-драме тоже широко рассыпаны по волне моей памяти. Начало 80-х - «Музыкант» Никольского и «Хафанана». «Братец Луи» и «На заре» – вторая половина десятилетия.

Культурная картина 10 лет одним мазком: от Олимпиады до ГКЧП. Своя логика в этом есть, повесть написана в 1982-м, фильм вышел через 4 года. Панков кидает мостики между обоими произведениями.

«Я пытался уйти от любви»
Сам спектакль даже ближе к первоисточнику. Режиссер вернул линии «звездочета», расширил обзор издательства, где работал Иван. И это больше работает на романтизацию образа.

Главный герой в исполнении Александра Фокина вовсе не похож на своего киношного визави. Киноиван – угловатый резонер, прячущий за своими выходками боль по поводу развода родителей и сложных отношений с мамой. Чем глубже травма, тем больше внешнего шутовства. Фокин со своими блестящими наивными глазами на Печорина не похож. Он тоже глубоко переживает равнодушие отца и дежурное «привет, старина», но театрального Ваню это кажется не сломило. И первая любовь сама по себе. Он кажется просто безобидным фантазером с неуместными репликами и угловатыми выходками, а не наглым юнцом, бросающим вызов старшему поколению. Его хочется обнять и пожалеть, а с киношным колючим ежом такое сделать не удастся.

«В чем сила, Иван?»
Взрослые заняты разговорами о смысле жизни и своих детях. Безумствует Павел Акимкин: «Кони в яблоках, кони серые» со стоном о концентрированном молоке из банки, а бабушка «очень хорошо знает нашу молодежь», а трещина между поколениями все больше.

И кажется, что первая любовь рухнула, но в принципе-то, ничего смертельного. Нужно просто выдохнуть. Сходить в армию. Тем более, звучат хорошие песни, брезжит «теплый ласковый ветер перемен». И в псевдофинале несет облегчение лиричный струнный перебор «Музыканта» Никольского. Все будет хорошо… но не у всех

Только глухая стена ПО-2 не спит. Надвигается и ставит железобетонную точку. «Все люди на большой планете должны всегда дружить. Должны смеяться дети. И в мирном мире жить!» Детская песня из начала теперь уже становится форменным издевательством.

Судьба поколения. Одним – цинк, другим – кооперативы и стрелки. Тому поколению достался Афган, следующему – Чечня. В чем сила, брат? Чацкий, Печорин, Базаров, Иван Мирошников, Данила Багров.

Последний стал к «нулевым» не лишним, а гегемоном, но это совершенно другая история.

На премьере Владимир Панков сказал, что спектакль собирали всего за пять недель, и это было заметно.

Многое казалось сшитым на скорую руку. С шестилетним отточенным совершенством «Памфалона» не сравнить. Но две самых распространенных боли показаны наглядно – раны от краха семьи и коллективная травма от падения империи. И не знаешь уж что опасней.

#театр #ЦДР #Панков

ТУРБИНЫ РЕВОЛЮЦИИ

«Дни Турбиных», театр МОСТ, Георгий Долмазян

«Абажур священен»

«Никогда. Никогда не сдергивайте абажур с лампы! Абажур священен». Этих слов в спектакле театра МОСТ «Дни Турбиных» нет, но уютного света из-под абажура очень много. Но как в штабе генерала Хлудова в Крыму звенят звонки, гремят каретки машинок, стучат сапоги и клавиши, распахиваются двери и уют дома с абажуром наполняется тревогой.

Ровный теплый свет вдруг прерывается близкой канонадой и зеркало в гостиной окрашивается красным – предвестником близкой беды и грозного грядущего. Содрогается квартира как последний уголок старого мира. Прижимаются к друг другу герои в прыгающем свете дрожащей лампы в надежде обрести крепость от невзгод в доме на Васильевском спуске. И не только Лариосику хочется, чтобы кремовые шторы стали броней. «Окончательная бумажка. Фактическая. Настоящая! Броня»

Сводчатый со старыми кирпичными стенами зал театра пришелся впору Турбиным, как черкеска с аксельбантом адъютанту Шервинскому. Зритель словно незримый свидетель оказывается по краям креста, которым стала «огромная квартира». Семейной Голгофой. В центре зала – помост. Кому помост, а кому – эшафот.

С котами можно!

В спектакле все по классике, но нафталином и не пахнет. И многое необычно: нет «классического стола», за которым сидят Турбины, а распахивающиеся двери и бегающие герои возводят уровень тревоги в абсолют. Никакого сравнения с театральной расслабленностью фильма. Смех нервный, шутки вымученные, рассуждения истерические. А как иначе, когда под Святошино палят пушки?

Каст героев тоже заставляет пересмотреть все сложившиеся образы. Кто пустил кота Бегемота на место Мышлаевского? Очень хорошо! Анатолий Сафронихин – полная противоположность литературном описанию, но такое неповторимое обаяние придает пройдохе. Один поиск заветной «казёнки» у пианино чего стоит! Вторую ипостась Бегемота напоминает франт с «позолоченными усами» и вдохновенный враль Шервинский (Леонид Семёнов).

Александр Хошабаев тоже далек от рефлексирующего интеллигента советского кино. Нерв его отчаяния бьет искрами оголенного высоковольтного провода. Зато Николка (Артем Верголасов) один в один в Николаем Булгаковым, младшим братом Михаила Афанасьевича. Вот так и начнешь изучать фамильные портреты (с).

«Велик был и страшен»

«Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй». Всё смешалось вокруг дома Турбиных: Гетманцы, петлюровцы, белые, красные, зеленые, немцы какие-то. Всё смешалось в Российской империи. «Гетманщина оказалась опереткой», но опереткой кровавой», «союзники – сволочи», «немцы нас обманули», «выгружаются в порту две дивизии сенегальских стрелков». Уровень осведомленности Шервинского – военблогер, а произведение Михаила Афанасьевича не только не устарело, но и пугает своей современностью. Настоялось в дубовой бочке и стало еще крепче и многозначней в послевкусии.

«Если б мы могли предвидеть!», – отчаянный рефрен Алексея Турбина за сотню лет повторяли миллионы, но только подтверждали бессмысленность сослагательного наклонения в истории. И как бессмысленно бывает противостоять жерновам гражданской войны. Даже боевые офицеры, прошедшие ад Первой мировой, не в силах больше выбрать сторону. «Скажи мне кудесник, любимец богов, что сбудется в жизни со мною?» - мотив песни, исполняемой Турбиными кажется ужасно похожим на «От тайги до британских морей Красная армия всех сильней».

Так пусть же Красная сжимает властно…. И вешай не вешай Достоевского с Некрасовым на суку, а народ-богоносец ответит на ваше презрение рано или поздно.

В спектакле и авторском финале тонко передано ощущение конца этого мира и начало нового неизведанного, как в бессмысленном столкновении масс гибнут прекрасные люди, как зубьями шестерней цепляются друг за друга поводы для ненависти и мести. И горько перекатываются на языке финальные волошинские строки: «А я стою один меж них в ревущем пламени и дыме и всеми силами своими молюсь за тех и за других».

«Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918, но 1919 был его страшней»

#театр #МОСТ

«Земную жизнь пройдя до середины», останови «бегущую строку»

Премьера. «Бегущая строка», театральная «Инклюзион.Школа», РАМТ, режиссер Дмитрий Крестьянкин

Особенный театр

По черной стене сцены, по черным квадратам электронной панели бежит яркая режущая глаза строка. Мы за ней не успеваем. Не успеваем за безумным, как скорость строки, темпом жизни. Как же успеть людям с особенностями? Да, все мы, в принципе, с особенностями, но эти девушки и парни особенные особы. Искренние, ранимые и ранящиеся о действительность побольше многих прочих.

Им тяжелее все, что «нормисам» дается на автомате. Об этом новая работа Дмитрия Крестьянкина – доброго социального волшебника и мастера поговорить по душам. Социального, но не из собеса. Я долго искал (и пока не нашел) определение тому, что делает Крестьянкин в театре. Это не социальный театр (слишком по-марксистски), это и не документальный театр (он не документы исследует). Вербатим – слишком грубо и непонятно. Дмитрий дает возможность высказаться, донести свою боль не через Шекспира или Толстого, а через множество частных историй. Он словно скальпелем создает срез реальности, обнажающий внутренности. Это не совсем театр, но реализует одну из его главных функций - делиться чувствами и сопереживать.

Этюд в синих тонах

По данным исследования учёных из Университета Британской Колумбии, приглушённый синий цвет снижает тревожность. Наверное, поэтому все герои спектакля в синем. Правда их истории тревожность не снижают, а процарапывают нарощенный защитный панцирь эмоциональной глухоты и равнодушия тех, кто это смотрит.

Героев преследуют насмешки и непонимание окружающих, непонятность этого мира и панические атаки. Бросьте камень, кто хоть раз не хотел упасть от бессилия перед жестокой громадой этого мира, кто не оставался непонятым. Они всегда немного между мирами, как переводчик на язык жестов Тимофей.

Спектакль как раз о понимании, ведь коммуникация – это возможность, чтобы тебя услышал другой. Одна девочка бережно хранит в сердце чешское приветствие "Ахой", которое пришло к чехам из английского. Это морское приветствие Белл предлагал использовать для начала телефонного разговора. И говорят ребята от самой души. Наивно, но супер.

Спасибо девушке – автору матерного комикса за японские ругательства и слово «икигай» - причина жить. Не знаю, у каждого ли актера своя личная история, но у них масса причин жить, несмотря на все эти недетские сложности коммуникации. И одна из них то, как они отдают себя на сцене. На фоне их искренности и наивного оптимизма камео профи смотрятся невыигрышно.

Этот спектакль выше всякой критики, потому что в ней не нуждается. «Бегущая строка» заставляет остановиться, стать чуть мягче и почувствовать себя тем деревом в «сумрачном лесу», шестым, во втором ряду.

#театр #РАМТ #Крестьянкин

УТОЛИ МОИ ПЕЧАЛИ, БОВАРИ

«Мадам Бовари», театр Маска, режиссер Антон Фёдоров, театральное агентство "Арт-Партнер"

Бовари на кортах

Зачем слова, когда sa va (ça va – фр. «всё в порядке», «всё хорошо», «всё нормально»)?
С самого начала спектакля возникает ощущение, что Антон Фёдоров открыл персональную кладовую с каламбурами да ключи от нее потерял.

С одними текстами Фёдоров обходится довольно бережно, в другие добавляет немного перца, в случае с Бовари в блюдо случайно ухнули целую бутылку чили. «Кто? Бельмондо!», «фритюр от кутюр». Такое ощущение, что квнщики накидывают шутки для СТЭМа, или шестерка знатоков набрасывает версии – что мы знаем о Франции? Бонжур, абажур и Шарль Азнавур!

Происходящее напоминает продвинутый театральный КВН или капустник. Роман будто пересказан пацанам на кортах во дворе под семки и жигу, а актеры упорно и гротескно «играют французскую жизнь». Сначала кажется это все нелепым, потом стыдно-смешным - одно бритье под Non, je ne regrette rien Эдит Пиаф чего стоит. Потом гротеск и буффонада начинают обволакивать чувством предстоящего вдвойне горького финала и даже маячит вдали «Тошнота» Сартра.

Никого не жалко

Все образы гипертрофированы да полного отчуждения эмпатии к героям. Штейнберг-Шарль – играет лучшего рохлю из череды сыгранных им рохлей. Ахмадеев – образцового темщика из «службы безопасности Сбербанка» Лере. Сумасшедший аптекарь Оме напоминает повернутого на почве веществ московского сисадмина. Две пассии Бовари – манерный мим с багетом и беретом Леон (Шайдаков) и альфач-иноходец-производитель Родольф (Артур-Бесчастный) всячески демонстрирующий низовую народную культуру в раблезианской манере. От всей этой невнятной компании хочется сесть в шарабан и ах уе…ть в кафе-шантан.

На общем диком фоне с каруселями «каменная» бабушка Ольга Лапшина и маленький человек Анна Никишина, играющая Берту, смотрятся единственными нормальными людьми. «Берта лучче» – тут я с Шарлем (не де Голлем) Бовари полностью согласен. Хочется добавить даже: «Луччик света в темном царстве». Но тут, как сказал персонаж другого спектакля про «французскую жизнь» – «Сирано» - «Не дожимай»!

В «Бовари» же некоторые моменты кажутся пережатыми. Хотя может и есть в этом своя сермяжная галльская правда и торжество карнавального начала в метамодерне по Бахтину? Как говорится, «хум хау»!

Le moralite

И все-таки, что «нам хотел сказать автор» помимо перечисления всех известных широкой публике франкофонных слов (жалюзи, сервант, трюмо, будуар) и лингвистических смешных совпадений?

Все эта «французская жизнь» оказывается игрой ума не Бовари, а условной Боварихиной из спального района Москвы. Как и настоящая Эмма, Эммочка-людоедка падает жертвой надуманных грёз, возбужденных книгами о прекрасном. Только не Париж или даже Руан, а условное Чертаново, не шато, а le хрущевка, не бонвиваны, а хулиганы.

«Жадор» из клетчатой сумки с «Садовода» обращается в арест имущества за микрокредиты и наезды коллекторов с куполами на груди. В параллели с современностью даже видится гротескный парафраз с питерской «Бовари» Жолдака – та, которую читают, и та, которая читает и следует за героиней.

Выходит, двойной самообман, за которым следует двойная пропасть и двойное падение в адский котел с фритюром. А в сущности, если поскрести золотистую пленку куртуазности, какая разница между французами 19-го века и русскими 21-го? Те же страсти, те же заблуждения. «Люди как люди, также любят деньги». И от парижского шансона недалеко до нашего приблатненного: «От судьбы и от тебя мне не уйти, Бовари…»

p.s. Да, я тоже очень люблю каламбуры

- Меня хвалили великое множество раз, и я всегда смущался; я каждый раз чувствовал, что можно было сказать больше.
Марк Твен

@art_galerka спасибо за комплимент и за достойную компанию!

https://t.me/art_galerka/932

ВОСЕМЬ ДРУЗЕЙ ЕПИШЕВА

"Друзья", "Театр наций", режиссёр Мотои Миура (Япония)

К безымянному молодому человеку на ночь глядя врываются восемь странных людей. Они называют себя друзьями и якобы пытаются избавить его от одиночества с помощью операции по «курощению». Почти как в «очень тупом Серёже».

Режиссёр видит в этой пьесе Кобо Абэ символ давления общества на человека, но всё ли так просто с этой беспокойной семейкой?

Кто нарушил покой одинокого японца, причем тут голландцы и Босх, как можно прочитать символы в спектакле, и почему он оставляет противоречивые чувства? Подробно об этом - по ссылке

#театр #театрнаций #Миура