Cancelled
6/21/90, Brodsky & Utkin

АБ: Я никогда не открывал эти коробки. Они были упакованы двадцать шесть лет назад. Единственное, что меня огорчает, — это то, что моего хорошего друга и коллеги, великого архитектора Ильи Уткина, сегодня здесь нет. Все эти работы были созданы вместе с ним. Он в Москве и не смог приехать. Это наполовину его работа, наполовину моя.

ТТ: Не могли бы вы рассказать поподробнее о диагонали, рассекающей работы?

АБ: Да, это короткая история. Мы сделали эти офорты в Москве в 1980-х годах. В конце 80-х нас пригласили принять участие в выставке в Нью-Йорке, и мы отправили их туда. В то время было действительно сложно отправить что-либо на Запад. На выставке их заметил один галерист. Он предложил нам привезти пластины из Москвы в его галерею и напечатать ограниченным тиражом.

Эти коробки были изготовлены в тот момент. Мы привезли две коробки в Нью-Йорк. В 1989 году они были напечатаны в очень хорошей печатной мастерской. После печати галерея заявила, что по некоторым правилам пластины должны быть уничтожены, чтобы никто другой не смог их напечатать снова. Конечно, это своего рода коммерческая затея, но мы были молоды и ничего не знали о коммерческих галереях, поэтому сказали: «Все в порядке, без проблем». Но как мы должны их уничтожить?

Они ответили, что обычно, если пластина небольшая, ее режут на кусочки. Я сказал, что не буду ее разрезать, потому что она слишком жесткая. Тогда они спросили: «Что могло быть обозначением того, что пластина аннулирована?» Я ответил: «Я придумаю что-нибудь и покажу вам». Я сразу решил провести прямую линию от одного угла к другому по диагонали — это будет наименее болезненно для пластин. Я сделал это сам и показал галеристам; они согласились.

Затем их упаковали обратно в эти коробки, и я привез их в Москву. С тех пор они лежат в дальнем углу сарая моей дачи. Когда вы написали мне письмо с вопросом о пластинах, я даже не был уверен, смогу ли их найти, потому что они были перевезены из Москвы загород. Но я нашел их, и это стало началом новой истории.

Так, эта диагональ означает, что пластины отменены. Никаких других отпечатков с этих пластин сделано не было.

* * *

Издание формата 1:1, представляющее офорты Александра Бродского и Ильи Уткина в натуральную величину.

TIMELESS EXPERIENCE: Япония. Архитектура, которая умеет быть тише природы

Недавно мы поговорили с архитектором, куратором выставочных проектов и автором канала FUNDAMENTUM — Алиной Паршиковой — о её поездке в Японию.

Зачем ландшафтному архитектору ехать в Японию?

Ландшафт Японии — это уникальное явление, когда природа определяет образ жизни и формирует архитектурный облик. Здесь ландшафт не просто подчеркивает и сопровождает архитектуру — он равен ей. Главное, чему учит Япония ландшафтного архитектора, — это не преуменьшать собственную значимость, ведь ландшафт является самостоятельной ценностью.

Топ-3 мест, с которых стоит начать своё исследование.

Чтобы не прогадать, рекомендую сразу отправиться на Острова искусств. По пути можно остановиться в Киото — городе со старинными храмовыми садами. Можно немного замедлиться, зайдя в Сад мхов Сайходзи — попасть туда можно только по записи, а перед прогулкой по «нижнему» саду обязательна пропись сутры. Самым сильным впечатлением стал Храм воды Рю Нишизавы на острове Тишима — пространство абсолютно вне времени. На соседнем острове находится Музей искусств Титю, спроектированный Тадао Андо. Главной особенностью стали дворы с ландшафтами: одним из экспонатов является двор с обрамленным кусочком неба. Завершить путешествие можно в традиционной японской бане — горном онсене Takaragawa.

Что для тебя лично Япония открыла в восприятии ландшафта?

Это путешествие стало настройкой чувствительности — к масштабу, деталям и необходимой пустоте. Пространство, которое не говорит, а просто существует, вдруг начинает звучать особенно ясно. В японской культуре пустота имеет сакральное значение: в синтоистской традиции перед храмами оставляли открытые зоны — места, где обитают боги. Пустота здесь не означает отсутствие; напротив, она заключает в себе присутствие. Ролан Барт писал, что западные города имеют концентрическую структуру: их центры — это сцены власти и смысла. В Токио же центр пуст. Он скрыт, обрамлён водой и растительностью, и весь город вращается вокруг этой тишины. Это другой способ восприятия города: не как заполненности, а как формы отсутствия.

#tmls_experience

Cabinet of curiosities
or wonder-room

Представьте себе мир без телефонов, телевизоров, mp3-плееров, компьютеров и телефонов. Как бы вы развлекали своих гостей после ужина без помощи любого из этих устройств?

Кабинеты редкостей были ответом аристократов для тех, кто стремился оживить роскошные, но тускло освещенные вечеринки, устраиваемые в эпоху итальянского Возрождения. Они различались по размеру, от небольших, как отдельный предмет мебели с несколькими ящиками, до размеров целой комнаты. Ящики и полки размещали оригинальные предметы, приобретенные во время длительных путешествий в дальние страны. Каждый предмет давал возможность рассказать историю об эпическом приключении или, что чаще, сфабриковать его.

Но, честно говоря, шкафы не всегда были построены на истине — артефакты и законсервированные животные и растения иногда покупались на рынках Флоренции и Рима, а не собирались непосредственно владельцем шкафа. Некоторые, как знаменитые русалки, созданные путем сшивания туловища обезьяны с хвостом рыбы, были полностью фантастическими выдумками, более близкими к искусству, чем к естественным свидетельствам. Но в целом это не имело значения. По духу шкафы не были предназначены для науки — они были местом воображения, в котором те, кто мог себе это позволить, конструировали свои собственные личные версии мира.

water temple
ryue nishizawa

Пантеон, построенный первым императором Рима в 25 году до н.э., имеет купол диаметром 43 метра, а толщина стен достигает полутора метров. В центре купола — «око», через которое внутрь проникают свет, дождь и ветер. Изначально построенное как храм, это сооружение остается святилищем и сегодня, спустя две тысячи лет.

Пространство музея предлагает противоположный масштаб — являясь одним из самых низких зданий, представляет собой оболочку высотой всего 4,5 метра и толщиной 25 см. В потолке — два световых отверстия. Пол — в форме капли воды, площадью 40 на 60 метров. Внутри — ни одной колонны.

Рей Найто дополнила архитектуру внутренним «пейзажем» с источником, из которого с утра до вечера медленно струится вода. Было важно создать пространство с особенным чувственным опытом, которое нельзя испытать нигде: здесь искусство, архитектура и природа составляют единое целое.

Открываем новый групповой проект — выставку Quattro Morpha.

Этот проект предлагает возможность взглянуть на архитекторов в роли художников — за пределами привычных профессиональных контекстов. Название выставки, происходящее от латинских слов quattuor («четыре») и morpha («форма»), отсылает к четырём направлениям, легшим в основу экспозиции: рисунок, печатная графика, фотография и объекты. Эти медиумы стали для участников способом исследовать собственную пластическую лексику и выразить то, что не укладывается в строгие рамки проектного мышления.

В проекте участвуют: Мария Аблина, Денис Анисимов, Вальдемар Бакои, Надежда Ворожейкина, Дарья Зайцева, Александра Казанджян, Юлия Каптур, Лев Кузнецов, Лена Локастова, Дима Махно, Алексей Марусик, Сергей Мишин, Светлана Могилева, Елена Нестерова, Алина Паршикова, Мария Пичугина, Влад Самсонов, Дарья Силаева, Полина Щёголева, Юлия Хомутская, бюро Nowadays, No. (Анастасия Болдырева, Каролина Остапчук, Никита Дьяконов).

Дизайн экспозиции разработан Ксенией Караваевой, кураторы проекта — Ксения Караваева и Пётр Иванов, автор идеи — Анна Брынцалова.

23 марта — 30 апреля
Среда и четверг: с 14:00 до 19:00
Воскресенье: с 14:00 до 17:00

Ждем вас!
Как пройти в галерею

Архитектура через офорт / Алина Паршикова

«В ноябре 2024 года Музей Архитектуры по традиции представил выставку по результатам фестиваля «Открытый город». Помимо основной программы, на последнем этаже, в секретной комнате, были показаны работы выпускников офортной мастерской Александра Бродского и Натальи Заровной.

Мастерскую часто называют лабораторией, поскольку офорт – техника, выступающая соавтором художника. Работа с металлом и травлением всегда сопровождается неким экспериментом, не всегда прогнозируемым и контролируемым: даже финальный оттиск с уже готовой пластины получается уникальным, ведь процесс нанесения краски всегда является дополнительным слоем, задающим настроение финальной работе.»

Подробнее о выставке читайте по ссылке.

zaishui art museum
| junya ishigami

plants + architecture
| junya ishigami

При чтении архитектуры может оказаться полезным обращать внимание на неархитектурные элементы. Мы можем легко заметить что-то (например, растение) как эстетически присущее данному произведению, не подвергая сомнению его предполагаемую подчинённую связь с архитектурой.

В работах Исигами наиболее распространённым, но не вызывающим сомнений элементом является не архитектура и даже не мебель, а скорее частое использование им растений. Он позволяет растениям процветать в своих рисунках и архитектуре. Таро Игараси, описывая проект Исигами на Венецианской биеннале 2008 года, утверждает, что «растения не являются чем-то внешним по отношению к архитектуре и не отделены от неё на протяжении всей работы».

*книжка размером 7.62х7.62 см

Soft cell: the minimum dwelling
Co-op Zimmer project, Hannes Meyer, Ghent, 1924

«Кооперативный интерьер» Ханнеса Мейера — это фотография комнаты, которую сам Мейер обставил с использованием найденной мебели и предметов обихода. В комнате присутствуют несколько складных элементов: кровать, стол с граммофоном, два стула, один из которых висит на стене, и полка, на которой стоят банки с неизвестным содержимым.

Комнату также можно рассматривать как критику домашнего пространства, предлагая новый подход к жизни в мегаполисе через наиболее распространённое пространство современного города — личную комнату.

Название комнаты указывает на её принадлежность к кооперативу, где домашние обязанности выполняют профессионалы и коммунальная организация, а не семья. Кооперативный интерьер — это не только представление о жизни современного массового работника, но и обещание освобождения от бремени домашних забот.

Чтобы понять важность проекта Мейера, нужно рассмотреть комнату в контексте истории частных комнат как ядра домашнего пространства. Комнаты — результат разделения домов, а не автономные пространства. Важный аспект доисторических жилищ — переход от круглой к прямоугольной планировке. С переходом к оседлому образу жизни дома стали местами для накопления и ведения хозяйства. С ростом капитала и наёмного труда личное пространство дома стало символом домовладения и «тайной обителью» общественного воспроизводства.

Project of the Secret Library
Michelangelo 1525/1526

Рисунок, выполненный в начале 1526 года, демонстрирует тщательную подготовку к строительству «тайной библиотеки», заказанной Микеланджело Климентом VII для размещения наиболее ценных томов библиотеки Лауренцианы.

Проект, который на тот момент так и не был завершен, показывает, вместе с точными подписями художника, треугольное пространство, обозначенное вдоль каждой стены нишами, чередующимися с квадратами, а в центральной части расположены деревянные столы для чтения с концентрическими треугольниками вокруг круглого стола.

В «Актовом зале» оказываемся на выставке Алексея Веселовского «Башня. История наблюдений». В центре — незавершённая деревянная конструкция, устремлённая ввысь. Если Вавилонская башня — это символ амбиции, то башня Веселовского — метафора разрушения и расщепления смысла. И вот она перед нами — уже собранная из палок, бруса и досок, не завершённая, как будто только что оставленная строителями.

Вспоминается Александр Бродский — поэтические образы и воображаемые миры. Его работы — воспоминания о городах, которых никогда не было. У Веселовского башня тоже — не конкретное сооружение, а архетип. Его офорты напоминают коллажи, где пересекаются Вавилон, Берлин, Москва, смешивая реальные города с мифологическими. Вглядываясь в детали, можно поймать себя на мысли, что строители всё ещё где-то здесь, что стены продолжают расти, но никто не знает, что будет на вершине. Башня должна, как «Человек, улетевший в космос из своей комнаты» Кабакова, вырваться из своего комнатного плена, но пока ещё упирается макушкой в потолок.

Попасть на «Фабрику» — не самая простая задача: уже совсем в ночи, темноватые закоулки и узкие улочки без ясной навигации приобретают лесоподобный вид: вроде бы шёл по дороге, а вот уже третий круг по ней совершаешь. У «Фабрики» два двора, откуда происходит распределение по корпусам. Крайне рекомендую при посещении не пытаться сразу попасть в нужное место — дайте себе время побродить. Что ещё важно: приходите в одиночестве, ближе к позднему вечеру, особенно в будний день, когда никого нет.

И вот вы открываете первую дверь. Или даже не первую — первую вы побоялись открыть: выглядела слишком уж недружелюбно. Внутри — высокие потолки, своды Монье. Удивительная палитра звуков: шорохи, отдалённые голоса, стук собственных шагов по плитке.

Прежде чем я нашла потайной спуск в подвал, прошла, кажется, целая вечность. Совершенно неприметный прямоугольник в полу, ведущий в такой же неприметный коридор. Оказываетесь вы в настоящем бомбоубежище. Там — абсолютно потусторонняя нашему миру мелодия, артефакты иной цивилизации. Уже само пространство задаёт особую атмосферу: массивные двери, бетонные стены, приглушённый свет — место, где звук глушится, а время кажется застывшим. Только смотритель нарушает ощущение полного выпадения из реальности.

«Movens pietres» — про камни, которые, вопреки своей природе, умеют перемещаться. Ползающие камни Долины Смерти — один из самых загадочных феноменов природы. Но если в калифорнийской пустыне их сдвигает тонкая корка льда, то в искусстве — сами процессы истории, памяти, случайности. У Камю камень Сизифа, обречён на вечное возвращение, однако тем самым становится не просто объектом, но актом воли.

Stairwells

Livio Dimitriu

Theater of Memory

Через шесть лет после смерти итальянского философа Джилио Камилло «Идея театра» была посмертно опубликована во Флоренции в 1550 году. В этой работе Камилло описал воображаемый театр памяти для одного человека, в котором традиционные отношения зрителя и сцены перевёрнуты: сценой стал поднимающийся амфитеатр, а зритель оказался в его центре.

Театр Камилло представлял собой воображаемую полукруглую сцену с семью ярусами, разделённую семью островками и окружённую семью колоннами. Этот театр был разделён на сорок девять зон, каждая из которых ассоциировалась с символической фигурой из мифологии. Все знания хранились на разных уровнях и извлекались с помощью мысленных ассоциаций, образов и символов.

В театре Камилло не было ни сцены, ни зрительных рядов, ни того, без чего, казалось бы, немыслим театр: актёров, спектакля, драматурга. Был только зритель, входящий в театр. Однако ему было доверено занять место творца, что созерцает порядок мироздания.

Land(e)scape

Три заброшенных амбара были установлены на деревянных столбах высотой 10 метров, которые должны были имитировать медленную, величественную прогулку вдали от ландшафта, к которому они принадлежали на протяжении нескольких поколений.

Оставленные самим себе в «тоске» по своим бывшим хозяевам, без связи с землёй, частью которой они когда-то были, они «бегут» в большие города на юге.

У этой истории был торжественный финал во время осеннего праздника сбора урожая под руководством танцора Рейджо Кела, который зажёг огни в амбарах и танцевал до тех пор, пока на поле снова не опустилась темнота.

Рады сообщить, что мы запустили сайт и опубликовали первую статью, посвященную важной и актуальной теме — профессии ландшафтного архитектора!

Роль этой профессии стремительно меняется: трансформируются города, развиваются индустрии, появляются новые вызовы. Уверены, что профессия будет набирать популярность, и эта статья окажется полезной для тех, кто хочет узнать больше о её закулисье.

О значении образования, визионерских ландшафтах, актуальных проблемах индустрии и многом другом мы поговорили с практикующими ландшафтными архитекторами, общественными деятелями и исследователями.

Будем рады вашей обратной связи.

Читать статью

Вышла статья под моим редакторством у любимого проекта, посвященного вневременным пространствам. Ландшафт — это история про фундаментальное основание человечества, про землю и то, с чего все начинается.

Приятного чтения 〰️