В преддверии завершения
«Монолита» арт-директор NAMEGALLERY Наталия Ершова побеседовала с художником Андреем Кузьминым.
Н: Андрей, мы с тобой знакомы, наверное, больше десяти лет. Вспоминаю, как мы вместе с Оксаной Корнеевой, основательницей и директором галереи, ездили к тебе в мастерскую в 2010-х годах. И вот, наконец, у нас в галерее состоялся твой персональный проект. Если современное искусство — это оптика, сквозь которую человек видит контуры смыслов в повседневной суете, то какое главное послание твоей выставки?
А: Главный персонаж здесь — Монолит, тот самый, что мы все помним из фильма Кубрика. Он всплыл в моей работе неожиданно и стал чем-то важным. Но дело не только в научной фантастике — здесь есть мотив монолита как чего-то единого, мощного, цельного. Мы даже отказались от фигуры куратора, потому что моно — это один, а куратор — это уже партнёрство.
Выставка о том, что когда-то у нас было нечто цельное, мощное — то ли явление природы, то ли что-то ещё, — но мы это потеряли. Вот эти каменные треугольники, фрагменты на выставке — это же обломки. Обломки монолита.
Я придумал себе такую легенду, что всё это про 1965–1980-е — время больших надежд, когда казалось, что вот-вот мы покорим космос, наступит эра великого будущего. Но мы знаем, чем всё обернулось. Это касается всего мира: послевоенное поколение что-то пыталось сделать, но осталось на обломках. Всё изменилось слишком стремительно.
Н: Для художника это нечастая история — самому курировать проект и писать текст. Ты еще и преподаёшь. Получается, ты совмещаешь роли?
А: Это все единое целое, и где художник, а где куратор, уже, по-моему, никто и не различает.
Н: Как ты балансируешь между монолитом как символом вечности и его способностью порождать новое? Ведь в этом есть противоречие.
А: Конечно, есть. Но монолит — идея многослойная. Да, тут есть противоречие, но оно — часть целого.
Н: Эта двойственность не противоречит идее вечности?
А: Нет, наоборот, это развитие.
Н: То есть, происходит внутренняя трансформация, которая воплощается в твоих работах. Это история о внутреннем монолите, который каждый носит в себе?
А: Да, точно. Как осколок в сердце у Кая из Снежной королевы.
Н: Давай поговорим о твоём творческом пути. Ты ведь начинал в дуэте «Семичов-Кузьмин». Как появился этот проект?
А: Всё началось в 1992-м. Мы тогда вращались в Митьковском кругу, но чувствовали, что их язык себя исчерпал. Хотелось чего-то нового. Тогда многие художники из
группы уходили — Флоренский, Шинкарёв, Полисский. Мы с Алексеем решили делать всё наоборот: если у Митьков — маленькие живописные работы, то у нас — большие и холодные. Сначала сделали поп-артовскую выставку на Пушкинской, 10, в галерее «1010» — очень пёструю, весёлую.
Н: Там была только живопись или графика?
А: Живопись только, да. Но потом как-то быстренько нас всё это увело на какую-то классическую тропу. И мы стали буквально заново как-то обретать такой немножко угрюмый, мрачный язык.
Н: А как технически происходила работа в дуэте?
А: Холсты брали большие — у каждого был свой участок, где он сильнее. Мне нравится такой соавторский метод. Вообще, я люблю коллаборации. А Монолит для меня вызов — я здесь один.
Н: Сейчас проект «Семичов-Кузьмин» приостановлен?
А: Да, но мы с Алексеем в постоянном внутреннем диалоге. То, что он делает сейчас, созвучно моим работам. Возможно, это ещё выльется во что-то в будущем.
Н: Был ли в твоей жизни момент, когда ты ощутил влияние Абсолюта?
А: В конце 80-х, как многие ленинградские юноши, я искал духовность, ездил по
церквям. Но дальше это не пошло. Я скорее философ-агностик.
Н: Как шла работа над Монолитом?
А: Долго. Я был очень сильно вдохновлен. Я кардинально изменил палитру, убрал всё лишнее — оставил только картины и пять каменных фрагментов. Минимализм как принцип. Вдохновлялся карточками Брайана Ино: «Убери всё лишнее». Это действительно абсолютно другая выставка, непохожая на те, что были.
Приглашаем успеть посмотреть выставку
до 2️⃣6️⃣ апреля!
Работаем с 11.00 до 19.00🤩