Пять лишних секунд
Все началось неделю назад, когда Гермиона приняла приглашение Луны Лавгуд и встретилась с ней в сквере рядом с Министерством. Поводом для встречи стал мадагаскарский амортус — именно его из недавней командировки привез муж Луны, Рольф Скамандер.
Амортус оказался существом пушистым, не лишенным очарования, но с абсолютно отвратительным характером. Как только Гермиона протянула к нему руку, он плюнул в нее порцией удивительно вонючего секрета и тут же вернулся в карман Луны, где ему явно было уютнее.
Луну подобное поведение питомца не удивило совсем. Блузку она посоветовала выбросить, руки обработать смесью настоя водяных лилий и желчи вампуса. Или помыть жасминовым мылом одиннадцать раз. В конце добавила, что хорошо бы не задерживаться рядом с одним и тем же человеком дольше, чем на полминуты.
В Министерство Гермиона возвращалась в настроении отвратительном и одновременно взволнованном. Скрывать этого даже не пыталась. Зашла в лифт, нажала кнопку своего этажа и уже была готова полететь вниз, как кто-то остановил закрывающиеся двери носком ботинка.
Ботинок сиял и вызывающе чернел — Гермионе даже не нужно было поднимать глаза, чтобы понять, кто планирует спуститься в Министерство в одной с ней кабине.
Они холодно поздоровались, она начала считать секунды. Лифт открылся на тридцать пятой.
Вот тогда все и началось.
Об эффекте яда мадагаскарского амортуса Гермиона, конечно, знала, но не думала, что все будет настолько паршиво.
На первом совещании, которое случилось спустя сутки после встречи в лифте, оказалось достаточно взглянуть на Малфоя, почувствовать запах его парфюма и услышать его голос. Голос стал контрольным выстрелом. Сыграл инвенцию на ее гормонах.
Из зала совещаний Гермиона выходила на негнущихся ногах и с единственным страхом — что ее юбка промокла насквозь.
Сегодняшнее совещание было вторым, и к нему она уже подготовилась: выпила успокаивающее зелье, нанесла на руки охлаждающие чары, села между миссис Томпсон и профессором Хитледжем, оба из которых не вызывали у нее и каплю симпатии, не говоря уже о возбуждении, и решила, что в сторону Малфоя даже не повернет голову. Но он как назло сел впереди. Вытягивал шею, высокомерно задирал подбородок и слишком чувственно гладил перо своими длинными бледными пальцами. Все шло вполне терпимо, пока миссис Томпсон не начала жаловаться, что не может разобрать ни одного слова, и явно намекала о своем желании сесть ближе. На помощь ей, разумеется, пришел Малфой.
В ту секунду Гермиона поняла, что все предпринятые меры на полной скорости летят к чертям, а когда Малфой оказался рядом, ей захотелось умереть. Но только после секса с ним. Желательно невыносимо долгого, можно без сна, еды и перерывов на чай.
Изнурительного, горячего, грубого или нежного, под ним, на нем, рядом с ним, можно стоя или подвешенной.
— Перестань ерзать, — от звука голоса Малфоя мурашки по спине побежали с такой скоростью, что Гермиона успела только всхлипнуть.
Пара голов повернулись в ее сторону. Пришлось натянуто улыбнуться.
Мысль о том, что он может положить ладонь на ее колено, двинуться дальше, скользнуть под юбку, а потом коснуться ее уже влажного белья, завладела Гермионой настолько, что та зажмурилась и сжала бедра.
Предвкушение разлилось внизу живота.
Ей нужно было себя остановить, но как это сделать, когда на расстоянии вытянутой руки дышал, пах и что-то там говорил своим невероятным голосом Малфой, Гермиона не понимала абсолютно. И чем больше она сопротивлялась, тем сильнее становилось возбуждение, тем ярче представлялись образы, в которых Малфой овладевал ею прямо здесь, в этом кабинете, правда, без свидетелей.
— Сделай вид, что пишешь, — он снова обратился к ней, и это было похоже на признание в любви.
Руки задрожали. Лучше бы эти руки сейчас обнимали его за плечи. Или обхватывали его член. Или лучше губами? На его плечах хорошо бы смотрелись ее ноги.
— Извините, мне нужно выйти, — ее голос охрип и прозвучал невнятно. Пришлось повторить дважды.
Гермиона неслась по коридору Министерства и цеплялась за спасительную мысль: в кабинете ей станет легче.