Бродский под вопросом?
ну, или это была шутка
Пару недель назад на кафедре зашёл разговор о переводах (в стихах) античных авторов. Такие разговоры всегда очень спорные. Те, для кого классическая филология стала делом жизни чаще всего скептически или отрицательно относятся к поэтическим переводам. И в целом, понятно, почему – исходный смысл текста теряется, а ему на смену приходит что-то авторское, и не всегда удачное. Это «авторское» может вполне вписываться в нашу культуру, но с точки зрения греческой или римской будет считаться неуважением и грубостью (как например во французских переводах – „Ахилл в парике“).
Мне, конечно, как человеку поэтическому, очень хочется верить, что переводы с рифмой возможны и даже уместны, я и сама их пыталась делать не раз. Но филолог-классик иногда просыпается внутри меня.
Недавно услышала от кого-то серьёзного, что переводы «Медеи» Бродского удачные, они передают ту самую исконную греческую трагедию, не меняя оригинал. Мне стало интересно, ведь оригинал я читала, захотелось сравнить.
Поглядела Бродского, выяснила, что в основном он переводил хор из «Медеи»Еврипида и даже не просто так, а для постановки Юрия Любимова в девяностых. Естественно, он не знал никакого древнегреческого, а пользовался старым английским переводом этой трагедии и стандартным русским, смешал их и получил свой. Кое-что придумал, кое-что убрал. Это нельзя назвать переводом в понимании филологов, но можно интерпретацией по мотивам «Медеи».
Читая, я думала, что это просто стёб – воспринимается его текст очень странно, как сказка Филатова «Про Федота-стрельца» в сочетание с античным трагизмом и неотвратимостью судьбы, на мой взгляд, это стало ошибкой, из-за которой для людей, знающих хотя бы миф об аргонавтах и Медее, перевод Бродского выглядит очень смешным. Нужно было выбрать что-то одно – либо русскую сказку, либо трагедию.
Колхида лежит от нас за тремя морями -
земля со своими горами, героями, дикарями,
вепрями, упырями, диковинными зверями
С морем дело иметь легче мужам, чем с пашней.
За морем больше места для подвигов, пьянства, шашней.
Завтрашний день мужам приятнее, чем вчерашний.
И чтоб отвлечь колхидян, Медея клинком булата
на бегу закалывает и расчленяет брата,
бросая куски погоне. В Колхиду ей нет возврата.
„Упыри, горе в девках и всякие шашни“ изрядно испортили моё впечатление, а в сочетании и с самим Бродским, как автором (с его стихотворениями), весь перевод хора выходит достаточно комичным (там есть упоминания его любимых слов «освещенье» и др). Но, всё-таки нужно отдать автору должное – ассонансы чудесные и по звукам близки к тому, каким образом исполняли такое древние греки.
Честно говоря, я всё еще не могу понять, как именно стоит переводить древние тексты и на что нужно ставить акцент. Русский язык, к сожалению, тяжело поддаётся таким переводам. Кажется, что уместна только интерпретация по мотивам.
оставляю вам ссылку на полный перевод Бродского(там смешно, почитайте!)
http://lugovskaya.livejournal.com/1086897.html
а если вы очень любопытный, можете глянуть классический перевод Анненского
https://lib.ru/POEEAST/EVRIPID/evripid1_2.txt
кстати, пока писала этот пост, поняла, что фраза «моя Римская империя» для меня действительно означает «моя Римская империя».
и да, я правда думаю о ней каждый день, но не всегда, потому что мне хочется