Моя любимая рэп-группа — The Streets. Я об этом много раз говорил, но ни разу ничего о них не писал. Что ж.
The Streets — это Майк Скиннер, выходец из Бирмингема, битмейкер и рифмоплет. А еще он революционер британского хип-хопа. Скиннеру обязаны и Sleaford Mods, и Slowthai. До The Streets британский рэп преимущественно копировал американский. Лучшие МС Британии до Скиннера — самые скромные, то есть те, которые попросту разогревали публику под DnB-зарубу.
Но Скиннер стал рассказывать истории (к тому же под более годящийся для этих целей гэридж). Его истории полны наблюдений, эмоциональных нюансов и эмпатии, которая перемежается с самоиронией. The Streets — смесь британской драмы кухонной мойкиl и “российских” альбомов Славы КПСС (если бы мы могли быть уверены, что эти альбомы наверняка написаны, что называется, без ухмылки).
Еще на первом (великом) альбоме Original Pirate Material Скиннер давал подзатыльника позерам, зачитывая «Around here we say birds not bitches» (в этих краях мы говорим птахи, а не сучки). Британоцентричность — основная фишка Скиннера. Это чувствуется в его сленге (все эти «geezers» и «dodgy fucks»), но и в звучании.
Dry Your Eyes — это как если бы брит-поп использовали для чтения на фоне. Впрочем, The Streets максимально далеки от белёсого брит-попа, ведь основные музыкальные хуки часть фонотеки как раз черной Британии. Послушайте
Let’s Push Things Forward — это без пяти минут «Ghost Town» The Specials. Британия вообще даёт Скиннеру абилку делать рэп максимально фактурным: тут у каждого персонажа свой диалект, привычки и черты, которые легко можно увести в скучную сатиру (привет Blur), но Скиннер относится к каждому герою и с долей юмора, и с долей понимания.
Нетленная
Has it Come to This рассказывает о дне (из) жизни рядового чувака эпохи Playstation. Гэриджевый бит как будто подталкивает прошмыгнуть через улицу-другую да попасть в клуб, но герои этой песни (трека?) остаются дома, потому что не могут позволить себе барные цены или клевый шмот, чтобы оттянуться, не встретив при этом осуждающие взгляды (которых, возможно, они бы и не встретили). Вместо этого герои копят свои с трудом заработанные деньги на обезболы различного характера: цифровые (Плойка) или глотательные (и жидкие и более твёрдые). The Streets во многом фантазия на тему “как бы звучала клубная музыка, если бы предназначалась для дома”. Впрочем, фантазии в этом меньше, чем реального.
Скиннер обращается к гэриджу не просто так — и крайне умно. Этот стиль клубной музыки не только про звук (музыка вообще никогда не только про музыку, надеюсь, эта прописная истина на 6 год существования канала уже всем очевидна), но и про лайф-стайл. Сходить потанцевать под гэридж в UK на заре 2000х — значит “выгулить” золотые цацки и на виду спилить горло бутылке шампанского Moёt. Никаких помойных кроссовок, джинсов или потрепанных поло. А теперь посмотрите, как выглядит Майк Скиннер еще раз. И еще раз обратите внимание, какие темы его интересуют.
The Streets как бы одновременно признают легитимность гэриджа в качестве главной клубной музыки Британии ранних 2000-х, но и одновременно оказываются критикой соответствующего ему лайфстайла. Подобную троянскую тактику сейчас в России практикует Зангези, но Зангези это дед в теле деда, который не перестал быть связан с народом, а просто никогда и не был с ним связан, тогда как Скиннер и есть народ. К тому же первый индивидуалист, а второй нет.
Контрастный синтез гэриджа с тематиками о жизни рабочего класса достигают апогея в
All Got Our Runnins. Песня буквально посвящена разорению: герой скрывается от арендодателя, затаривает одно пиво на весь вечер, пытается пронести бренди в клуб, слоняется по дому своей матери, потому что его разорён.
The Streets могли бы остаться в истории аттракционом утешения рабочего класса (как мои любимые Oasis), если бы ограничивались песнями по типу Dry Your Eyes (между тем, одна из лучших), но Скиннер обладает тем же слегка едким умом, что и Джарвис Кокер, так что песни The Streets далеки от утешительных ламентаций.
Продолжение ниже