Стоит сказать спасибо этому дню уже за то, что в этот день родился поэт Леонид Аронзон (1939 – 1970).
Предлагаю сегодня прочитать несколько, совсем разных, его стихотворений и слов (как он говорит, «слова заполнились молчаньем»). Еще одно –
тут. А вообще, март должен быть объявлен месяцем Аронзона.
***
Ещё в утренних туманах
твои губы молодые.
Твоя плоть богоуханна,
как сады и как плоды их.
Я стою перед тобою,
как лежал бы на вершине
той горы, где голубое
долго делается синим.
Что счастливее, чем садом
быть в саду? И утром – утром?
И какая это радость
день и вечность перепутать!
***
Возвращается осень в апреле на те же мосты,
дымный воздух звенит над мостами тугой тетивой,
гонит ветер меня вдоль каналов и улиц пустых,
гонит утренний пар освещенную рябь мостовой.
Я один на один, никого в полутемной игре,
никого на мосту, никого за щитами реклам,
запах первых цветов мне приносит балтийский борей,
ускользая шумит вдоль газонов слепая река.
Вьется праздничный сор, всюду след голубых кораблей,
я вернулся сюда, я вернулся — вот родина вся:
угасающий город и медленный свет фонарей,
вдоль туманных газонов я к вам возвращаюсь, друзья!
Я вернулся сюда, в тридевятую даль от себя,
я вернулся, как листья навеки прошедших дождей,
я вернулся один, от последнего дня отступя
на десятки мостов, переездов, реклам, площадей.
Исчезающих жизней ловлю молодые следы.
Вот уж скоро дома, я слежу их в сыром тупике,
мной утраченный день ускользает за рябью воды,
словно нищий кораблик по пасмурно-сонной реке.
Ближe cтeны дoмoв, ближe дымнaя гopeчь утpaт,
oгoляeт вecнa пpoшлoгoднeй тpaвы пepeгнoй,
тянут вeтви caды зa жeлeзныe пики oгpaд,
город тихо стоит как открытое настежь окно.
Кто-то гасит огни, вслед за ранним трамваем — покой,
между стен — пустота, как безудержный птицы полет,
между впадин дворов, за карниз зацепившись рукой
повисает тоска, как вернувшейся осени плод.
Я вернулся, друзья, по невсплывшему городу к вам
вслед за ранним трамваем, стекавшим, как капля с окна,
так прислушайтесь все к перерезанным страхом звонкам,
так прислушайтесь все к колокольному звону звонка!
***
Утро
Каждый легок и мал, кто взошел на вершину холма,
как и легок, и мал он, венчая вершину лесного холма!
Чей там взмах, чья душа или это молитва сама?
Нас в детей обращает вершина лесного холма!
Листья дальних деревьев, как мелкая рыба в сетях,
и вершину холма украшает нагое дитя!
Если это дитя, кто вознес его так высоко?
Детской кровью испачканы стебли песчаных осок.
Собирая цветы, называй их: вот мальва! вот мак!
Это память о рае венчает вершину холма!
Не младенец, но ангел венчает вершину холма,
то не кровь на осоке, а в травах разросшийся мак!
Кто бы ни был, дитя или ангел, холмов этих пленник,
нас вершина холма заставляет упасть на колени,
на вершине холма опускаешься вдруг на колени!
Не дитя там – душа, заключенная в детскую плоть,
не младенец, но знак, знак о том, что здесь рядом
Господь!
Листья дальних деревьев, как мелкая рыба в сетях,
посмотри на вершины: на каждой играет дитя!
Собирая цветы, называй их: вот мальва! вот мак!
Это память о Боге венчает вершину холма!
***
Хорошо гулять по небу,
что за небо! что за ним?
Никогда я в жизни не был
так красив и так любим!
Тело ходит без опоры,
всюду голая Юнона,
и музыка, нет которой,
и сонет несочиненный!
Хорошо гулять по небу,
босиком, для моциона.
Хорошо гулять по небу,
вслух читая Аронзона.
***
«Материалом моей литературы будет изображение рая. Так оно и было, но станет ещё определённее как выражение мироощущения, противоположного быту. Тот быт, которым мы живём, – искусственен, истинный быт наш – рай, и если бы не бесконечные опечатки взаимоотношений – несправедливые и тупые, – жизнь не уподобилась бы, а была бы раем».