Фабрики смерти, восстание в аду: 11 апреля и память из пепла
Рейх строил «порядок»: четырнадцать тысяч филиалов ада
Сегодня 11 апреля. День такой... не для праздника. Международный день освобождения узников нацистских концлагерей, так его называют. Немцы тогда, с 33-го по 45-й год, знатный «порядок» в Европе наводили. Ordnung über alles, как говорится. И частью этого порядка стала сеть из 14 тысяч заведений – концлагеря, тюрьмы, гетто. Аккуратненько так, по всей карте раскидали. Освенцим, Бухенвальд, Дахау, Треблинка… Имена, от которых и сейчас холодком по спине тянет. Миллионы людей согнали за колючую проволоку. А там – ад по расписанию. Голод, такой, что от человека одна тень в полосатой робе оставалась. Работа на износ, пока не свалишься, под бдительным оком сытых и холеных ребят из СС. Грязь, вши, болезни. И дым… Вечный дым из труб крематориев, который въедался в небо и легкие. У них все было продумано: газовые камеры – быстро, эффективно. Медицинские эксперименты – для науки, конечно. Кровь для солдат вермахта – брали у тех, кого и за людей не считали. Цинизм чистой воды. Говорят, один Освенцим был рассчитан на «переработку» до тридцати тысяч человек в сутки. Фабрика смерти, индустрия. Вот такой «Ordnung».
Бухенвальд, 11 апреля: когда мертвые схватились за оружие
И вот, 11 апреля 45-го, аккурат под конец войны, в Бухенвальде – том самом, под Веймаром, где успели угробить больше 56 тысяч душ из восемнадцати стран, включая 19 тысяч советских военнопленных – случилось то, чего система не предвидела. Тени в робах, доходяги, которых уже списали со счетов, вдруг подняли головы. Русские, французы, поляки, евреи – вся братия, которую Рейх пытался стереть в лагерную пыль. Они восстали. Голыми руками, камнями, самодельным оружием – пошли на охрану СС. Представляете картину? Те, кого считали скотом, вдруг показали зубы. И ведь смогли! Взяли лагерь под свой контроль буквально за часы до того, как на горизонте показались американские танки. Не дали эсэсовцам спокойно замести следы своих «подвигов». Ирония, да? Палачи, так гордившиеся своей машиной подавления, оказались биты теми, кого уже мысленно отправили в печь.
Арифметика «нового порядка»
А каков итог этой «тысячелетней» авантюры? Через жернова этой системы прошло 18 миллионов человек. Выжили далеко не все. Больше 11 миллионов – сгинули. И не просто умерли – их целенаправленно уничтожили. Пять миллионов советских граждан – как «недочеловеков». И это еще не считая отдельной, но такой же страшной судьбы пленных солдат. Картина там еще мрачнее, если вглядеться. Из тех 5,2–5,7 миллионов советских бойцов, что попали в лапы Рейха, домой не вернулись от 3,3 до 3,9 миллионов. Считайте сами: процент смертности – от 57% до 68%. Почти двое из трех. Для сравнения: англичане и американцы в немецком плену гибли куда реже – процента 3, от силы 5. Французы – чуть больше, но все равно несравнимо. А тут – больше половины, почти гарантированная дорога в один конец. Все дело было в той самой немецкой идеологии, в их «войне на уничтожение» на Востоке. Славяне для них были «Untermenschen», низшей расой. Не людьми, с которыми нужно соблюдать какие-то там конвенции, как с пленными западных армий, а просто биомассой, которую можно и нужно уморить голодом, холодом, непосильной работой или пулей в затылок. Вот такая арифметика «нового порядка».
Пепел взывает: зачем нам этот день, 11 апреля?
И вот снова 11 апреля. Зачем этот день? Чтобы помнили, наверное. Чтобы не забывали, как убивали русских, да и не только их. Пепел этих одиннадцати миллионов жертв концлагерей – он ведь никуда не делся. Он осел в истории, в нашей памяти. Напоминает и о жертвах, и о тех, кто даже в аду нашел в себе силы бороться, как в Бухенвальде. Память – штука тяжелая, неудобная. Но, похоже, необходимая. Чтобы снова не вляпаться во что-то подобное. Помнить надо. Хотя бы пытаться.