ИСИХАСТЫ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛЫ: ДВА ПРОЕКТА ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ
"Любой современный энциклопедический словарь сообщает, что к середине XIV века в Европе появляется философское течение – гуманизм, ознаменовавший эпоху Возрождения. Но редко можно прочитать, что этот гуманизм был секулярным, что он активно разрабатывался византийскими философами, приверженцами мирского эллинизма, что ему противостояли идеи иного, так называемого религиозно-христианского гуманизма, разрабатываемого византийскими монахами-исихастами, и что идея гуманизма была одной из центральных в богословских спорах, которые в XIV веке велись в Византийской Церкви.
Увлечение эллинизмом, в частности неоплатонизмом, началось в Византии еще в IX веке, когда под внешне строгой верностью православию приверженцы эллинской философии существовали как бы параллельно церковному учению. Увлечение византийских интеллектуалов, таких например, как Михаил Пселл, Гемист Плифон, эллинской философией, в частности неоплатонизмом, могло иметь вполне экзистенциальные причины, быть своеобразной защитой от «усталости» сознания, постоянно отягощенного в средние века отчаянием, связанным с грехопадением, озабоченностью непрерывной и трудной духовной работой делания «внутреннего человека». В неоплатонизме же, как известно, познание Единого сводилось к интеллектуальному процессу, не предполагающему опыта аскезы и благодати.
Эллинская философия всегда в той или иной мере была востребована в средневековой культуре, и, как известно, в западной Европе средневековые схоласты создали свои философские системы, опираясь на труды Аристотеля, Платона, неоплатоников. Используя античную философию для разработки рационального богословия, схоласты одновременно её христианизировали. «Фома Аквинат, например, вёл борьбу с аверроизмом во имя христианской философии». В Византии же античная философия не была переосмыслена в духе христианства, и византийские философы, увлекшиеся античной философией,
смотрели «на каппадокийцев глазами Платона, на Дионисия – глазами Прокла, на Максима Исповедника и Иоанна Дамаскина – глазами Аристотеля». Отсюда и несколько настороженное отношение византийских философов к богословской школе томизма.
Можно только пофантазировать, какой была бы европейская культура, если бы она восприняла идею религиозно-христианского гуманизма, предполагающего согласие людей на тяжелый труд делания себя «подлинно «монахами» («едиными») по внутреннему человеку». Но такого рода гуманизм «не оказал совершенно никакого влияния на западную жизнь, навсегда остался малопонятным, доступным лишь специалистам, мистическим восточным учением». Это вполне объяснимо, ибо, когда в Византии свт. Григорий Палама боролся за идею религиозно-христианского гуманизма, в Европе уже «властвовал» Данте Алигьери, защищавший свободу философской мысли от религии, утверждавший, что для устроения земной жизни философия нужна
больше, чем богословие. В это же время покинувший Византию гуманист Варлаам стал учителем Франческо Петрарки, друг которого Джованни Боккаччо написал «Декамерон». Для Европы более востребованными оказались идеи антропоцентрического гуманизма. Византийская Церковь, одобрившая учение свт. Григория Паламы, «решительно повернулась спиной к Ренессансу», возрождению эллинской внешней мудрости и языческого мистицизма, несших, с её точки зрения, угрозу христианскому миру. Влияние паламизма ограничилось рамками византийской культуры, в которой, благодаря этому влиянию, не произошел «переход от Предвозрождения к Возрождению».
Статья "ВИЗАНТИЙСКИЙ ИНТЕЛЛЕКТУАЛИЗМ И ИСИХАЗМ: ДВА ПРОЕКТА ГУМАНИЗМА". Т.П. Матяш, Д.В. Матяш, Е.Е. Несмеянов, К.В. Воденко.