Фёдор очень поздно заговорил — ближе к четырём годам. Первые его слова появились в три года, в больнице. Он говорил: «Не надо, больно», когда лежал под капельницами, и это был период, который я не могу вспоминать без содрогания.

Говорил он плохо. Уже перед школой мы долго занимались с логопедом. Как сейчас помню: 15 лет назад логопед стоил 1200 за 40 минут, по-моему. И когда он пошёл учиться, уже были большие проблемы: он писал неграмотно, читать он вообще никогда не любил. Он затыкал уши, если я ему что-то читала. Единственная книга, которую он слушал, — это был «Маленький принц» и ещё одна, которую ему читала Валя. Я почти ничего не читала, потому что просто пытались выжить — и, честно, мне было не до книг.

Также речь была связана с тем, что он амбидекстер, у него одинаково развиты оба полушария мозга. Мы занимались также с нейропсихологом два года, чтобы одно из полушарий вышло вперёд. Перед тем как пойти в первый класс, он бросал монетку, чтобы определить, какой рукой писать. В итоге выбрал левую: обе руки были одинаковые, но одинаково плохие, одинаково неумелые. Не в смысле, что гений рисует обеими руками, а в смысле, что обеими руками получалось плохо.

Это связано, повторюсь, с тем, что у нас с вами, когда одно полушарие работает — другое отдыхает. А у амбидекстеров оба полушария включаются, и они друг друга блокируют. Как если бы собеседники говорили одновременно: и я, и вы вместе — то мы друг друга не услышим и не поймём, потому что каждый говорит своё. Так же был устроен у Фёдора мозг.

Где-то уже в пятом-шестом классе стало понятно, что школа серьёзная, ему очень тяжело. Он писал неграмотно: например, говорил, что трамвай едет, значит, это глагол, и подчёркивал «трамвай» двумя чертами, помните, как это — сказуемое, подлежащее... Речь была неправильная, с чтением книг были проблемы, и было вообще непонятно, как это всё исправлять.

Денег, повторюсь, на репетиторов у нас никаких не было, потому что были огромные долги из-за его лечения. Мы лечились, и препараты были очень дорогие, врачей искали таких, которые могли бы уберечь от того, чтобы почки отказали совсем и пришлось бы их пересаживать. В общем, это была тяжёлая страница в моей жизни.

И вот меня знакомят с женщиной, которая является репетитором по русскому языку. Будем её дальше называть Учитель. Она занималась с детьми только очно, но наш хороший ангел-хранитель семьи попросил её заниматься с Фёдором он лайн, она из Башкирии. Цена была назначена средняя, и раз или два в неделю они занимались. Всё шло очень тяжело и туго, потому что у Фёдора ещё и не было никакого особого желания познавать русский язык.

И вот они занимались-занимались, и потом она, помню, мне звонит и говорит: «Мне надо с вами поговорить. Наверное, так мы больше не сможем заниматься по этому формату, вот всё, так уже продолжаться дальше не будет». И когда она мне это сказала, я поняла, что дело плохо.