После долгого сна Тойя оглядывается вокруг: конечно, его напарников, никого, совершенно никого, здесь нет. Да и откуда им взяться? Они в любом случае не могут зайти в его Секай. Да и даже если опустить этот факт, Адзусава его толком не помнит, а Шираиши, несмотря на, вроде бы, неясные (безрезультатные) попытки завести разговор, вела себя отчужденно и, кажется, обращалась к нему только чисто по деловым вопросам. Акито же был погружён в изучение заброшенной части города и стремление найти выход, и, хотя он по-прежнему относился к нему тепло, ему действительно не перепадало внимания. Не перепадало внимания ни от кого из VBS: мысли об этом городе поглотили каждого из них. Это отравляло его изнутри. Он понимал, что он не может жить в гармонии с этим городом. И, получается, драгоценная крепкая связь с его напарниками также постепенно слабла...
Он предавался лёгким грёзам, которые иногда становились глубже. В Секае он по-прежнему мог оставаться тем, кем был до попаданчества в город. Писать песни, вспоминать детство, да даже играть в автоматы. Но что это такое по сравнению с их обшей целью когда-то?