🤩🤩🤩🤩🤩🤩🤩🤩
Он склонился к ней не как к утешению — как к слабости, которую знал наизусть. Никаких слов, только кожа, отзывающаяся тихим теплом под ладонью, как будто не прошло ни года, ни расстояния, ни клятв, что разделяли их прежде.
Пальцы сомкнулись на бедре чуть крепче, чем нужно — не от нетерпения, а от контроля. От того особого, медленно раскрученного напряжения, в котором он всегда оставался главным действующим лицом, даже если внешне уступал инициативу.
Она не отстранилась. Только сильнее прижалась ладонью к стеклу — будто искала в нём границу, которую нельзя переступать. Свет скользил по телу, цеплялся за изгибы — как за случайные слова, которыми однажды не договорили важное.
— Всё ещё слушаешь тело, а не разум? — едва слышно, почти в волосы, с тем прохладным оттенком, что не исчезал из его голоса даже в близости.
Ответа не последовало. Только затяжной выдох и мягкое движение — достаточно, чтобы не уступить, но и не оттолкнуть.
Эту игру он знал лучше всех. Он её придумал. А сейчас она играла по тем же правилам, не забыв ни одного.
И всё же — первая позволила себе слабость. Не показную, а обыденную, будто между делом: его ладонь задержалась на коже, и это касание отозвалось в ней чем-то глубоким, почти болезненным, как эхо когда-то прожитого.
— Значит, ты скучал? — голос прозвучал почти в шёпот, без упрёка. Только с тихим, спокойным наслаждением быть услышанной первой.
Нос скользнул по линии её щеки, не касаясь губами — почти ласка, почти провокация.
— Я не идиот. Чтобы скучать, нужно сначала отпускать.
Короткая усмешка. Глаза оставались закрытыми, ладонь — на стекле, будто удерживая себя от шага в одну из сторон.
— Как поэтично.
— Для тебя стараюсь, — голос стал ниже, темнее. В нём проскользнуло тепло, которое не позволил бы себе назвать вслух.
Поцелуй лёг в основание шеи — лёгкий, пробующий, осторожный. Не жадный, а точный.
— Всё-таки тело у тебя честнее, чем язык, — прозвучало глуше, с неровным дыханием. Не от спешки — от потери контроля.
— Тогда тебе будет проще слушать его, а не меня, — не открывая глаз, ровно, точно, будто клин.
Волосы обожгли его грудь. Дыхание её стало резким, взгляд — острее. Понимал: риск выбрали оба.
Сжал талию чуть крепче, будто не позволял отойти ни на полшага. Ответа взглядом было достаточно — в нём сплелись злость, нежность, неизбежность.
— Это ведь ты начал, — прошептала. — Не забудь, кто закончит.
Он знал — это не угроза. Не вызов. Просто напоминание: она всё ещё помнит, как держать власть, даже на грани.
Развернул её к себе медленно, будто раскрывал запретную тайну. Стекло всё ещё ловило её ладони, но теперь спина чувствовала дыхание — ближе, чем позволительно.
— Напомни, — глухо, почти в кожу. — В чьих правилах сейчас ход?
Ответа не дождался. Голова откинулась назад, тело прижалось сильнее. Поцелуй скользнул ниже — точно, в ту самую точку, где она всегда едва дрожала, прежде чем уступить телом, но не намерением.
Вдавил в стекло бедром. Прижался всем телом — неумолимо, с весом, с кожей, будто хотел вписаться в неё заново. Пальцы обвели бедро, сжались. Дыхание её стало обрывистым, будто каждое движение отбирало у неё остатки контроля.
Сначала — короткие, тягучие толчки. Как будто размечал заново, по своей карте. Он слышал, как она стонала — и это сводило с ума. Не потому, что хотел больше. Потому что боялся: дальше — глубже, страшнее, честнее.
В какой-то момент она развернула запястье, сжав его руку — не прося, а требуя. Так она всегда делала, когда хотела, чтобы он перестал думать.
— Не смей замирать, — глухо, почти срываясь.
Прибавил. Грубее, глубже. Не от злости — от узнавания. От того, как тело отзывалось: голосом, дыханием, всей своей сутью. Шептал ей что-то в волосы — несвязное, едва различимое. Будто знал: если скажет вслух — сорвётся.
Она выгнулась, дразня. Принимала. А он дышал тем рваным, оголённым ритмом, которого всегда боялся.
Потому что знал: после этого — уже никогда не станет прежним.
Об
работка Горе-писарь для нашего канала 🤩
Автор зарисовки прекрасная Katerina 🤩