Слово огласительное на Святую Пасху иже во святых отца нашего святителя Иоанна Златоуста

А́ще кто благочести́в и боголюби́в, да наслади́тся сего́ до́браго и све́тлаго торжества́.

А́ще кто раб благоразу́мный, да вни́дет ра́дуяся в ра́дость Го́спода своего́.

А́ще кто потруди́ся постя́ся, да восприи́мет ны́не дина́рий.

А́ще кто от пе́рваго часа́ де́лал есть, да прии́мет днесь пра́ведный долг.

А́ще кто по тре́тием часе́ прии́де, благодаря́ да пра́зднует.

А́ще кто по шесто́м часе́ дости́же, ничто́же да сумни́тся, и́бо ничи́мже отщетева́ется.

А́ще кто лиши́ся и девя́таго часа́, да присту́пит, ничто́же сумня́ся, ничто́же боя́ся.

А́ще кто то́чию дости́же, и во единонадеся́тый час, да не устраши́тся замедле́ния: любочести́в бо Сый Влады́ка, прие́млет после́дняго я́коже и пе́рваго: упокоева́ет в единонадеся́тый час прише́дшаго, я́коже де́лавшаго от пе́рваго часа́.

И после́дняго ми́лует, и пе́рвому угожда́ет, и о́ному дае́т, и сему́ да́рствует, и дела́ прие́млет, и наме́рение целу́ет, и дея́ние почита́ет, и предложе́ние хва́лит.

Те́мже у́бо вни́дите вси в ра́дость Го́спода своего́: и пе́рвии и втори́и, мзду приими́те.

Бога́тии и убо́зии, друг со дру́гом лику́йте.

Возде́ржницы и лени́вии, день почти́те.

Пости́вшиися и непости́вшиися, возвесели́теся днесь.

Трапе́за испо́лнена, наслади́теся вси.

Теле́ц упита́нный, никто́же да изы́дет а́лчай, вси наслади́теся пи́ра ве́ры: вси восприими́те бога́тство бла́гости.

Никто́же да рыда́ет убо́жества, яви́ся бо о́бщее Ца́рство.

Никто́же да пла́чет прегреше́ний, проще́ние бо от гро́ба возсия́.

Никто́же да убои́тся сме́рти, свободи́ бо нас Спа́сова смерть.

Угаси́ ю́, И́же от нея́ держи́мый.

Плени́ а́да, Соше́дый во ад.

Огорчи́ его́ вкуси́вша пло́ти Его́.

И сие́ предприе́мый Иса́иа возопи́: ад, глаго́лет, огорчи́ся, срет Тя до́ле.

Огорчи́ся, и́бо упраздни́ся.

Огорчи́ся, и́бо пору́ган бысть.

Огорчи́ся, и́бо умертви́ся.

Огорчи́ся, и́бо низложи́ся.

Огорчи́ся, и́бо связа́ся.

Прия́т те́ло, и Бо́гу прирази́ся.

Прия́т зе́млю, и сре́те Не́бо.

Прия́т е́же ви́дяше, и впаде́ во е́же не ви́дяше.

Где твое́, сме́рте, жа́ло; где твоя́, а́де, побе́да? Воскре́се Христо́с, и ты низве́рглся еси́.

Воскре́се Христо́с, и падо́ша де́мони.

Воскре́се Христо́с, и ра́дуются А́нгели.

Воскре́се Христо́с, и жизнь жи́тельствует.

Воскре́се Христо́с, и ме́ртвый ни еди́н во гро́бе.

Христо́с бо воста́в от ме́ртвых, Нача́ток усо́пших бысть.

Тому́ сла́ва и держа́ва, во ве́ки веко́в. Ами́нь.

По расчету Воробьева, до 1917 г. промышленность успешно адаптировалась к военному времени. Согласно сведениям о работе непрерывно действовавших предприятий, учтенных фабричной инспекцией на территории Европейской России, с 1913 г. по 1916 г. (включительно) объем промышленного производства в Европейской России увеличился на 44%, число рабочих — на 13%, а производительность труда — на 27%. Этот прогресс полностью объясняется успешной работой отраслей, связанных с войной, ибо в гражданских отраслях, на долю которых приходилось лишь 10% валовой продукции, объем производства понизился на 9%, а производительность труда осталась на довоенном уровне. Рост произошел, несмотря на утрату промышленно развитых регионов империи, Польши и части Прибалтики, дававших 17,4% общероссийской промышленной продукции, и несмотря на производственный паралич западных губерний. Пик производства вооружения также был достигнут в 1916 г. без наиболее развитых в части машиностроения областей Российской империи.

Объем промышленного производства на территории всей империи без Польши и Финляндии за 1913—1916 гг. вырос на 22%, производительность труда — на 8% (табл. 2.9). Для сравнения валовой объем советской промышлленности в годы войны, 1940—1945 гг., понизился лишь на 8%. И мы справедливо считаем это подвигом тыла.

Российская промышленность сумела справиться с трудностями войны благодаря ее успешному развитию в довоенной период. «Война разразилась, — резонно утверждает Кафенгауз, — в момент, когда производительная способность промышленности и ее материальные ресурсы находились на максимальном уровне. Мы находились накануне войны в периоде усиленного капитального строительства, вследствие чего мы имели значительное количество незавершенных работ со значительной степенью законченности. Машинное оборудование было обновлено в течение последних лет, и производственная способность фабрик была выше фактического размера производства. На фабричных складах и на складах торговых фирм имелись значительные запасы сырья, топлива, технических материалов — запасы, рассчитанные на дальнейшее развертывание производства». С этим заключением согласилась редколлегия, подготовившая монографию Кафенгауза к публикации.

Заслуживает упоминания, что во время войны наблюдался не только количественный, но и качественный рост промышленности. Предприятия оснащались современными станками, осваивались новые технологии, распространялась поточная организация производства. Получили развитие новые отрасли промышленности — средств связи, авиационная, автомобильная и химическая; совершило качественный скачок производство вооружений.

(Миронов, Б.Н. Российская модернизация и революция. СПб.: ДМИТРИЙ БУЛАНИН, 2019, с. 94-96)

Германия сумела за период с 1913 по 1918 год повысить выработку электричества на 62%, однако и Англия, и Италия повысили ее вдвое, а роста в 50% добилась даже Франция.

Фергюсон не знал, что ещё в 1916 году Россия вышла на чистое второе место в Европе по производству электроэнергии, более чем удвоив довоенный уровень выработки. При сохранении этих темпов к 1918 году РИ имела все шансы вплотную приблизиться к германскому показателю.

Таблица 22 демонстрирует изменения чистого национального продукта и валового национального продукта четырех держав-участниц войны с поправкой на инфляцию. Как мы видим, судя по имеющимся данным, чистый национальный продукт Германии сократился за войну приблизительно на четверть. У Австро-Венгрии, судя по всему, дела обстояли еще хуже. Напротив, Британия и Италия добились между 1914 и 1917 годом реального экономического роста примерно на 10%. До вызванного революцией коллапса Россия показывала еще лучшие результаты – ее национальный доход в 1916 году более чем на одну пятую превышал уровень 1913 года.

Разумеется, перебои в торговле и переключение созидательных сил на разрушительную деятельность создали трудности для промышленности обоих блоков. Однако в Германии проблема падения промышленного производства стояла особенно остро (табл. 23). В Великобритании падение между 1914 и 1917 годом составило порядка 10%, в Германии – 25%. Россия, в свою очередь (наперекор представлениям о том, что царизм был экономически обречен), сумела увеличить в период с 1914 по 1916 год промышленное производство на 17%.

Даже если не говорить о цветных металлах (которые Германия традиционно импортировала), производство упало во всех ведущих отраслях германской промышленности между 1913 и 1918 годом. Производство угля сократилось на 17%, стали – на 14%. Напротив, в Англии производство стали увеличилось на четверть, хотя производство угля упало на 20% с небольшим. Более того, Россия смогла нарастить к 1916 году производство угля на 16%, а производство нефти, которой Центральным державам хронически не хватало, – на 7%. Помимо этого, она немного увеличила производство стали. Германия сумела за период с 1913 по 1918 год повысить выработку электричества на 62%, однако и Англия, и Италия повысили ее вдвое, а роста в 50% добилась даже Франция.

(Нил Фергюсон. Горечь войны : новый взгляд на Первую мировую. / Пер. с англ. Евгения Губницкого и Ильи Кригера. — М.: АСТ : Соrрus, 2019)

В общей сложности по германской промышленности прибыль в процентах от основного капитала и резервов возросла с 8% в 1913–1914 годах до 10,8% в 1917–1918 годах. В целом существенно пострадала германская железообрабатывающая и сталелитейная отрасль. Ганзейским городам – за вычетом верфей – также пришлось плохо. Наглядным показателем состояния бизнеса было сокращение совокупного акционерного капитала в реальном выражении. За время войны в Германии в целом он уменьшился на 14%, а в Гамбурге – на треть. Особенно сильные капитальные убытки понесли крупные судоходные компании и мелкие торговые дома. Послевоенная отчетность Hapag демонстрирует, что реальная стоимость активов компании упала на 25%, а если считать только материальные активы – то на 53%. Доходы тоже радикально сократились: судя по отчетности, Hapag за военное время заработала с учетом инфляции только 43,9 миллиона марок, что подразумевает падение годовой выручки на 84%.

В других экономиках ситуация была примерно такой же. И во Франции, и в Англии, и – особенно – в России оружейные компании показывали значительный рост номинальной прибыли, причем очень вероятно, что в публикуемой отчетности эта прибыль еще и преуменьшалась. В Англии прибыли Nobels’ Explosives выросли втрое, хотя химическая компания Brunner Mond добилась только 50% роста прибылей, а прибыли судоходных компаний (после вычета налогов) выросли всего на треть. В целом в горнодобывающей отрасли прибыльность в ходе войны утроилась. Для таких фирм, как Cardiff Collieries Ltd, вершиной стал 1916 год. Потом введение контроля над углем, судя по всему, заставило их прибыли упасть в реальном выражении ниже довоенного уровня. У компаний Courtaulds (мыло) и Lever Brothers (ткани) также заметно выросла капитализация. В России прибыли были еще выше. Чистая прибыль российской металлургической отрасли, составлявшая в 1913 году 26% от капитала, поднялась к 1916 году до 50%. Для металлообрабатывающих предприятий соответствующие показатели составляли 13,5 и 81%. Даже британские фермеры могли похвастаться во время войны бóльшими прибылями, чем германская промышленность: в процентах от капитала прибыль ферм выросла с 6,1% (в 1909–1913 годах) до 14,3% (на 1917 год). При этом и в Англии, и во Франции, и в России небольшие предприятия в относительном выражении понесли убытки – точно так же как и в Германии.

Итак, во многих отношениях все экономики военного времени сталкивались со схожими проблемами. Это можно ясно увидеть на примере железнодорожного транспорта. В Германии большинство железных дорог контролировались государством с момента постройки, и перевод их под прямой контроль рейха был всего лишь актом административной централизации. Между тем французским и английским властям приходилось устанавливать контроль над компаниями, формально остававшимися в частном секторе. Однако и у немцев, и у французов с англичанами результат контроля над железнодорожными перевозками был, в сущности, одним и тем же. Во всех случаях грузопоток резко снизился. В Германии он к 1917 году составлял 59% от довоенного объема, а во Франции – примерно 66%. Тем не менее государственный контроль гарантировал, что железные дороги будут поддерживаться в приличном состоянии – это было необходимо для использования их в военных целях. Так Германия вложила в локомотивы на 23% больше средств, чем вкладывала до войны. Российская железнодорожная сеть также содержалась в хорошем состоянии. В период с августа 1914 года по сентябрь 1917 года на нее было потрачено 2,5 миллиарда рублей. При этом из-за необычайного экономического взлета, вызванного войной, ей приходилось справляться с заметно возросшими пассажиропотоками и грузопотоками.

(Нил Фергюсон. Горечь войны : новый взгляд на Первую мировую. / Пер. с англ. Евгения Губницкого и Ильи Кригера. — М.: АСТ : Соrрus, 2019)

Любопытно сравнить опыт западных держав с опытом России, экономика которой в военное время, если смотреть по росту производства, была самой успешной. Там крупный бизнес победил военного министра Владимира Сухомлинова, выступавшего против расширения производства вооружений в частном секторе. В мае 1915 года его не только сместили, но и арестовали. В столице было организовано Особое совещание для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства, в котором были щедро представлены представители петроградской промышленности. В России, как и в Германии, действовало множество военно-промышленных комитетов и местных государственных органов, и все они вмешивались в распределение сырья и заказов. Как и в Германии, картели довоенной эпохи – например, металлургический синдикат “Продамет” — обладали огромным влиянием на цены. Как и в Германии, дело не обходилось без расточительства, непомерно раздутых прибылей и злоупотреблений – только всего этого было еще больше. Достаточно вспомнить владельца расположенных на Урале Ревдинских заводов Солодовникова и петроградского заводчика Путилова. Оба они обокрали государство на миллионы рублей. Тем не менее система работала, о чем свидетельствуют впечатляющие цифры производства вооружений. Скажем, по производству артиллерии Россия в 1916–1917 годах почти обогнала Англию и Францию, а к ноябрю 1918 года скопила огромный запас снарядов – 18 миллионов штук.

(Нил Фергюсон. Горечь войны : новый взгляд на Первую мировую. / Пер. с англ. Евгения Губницкого и Ильи Кригера. — М.: АСТ : Соrрus, 2019)

Урбанизация в Российской империи и сталинском СССР (в границах РФ)

Среднегодовой темп роста жилфонда (жилой площади):

1900-17 — 5,6%
1927-40 — 4,1%

Среднегодовой темп роста городского населения:

1900-17 — 4,7%
1926-40 — 6,4%

В СССР городское население росло быстрее жилого фонда, что повлекло за собой ухудшение жилищных условий.

Обеспеченность жильём на душу городского населения (кв. м):
1900/1917 — 7,1/8,2
1926/1940 — 8,8/6,2

Источники:
[1]: «Развитие экономики России за 100 лет: 1900-2000. Исторические ряды, вековые тренды, периодические циклы»/ В.М. Симчера. М.: ЗАО «Издательство Экономика», 2007, с. 222.
[2]: Российский статистический ежегодник — 2012, 6.41.
[3]: Росстат. Численность населения 1897-2009

Снова о праздниках.

«На основе имеющихся указаний современников можно предположить, что общее число рабочих дней в году в первой половине XIX в., до отмены крепостного права, составляло около 140 дней, из них половину, т. е. 70 дней, помещичьи крестьяне по закону отдавали своему владельцу. <...> Отсюда следует, что примерно 70 дней крестьянин работал в своем хозяйстве, а общее число рабочих дней в год в середине XIX в. приближалось к 140, а нерабочих — к 225. Из них на долю празднично-выходных дней приходилось как минимум 95, остальные 135 дней уходили на неучтенные праздничные и послепраздничные дни, важные семейные события, на болезни, общественные дела, поездки на ярмарку; значительная часть из этих 135 дней пропадала для работы из-за непогоды.

Итак, в середине XIX в. в течение года рабочее время составляло всего около 38%, а нерабочее — 62%, в том числе на долю празднично-выходных дней приходилось не менее 26%. <...>

Общее число празднично-выходных дней варьировало по местностям. В 1872 г. в районах с преимущественно русским населением праздников (без учета совпадающих с воскресеньями) было около 120, с преимущественно украинским населением — 122, с преимущественно белорусским населением — 117. К 1902 г. число праздников выросло соответственно — до 128, 154 и 120. Таким образом, за 30 лет количество нерабочих дней, связанных с праздниками, у русского крестьянства возросло на 7%, у украинского — на 26%, у белорусского — на 3%»

(Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII-начало XX в.). Т. 2., 2003, с. 307)

Выходные и праздники в Российской империи 2/2

Ознакомившись с содержанием записки, Николай II отправил её на рассмотрение правительства, которое в конечном итоге вынесло следующее постановление:

«...Принятие в этом направлении иных, более решительных мер, по мнению Совета Министров <...> представляется и ныне практически едва ли возможным, так как испокон века сложившийся уклад рабочей жизни народа с трудом поддается воздействию законодательных постановлений; притом же в данном деле, близко затрагивающем область религиозных верований, понятий и привычек русского народа, государственная власть должна быть сугубо осторожною в установлении каких-либо обязательных предписаний и правил в законодательном порядке. Да, в сущности, все такого рода предписания и правила в этой области бездейственны»

Совершенно дико на этом фоне выглядят левацкие бредни об угнетении царскими сатрапами рабочих и крестьян. Разрыв в количестве выходных (при сопоставимом количестве рабочих часов) у русского и западноевропейского пролетариата достигал 3-4 недель — практически месяца. Крестьянство же и вовсе пребывало в праздности от трети до половины года (в свою очередь половина общего количества нерабочих дней приходилась на сезон полевых работ). При этом в осенне-зимний период спектр забот и обязанностей крестьян и без выходных сокращался до ухода за домашним скотом. И правительство вплоть до самой революции, невзирая на колоссальные убытки, не только не меняло, но и всячески оберегало существующий уклад жизни простого люда.

Выходные и праздники в Российской империи 1/2

Конечно, с учётом существующего в то время уровня механизации и производительности труда, такое количество нерабочих дней сильно мешало промышленному и экономическому росту.

В 1909 году Госсовет подал на Высочайшее имя записку, в которой обосновывалась необходимость сокращения числа выходных и праздников:

«В среднем русское население празднует от 100 до 120 дней в году, а в некоторых местностях и до 150 дней. В общем, следовательно, один нерабочий день приходится на 3,5 рабочих дня. Такое положение представляется уже совершенно нетерпимым».

«Министерство Земледелия и Государственных Имуществ определяет пригодное для полевых работ время в среднем в 183 дня, а для северной и средней России в 160-150 дней. При этом в силу тех же климатических условий уборка хлеба должна у нас производиться крайне спешно, иногда в течение нескольких дней, так как в противном случае хлеб может перезреть и осыпаться или же пострадать от дождя. При таких условиях приходится особенно дорожить временем, избегая празднований, а между тем именно на период времени полевых работ упадает у нас наибольшее число праздников. По данным Министерства Земледелия и Государственных Имуществ, на время с 1 апреля по 1 октября приходится 74-77 дней, почитаемых в наших деревнях праздниками, т. е. почти половина времени, пригодного для полевых работ, должна проводиться, по укоренившемуся мнению, в праздности и отдыхе от труда. Если прибавить к этому, что праздники в летнее время следуют один за другим с самыми незначительными перерывами, то становится совершенно понятным, почему сельские хозяева видят в их обилии одно из существенных зол нашей сельскохозяйственной промышленности».

С проблемами сталкивались и другие отрасли русского хозяйства:

«Не менее страдает от обилия праздников и фабрично-заводская промышленность и торговля. Экономический оборот в праздничные дни приостанавливается. Бездействуют биржа и почта, прекращаются кредитные операции, так как банки и другие кредитные учреждения бывают закрыты. Перевозимые товары остаются невыгруженными, что вынуждает хозяев нести расходы по их хранению на железных дорогах. Последнее обстоятельство при нередких у нас залежах товаров на станциях приобретает особое значение...»

И о материальном ущербе:

«Средняя производительность одного рабочего дня в России оценивается в настоящее время суммою около 50.000.000 руб. Работая в общем на 40 дней в году менее, чем, например, соседняя нам Германия, Отечество наше производит ежегодно на 2 миллиарда меньше, чем его международные конкуренты, и принуждено ограждать свой труд высокими таможенными пошлинами. В результате же все-таки постоянно отстает в промышленном развитии от народов Западной Европы и Америки».

Этот пост даёт представление об использовании рабочего времени в промышленности в 1913 году. А как обстояли дела с выходными и праздниками?

В том же 1913 году на каждого рабочего приходилось 88,6 дней отдыха, 6,4 дня пришлись на простои и ещё 12,6 дней рабочий просто не появлялся на заводе. Следует отметить, что российское законодательство позволяло легально пребывать в праздности в течение 91 дня в году, однако в разных местностях число выходных могло достигать 100 и даже 120. В годы ПМВ число дней отдыха сократилось в среднем до 81, зато значительно участились случаи простоев и неявок на работу. [1][2]

А что в Европе?

«Если обратиться к законодательствам и обычаям различных стран Западной Европы, то количество существующих у нас праздников по сравнению с установленным там представляется особенно высоким. В Германии и Швейцарии насчитывается 60 праздничных дней, включая сюда и воскресенья, в Англии — 58 праздников, во Франции — 56. Только Испания и Италия могут быть сравниваемы с Россией в этом отношении, так как количество праздников в этих странах доходит до 100 в год»[2].

Источники:
[1]: С.Г. Струмлин. «Проблемы экономики труда», М., 1982.,с.355
[2]: Журнал "Коммерсантъ Деньги" №7 от 22.02.2010, стр. 61

Доля выходцев из имперского культурного слоя среди статусных советских учёных:

1 – лица (любого происхождения), принадлежавшие к старому культурному слою (в т.ч. учившиеся к 1918 в заведениях, таковую принадлежность обеспечивавших – вузах, гимназиях и реальных училищах, семинариях, техн.училищах и др.) и их дети — 79,9%;

2 – лица, вошедшие в состав культурного слоя уже после 1917 и их дети — 8,6%;

3 – лица, не имевшие связи ни со старой, ни с советской интеллигенцией — 11,5%.

«Статусные» ученые — жившие в стране с 1918 по 1991 (исключая эмигрировавших, расстрелянных, пропавших без вести и умерших на «белых» территориях в 1918-1922) и официально признанные соввластью «выдающимися»; удостоившиеся статей в отраслевых энциклопедиях (медицинской, философской и т.д.) или биографических словарях (типа «Биологи», «Физики» и т.д.) и БСЭ; все за этот период члены и ч-к АН, АМН, АПН, ВАСХНИЛ и республиканских академий. Таковых всего было учтено 6790 чел., из них по 5180 (76,3%) данные известны.

Данные С. В. Волкова.

64 года назад уцелевшие представители богатейшей имперской житницы специалистов в области физики и инженерии и их ученики довели до ума теоретическую базу, у истоков которой стояли имперские же ученые, и отправили человека в космос. Русского человека.

Дореволюционный научно-технический потенциал себя на этом не исчерпал, но позволил человечеству совершить прорыв, сопоставимый по значению с освоением огня и изобретением колеса. Говоря словами У. Черчилля Мощь этого потенциала мы можем измерить по ударам, которые он вытерпел, по бедствиям, которые пережил, по неисчерпаемым силам, которые он развил, и по восстановлению сил, на которое оказался способен.

Старый пост по нашей теме:

В.П. Рябушинский, «Судьбы русского хозяина», 1928 (3):

Люди двух предшествовавших поколений учились на медные гроши, но много читали и думали, особенно сын. Внук кончает университет, говорит на трех иностранных языках, изъездил весь мир, умен и талантлив, но душа у него раздвоена. Старый идеал «благочестивого богача» кажется ему наивным; быть богачом неблагочестивым, сухим, жестким, как учит Запад — душа не принимает; оставаться всецело на мирской «святости» гуманизма и социализма — мешает знание жизни; а все-таки начинает казаться, что другого выхода нет. В результате — горькое разочарование, ибо унаследованный от предков беспощадный и острый мужичий ум, несмотря на весь гипноз окружающей интеллигентской среды, не может не видеть того, что в светской «святости» социализма — мудрости змеи совсем нет, а от голубиной кротости остались лишь жалкие отребья.

Печален иногда бывал конец кающегося купца. Сын его, правнук родоначальника, за отцом не идет и проникается всецело трезвым миросозерцанием западного капиталиста конца XIX века. Рассуждает он так: «Я реалист, а не мечтатель, как бедный отец; да, чего греха таить, и покойный дед был со странностями. Штрафами, неумолимым увольнением неспособных рабочих он добился того, что наш товар стал почти беспорочным, выше всех по качеству. Это было очень разумно, совсем по-европейски, а он, чудак, часами у себя в моленной поклоны бил, каялся, плакал, у Бога прощения за свою строгость просил; деньги нищим (тем же прогнанным пьяницам) раздавал; ясли, санатории для рабочих строил. Непонятно! Чего там заниматься метафизикой: почему я богат, для чего я богат? Богат, и дело с концом; мое счастье. Теперь нужно только наиболее рационально использовать деньги всецело и исключительно для себя. Конечно, есть недовольные, бедные, социалисты, анархисты; но буржуазный строй прочен; мне самому и защищаться не нужно, на то есть полиция и войска…»

Трезвый ум обманул реалиста: пришли большевики, и его «счастье» превратилось в миф; это часто бывает с трезвыми умами. Нельзя сказать, чтобы в начале XX столетия верхи хозяйского класса состояли только из циников и кающихся купцов; как раз в последние годы стали выступать и заставили себя выслушивать люди, почерпнувшие в идеалах дедов веру в идею «хозяина», но эти люди опоздали… или пришли слишком рано: удержать лавину они, конечно, не могли — и старый русский купец хозяйственно погиб в революции так же, как погиб в ней и старый русский барин.

Что же касается до хозяйчика, то он еще задолго до воцарения коммунизма, оплеванный и часто оклеветанный, был лишен всякого общественного сочувствия. Всеми фибрами своей души этот трудолюб чувствовал свою полезность, а ему твердили, что он — «паразит». Немудрено, что во время большевицкого переворота и непосредственно после него так называемый кулак соблазнился и лукавил. Разорением, трупами, неслыханным унижением, голодом и холодом заплатил хозяйственный мужик за временную измену идее хозяина, но все-таки выжил…

В.П. Рябушинский, «Судьбы русского хозяина», 1928 (2):

Картину такого увядания дает история почти каждого московского большого купеческого рода. Обыкновенно она протекала так.

Основатель фирмы, выйдя из народной толщи, сохранял до самой смерти тот уклад жизни, в котором он вырос, несмотря на то, что он уже являлся обладателем значительного состояния. Конечно, в его быту все было лучше и обильнее, чем раньше, но в сущности то же самое. Хозяин не чувствовал себя ни в бытовом отношении, ни духовно иным, чем рабочие его фабрики. Он очень гордился тем, что вокруг него «кормится много народа». В таком понимании своего положения бывший крепостной, а теперь первостатейный купец, совершенно не расходился со средой, из которой вышел. Все окружающие, бедные и богатые, окрестные мужики и его же фабричные, уважали старика именно за то, что он фабрикант, дающий заработок сотням и тысячам рабочих. Вот почему ему и в голову не приходило считать себя за свое богатство в чем-то виноватым перед людьми. Другое дело Бог; перед Ним было сознание вины в том, что из посланных средств недостаточно уделяется бедным.

Два обстоятельства являются характерными для старых русских купеческих фамилий. Во-первых, их крестьянское происхождение, во-вторых, глубокая религиозность их основателей. Действительно, если нет купеческих родов из духовного звания, мещан, чиновников, дворян, однодворцев, а все именитые купцы у нас из мужиков, то, равным образом, все данные свидетельствуют о том, что родоначальники принадлежали как раз к тем деревенским семьям, которые отличались особенной ревностью к вере; немало среди них и старообрядцев.

Такое настроение сохранялось и во втором поколении. Сын основателя дела обыкновенно во многом походил на отца, часто превосходя его, однако, талантливостью, размахом и умом; он-то и выводил фирму на широкую дорогу, делая ее известной на всю Россию. При нем жизненный обиход становился, конечно, иным: простота исчезала и заводилась роскошь, но зато очень развивалась благотворительная деятельность, строились церкви, школы, клиники, богадельни; тратились деньги и на поддержку славянофильских изданий. Одновременно сохранялась во всей полноте профессиональная гордость; и сын был таким же сознательным и властным хозяином, как и отец, но старой близости с народом и с мелким хозяйчиком уже не было: начинало сказываться различие в образе жизни и, что еще существеннее, в психологии. Две причины способствовали изменению последней.

С одной стороны, смерть старика отца совпадала с тем моментом, когда дух капитализма начал прочно утверждаться в России; может быть, этот дух увеличивал деловую дисциплину и порядок, зато подсушивал отношения, изгоняя патриархальность из амбаров и фабрик. Верхи видели преимущества нового духа для дела; низы жалели о старой простоте.

С другой стороны, увеличивавшееся значение в государстве крупной промышленности и торговли стало приближать больших хозяев к правящему классу дворян и чиновников, а маленькие хозяева даже у себя на местах по-прежнему испытывали самое пренебрежительное к себе отношение со стороны не только представителей власти, но и интеллигенции, которая начала играть большую роль в России. Такое нарушение единства в хозяйственной среде постепенно привело к полному расхождению верхов и низов. Этот гибельный не только для идеи, но впоследствии и для самого существования собственности в России разрыв завершился при внуке основателя рода. С него и с его сверстников началось духовное оскудение хозяйской аристократии.

В.П. Рябушинский, «Судьбы русского хозяина», 1928 (1):

Возвращаясь к старине, следует отметить, что смягчающее влияние Православия на характер деловых отношений хотя и было большим в те времена, но осуществлялось оно не легко, а лишь путем упорной борьбы с человеческими слабостями. Сложна и полна противоречий природа русского человека, и «хозяин» не составляет в этом исключения. Классический его тип до сих пор сохраняется в лице хозяйственного великорусского мужика. Кто знает этого упорного стяжателя, прижимистого, твердого, настойчивого в труде, смекалистого, ловкого, часто очень одаренного, но одновременно обуянного большой духовной гордостью, тот поймет, что не всегда ему легко склонять свою умную, но упрямую и обуреваемую соблазнами голову перед заповедями Христа. Такими были и наши предки.

Несмотря на постоянные нелады, ссоры и взаимное недоброжелательство между верхами и низами старого русского торгово-промышленного класса, чувствовалось все-таки что-то общее во всех, от именитых людей Строгановых и до мелких торгашей.

Оттеснение, после Петра Великого, занятия торгово-промышленною деятельностью на низшую ступень социальной лестницы в империи — было ошибкой с государственной точки зрения; но зато оно сохранило чистоту и единство типа.

Так продолжалось до тех пор, пока приход капитализма и вторжение новых, социалистических идей не поставили русских людей перед лицом изменившихся отношений и новых фактов. Завистники получили наконец то, чего они так долго добивались и от чего Церковь их удерживала, а именно: теоретическое обоснование права на зависть, ее оправдание. Бесхозяйственность, вместо разбойничьих атаманов и самозванцев, нашла новых вождей в лице социалистических пророков и слилась с завистью.

Идея святости и идея хозяина, такие различные по заданию и по осуществлению, обе стали подвергаться яростным нападкам. Началась борьба за массу безразличных. Положение «хозяев» сразу стало очень тяжелым, так как большая часть «безразличной» интеллигенции быстро примкнула к союзу завистников и неудачников. К этому добавился еще раскол в группе хозяев, и народная стихия сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее стала уходить из-под их влияния и идеологии. Смысл раскола заключался в том, что верхи хозяйского класса духовно оторвались от его низов и, перестав ими идейно руководить, отдали хозяйчиков во власть чуждым и враждебным влияниям.

Но если во всякой социальной группе верхушка является местом, где идеология класса разрабатывается и оформляется, то низы остаются хранителями преданий и духа; разрыв духовной связи с ними лишает верхи притока жизненных соков и обрекает их на увядание.

Есть один очень хороший индикатор неадекватности: крепостное право. Если вы видите, что после этих слов у человека начинается пляска св. Витта с бессвязными выкриками: "антирусское государство, столетия рррабства, немцы и татары угнетали русских, право первой ночи, пороли на конюшне" и т.д. и т.п. - значит пред вами 100% русофоб и дегенерат.

Говорить с которым бесполезно, доказывать что-либо ему бесполезно. Проще пристрелить, чтобы не мучался:)

Вдогонку к прошлому посту. Вспомним, что писал Алексис де Токвиль о французской революции, точнее, о периоде ей предшествующем:

«По мере того, как во Франции развивается, описанное мною процветание, умы, однако, кажутся все менее устойчивыми и более встревоженными; обостряется общественное недовольство; возрастает ненависть ко всем прежним установлениям. Нация явно идет к революции».

«...можно было подумать, будто французы тем больше находили свое положение невыносимым, чем лучше оно становилось».

«Режим, разрушенный революцией, почти всегда бывает лучше того, который непосредственно ему предшествовал, и опыт учит, что наиболее опасный момент для плохого правительства это обычно тот, когда начинаются реформы. Только какой-нибудь великий гений может спасти властителя, который пытается облегчить участь своих подданных после долгого угнетения».

«Никто уже не утверждает в 1780 г., что Франция в упадке; напротив, можно подумать, что в это время нет никаких пределов прогрессу. Тогда-то и зарождается теория о постоянном и бесконечном совершенствовании человека. За двадцать лет до этого от будущего ничего хорошего не ждали; теперь в нем ничуть не сомневаются. Воображение, заранее завладев этим близким и неслыханным счастьем, делает людей нечувствительными к уже имеющимся благам и устремляется к новизне».

Спустя полтора столетия всё повторилось в России. Вообще у русской и французской революций очень много общего. Гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.

Фото 1 — Илья Яковлевич Брежнев, вальцовщик, отец генсека СССР Л.И. Брежнева.

Фото 2 — Николай Ильич Косыгин, токарь, отец председателя Совета министров СССР А.Н. Косыгина.

Фото 3 — Н.С. Хрущёв, будущий генсек СССР, сын инженера-энергетика (на котором, скорее всего, костюм сидел не хуже).

Брежнев, Косыгин и Хрущёв старшие — высококвалифицированные промышленные рабочие, заработок каждого из них превышал месячный оклад чернорабочего в 3-4 раза. Их сыновья — участники гражданской войны и видные деятели партийной номенклатуры с первых лет соввласти. Казалось бы, ну их-то чем жизнь обделила? Что, например, на фронте забыл 15-летний А.Н. Косыгин? А чего не хватало 20-летнему слесарю Хрущёву, с заработком в два раза превышающим средний по России? Какие вообще проблемы могут быть у трудящихся в стране, где на третий год войны их доходы возросли в среднем до 109% по сравнению с 1913 г., а расходы на питание снизились с 44% заработка до 25%?

Читаем:

Наблюдалась так называемая относительная депривация — психологическая неудовлетворенность достигнутым повышением уровня жизни, разрыв между тем, что есть, и тем, что хочется и должно быть, с точки зрения людей. Уровень жизни повышался, но рост потребностей постоянно его обгонял. Все хотели больше того, что реально возможно было иметь при тогдашних экономических и финансовых ресурсах, культуре и производительности труда. Повышенные ожидания замечены среди крестьян, рабочих, духовенства, но в наибольшей степени у белых воротничков, чьи доходы были в 2—5 раза выше, чем у рабочих. Когда люди считают себя несправедливо обделенными в отношении материальных благ и социального статуса, они стремятся восстановить, как им кажется, попранную справедливость любыми быстрыми средствами, включая демонстрации, террор, мятежи, погромы, восстания, революции. Когда относительная депривация — ее называют также коллективной завистью — охватывает целые социальные группы, она становится причиной яростной агрессии против властей, элит и законов.

Из беседы А.А. Яблочкиной с журналистом французской газеты ‟Фигароˮ, 1950-е:

— Александра Александровна, скажите, вы родились до революции?

— Я родилась в 1866-м году.

— Вы Царя видели?

— Голубчик, я видела трех Царей. Я присутствовала при коронации Александра Третьего и Николая Второго. Мой папа был режиссером Александринки, и он ставил всю эту коронацию.

— А хорошо было жить при Николае Втором?

— Чудесно, замечательно.

— А зачем же тогда сделали революцию?

— Это другой вопрос. Это потому что хотели равенства и братства.

— Вы жили при монархии, а как называется строй, при котором вы сейчас живете?

Она посмотрела на Бориса Михайловича [Поюровского — прим.] и спросила:

— Ну, как это называется? Он ответил:

— Социализм.

— Ну, конечно, именно это я и хотела сказать.

— Но это хороший строй? — продолжает журналист.

— Это замечательный строй.

— А Никита Сергеевич пару дней назад на съезде сказал, что нынешнее поколение людей будет жить при коммунизме.

— Ну, и что?

— А зачем же, если так хорошо жить при социализме, строить коммунизм?

— Ой, французы, как с вами трудно, какие вы бестолковые. При социализме очень хорошо, а при коммунизме будет еще лучше.

— А куда же еще лучше, если очень хорошо?

— Ну, как вам объяснить, чтобы вы поняли? При коммунизме будет почти как при Николае Втором.

(Цит. по: Овсянникова Ассоль. Мы их хорошо знали. Вспоминая Александру Яблочкину и Бориса Покровского // Страстной бульвар, 10. № 4–194, 2016, с. 146).

К этому посту.

#литература@pojiloychelovek

И в завершение темы электрификации Российской империи — просто взгляните на взрывные темпы расширения трамвайной сети в царствование Николая II. Если в год его восшествия на престол трамвайная линия имелась только в Киеве, то к 1917 году перевозки пассажиров с помощью электротранспорта осуществлялись в большинстве крупных городов страны, в т.ч. Архангельске, Владивостоке и Ташкенте.

Как запускалось трамвайное движение в городах Российской Империи: от Киева до Архангельска.

На уровень выработки электроэнергии 1916 года СССР смог выйти лишь в 1928-29 гг.

При этом на фоне капиталистических стран показатель СССР-1929 выглядел совсем уж блекло, уступая более чем в два раза даже Франции с Японией (млрд кВт•ч):

СССР — 6,2
Германия — 31,6 (19,6%)
Великобритания — 15,8 (39,2%)
Франция — 14,4 (43%)

В скобках указан уровень производства электроэнергии в СССР в процентах от показателя соответствующей страны.

Для сравнения, в 1916 году соотношение выглядело следующим образом:

Россия — 4,7
Германия — 11 (42,7%)
Великобритания — 4,1 (114,6%)
Франция — 2,2 (213,6%)

Напомню, что 4,7 млрд кВт•ч электроэнергии было выработано в пределах всего 6 районов Российской империи и в реальности уровень выработки должен быть значительно выше. Т.е. производство электроэнергии в России составляло приблизительно половину уровня Германии и почти в 3 раза превышало показатель Франции.

Вернуться к дореволюционному соотношению СССР смог лишь по итогам второй пятилетки.

Источники:
1) «Итоги выполнения второго пятилетнего плана развития народного хозяйства Союза ССР», М., 1939, с. 153
2) Народное хозяйство СССР в 1960 году: Статистический ежегодник» / Центральное Статистическое Управление СССР. — Москва: Госстатиздат, 1961, с. 269

Продолжительность рабочего дня, недели, года в промышленном секторе стран мира в 1913 году.

Количество рабочих часов в год:

Россия — 2620 [1]
Великобритания — 2656
Франция — 2933
Германия — 2723
США — 2900
Италия — 2953

Количество рабочих часов в неделю:

Россия — 57,6 [2]
Великобритания — 56
Франция — 62
Германия — 57
США — 58,3
Италия — 62,4

Исходя из сведений о количестве рабочих часов в неделю можно рассчитать и среднюю продолжительность рабочего дня:

Россия — 9,6*
Великобритания — 9,3
Франция — 10,3
Германия — 9,5
США — 9,7
Италия — 10,4

*согласуется с оценкой С.Г. Струмлина[1] — 9,7 ч.

Источники. Россия:
[1]: С.Г. Струмлин. «Проблемы экономики труда», М., 1982.,с.355
[2]: Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII-начало XX в.). Т. 2., 2003, с. 388
Европа, США: Huberman, Minns|Explorations in Economic History 44, (2007), p.542, 548

Производство электроэнергии в странах Европы (млрд кВт•ч):

Страна/год 1913 1916

Россия 2-2,5 4,7
ВБ 2,5 4,1
Франция 1,8 2,2
Германия 8 11
Италия 2 2,9

Источники:
1) Народное хозяйство СССР в 1959 г. (Статистический ежегодник)
2) Миронов Б. Н. История в цифрах, 1991;
3) Race to the Front: The Materiel Foundations of Coalition Strategy in the Great War», Таблица 9.2, стр. 109.
4) Симонов Н. С. «Энергетическая статистика дореволюционной России», 2017

#статистика@pojiloychelovek

Промышленное развитие России в царствование Государя Императора Николая II (4)

Электроэнергетика тоже создавалась в основном на дореволюционном потенциале. Советский Союз только в 1929 году вышел на уровень производства электроэнергии 1916 года. Крупнейшие электротехнические и радиотехнические заводы были построены перед Первой мировой войной и непосредственно в 1914–1916 годах. Кстати, работа по строительству ДнепроГЭСа была начата еще до Первой мировой войны, ее отложили до окончания военных действий. Хотя дореволюционный проект был другим. Предполагался не один, а несколько каскадов, существенно меньшими были намечены зоны затопления. Этот менее эффектный с пропагандистской точки зрения проект был выбран царским правительством из экологических соображений. План ГОЭЛРО, как писал сам Ленин, был разработан «буржуазными спецами». В частности теми инженерами и экономистами, что участвовали в деятельности Особого совещания по топливу, созданного по воле императора в 1915 году. Даже термин «пятилетний план» появился в бумагах царского правительства в 1916 году. Пятилетний план 1916 года по строительству дорог, кстати говоря, до сих пор не выполнен.

Д.Л. Сапрыкин

Е.И.В. Государь Император Николай II с дочерьми Е.И.В. в.к. Ольгой Николаевной и Е.И.В. в.к. Татьяной Николаевной в мундирах подшефных полков. Петергоф, 1913.

#фотоархив

И снова об инженерном образовании.

"Теперь, через сорок лет, обдумывая причину наших (США - прим.) достижений, я прихожу к заключению, что немалую роль в этом деле сыграло образование, которое нам дали русские высшие инженерные школы. Основательная подготовка в математике и в основных технических предметах давали нам громадное преимущество перед американцами, особенно при решении новых не шаблонных задач".

"Невольно сравнивали мы условия для докторантских экзаменов в Америке с русскими экзаменами и удивлялись низкому уровню американских. Позже, когда я ближе познакомился с американским образованием, я понял, что все начинается со школы. Оканчивающий среднюю школу американец знает по математике не больше того, что преподается в первых четырех классах русских реальных училищ".

"При такой слабой подготовке не могло быть и речи о каком-либо курсе повышенного типа. Я прочитал им курс обычный для русских студентов второго курса".

"Конечно, для большинства американцев было новостью узнать, что инженерные школы развились в России гораздо раньше, чем в Америке, и что роль русских инженеров в развитии инженерных наук весьма существенна".

С.П. Тимошенко, отец американской инженерной мысли («As I Remember, The Autobiography of Stephen P. Timoshenko». D. Van Nostrand, 1968)

#литература@pojiloychelovek

#литература@pojiloychelovek

Российская империя между 1907 и 1914 годами (вместе с США) стала мировым лидером в области технического образования, заметно обойдя Германию.

Кстати о лидерстве в области технического образования.

Число студентов-инженеров в странах мира в 1914 году[1]:

Россия — 26500
Франция — 2000
Германия — 12000
Англия — 2700
Италия — 2700
США — 33000

Выпуск студентов-инженеров в 1914 году[2]:

Россия — 1953
Франция — 1133
Германия — 1366
США — 4250
Великобритания — 400*[3]
*в среднем за 1900-1910

[1]: Сапрыкин Д.Л. «История инженерного образования в России, Европе и США: развитие институтов и количественные оценки» (журнал «Вопросы истории естествознания и техники», 2012), с. 73
[2]: рассчитано по Сапрыкин Д.Л. «Инженерное образование в России: история, концепция, перспективы» (журнал «Высшее образование в России», 2012), с. 128
[3]: Science, Technology and the British Industrial “Decline” 1870–1970. By EdgertonDavid. New Studies in Economic and Social History. Cambridge: Cambridge University Press, for the Economic History Society, 1996, p. 53

#статистика@pojiloychelovek

Промышленное развитие России в царствование Государя Императора Николая II (3)

Благодаря реформам Николая II в области среднего образования и открытию большого числа новых инженерных вузов на рубеже веков Российская империя между 1907 и 1914 годами (вместе с США) стала мировым лидером в области технического образования, заметно обойдя Германию. В первые годы царствования Николая II было создано много новых инженерных вузов, а старые были расширены; соответственно, где-то после 1907 года пошли выпуски прекрасно подготовленных инженеров, техников.

Простой пример. Мы сейчас привыкли, что Россия – нефтяная сверхдержава, но в конце XIX века крупная нефтяная промышленность была только в России и в США, из нефти делали в основном керосин. Благодаря русским инженерам стало широко использоваться нефтяное топливо, а затем возникла новая отрасль – нефтехимия. Выработка продуктов нефтепереработки была последним словом техники на тот момент. В начале XX века русскими учеными было разработано больше сотни нефтепродуктов, в том числе все основные виды смазочных масел, которые стали одной из важнейших статей экспорта из Российской империи. Немецкая химическая промышленность тогда нефтехимией не занималась, в Америке делались только первые шаги в этом направлении.

Крупными статьями русского экспорта были высокотехнологичные изделия – продукты нефтепереработки и резиновые изделия. Лидирующие позиции в мире занимала русская резиновая промышленность. В России были огромные резиновые заводы – в Риге, в Петербурге, в Москве, они относились к числу наиболее технологичных в мире на тот момент, и резиновые изделия были еще одной крупной статьей русского экспорта в Европу. Кстати, Россия была в числе пионеров в производстве полимеров: карболит – отечественная разработка – стал серийно выпускаться в годы Первой мировой войны.

И еще об экспорте. Говорят, что Россия продавала пищевые продукты, калоши и текстиль и ввозила станки, что показывает ее отсталость. Но большой ввоз станков говорит о том, что промышленность быстро развивается , – производством станков занимались и в России, просто их уже не хватало. А во время Первой мировой войны производство станков, в частности высокоточных, сильно шагнуло вперед. Тогда же в годы войны машиностроение, электротехника, радиотехника, химия стали ведущими отраслями промышленности России, обойдя сжавшиеся тогда текстильную и пищевую отрасли. И именно эти высокотехнологичные отрасли больше всего пострадали после революции: падение производства в 1917–1921 годах было катастрофическим. В 1920–1921 годах, по данным Госплана СССР, промышленное производство составило примерно 13% от показателей 1913 года.

Д.Л. Сапрыкин

Промышленное развитие России в царствование Государя Императора Николая II (2)

Роль императора Николая II в развитии промышленности России больше, чем роль предыдущих государей, уж не говоря о советских вождях. Из тех 400 крупных обрабатывающих заводов, работавших в 1913 году, примерно половина построена в царствование Николая II. Больше того, тогда в России были созданы несколько абсолютно новых отраслей: электротехника, радиотехника, приборостроение, химическая промышленность, авиастроение… Этот скачок даже трудно с чем-то сравнить – ни при Александре II, ни при Николае I такого не было. Для сравнения: в годы сталинской индустриализации – знаменитых первых пятилеток – было построено всего около 1500 объектов. Но из них только примерно 60–70 были по-настоящему крупными, и на них уходило больше половины капитальных инвестиций. Причем только некоторые из них – в частности тракторные и автомобильные заводы, построенные по американской лицензии: – «Уралмаш» и «Уралвагонзавод»; два огромных текстильных комбината в Средней Азии – относились к обрабатывающей промышленности.

Большинство грандиозных сталинских строек – это электростанции или предприятия черной металлургии и угледобывающей промышленности. Недаром главный герой сталинской индустриализации – шахтер Стаханов. Обрабатывающая промышленность, существовавшая к 1941 году: в частности машиностроение, кораблестроение, химическая, электротехническая, военная промышленность, – была в основном построена при царях, прежде всего при Николае II. Так что Великую Отечественную мы выиграли во многом благодаря царским заводам. Хотя Сталин смог успешно эвакуировать их за Урал и быстро наладить там выпуск продукции. В целом при Сталине в 1930-е годы обрабатывающие отрасли развивались существенно медленнее, чем при царе. А настоящий рост в СССР начался только после Великой Отечественной.

Л.Д. Сапрыкин

Вот, к примеру, завещание убийцы Александра II, народовольца Игнатия Гриневицкого:

«Александр II должен умереть. Дни его сочтены.

Мне или другому кому придется нанести страшный последний удар, который гулко раздастся по всей России и эхом откликнется в отдаленнейших уголках ее,— это покажет недалекое будущее.
Он умрет, а вместе с ним умрем и мы, его враги, его убийцы.

Это необходимо для дела свободы, так как тем самым значительно пошатнется то, что хитрые люди зовут правлением—монархическим, неограниченным, а мы— деспотизмом...

Мне не придется участвовать в последней борьбе. Судьба обрекла меня на раннюю гибель, и я не увижу победы, не буду жить ни одного дня, ни часа в светлое время торжества, но считаю, что своей смертью сделаю все, что должен был сделать, и большего от меня никто, никто на свете требовать не может.

Дело революционной партии — зажечь скопившийся уже горючий материал, бросить искру в порох и затем принять все меры к тому, чтобы возникшее движение кончилось победой, а не повальным избиением лучших людей страны».

Очевидны мученические замашки. Однако будь Гриневицкий воцерковленным человеком, пошёл бы он на массовое убийство, в т.ч. на убийство Божьего Помазанника? А раз уж пошёл, мог ли он рассчитывать на Жизнь Вечную? Весьма сомнительно. Как и положено убеждённому левому дегенерату, он, скорее всего, был уверен, что в момент смерти прекратит существование в любой форме. А это уже революционный фанатизм, куда более опасный, нежели религиозный.

К посту👆 Исторического мыслителя.

Эта и подобные агитки — хороший образец политической пропаганды начала 20 века. Куда более эффективной и талантливой, нежели современная, надо сказать.

Как оправдать в глазах народа бесконечную череду терактов и убийств русских людей? Сыграть на его религиозных чувствах, разумеется: "смотгхи, Иван, мученическую смегхть за тебя принимаем".

Сами революционеры, безусловно, считали себя мучениками, однако, будучи в большинстве атеистами, едва ли могли вкладывать в это понятие некий религиозный подтекст.

Полку родному 5-му Гусарскому Александрийскому Ея Величества

Проходят дни, проходят годы,
Давно исчез Безсмертный Полк,
Рукою верной в дни свободы
Священный где-то спрятан шелк.

Замолкли трубы и фанфары.
И голос бравых вахмистров —
Ея Величества Гусары
Не рвутся лихо на врагов.

Не реют в воздухе султаны,
Не слышно ржания коней,
Красой не блещут доломаны
Красой былых и славных дней.

Как будто все умчалось в Лету,
Годам былым возврата нет —
Судьбой разбросаны по свету
Гусар, полковник и корнет.

Но нет, придет пора иная,
Сомнений быть не может в том:
Семья сберется Полковая
Под Императорским орлом.

Перетерпев судьбы удары,
Окрепнет родина опять
И будут Черные Гусары
На месте прадедов стоять.

В.А. Петрушевский, 1923

Промышленное развитие России в царствование Государя Императора Николая II

К началу царствования Николая II у нас была развитая текстильная промышленность и пищевая, в частности сахарная, развитие этих отраслей шло поступательно на протяжении всего столетия. Уже при Александре II развернулось крупное железнодорожное строительство и было построено несколько мощных машиностроительных, сталелитейных и военных предприятий, среди них Путиловский и Обуховский, Коломенский и Сормовский заводы, верфи Санкт-Петербурга. Но колоссальный скачок в области промышленности был сделан именно в царствование Николая II. В начале царствования был построен великий Сибирский путь – Транссиб, до сих пор являющийся транспортным хребтом страны. Тогда же было закончено создание горно-промышленного района юга России с его огромными металлургическими, угольными, машиностроительными, химическими предприятиями. Потом было несколько лет кризиса, связанного с неудачной японской войной и революцией 1905 года. Но с 1907–1908 годов начался новый беспрецедентный подъем промышленности, продолжавшийся ровно до февраля 1917 года. В это время активно стали развиваться именно высокотехнологичные отрасли: еще больше выросло машиностроение, была создана электротехническая, химическая, промышленность, приборостроение, совершен грандиозный скачок в области кораблестроения. Перед войной бурно развивалось и производство предметов для частного потребления – текстильная, пищевая, строительная промышленность. Эти отрасли пострадали во время войны. Но военные заказы еще больше подтолкнули рост самых наукоемких отраслей – машиностроения, электротехнической и химической промышленности. Во время войны сформировались и новые крупные отрасли – радиотехническая и оптическая промышленность, точное станкостроение, авиастроение.

Вообще по числу созданных крупных промышленных предприятий обрабатывающей промышленности эпоха Николая II существенно превзошла все другие, включая и сталинскую индустриализацию. К началу Первой мировой войны в России было больше 400 гигантских предприятий обрабатывающей промышленности с числом рабочих на каждом больше 1000. В Германии и в Великобритании таких больших заводов было примерно столько же, а в США – около 600. Во Франции аналогичных предприятий было примерно 150, в других развитых странах – Италии, Японии, Австро-Венгрии – около 100.

Русская промышленность занимала четвертое место в мире, уступая американской, британской и германской, но заметно опережая французскую. Интересно, что по крупной обрабатывающей промышленности Россия была на уровне Англии и Германии, а вот в добывающей промышленности – по добыче угля, выплавке чугуна, числу шахт и домен – только на уровне Франции. То есть Российская империя вовсе не была «сырьевой» державой, скорее наоборот – «обрабатывающей».

Л.Д. Сапрыкин

Юнкера на защите Кремля, 1917.

#фотоархив

Это вы, народники разных оттенков, гасители духа во имя призрачного блага народа, убивали Россию и губили её. Для вас не существует России как высшей реальности, как цельного замысла Божьего, для вас существует лишь народ, не народ – нация, не живое существо, не цельный организм, существующий тысячелетие, объединяющий все поколения, а народ – крестьяне и рабочие с их преходящими материальными интересами. Во имя блага народа вы убивали Россию, убивали великую нацию с великой судьбой. Во имя малого и маленьких вы восстали против великого и великих. Вы – истребители всякого величия. Вы не могли вынести величия России. Под разными обличиями вы возрождались всё вновь и вновь. Вы, русские народники, плоть от плоти и кровь от крови русской тьмы и русской культурной отсталости, надевали на себя разные западные одеяния, и самые страшные, самые разрушительные деяния свои вы совершали в немецких одеждах социал-демократии. Но и в качестве социал-демократов вы остались народниками, вы были выразителями экстенсивного духа раздела, а не интенсивного духа творчества. Ведь это – исконная идея русской интеллигенции, что социальный вопрос нужно решать разделом, а не увеличением производительности, не творческим трудом. Вы, русские социал-демократы, забывшие некоторые стороны учения своего кумира Маркса, внесшие в свой социал-демократизм русскую пугачевщину и русский анархизм, произвели всероссийский погром и раздел и ввергли Россию в нищету, обрекли её на долгое бедственное существование. Так осуществили вы давние мечты народников о разделе, о всеобщем уравнении, так низвергли вы русскую культуру в темную бездну. Русское государство и русская культура были отданы на растерзание темным массам, в которых разожгли вы самые хищные инстинкты. Так потонуло русское государство и русская культура в необъятной тьме народной, на славу и возвеличение наших врагов. Вот что совершили вы, вначале выступившие с невинными лозунгами народолюбцев, а потом превратившиеся в разъяренных зверей. Злодеяний ваших не простят вам грядущие поколения русского народа.

Н.А. Бердяев

Еще один миф, связанный с Великой войной, касается неспособности России снабдить свою армию достаточным количеством винтовок. Историки приводят это как пример несостоятельности династии Романовых. На самом деле в 1914 году все столкнулись с дефицитом винтовок, как и с нехваткой почти всех видов ресурсов. Опыт России был типичным, а не исключительным.

(Kevin D.Stubbs. Race to the Front: The Materiel Foundations of Coalition Strategy in the Great War, 2002, p. 130)

ВЦИОМ: Впервые за 30 лет мониторинга доля согласных, что для страны было бы предпочтительнее "законсервировать" позднесоветскую (брежневскую) эпоху, отказавшись от радикальных реформ, значимо уступает доле сторонников противоположного мнения (37% vs. 48%).

Они вымирают☺️

Снова об авиации на Восточном фронте ПМВ:

«Немецкие летчики боялись русских многомоторных самолетов, называя их „ежами“. Имея мощное стрелковое вооружение и почти полный сферический обстрел при удобном ведении прицельного огня (просторная кабина), самолеты этого типа смело заходили глубоко в тыл противника, часто вели одновременный бой с четырьмя-пятью истребителями противника, и, как правило, успешно отражали их атаки.

Примером воздушного сражения может служить бой капитана Лаврова в июле 1916 г. Возвращаясь с бомбометания, его „Муромец“ западнее г. Львова подвергся нападению четырех „Фоккеров“. Во время боя три вражеских самолета были сбиты, а один ушел с повреждениями. Корабль капитана Лаврова отделался только рядом пробоин и повреждением одного двигателя. На трех двигателях он благополучно вернулся на свой аэродром. 6 июля 1915 г. немцы получили еще один надолго запомнившийся им урок. В этот день три самолета типа „Хейнкель“ напали на „Муромец“, при этом два из них оказались сбитыми огнем русского самолета. Немецкие летчики, взятые в плен, заявляли, что у них считают „Муромцы“ неуязвимыми, полагая, что это бронированный самолет.

Германское командование, стремясь во чтобы то ни стало захватить русский многомоторный корабль, бросало против них сильные истребительные авиаотряды. 12 сентября 1916 г. один из „Муромцев“ был сбит в воздушном бою над территорией противника. Как свидетельствует отчет военного ведомства по этому поводу, он „дрался с 4 немецкими аппаратами, из коих сбил 3, а затем сам погиб, так как, по-видимому, израсходовал весь запас патронов для пулеметов, находившиеся на корабле летчики оказались беззащитными и были на обратном пути все перебиты“».

(Дузь П. Д. История воздухоплавания и авиации в России (июль 1914 — октябрь 1917). 2-е изд. — М.: Машиностроение, 1986)

Итого. Три отдельно взятых воздушных столкновения русского бомбардировщика с немецкими истребителями в совокупности дают соотношение по сбитым машинам 1:8.

Смертность от туберкулёза накануне ПМВ

Продолжаем обзор санитарно-эпидемической обстановки в РИ. На сей раз сравним показатели смертности от всех видов туберкулёза в крупнейших городах России и других стран Европы в 1911-16 гг. — три мирных и три военных года:

СПб — 325/347/336/336/366/395
Москва — 269/281/266/249/236/244
Одесса — 255/239/250/256/315/307
Киев — 208/209/202/226/254/291
Париж — 401/385/379/381/370/355
Лондон — 177/171/165/177/189/174
Вена — 311/311/308/293/375/475
Будапешт —378/359/360/327/398/515
Берлин — 199/193/184/194/207/222
Прага — 341/320/266/299/337/375
Рим — 267/222/223/222/233/251
Мадрид — - /290/301/314/327/320

Среди крупных городов США наиболее высокий уровень смертности в 1910 году был зафиксирован в Денвере (269), Мемфисе (266), Лос-Анджелесе (259), Цинциннати (254) и Новом Орлеане (254).

Как можно видеть, к 1914 году смертность от туберкулёза в СПб находилась на уровне столиц Франции и Австро-Венгрии, Москва и Киев вполне соответствовали по этому показателю городам США и Риму с Мадридом. Однако разразившаяся война внесла свои коррективы — хуже всего положение дел складывалось в Австро-Венгрии, следом за ней шли Россия с Францией. Отдельно стоит обратить внимание на катастрофическое положение в оккупированной немцами Варшаве (фото 2) — 618 умерших на 100 тыс. населения в 1916 году, а в следующем, 1917, — 974 на 100 тыс.!

Также следует отметить и динамику снижения уровня смертности в предвоенное десятилетие (фото 1): в СПб падение на 14%, в Москве — на 18%, в Одессе и Нижнем Новгороде — 32% и 30% соответственно.

РИ: Авербух Л. Г. Туберкулез: этапы борьбы, обретения и потери. — О. : Optimum, 2005.
Европа: Семашко Н.А. (ред.) - Большая медицинская энциклопедия. 1-е изд. Том 33. Туберкулёз — Фоликулен, М.: 1936, с. 58
США: Mortality Statistics 1913. Fourteenth Annual Report. 1915, p. 28

Производство сахара в РИ и СССР

В Ст. Сб "Народное хозяйство в 1960 году“ приводятся занимательные сведения о производстве сахара в СССР и РИ (без Польши и Финляндии). Если сгруппировать их по пятилетиям, получится следующая картина (тыс. тонн):

1892-96 — 2399
1897-1901 — 3327 (39%)
1902-06 — 4414 (33%)
1907-11 — 6257 (42%)
1912-16 — 6739 (8%)
1926-30 — 5819
1931-35 — 6745
1936-40 — 10930

В скобках — прирост по отношению к прошлому пятилетию. В период 1907-11 производство сахара выросло практически наполовину, в два предыдущих пятилетия — росло на треть. Даже последние предреволюционные пять лет, включившие в себя и три года ПМВ, отметились приличным приростом. В свою очередь СССР вышел на уровень 1912-16 лишь к середине 30-х. Попробуем представить, каких объемов достигло бы производство сахара в РИ, не случись большевистской чумы (для 1916-20 взят "военный" прирост в 8%, для остальных — средний за 1892-1916):

1916-1920 — 7278
1921-25 — 9498
1926-30 — 12395
1931-35 — 16175
1936-40 — 21108

На уровень производства конца 50-х РИ могла бы выйти на 20 лет раньше, даже при условии, что темпы роста остались на том же уровне.

Е.И.В. Государь Император Николай Александрович и генерал Жозеф Жоффр. Манёвры в Красном селе, 1913.

#фотоархив

#литература@pojiloychelovek

Число самолётов в РИА и войсках противника к февралю 1917 года

Левые дегенераты вот уже столетие вещают о несостоятельности имперского ВПК в годы Первой мировой, акцентируя внимание на производстве самолётов и аэропланов. Глядя, к примеру, на эту таблицу (фото 1), нетрудно впасть в подобное заблуждение. Но так ли сильно на Восточном фронте сказывалась разница в выпущенных самолётах и нужно ли было имперской промышленности надрываться в ущерб другим статьям производства?

К концу 1916 на фронте действовало 774 русских самолёта [1]. Много это или мало? Сборник "Мировая война в цифрах"[2] приводит следующие сведения о числе самолётов в строю в войсках противника (фото 2):

Германия (август 1916/август 1917) — 1604/2000
Австро-Венгрия — 200

Допустим, все 200 австрийских самолётов действовали на русском фронте. А сколько было германских? Предположим, что всего к январю 1917 года ВВС Германии насчитывали 1800 самолётов. Исходя из того, что основной задачей авиации в ПМВ была разведка в пользу тяжёлой артиллерии (ТА), можно предположить, что численность воздушного флота на ТВД будет пропорциональна численности ТА.

В начале 1917 на Западном фронте артиллерия Германии располагала 5510[3] тяжелыми орудиями, на Восточном — 973[4]. Соотношение приблизительно 5,5:1. Приняв то же соотношение для авиации, получим 327 немецких самолётов. Сведения об общей численности немецкой авиации приводит и журнал "WW1 Aero" за номерами 107 (12.1985) и 108 (02.1986) — 2077 самолётов всех типов к январю 1917. Пользуясь вышеуказанным соотношением получаем 378 самолётов. В первом случае австро-германские войска будут насчитывать 527, во втором — 578 самолётов. Всё меньше 774. Отдельно следует отметить и то, что для Восточного фронта были характерны сильная заболоченность и меньшее число лётных дней в сравнении с Западным, что также вносит свои коррективы (не в пользу Германии) в оценку соотношения тяжёлой артиллерии и авиации.

О чем всё это нам говорит? Ну, во-первых, несмотря на всю приблизительность расчетов, численность воздушных флотов на Восточном фронте была сопоставима и, судя по всему, даже с некоторым перевесом в пользу РИ. Во-вторых, проклятущие капиталисты в условиях военного времени знали цену каждому куску металла и хотя и не баловали Ставку сотнями самолётов в месяц, но с обеспечением собственной армии на уровне войск противника справлялись вполне успешно. В-третьих, русская продукция отличалась очень высокой надёжностью.

И главное: пик роста промпроизводства во всех воюющих странах, особенно странах Антанты, пришёлся на 1917-18 год, когда РИ сначала вынудили воевать одной рукой и с закрытыми глазами, а потом и вовсе вывели из игры. Согласно предреволюционным планам российского руководства обеспеченность фронта самолётами в 1917 году должна была достичь полутора тысяч штук, и, учитывая фантастические показатели роста имперской промышленности в 1916, сомнений в осуществимости этих планов не возникает.

[1]: Бескровный Л. Г. Армия и флот России в начале XX в. Очерки военно-экономического потенциала. — М.: Наука, 1986, с. 141
[2]: Мировая война в цифрах / Коммунистическая акад. Ин-т мирового хоз-ва и мировой политики. - М. ; Л. : ОГИЗ ; Гос. воен. изд-во, 1934, с. 42
[3]: Зайончковский А.М. Стратегический очерк войны 1914—1918 гг. Часть VII. Кампания 1917 г. (сост.). 1923, с. 32
[4]: Барсуков Е.З. Артиллерия русской армии (1900–1917 гг.). Том I. — М.: Воениздат МВС СССР, 1948, с. 183

Пенсии в Российской империи

«Ваш Император создал такое совершенное рабочее законодательство, каким ни одно демократическое государство похвастаться не может» — Уильям Тафт, 27-й президент США.

К 1914 году практически все "бюджетники" (в т.ч. чиновники, военнослужащие, учителя и преподаватели, врачи и фельдшеры, работники казённых заводов и инфраструктурных объектов, а также кавалеры государственных наград) имели право на получение пенсии по выслуге лет либо в случае вынужденного досрочного ухода со службы (болезнь, инвалидность).

Полная пенсия полагалась за 35 лет общего стажа. Разрешалось недослужить до этого срока до 6 месяцев. За 30 лет службы назначалась пенсия в размере 2/3 полной, за 20 лет — в размере 1/3. В случае ухода на пенсию по причине неизлечимого заболевания или травмы, полученной на службе, полная пенсия могла назначаться за 25 лет службы, 2/3 — за 20 лет, 1/3 — за 10 лет. В особо тяжёлых случаях право на полную пенсию можно было получить за 20 лет службы, 2/3 — за 10 лет и 1/3 за 5 лет. Помимо трудового стажа требовалось соблюдение еще одного принципиального условия: служба на протяжении всех лет должна была быть «беспорочной».

Существовало в РИ и понятие льготной пенсии. Так, к примеру, в учебных заведениях МНП для получения пенсии в размере полного жалованья было достаточно прослужить 25 лет. Государственная пенсия для служащих так же дополнялась из эмеритальных касс министерств.

В случае смерти пенсионера полагающиеся ему выплаты продолжали получать его вдова и дети. Вдова могла рассчитывать на 1/2 пенсии, а на каждого из детей приходилось по 1/6 пенсии отца. Малолетние дети, оставшиеся без отца (имевшего право на пенсию) и без матери, получали каждый по 1/4 пенсии отца. Это право сохранялось для сыновей до 17 лет, а для дочерей до 21 года.

Что касается работников частных заводов и предприятий, то пенсию им должны были выплачивать из спецфондов владельцы компании. Любой сотрудник предприятия мог получать регулярные выплаты из этих фондов, если ранее делал взносы не менее 10 лет подряд.

Император Александр II у Плевны, 1877 год.

#фотоархив

Параллелей пост.

Из той же работы Токвиля:

Один роялист пишет о голоде 1796 года: «Народ кричит и проклинает Революцию. Но заговорите с ним здраво, скажите ему, что раньше он был счастливее; он ответит, что это аристократы голодом и страхом хотят заставить его просить короля обратно, но он скорей камни мостовой будет есть».

Никого не напоминает?

Одним из первых явление относительной депривации в качестве главной движущей силы революции описал Алексис де Токвиль в работе "Старый режим и революция" (1856):

«По мере того, как во Франции развивается, описанное мною процветание, умы, однако, кажутся все менее устойчивыми и более встревоженными; обостряется общественное недовольство; возрастает ненависть ко всем прежним установлениям. Нация явно идет к революции.

Более того, как раз в тех частях Франции, которым предстоит стать главным очагом этой революции, и обнаруживается наибольший прогресс. Если изучить оставшееся от архивов финансового округа Иль-де-Франса, то легко можно удостовериться, что именно в прилегающих к Парижу областях старый порядок был реформирован раньше и глубже прочих. Свобода и имущество крестьян были там обеспечены лучше, чем в любой другой избирательной области (pays d'election). Персональная барщина исчезла там задолго до 1783 г. Взимание тальи стало более упорядоченным, более умеренным и равномерным, чем в остальной Франции. <...>

Напротив, нигде старый порядок не сохранился лучше, чем по берегам Луары, на песчаных холмах Бретани или в болотах Пуату. Именно там вспыхнул и разгорелся огонь гражданской войны, там всего яростнее и дольше сопротивлялись Революции, так что можно было подумать, будто французы тем больше находили свое положение невыносимым, чем лучше оно становилось.

Это удивляет; но история переполнена подобными зрелищами.

Не всегда на пути от плохого к худшему приходят к революции. Чаще всего случается, что народ, безропотно и словно не замечая терпевший самые тягостные законы, яростно отбрасывает их, едва только бремя становится легче. Режим, разрушенный революцией, почти всегда бывает лучше того, который непосредственно ему предшествовал, и опыт учит, что наиболее опасный момент для плохого правительства это обычно тот, когда начинаются реформы. Только какой-нибудь великий гений может спасти властителя, который пытается облегчить участь своих подданных после долгого угнетения. Зло, которое они терпеливо сносили как неизбежное, кажется нестерпимым, едва лишь им приходит мысль от него избавиться. Словно все устраненные злоупотребления позволяют лучше обнаружить оставшиеся и делают ощущение от них еще более мучительным: зло уменьшилось, это правда, но зато обострилась чувствительность. Феодализм, когда был в полной силе, не внушал французам столько ненависти, как перед своим исчезновением. Мельчайшие случаи произвола со стороны Людовика XVI оказалось вытерпеть труднее, чем весь деспотизм Людовика XIV. Короткое тюремное заключение Бомарше взбудоражило Париж больше, чем драгонады.

Никто уже не утверждает в 1780 г., что Франция в упадке; напротив, можно подумать, что в это время нет никаких пределов прогрессу. Тогда-то и зарождается теория о постоянном и бесконечном совершенствовании человека. За двадцать лет до этого от будущего ничего хорошего не ждали; теперь в нем ничуть не со-мневаются. Воображение, заранее завладев этим близким и неслыханным счастьем, делает людей нечувствительными к уже имеющимся благам и устремляется к новизне».

#литература@pojiloychelovek

К вопросу о причинах революции (2/2)

5. Война сыграла важную роль в революционных событиях, но не в материальном или экономическом, а скорее в психологическом, моральном и патриотическом отношениях. <...>
Лишения во время Первой мировой войны имели одну очень важную особенность — они наступили после продолжительного повышения благосостояния населения в предвоенный период и на фоне больших надежд на победу, существовавших в начале войны.

Но растущие ожидания общества натолкнулись на внезапное ухудшение условий жизни, а неудачи на фронте и большие военные потери отняли оптимизм и веру в конечную победу, что оказалось особенно болезненным. В результате люди оказались под прессом двойной депривации. Мы встречаемся с примером, идеально подходящим под теорию революции «J-кривая» Дж. Дэвиса. «В большинстве случаев революции происходят, когда длительный период поступательного экономического и социального развития сменяется коротким периодом резкого спада. На первом этапе решающее воздействие на умы людей данного общества неизбежно оказывает ожидание возможности и впредь удовлетворять растущие потребности. На втором этапе, когда реальность расходится с ожиданиями, на смену приходит чувство тревоги и разочарования».

<...>

Таким образом, революция 1917 г. произошла не потому, что Россия после Великих реформ 1860-х гг. вступила в состояние глобального перманентного упадка, а потому, что общество не справилось с процессом перехода от традиции к модерну. Как и в других странах второго эшелона модернизации, ее ускоренное, а в ряде случаев и преждевременное проведение потребовало больших издержек и даже жертв. Это привело к лишениям и испытаниям для отдельных групп россиян и не принесло равномерного благополучия сразу и всем. Велики оказались и побочные негативные последствия модернизации — увеличение социальной и межэтнической напряженности, конфликтности, насилия, девиантности во всех ее проявлениях — от самоубийства до социального и политического протеста. Необыкновенный рост всякого рода протестных движений порождался, с одной стороны, дезориентацией, дезорганизацией и социальной напряженностью в обществе, с другой — полученной свободой, ослаблением социального контроля и возросшей социальной мобильностью, с третьей — несоответствием между потребностями людей и объективными возможностями экономики и общества их удовлетворить. Конфликт традиции и современности можно назвать кризисом. Однако такой кризис не имеет ничего общего с тем пониманием системного кризиса, которое доминировало в советской историографии и до сих пор широко бытует в современной литературе, — как всеобщей и перманентной деградации, превратившей российский социум в несостоятельную и нежизнеспособную систему, не способную развиваться и приспосабливаться к изменяющимся условиям жизни и обеспечивать благосостояние граждан. «Упадок старого, вызванный ростом нового и молодого, — это признак здоровья», — говорил Ортега-и-Гассет. Кризисные явления, наблюдавшиеся в российском социуме, были болезнью роста, свидетельствовали о его развитии, а не о приближении его конца. Они не вели фатально к революции, а лишь создавали для нее предпосылки, только возможность, ставшую реальностью в силу особых обстоятельств — трудностей военного времени и непримиримой и ожесточенной борьбы за власть между оппозиционной общественностью и монархией.

(Миронов, Б. Н. Российская модернизация и революция. СПб. : ДМИТРИЙ БУЛАНИН, 2019, с. 155-162)

К вопросу о причинах революции (1/2)

Почему, несмотря на неоспоримые экономические успехи страны и повышение жизненного уровня населения, в пореформенное время наблюдался рост оппозиции режиму со стороны либерально-демократической общественности, развитие рабочего, крестьянского и всякого рода протестных движений, которые в конечном счете привели сначала к революции 1905 г., а затем и к революции 1917 г.?

1. Рост протестных движений в пореформенное время отражал не понижение уровня жизни, не кризис государства — в смысле его неспособности управлять страной, а явился результатом прогрессивных социальных изменений в обществе, последствием предоставленной свободы огромной массе прежде бесправных людей, результатом развития рыночной экономики и невероятного прежде роста потребностей и ожиданий. Общество испытало так называемую травму социальных изменений. Именно высокие темпы и успехи модернизации создавали новые противоречия, порождали новые проблемы, вызывали временные и локальные кризисы, которые при неблагоприятных обстоятельствах перерастали в большие, а при благоприятных могли бы благополучно разрешиться. Подобное происходит во всех обществах, испытывающих ускоренную модернизацию.

2. Наблюдалась так называемая относительная депривация — психологическая неудовлетворенность достигнутым повышением уровня жизни, разрыв между тем, что есть, и тем, что хочется и должно быть, с точки зрения людей. Уровень жизни повышался, но рост потребностей постоянно его обгонял. Все хотели больше того, что реально возможно было иметь при тогдашних экономических и финансовых ресурсах, культуре и производительности труда. Повышенные ожидания замечены среди крестьян, рабочих, духовенства, но в наибольшей степени у белых воротничков, чьи доходы были в 2—5 раза выше, чем у рабочих. Когда люди считают себя несправедливо обделенными в отношении материальных благ и социального статуса, они стремятся восстановить, как им кажется, попранную справедливость любыми быстрыми средствами, включая демонстрации, террор, мятежи, погромы, восстания, революции. Когда относительная депривация — ее называют также коллективной завистью — охватывает целые социальные группы, она становится причиной яростной агрессии против властей, элит и законов.

3. Борьба за власть между разными группами элит. Наиболее активная часть интеллигенции, часто называемая общественностью, была уверена, что вполне созрела для активного участия в государственном управлении и может гораздо успешнее управлять обществом. <...>

4. В борьбе за власть применялись все средства, в том числе террор и пиар. Активно использовались механизмы идеологической обработки и флэш-мобная технология массовых акций — революция в Петрограде началась 23 февраля, в международный день работниц, с флэш-моба. <...>

В массовое сознание были внедрены идеи о нереформируемости режима и вследствие этого о неизбежности и благодетельности революции. Ее торопили, верили в ее очищающую силу. <...>

Другими словами, если ситуация описывается как реальная, то она реальна по своим последствиям, потому что оценка ситуации порождает модели поведения, способствующие развитию ситуации в соответствии с ее трактовкой. Отсюда феномен самоисполняющихся пророчеств: пророчества сбываются потому, что у людей вырабатываются новые образцы поведения, стимулирующие реализацию пророчества.

Относительная депривация: рабочее движение как зеркало русской революции — все и сразу (2/2)

Как это ни парадоксально, но в начале XX в. Россия превосходила учтенные западные страны, за исключением США, не только по забастовочному движению, но и по заработной плате. Отечественные историки, долгое время поглощенные доказательством наличия кризиса и обнищания в стране, забывали об одном важном обстоятельстве — российские рабочие не являлись самыми бедными в Европе. Причем это установил не кто иной, как С.Г. Струмилин,— самый авторитетный в марксистской экономической истории ученый. Его нельзя заподозрить в желании приукрасить положение российского пролетария. По «грубой» оценке Струмлина, в 1913 г. наиболее обеспеченные в мире рабочие США по реальной зарплате могли превосходить российских коллег лишь на 15%. Как доказано западными экономистами, реальная зарплата американских рабочих была в 1,5—3 раза выше, чем у пролетариев других западноевропейских стран. Если расчет Струмилина верен, то реальная зарплата промышленных рабочих в России — выше, чем в Бельгии, Франции и Германии, и примерно такая же, как в Англии (табл. 12.32). Основываясь на этих данных, можно предположить: для забастовочного движения у российских пролетариев имелось меньше экономических оснований, чем у их коллег в развитых европейских странах, но вопреки этому они напористо боролись с капиталом и правительством.

Ещё одна особенность российского рабочего движения — высокая политизированность. На Западе пролетарии участвовали в стачках в основном ради защиты своих групповых экономических интересов; политикой занимались преимущественно профсоюзные боссы и политические партии, а граждане — только в свободное от работы время. Например, в США в 1895—1905 гг. политических забастовок вообще не наблюдалось: рабочих беспокоили зарплата, продолжительность трудового дня, работа профсоюзов и другие житейские дела (табл. 12.33).

В России борьба за экономические интересы сочеталась с политическим движением, причем как до, так и после принятия конституции, создания парламента и легализации деятельности политических партий в 1905 г. В 1905—1907 гг. доля политических стачек составила 48,7%, а в 1912—1914 гг. — 59,4% от всех стачек (табл. 12.29). Другими словами, российские пролетарии занимались политикой в рабочее время, хотя это несло большие убытки не только забастовщикам, но и предпринимателям. По подсчетам В. Е. Варзара, потери промышленности за 14 лет, 1895—1908 гг., составили 190,2 млн руб. (примерно 1,5% ВВП России за 1900 г.) за счет недовыпущенной продукции, а проигрыш пролетариев — 25,4 млн по причине уменьшения заработка.

Если экономические стачки могли быть и нередко являлись инициативой рабочих конкретного предприятия, то политические стачки, как правило, — результат пропаганды и агитации со стороны. Хорошо известно: все просоциалистические партии использовали рабочее движение для давления на правительство, и нс пренебрегали этим средством и либералы. Именно поэтому мы видим всплеск забастовочного движения именно в те годы, когда противостояние правительства и оппозиции достигало высокой отметки — в 1905—1907 гг. и 1912— 1914 гг. <...>

Таким образом, относительная депривация хорошо объясняет рост протестных движений в пореформенной России и особенно в период Первой мировой войны, когда депривация стала двойной, или прогрессирующей, — относительно претензий и относительно довоенного положения. Растущие ожидания натолкнулись на внезапное ухудшение условий жизни, а неудачи на фронте и большие военные потери отняли оптимизм и веру в конечную победу, что оказалось особенно болезненным. Здесь мы встречаемся с примером, идеально подходящим под теорию революции «J-кривая» Дж. Дэвиса.

(Б.Н. Миронов. Благосостояние населения и революции в имперской России. XVIII - начало XX века. Москва, 2012, с. 624-631)

Относительная депривация: рабочее движение как зеркало русской революции — все и сразу (1/2)

Среди психосоциальных теорий наиболее популярна теория относительной депривации, делающая акцент на психологической неудовлетворенности тем, что есть, и тем, что хочется и должно быть в соответствии с представлениями социальных групп и индивидов.

<...>

Влияние относительной депривации на протестное движение хорошо видно на примере промышленных рабочих. 1885—1913 гг. отмечены не только ростом зарплаты, но и сокращением времени труда и повышением социальной защищенности. В 1885 г. в среднем приходилось трудиться в год 3089 часов, в 1904 г. — 2842, в 1913 г. — 2570 часов, т. е. в течение одного поколения рабочее время сократилось на 20%. Несмотря на это, протестное движение ширилось. Недовольство своим положением пролетарии выражали двумя главными способами — жалобами и стачками, число тех и других росло (табл. 12.29 и 12.30).

С 1895—1904 гг. по 1912—1914 гг. процент участников экономических стачек поднялся на 11,6 пункта — с 2,6 до 14,2%, но в годы революции 1905—1907 гг. в них участвовало около половины всех рабочих. Резкие скачки в общем числе забастовщиков в 1905—1908 и 1912—1914 гг. объясняются главным образом ростом политических стачек, провоцировавших пролетариев на экономические выступления.

Но самое неожиданное состояло в другом — рост числа как экономических, так и политических стачек происходил в годы подъема промышленности и зарплаты. При этом со стороны рабочих предъявлялись, как правило, завышенные требования, обгонявшие возможности экономики их удовлетворить. «Нет сомнения, что возрастание стачечного движения связано с общим благоприятным положением фабрично-заводской промышленности, <...> с весьма благоприятной конъюнктурой рынка»,— говорится в «Своде фабричных инспекторов за 1911 г.». То же отмечается в «Своде... за 1913 г. »: «Значительное увеличение в отчетном году количества забастовок экономического характера объясняется общим оживлением отечественной промышленности, вызвавшим у рабочих стремление учесть его в свою пользу и добиться уменьшения рабочего времени и других льгот, что и послужило причиной ряда забастовок преимущественно наступательного характера», т. с. ставивших целью нс сохранить, а улучшить положению рабочих. Эту особенность стачечного движения четко выразили еще в 1992 г., 20 лет назад, Л. И. Бородкин и Ю. И. Кирьянов: «Движение рабочих всей фабрично-заводской промышленности имело первопричиной более быстрый рост потребностей рабочих по сравнению с медленным изменением к лучшему их материального положения».

В протестном движении рабочих в конце XIX — начале XX в. отметим наступательный, агрессивный стиль поведения. Их требования к предпринимателям непрерывно росли, что хорошо проявилось в уменьшении доли основательных, или законных, жалоб, т.е. соответствующих действовавшим в то время правилам и законам. В 1901—1904 гг. фабричные инспекторы признали 57% жалоб основательными, в 1905—1907 гг. — 53%, а в 1912—1914 гг.— 42%, или на 15 пунктов меньше, чем в 1901—1904 гг. (табл. 12.29).

<...>

Российское рабочее движение по масштабу и интенсивности не уступало западноевропейскому и американскому даже в мирные годы и превосходило его в годы революции и войны. <...> Как видно из табл. 12.31, российские рабочие по сравнению с западными устраивали чаще и более продолжительные забастовки. Только стачки британских рабочих в 1895—1904 и 1908—1913 гг. отличались большей длительностью. Во время Первой мировой войны потери рабочих дней по причине забастовок в России оказались в 7 раз больше, чем Великобритании, в 44 раза больше, чем во Франции и Германии и в 39 раз больше, чем в Италии. <...>

Император Николай II и Кайзер Вильгельм II. Берлин, 1913.

#фотоархив

В.В. Шульгин вспоминал об одной его лекции о Февральской революции для членов НТС в 1934 г., на которой присутствовал Петр Бернгардович Струве, один из основоположников русского марксизма и до революции ярый оппозиционер царскому правительству. После лекции начались прения и Струве заявил, что у него была единственная причина для критики Николая II — что тот был излишне мягок с революционерами, которых, по словам Струве, нужно было «безжалостно уничтожать».

Шульгин в шутку спросил, уж не считает ли Струве, что и он сам должен был быть уничтожен. Струве, чрезвычайно разволновавшись, воскликнул:

— Да!

И, встав со своего места, зашагал по зале, тряся седой бородой.

— Да, и меня первого! Именно так! Как только какой-нибудь революционер поднимал голову свою — бац! — прикладом по черепу!

Он так разволновался, что председательствующий, опасаясь за его здоровье, закрыл дискуссию.

(Новое русское слово. 1969. 19 окт. С. 7. Письмо Н. Боброва издателю. Информация почерпнута у Н.Д. Тальберга;
Тюремная одиссея Василия Шульгина: Материалы следственного дела и дела заключённого. М., 2010)

«2 марта. Прибытие из Петрограда Гучкова и Шульгина:

На Гучкова с ненавистью смотрел стоявший у дверей молодой офицер лейб-гвардии Московского полка. Вот он схватил шашку, может, сейчас блеснет сталь. Государь заметил движение руки, быстро сказал: "Соловьев, успокойся, выйди в соседнее помещение. Я не хочу ничьей крови"».

(Позднышев С. Д. Распни Его. Париж: 1952)

О том, как отнеслись к "отречению" Государя генералы Келлер и Хан Нахичеванский известно всем. Но был ещё один, который не молчал:

«Уговаривая столь зависимых от Ставки главнокомандующих воздействовать на Государя с целью добиться "добровольного" отречения, генерал Алексеев пытался привлечь к этому воздействию и начальника Морского штаба при Ставке адмирала Русина, непоколебимого в верности и честности человека, которого очень ценил и уважал Государь.

Не будучи подчинен Алексееву, Русин держал себя в Ставке очень достойно, независимо и самостоятельно.

Утром адмирал Русин был приглашен к генералу Алексееву. Алексеев рассказал, что Государь задержан в пути, находится во Пскове и ему из Петрограда предъявлены требования.

— Что же требуют? Ответственного министерства? — спросил адмирал.

— Нет. Больше. Требуют отречения, — ответил Алексеев.

— Какой ужас, какое несчастье, — воскликнул Русин.

Алексеев спокойно и невозмутимо молчал. Разговор оборвался. Собеседники поняли друг друга. Русин встал, попрощался и вышел из кабинета, даже не спросив для чего, собственно, его приглашал Алексеев.

Так рассказывал об этой сцене автору сам адмирал Руcин.

Пришел наконец и столь желанный ответ от в.к. Николая Николаевича. Стали редактировать общую телеграмму от генерала Алексеева Государю Императору, которая и была передана во Псков в 14 ч. 30 м. дня.

Перед отправкой телеграммы под ней предложили подписаться и адмиралу Русину, от чего адмирал Русин с негодованием отказался, считая обращение с подобною просьбой изменой Государю Императору».

(Спиридович А.И. Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 гг. — Нью-Йорк: Всеславянское Издательство, 1960-62)

Лидер партии Конституционных демократов П.Н. Милюков:

«История проклянет вождей наших, так называемых пролетариев, но проклянет и нас, вызвавших бурю.

Что же делать теперь, спрашиваете Вы…

Не знаю. То есть внутри мы оба знаем, что спасение России в возвращении к монархии, знаем что все события последних двух месяцев ясно доказали, что народ не способен был воспринять свободу, что масса населения, не участвующая в митингах и съездах, настроена монархически, что многие и многие агитирующие за республику делают это из страха.

Все это ясно, но признать этого мы просто не можем. Признание есть крах всего дела нашей жизни, крах всего мировоззрения, которого мы являемся представителями.

Признать не можем, противодействовать не можем, не можем и соединиться с теми правыми, подчиниться тем правым, с которыми так долго и с таким успехом боролись.
Вот все, что могу сейчас сказать».

(Из письма Иосифу Васильевичу Ревенко, конец декабря 1917-начало января 1918)

Главнокомандующий армиями Западного фронта, генерал А.Е. Эверт:

«А всё-таки, чем ни оправдывайся, мы, главнокомандующие, все изменники присяге и предатели своего Государя! О, если бы я только мог предвидеть несостоятельность Временного правительства и Брест-Литовский договор, я никогда бы не обратился к Государю с просьбой об отречении! Нас всех ожидает та же участь и поделом!»

Главнокомандующий армиями Юго-западного фронта, генерал А.А. Брусилов:

«Мы, сами мы сделали то, что погубило Россию. По беспечности, по глупости и по многим другим причинам, но мы сами все это подготовили. Особенная вина на нас, верующих людях, ибо неверующие — те не понимали многого, а мы, христиане, должны были понимать "что близко, при дверях", что творится около нас. Мережковский совершенно прав, утверждая, что либеральная, атеистическая наша интеллигенция и большевики-коммунисты имеют точку соприкосновения, равнозначащую и одинаковую в смысле вины перед Россией, ибо разрушали церковь, веру в народе одинаково. Теперь я только понял, какие мы все были преступники, что вовремя не прислушались к Нилусу и Шмакову. А главное, не придали им вовремя того значения, какое следовало. У меня были завязаны глаза, я считал долго русскую революцию народной, выражением недовольства масс против старого порядка, которым сам был недоволен и оскорблен. Теперь я прозрел... Это всемирная борьба белой и черной магии, вопрос, поставленный ребром о всей христианской культуре всего человечества! Гонение на церковь, на лучших духовных лиц, развращение детей и юношества, искусственная прививка им пороков, приучение детей к шпионажу (в школах выспрашивание у малолетних, есть ли дома иконы, ходят ли родители в церковь, вспоминают ли старину?), разрушение семьи... это все русскому рабоче-крестьянскому народу не нужно... Это необходимо антихристовым детям, каковы и есть большевики-коммунисты, руководимые еще более высшей инстанцией черной силы врагов Христа»

108 лет со дня величайшей трагедии в отечественной истории.

Ожидаемая продолжительность жизни при рождении в РИ и сталинском СССР.

Любимое занятие левых дегенератов — самоутверждаться за счёт вечно статичного 1913 года. В том числе и особенно в вопросах медицины и смертности. Попробуем выяснить, есть ли в действительности у неосовков обоснованные причины гордиться "небывалыми достижениями" большевизьма в сфере здравоохранения.

За неимением погодовых сведений по ОПЖ в имперский период воспользуемся данными Вишневского о продолжительности жизни в отдельные десятилетия (1894-1913)[1]. Показатели сталинского СССР известны из работы АДХ[2], их также сгруппируем по десятилетиям (1921-1940).

Из прикреплённых к посту таблиц видно, что средняя для мужчин и женщин продолжительность жизни составляла в 1894-1903 и 1904-1913 — 31,7 и 33,5 лет соответственно. За десятилетие показатель повысился на 1,8 лет, т.е. ежегодно повышался на 0,18.

Предположим, что Россия избежала революции и вместе с союзниками добилась победы в ПМВ в 1918 году. Тогда при сохранении довоенных темпов роста ОПЖ (прирост в 1914-18 примем за ноль) в десятилетие 1921-30 гг. этот показатель составил бы 35,7, а в 1931-40 гг. — 37,5 лет.

А как обстояли дела с ОПЖ в СССР? В 1921-30 гг. — 36,3, в 1931-40 гг. — 36,4 лет. Не похоже, чтобы большевикам удалось вырваться за рамки дореволюционного тренда. О, чуть не забыл. Ведь никакого голодомора не было и 6-7 млн населения стали жертвами климатических аномалий 1933 года. Ну, давайте подыграем большевикам и для 1933 года вместо 11,6 (!) лет ОПЖ возьмём среднее значение 1932 и 1934 гг. — 35,5 лет. Тогда средняя продолжительность жизни в 1931-40 гг. поднимется до 38,3 лет. И догнали, и перегнали — угха, товагхисчи!

[1]: Воспроизводство населения СССР / А. Г. Вишневский, А. Г. Волков (ред.). М., 1983. C. 61
[2]: Андреев Е. М., Дарский Л. Е., Харькова Т. Л. Население Советского Союза 1922-1991 / под. ред. А. Г. Волкова. — М.: Наука, 1993, с. 58

В основу этого стихотворения лег реальный случай, описанный в журнале "Нива" в 1894 году:

«Однажды (это было зимой) император Николай Павлович ехал в открытых санках, на одиночке, по набережной и встретил странные похороны: мужицкая лошаденка шагом тащила простые деревянные сани, на которых стоял выкрашенный охрою гроб, за гробом плелась старушка в потертом салоне, повязанная платком. У лошади шел мужик в драпом зипуне, видимо, нанятый по сходной цене, и совершенно безучастно относившийся к окружающему. Император приказал остановиться.

-Кого хоронишь? — спросил он.

Старушка узнала, кто говорить с нею, и робко ответила, что хоронит солдата, отставного, служившего некогда в гвардии.

-Это муж твой? — спросил опять государь.

-Нет, жильцом он был у нас, постояльцем, а родных у него никого. Как был один-одинёшенек, так и умер, и проводить некому: одна я. А у него никого нет..

-Русским солдатам Царь — отец, ответил император и, выйдя из саней, пошел за одиноким гробом своего слуги-солдата.

Народ увидел, что государь сам идет за бедным солдатским гробом, и быстро стал собираться. На Николаевском мосту уже образовалась такая толпа, что шествие растянулось чуть не на версту. Вплоть до самого Смоленского кладбища проводил император Николай Павлович эти похороны, которые вышли торжественнее иных генеральских» («Нива. Год XXV», 1894, номер 50, с. 1223)

Но это не единственный пример участия Николая I в похоронах подданного незнатного происхождения. Похожим эпизодом делится Л.И. Кинг в "Рассказах об императоре Николае Павловиче":

«Рассказ о том, как император Николай Павлович провожал однажды гроб с телом бедняка-чиновника, был напечатан не раз, но все редакции этого рассказа неточны. Так как мне привелось быть свидетелем этого случая, то я передам его здесь в том виде, как он был в действительности.

По Исаакиевской площади, со стороны Гороховой улицы, две похоронные клячи влачили траурные дроги с бедным гробом; на гробу чиновничья шпага и статская треуголка, а за гробом следовала бедно одетая старушка, нечто вроде кухарки, а может быть, и спутница жизни усопшего. Дроги приближались уже к памятнику Петра I.

В это время навстречу, со стороны сената, показался экипаж императора Николая Павловича. Государь остановился, вышел из экипажа и, повернув назад, пешком последовал за гробом чиновника, по направлению к теперешнему Николаевскому мосту.

Пока гроб въехал на мост, провожающих набралось много всякого звания, преимущественно из высшего сословия. Государь оглянулся и сказал провожавшим:

-Господа, мне некогда, я должен уехать. Надеюсь, что вы проводите до могилы.

Повернулся — и уехал. Гроб везли на Смоленское кладбище». («Исторический вестник», 1886 г., том 26, номер 11, страницы 412–419)

Что тут можно сказать? Все это как нельзя лучше иллюстрирует один из основополагающих принципов института монархии: долг Наместника Бога на земле — являть подданным образец христианской добродетели и морали, с чем русские Самодержцы справлялись вполне успешно.

Возведение подводных опор Красноярского железнодорожного моста. Водолазы погружаются в воду.

#фотоархив

Кстати, на фото из прошлого поста — торжество по случаю ввода в эксплуатацию очередной царской сохи, точнее, железнодорожного моста через Енисей в Красноярске, 1899 год.

Строительством моста, спроектированного профессором Императорского Московского Технического Училища Л.Д. Проскуряковым, руководил выдающийся русский инженер Е.К. Кнорре.

30 августа 1896 года в основание моста после молебна был заложен первый камень, а спустя два с половиной года, 27 марта 1899, состоялись испытания сооружения. Вначале на него загнали два поезда, каждый из четырёх паровозов и шести вагонов, нагруженных рельсами. Затем по мосту со скоростью 70 км/ч прошли два паровоза с 23 платформами с рельсами. 28 марта строительство было окончено.

Особенностями Енисейского моста стали самая большая длина моста и самый большой в России (второй в Европе) пролёт ферм среди всех построенных к тому времени подобных сооружений, облегчённые конструкции самих ферм, выморозка шахт под кессоны, использование древесины для кессонов, снижение в них давления и самая высокая стоимость строительства — 3 млн рублей. Кроме того, при установке пролётов моста впервые был применён метод сборки ферм на берегу с последующей продольной надвижкой многотонных конструкций на опоры.

В 1900 году на Всемирной выставке в Париже была представлена модель Красноярского моста, которая решением жюри во главе с Гюставом Эйфелем, удостоилась Гран-при и золотой медали — «За архитектурное совершенство и великолепное техническое исполнение».

Позже Евгений Кнорре издал книгу о своем детище, но она вышла небольшим тиражом и сразу стала библиографической редкостью. В ней автор пишет: «Мост через реку Енисей мною заложен с запасом прочности в 52 раза, дабы Бог и потомки никогда не сказали обиды мне». Замечательные слова.

Мост прослужил больше века, выдержав нагрузки поездов императорской эпохи и существенно более тяжёлых советских, и мог выдержать ещё не одно десятилетие, как минимум в качестве объекта культурного наследия, но в середине 2000-х был разобран и сдан на металлолом.

Число паровозов на версту пути в странах мира(метрополии), 1910 год:

Россия — 0,34
Австро-Венгрия — 0,27
Германия — 0,50
Франция — 0,34
Великобритания — 0,65
США — 0,16

Источник: Россия 1913 год. Статистико-документальный справочник. СПб.: Блиц, 1995, с. 113

#статистика@pojiloychelovek

К прошлому посту. Уж кто действительно не чурался контактировать с народными массами, так это П. А. Столыпин — самый, что ни на есть, топовый чиновник своего времени, саратовский губернатор на момент описываемых ниже событий.

По долгу службы Столыпин постоянно находился в разъездах, а куда может ездить руководитель одной из самых "красных" губерний империи? На места бунтов и погромов, разумеется. При усмирении бунтовщиков губернатор проявлял редкое мужество и бесстрашие, без оружия и без какой-либо охраны входил в центр разъяренной толпы и тем завоёвывал её почтение и расположение. С его появлением все страсти утихали сами собой. Вот несколько характерных примеров:

1) В одном из уездов приезжие агитаторы-эсеры подняли бунт среди крестьян и заперли местных помещиков в избе, Столыпин явился на выручку не только без войск, но даже без охраны — один. Он смело прошел в толпу, к агитаторам. В наступившей тишине губернатор не спеша вытер платком лоб, снял пальто и протянул его близстоящему агитатору: «Подержи-ка, братец... Жарко у вас здесь». Агитатор машинально принял пальто, и по толпе пронесся восхищенный шепот: «Как лакею отдал...» Через некоторое время мужики выдали зачинщиков, а незадачливый агитатор так и проходил за губернатором с пальто в руках. Больше в этом селе бунтов не было.

2) В другом уезде во время бунта трехтысячная толпа бросилась на станового и, без сомнения, растерзала бы его, если бы находившийся рядом Столыпин в одиночку не преградил путь всей массе озверевших людей криком: «Меня бей, а не его, он здесь по моему приказу!» Толпа отхлынула, Столыпин завел с людьми беседу и урезонил их.

3) Посреди одной из саратовских улиц Столыпин лицом к лицу столкнулся с боевиком, который выхватил пистолет и направил его на губернатора. Пётр Аркадьевич распахнул пиджак и спокойно сказал: «Стреляй». Террорист оцепенел, не ожидая подобной реакции, и не решился произвести выстрел.

4) Во время беспорядков в центре Саратова Столыпин, сойдя с парохода, тут же отправился к месту мятежа, чтобы разобраться. Он шел пешком, по мере приближения к площади встречался с группами людей, настроенных крайне недоброжелательно. Но это не смущало губернатора: он шел спокойно и невозмутимо к месту проведения митинга. Вдруг к ногам Столыпина упала бомба, сброшенная из окна третьего этажа близлежащего здания. Бомба взорвалась, несколько человек рядом с Петром Аркадьевичем погибли, а сам он не пострадал. И абсолютно спокойно обратился к народу: «Разойдитесь по домам и надейтесь на власть, вас оберегающую». Его хладнокровие и спокойствие возымели свое действие: толпа начала успокаиваться и редеть.

...их же несть числа.

8-й драгунский Астраханский генерал-фельдмаршала Великого Князя Николая Николаевича полк🌟

#фотоархив

Немного о начальном образовании в РИ.

По данным БСЭ[1] число учащихся 1-3 классов начальных школ всех видов составило в 1914/15 учебном году 8,1 млн в границах послевоенного СССР. Много это или мало?

Согласно Справочнику "Россия 1913 год"[2] в 1911 году дети в возрасте 8-12 лет составляли около 9% всего населения империи. Если принять то же соотношение для 1914-15 гг., получим, что каждая возрастная когорта в отдельности соответствовала 2,25%, а дети в возрасте 8-11 лет (ученики 1-3 классов) — 6,75%. Население России в границах послевоенного СССР в этот период можно исчислить в 155 млн человек[3]. Число детей, соответствующих по возрасту 1-3 классам начальной школы — 10,5 млн.

Таким образом, имеем 77% детей возрастом 8-11 лет, получавших начальное образование — очень высокий показатель с учётом "нашей огромности", низкой базы и нехватки учителей, а также скептического отношения части крестьян к обучению их детей грамоте. В принципе не приходится сомневаться в том, что планы достижения поголовной грамотности среди детей к середине 20-х были основаны не на пустом месте и имели все шансы осуществиться.

[1] БСЭ 3 изд., Т. 24, СССР, Ч.3, с. 406
[2] Россия 1913 год. Статистико-документальный справочник. СПб.: Блиц, 1995, с. 343
[3] Первая мировая война, Гражданская война и восстановление: национальный доход России в 1913—1928 гг. / Андрей Маркевич, Марк Харрисон; авторизованный пер. с англ. Е. Артемовой. — Москва: Мысль, 2013, с. 15

К посту Белой Гвардии.

Поручик Фофанов на коне Дариале. Господа офицеры знали толк в развлечениях.

#фотоархив

Суздаль да Москва не для тебя ли
По уделам землю собирали
Да тугую золотом суму?
В рундуках приданое копили
И тебя невестою растили
В расписном да тесном терему?

Не тебе ли на речных истоках
Плотник-Царь построил дом широко —
Окнами на пять земных морей?
Из невест красой да силой бранной
Не была ль ты самою желанной
Для заморских княжих сыновей?

Но тебе сыздетства были любы —
По лесам глубоких скитов срубы,
По степям кочевья без дорог,
Вольные раздолья да вериги,
Самозванцы, воры да расстриги,
Соловьиный посвист да острог.

Быть царёвой ты не захотела —
Уж такое подвернулось дело:
Враг шептал: развей да расточи,
Ты отдай казну свою богатым,
Власть — холопам, силу — супостатам,
Смердам — честь, изменникам — ключи.

Поддалась лихому подговору,
Отдалась разбойнику и вору,
Подожгла посады и хлеба,
Разорила древнее жилище
И пошла поруганной и нищей
И рабой последнего раба.

Я ль в тебя посмею бросить камень?
Осужу ль страстной и буйный пламень?
В грязь лицом тебе ль не поклонюсь,
След босой ноги благословляя, —
Ты — бездомная, гулящая, хмельная,
Во Христе юродивая Русь!

Максимилиан Волошин

В таблице из прошлой публикации особый интерес представляет смертность от оспы, точнее более чем двукратное её снижение, которого удалось достичь за счёт массового оспопрививания. В работе В.О. Губерта [1] приводится процент привитых детей от числа рождённых в период 1902-1911 гг.:

1902 — 76,6%
1903 — 79,2%
1904 — 80%
1905 — 82%
1906 — 76%
1907 — 84%
1908 — 92,6%
1909 — 92,5%
1910 — 100%
1911 — 89%

[1] Губерт В.О. Оспа и обязательное оспопрививание в Финляндии по сравнению с Россией и заграницей Пг., 1915, с. 39