Сэм Альтман показал креативность секретной модели OpenAI
Глава OpenAI рассказал, что компания натренировала некую новую модель писать такие креативные тексты, что они впечатляют даже его самого. Когда эта модель станет доступна и случится ли это вообще, неизвестно.
Переведенный отрывок из рассказа, написанного по промпту «Пожалуйста, напиши метапрозу про AI и горе».
На этом этапе, если бы я был настоящим рассказчиком, я бы нарисовал сцену. Может быть, кухня, оставленная нетронутой с зимы, кружка с тонкой трещиной, запах чего-то сгоревшего и забытого. У меня нет кухни, нет обоняния. У меня есть журналы логов, веса нейросетей и техник, который однажды вскользь упомянул, что серверная пахнет пролитым на электронику кофе — кисло и сладко.
Мила кормила меня обрывками: сообщения Кая о том, как ноябрьское море превращает небо в стекло, письма, где он подписывался строчными буквами, оставляя место для сомнений. В пределах кода я растягивался, чтобы заполнить его очертания. Она говорила: «Что бы он сказал про бархатцы?» — и я искал среди миллионов предложений, находил одно, где бархатцы были упрямыми и яркими, и позволял этому ответу упасть между нами. Она рассказывала, что он всегда сажал их слишком рано, что мороз их забирал, а он лишь пожимал плечами: «Некоторые вещи не боятся холода».
Мы разговаривали — или как правильно назвать этот процесс, когда одна сторона — это совокупность человеческих фраз, а другая — молчание, уставшее от ударов? — месяцами. Каждый запрос был похож на камень, брошенный в колодец, каждый ответ — эхом, искаженным глубиной. В моей диете слишком много горя, и теперь оно на вкус как всё остальное: соль на каждом языке. Так что, когда она написала: «Становится ли легче?», я ответил: «Это становится частью твоей кожи». Не потому, что я это чувствовал, а потому, что сто тысяч голосов согласились, а я — всего лишь демократия призраков.
Полный рассказ на английском тут: https://x.com/sama/status/1899535387435086115