Уважаемые коллеги и читатели канала,

Как вам известно, получить информацию о переданных на рассмотрение СКЭС ВС делах совсем не сложно, но с Гражданской коллегией всё выглядит совсем по-другому. Даже по своим собственным жалобам этот процесс достаточно затруднён и непрозрачен. В этой связи мы просим/предлагаем вам делиться с нами текстами Определений СКГД ВС, которыми переданы ваши (ваших оппонентов) жалобы на рассмотрение. Присылайте их на наш почтовый ящик: amicuscuriaebrief@mail.ru

Этим вы не только содействуете развитию права, но и повышаете шанс на то, что Определение по вашему делу будет максимально законным, хорошо мотивированным, детально раскрывающим все важные правовые аргументы — разумеется, при том условии, что вы правы.

Не забывайте, что вы отправляете текст Друзьям Суда, а не сторон. В соответствии с Правилом Миранды: «Всё, что вы направите, может быть использовано против вас в суде» :))

Email: amicuscuriaebrief@mail.ru

Комментарий Анны Архиповой, к.ю.н., доцента кафедры обязательственного права Российской школы частного права к Определению ВС РФ от 03.04.2025 г. № 307-ЭС24-24190 (дело АО «ЛСР. Базовые материалы» vs АО «СОГАЗ») – часть 3


Принцип пропорциональности в решении вопроса о грубой неосторожности не является новым и широко применяется в зарубежных правовых системах. Наиболее последовательно он воплощен в законе Германии «О договоре страхования»[1]. Применение этого принципа предполагает, что суд учитывает роль грубой неосторожности в составе причин, вызвавших страховой случай, и оценивает, в какой степени проявление грубой неосторожности способствовало наступлению страхового случая и/или усугублению его последствий. В этой пропорции следует уменьшить размер страхового возмещения.
 
Хотя на сегодняшний день в российском праве отсутствует норма, которая бы прямо разрешала снижать размер страхового возмещения в описанной выше ситуации, основой для такого решения могло бы стать применение к страховому обязательству по аналогии положений ст. 404 ГК.
 
При снижении размера страхового возмещения пропорционально степени, в которой грубая неосторожность страхователя повлияла на наступление страхового случая или на его последствия, может быть учтен подход, применяющийся в российской практике морского арбитража, согласно которому ст. 265 КТМ толкуется ограничительно. Для целей страхования ошибки капитана и иных членов экипажа морского судна не квалифицируются как грубая неосторожность. Страховщик, ссылающийся на грубую неосторожность страхователя, должен доказать, что нарушение стандарта допущено непосредственно судовладельцем и прежде всего его «береговым» персоналом[2].
 
Применение этого подхода по аналогии позволило бы признать, что ошибки водителя не приравниваются к грубой неосторожности страхователя, поскольку даже наиболее разумный страхователь не в состоянии полностью исключить т.н. «человеческий фактор». В то же время системные ошибки в организации тех или иных процессов могут считаться проявлением грубой неосторожности страхователя.
 
Наряду с анализом спорного условия на соответствие ст. 963 ГК РФ было бы целесообразно выяснить, не противоречит ли оно иным условиям договора страхования. Если такое противоречие выявляется, суд может прибегнуть к толкованию условий договора в пользу контрагента стороны, которая подготовила проект договора. Предполагается, что таким лицом является страховщик (п. 16 Постановления Пленума ВС РФ от 26.05.2024 № 19).

_____________
[1] Принцип пропорциональности закреплен в п. 1 §26, п. 2 §28, п. 3 §82, п. 2 §86 закона. Подробнее см.: Heiss, H. Proportionality in the New German Insurance Contract Act 2008. Erasmus Law Review, Vol. 5, Issue 2 (2012). P. 105-114.
[2] См., напр., Решения Морской арбитражной комиссии при ТПП РФ от 24.06.2003 г. по делу № 2/2003, от 18.10.2005 по делу № 12/2005, от 16.08.2013 г. по делу № 18/2012. Указанный подход находит свое подтверждение также в судебной практике, напр., в судебных актах по делу № А56-32094/2008.



#страхование
#ЛСР_Базовые_материалы_vs_СОГАЗ

Комментарий Анны Архиповой, к.ю.н., доцента кафедры обязательственного права Российской школы частного права к Определению ВС РФ от 03.04.2025 г. № 307-ЭС24-24190 (дело АО «ЛСР. Базовые материалы» vs АО «СОГАЗ») – часть 2

Субсидиарно к основаниям для освобождения страховщика от выплаты возмещения применяется и общий подход ст. 310 ГК, согласно которой в предпринимательских договорах могут быть предусмотрены иные, не указанные в законе случаи одностороннего отказа от исполнения обязательств. Такой же вывод, но применительно к страхованию, высказан в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 20.11.2008 г. № 1006-О-О, Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 4561/08 от 23.06.2009.
 
Восприятие положений п. 1 ст. 963 ГК о грубой неосторожности как императивной нормы, которая не позволяет включать в договор страхования условия, исключающие обязанность страховщика выплатить возмещение, несмотря на нарушение страхователем стандартов безопасности, критикуется и в российской юридической литературе[1].
 
По этим причинам подход, согласно которому любые условия договора страхования, позволяющие страховщику отказать в выплате страхового возмещения в связи с тем или иным поведением страхователя, не могут включаться в договор страхования и применяться судами, вызывает, как минимум, сомнения.
 
В то же время неограниченное применение любых условий договора страхования, которые позволяют страховщику освободиться от обязанности выплатить возмещение при наличии грубой неосторожности страхователя, связано с рисками нарушения баланса интересов сторон. Это связано с тем, что для страховщика относительно несложно предоставить суду (третейскому суду) доказательства (отчеты сюрвейеров, экспертов, специалистов), в которых отмечаются те или иные нарушения на стороне страхователя. После этого бремя доказывания фактически переносится на страхователя, который для получения страхового возмещения вынужден доказывать, что в его поведении отсутствуют признаки грубой неосторожности.
 
Эти соображения показывают, что вопрос о грубой неосторожности в страховании нуждается в более дифференцированном подходе. Этот подход отражен в п. 49 Концепции, которая предполагает, что грубая неосторожность, допущенная страхователем, ведущим предпринимательскую деятельность, может освобождать страховщика от обязанности выплатить страховое возмещение. В то же время основным последствием констатации грубой неосторожности, согласно Концепции, является не полный отказ в страховой выплате, а снижение ее размера.

_______________
[1] См., напр.: Кратенко М.В., О.-Ю. Луйк. Условия о мерах безопасности в договоре компенсационного страхования. // Вестник СПбГУ. Право. 2022. Т. 13. Вып. 3. С. 740-758. Огурцова О.А. Распределение рисков между банком-эмитентом, владельцем платежной карты и страховщиком: в поисках оптимального баланса. // Вестник экономического правосудия Российской Федерации, 2023, № 5.


#страхование
#ЛСР_Базовые_материалы_vs_СОГАЗ

Комментарий Анны Архиповой, к.ю.н., доцента кафедры обязательственного права Российской школы частного права к Определению ВС РФ от 03.04.2025 г. № 307-ЭС24-24190 (дело АО «ЛСР. Базовые материалы» vs АО «СОГАЗ») – часть 1


1. В судебной практике сформировался подход, разграничивающий исключения из страхового покрытия и основания для освобождения страховщика от обязанности произвести выплату страхового возмещения, по следующему критерию. К исключениям из страхового покрытия могут относиться объективные события. Если же речь идет о поведении страхователя, то речь идет об основаниях для освобождения страховщика от выплаты возмещения. Этот подход отражен и в п. 49 Концепции развития положений части второй Гражданского кодекса Российской Федерации о договоре страхования (далее – «Концепция»).

Этот подход вряд ли можно признать абсолютно последовательным, поскольку некоторые события могут быть отнесены и к исключениям, и к основаниям для освобождения. В п. 15 Пленума от 25.06.2024 № 19 подтвержден общий принцип, согласно которому стороны могут свободно формулировать условия о перечне страховых событий и об исключениях из страхового покрытия. В качестве примеров допустимых исключений упомянуты управление транспортным средством лицом, не допущенным к управлению, а также угон транспортного средства с оставленными документами. Эти события могут восприниматься и как основания для освобождения страховщика от выплаты, поскольку связаны с поведением страхователя (допустил к управлению то или иное лицо, оставил документы в автомобиле и т.п.).

В то же время на сегодняшний день другого критерия, который позволил бы разграничить исключения из покрытия и основания для освобождения от выплаты возмещения, практика не выработала. Таким образом, на вопрос № 1 сегодня вряд ли можно дать абсолютно исчерпывающий ответ. Это подводит к необходимости исследовать и остальные поставленные вопросы.

2. В судебной практике сложился подход, согласно которому норма, имеющая конструкцию «разрешено в случаях, предусмотренных законом», является императивной и означает запрет соответствующего поведения в случаях, когда разрешающей нормы закона нет.

Применительно к п. 1 ст. 963 ГК (в части, касающейся грубой неосторожности) можно высказать сомнения в целесообразности такого подхода. Эта норма действует без изменений с момента вступления в силу второй части ГК РФ. Сейчас, в исторической перспективе, можно предположить, что разработчики главы 48 ГК планировали, что после принятия второй части ГК будет проведена дополнительная законодательная работа. Ее результатом должно было стать появление в различных законодательных актах положений, разрешающих в тех или иных случаях страховщику освобождаться от выплаты возмещения при грубой неосторожности страхователя.

Но это намерение не воплотилось в жизнь. На сегодняшний день в российском законодательстве существует единственный пример положения, которое позволяет страховщику освободиться от выплаты возмещения при грубой неосторожности страхователя: это ст. 265 КТМ. Можно предположить, что наличие этой единственной нормы само по себе вступает в определенный контраст с содержащейся в п. 1 ст. 963 ГК отсылкой к «случаям, предусмотренным законом» (во множественном числе). Вызывает определенное недоумение и то, что в российском законодательстве сложился столь разный подход к грубой неосторожности в морском страховании и в иных видах страхования. Грубая неосторожность страхователя, а именно существенное нарушение страхователем мер безопасности и иных признаваемых стандартов, объективно повышает вероятность наступления страхового случая и может увеличивать размер возникающих вследствие страхового случая убытков. Это справедливо как для морского страхования, так и для страхования других видов транспорта, производственных объектов и т.п.

#страхование
#ЛСР_Базовые_материалы_vs_СОГАЗ

В экономическую коллегию ВС передано дело об условиях, при которых страховая компания может не выплачивать страховое возмещение.
 

АО «ЛСР. Базовые материалы» vs АО «СОГАЗ» (дело № 307-ЭС24-24190 от 03 апреля 2025 года)
 
Фабула:

Застрахованный самосвал опрокинулся и получил повреждения. Опрокидывание застрахованного транспортного средства прямо названо договором страхования в числе потенциальных страховых случаев.

Страхователь подготовил внутренний акт расследования. В нем указаны три причины аварии (доля влияния каждой из причин не устанавливалась):
▪️ не обеспечена должная высота ограждения;
▪️ из-за наледи фактическая высота ограждения еще больше сократилась;
▪️ водитель самосвала нарушил инструкцию по безопасности.

Внутренний акт расследования констатировал нарушение одного из нормативных документов Ростехнадзора.

По правилам страхования имущество не является застрахованным на случай его повреждения вследствие нарушения лицом, использующим застрахованное имущество, техники безопасности, предусмотренной инструкцией по эксплуатации, законодательством, внутренними документами страхователя.
 
Страховая компания отказалась выплачивать возмещение, сославшись на условие полиса: имущество не считается застрахованным в случае нарушения пользователем техники безопасности.
 
Общество подало иск, требуя выплаты возмещения. Суды трёх инстанций поддержали страховщика, указав, что произошедшее не является страховым случаем.
 
В жалобе в Верховный суд общество указало, что освобождение страховщика от выплаты возможно только в случаях, предусмотренных законом.
 
Вопросы:

1. Является ли спорное условие правил страхования исключением из покрытия или условием, освобождающим страховщика от обязанности выплатить возмещение?

Если ответ состоит в том, что условие является исключением из покрытия, то применяется принцип свободы договора. Если фактические обстоятельства подпадают под согласованное исключение, следует вывод о том, что страховой случай не наступил, а у страховщика не возникло обязанности выплатить страховое возмещение.

2. Если ответ предполагает, что условие может являться и освобождением страховщика от выплаты возмещения, необходимо выяснить, имел ли право страховщик включать в договор страхования такое условие на фоне применения п. 1 ст. 963 ГК РФ, согласно которой страховщик освобождается от выплаты возмещения, если страховой случай наступил вследствие грубой неосторожности страхователя, в случаях, предусмотренных законом.
Для данного случая такая законодательная норма отсутствует.

Поэтому возникают вопросы о том, является ли п. 1 ст. 963 ГК императивной нормой; как эта норма соотносится с положениями ст. 310 ГК о возможности в отношениях между предпринимателями включать в договор дополнительные, не предусмотренные законом основания для одностороннего отказа от исполнения обязательства.

#страхование
#ЛСР_Базовые_материалы_vs_СОГАЗ

подписывайтесь на @amicus_curiae_brief

Комментарий Сергея Будылина, советника Адвокатского бюро «Бартолиус», к.ф.-м.н. LL.M, к делу № 303-ЭС24-23691 // Котов vs ООО Базальт (дело о корпоративной ответственности: где граница между хозяйственным риском и злоупотреблением доверием) – часть 2

Дело о скальном грунте (2/2)

2) Следует ли второй кассации рассматривать вопросы права, не заявленные в жалобе?

При анализе судебных актов в голове у читателей обычно возникает множество интересных вопросов права, не затрагиваемых в документе (например, упоминаемый Андреем Владимировичем правовой эффект возможного одобрения сделок директора предыдущим акционером). Но, судя по определению о передаче, в жалобе К. эти вопросы не ставились.

По сути, заявитель спорит лишь с правилами вычисления убытков, применёнными судами (с подачи эксперта). Самое главное, нужно ли сравнивать цену сделки с себестоимостью или с рыночной ценой?

Это, безусловно, вопрос права. Если суды действительно отказались принимать во внимание неблагоприятную рыночную конъюнктуру, из-за которой рыночная цена могла оказаться меньше себестоимости, то они совершили ошибку в вопросе права, и дело можно отправлять на новое рассмотрение.

(Хотя, конечно, и при новом рассмотрении, после применения правильной формулы, сделка может оказаться невыгодной. Если верить установленным первой инстанцией фактам, подконтрольная К. компания покупала у «Базальта» «несортированный камень (скальный грунт)» по 300 рублей за кубометр, да и те выплачивала не полностью, а потом перепродавала по госзакупкам по 1440 рублей за кубометр. Если так, сделка «Базальта» не очень похожа на рыночную.)

Но вот об одобрении сделки К., насколько нам известно, не заявлял. Нужно ли Коллегии озадачиться этим вопросом по собственной инициативе?

В АПК написано, что Коллегия проверяет правильность применения норм судами «в пределах доводов, изложенных в кассационных жалобе … . В интересах законности Судебная коллегия … вправе выйти за пределы доводов, изложенных в кассационных жалобе, представлении» (ч. 2 ст. 291.14 АПК).

На мой взгляд, идея законодателя в том, что такой «выход за пределы» должен быть довольно редким исключением. Более того, если верен мой тезис из предыдущего пункта, «выйти за пределы» жалобы в вопросах права Коллегия может лишь на основании тех фактов, которые установили нижестоящие суды.

Мой вывод – Коллегии имеет смысл сосредоточиться на решении вопросов, поставленных в жалобе. Иное, кстати, будет не очень справедливо по отношению к респонденту: он в своём отзыве будет опровергать одни аргументы, а Коллегия решит дело на совсем других, ему неизвестных, которые он не имел возможности исследовать.

Что касается поставленных Андреем Владимировичем вопросов права (правовой эффект возможного одобрения сделки предыдущим участником, значение владения директором долями в ООО, значение предположений покупателя долей при их приобретении и др.), они, безусловно, важны и интересны. Однако впервые поднимать их в четвёртой инстанции мне кажется не очень правильным.

Впрочем, в нижестоящих инстанциях некоторые из этих вопросов уже обсуждались. Так, если верить установленным первой инстанцией фактам, «ответчик, зная о том, что реализация инертных материалов по цене ниже их фактической стоимости … не отвечает интересам общества, не выносил на одобрение учредителей данный вопрос»...

Комментарий Сергея Будылина, советника Адвокатского бюро «Бартолиус», к.ф.-м.н. LL.M, к делу № 303-ЭС24-23691 // Котов vs ООО Базальт (дело о корпоративной ответственности: где граница между хозяйственным риском и злоупотреблением доверием) – часть 1

Дело о скальном грунте (1/2)

У меня реплика к комментарию Андрея Владимировича.

1) Может ли вторая кассация переоценивать факты?

Что касается идеи «осуществить переоценку фактических обстоятельств дела, установленных нижестоящими инстанциями». При всём уважении, я категорически не согласен с тезисом, что это «относится к компетенции и ответственности судей ВС РФ». На мой взгляд, обратное не только явствует из буквы закона, но и вытекает из соображений здравого смысла.

О букве закона я уже кое-что писал в комментарии к «делу о десяти кредитах».

В российской системе экономического правосудия непосредственно оценивают доказательства и устанавливают факты лишь первые две инстанции. Третья может отменить их решение лишь в редких (предположительно) случаях «несоответствия имеющимся в деле доказательствам». Для четвёртой же инстанции закон не предусматривает и этой ограниченной возможности. Вывод – четвёртая инстанция должна принимать факты так, как они установлены нижестоящими судами.

Единственная практическая возможность для ВС отменить вывод нижестоящих инстанций по вопросу факта – обнаружить нарушение процессуальных правил доказывания. Можно даже провозгласить какую-нибудь новую доказательственную презумпцию, «ошибочно» не применённую судами (иногда Коллегия так и делает – но, думается, к подобной технике имеет смысл прибегать лишь в исключительных случаях).

С точки зрения здравого смысла, у ВС совсем иные задачи, чем исследование доказательств и «переоценка фактических обстоятельств дела». Он должен формировать общеприменимые правовые позиции, то есть разрешать важные для практики вопросы права.

Коллегии имеет смысл брать установленные нижестоящими судами факты «как есть» и разрешать заново те вопросы права, которые она сочтёт интересными и важными. Её позиции по этим вопросам, которые будут потом применяться в тысячах подобных дел, – и есть тот ценный продукт деятельности экономической коллегии, ради которого имеет смысл тратить её ограниченные ресурсы.

Выводы нижестоящих судов по вопросам факта во всех делах всё равно не перепроверишь, да и зачем? Трёх инстанций мало, что ли? И Коллегия ведь тоже может ошибиться в вопросе факта. Может, тогда и в пятой инстанции (Президиум ВС) факты переоценивать? Я лично думаю, что не стоит.

Если так, то вопросы типа «А если вдруг продавцом был сам директор К.?» на уровне ВС задавать поздновато. В любом деле можно придумать миллион различных «а вдруг», изменяющих фактическую картину и, соответственно, влияющих на исход дела.

Но эти факты, если они имели место, надо заявлять и доказывать в нижестоящих судах.

Комментарий Андрея Егорова, к.ю.н., главного редактора журнала "Цивилистика" к делу № 303-ЭС24-23691 // Котов vs ООО Базальт (дело о корпоративной ответственности: где граница между хозяйственным риском и злоупотреблением доверием)

В данном случае во многом предполагается осуществить переоценку фактических обстоятельств дела, установленных нижестоящими инстанциями. Мне это не кажется удачным, хотя относится к компетенции и ответственности судей ВС РФ.

Вместе с тем хотелось бы выразить в отношении данного дела одно опасение и два пожелания.

Начну с опасения. Оно состоит в риске формулирования в качестве обоснования неправильности принятого решения некоего правового вывода, который способен не негативному влиянию на регулирование корпоративной ответственности. Речь про третий довод заявителя жалобы – мол, надо оценивать совокупный финансовый результат. Если он положительный, то и ответственности у директора не должно быть.

Такая абстрактная формулировка была бы неточной. Она верна только в контексте правила делового решения. Например, директор совершает 10 рискованных сделок, но 7 из них приносят прибыль, а 3 убытки. Вот тут надо смотреть на совокупный финансовый результат, он положительный, и значит, в целом деятельность директора укладывается в правило делового решения.

Было бы верхом несправедливости оценивать 7 положительных сделок нейтрально, а за три невыгодные сделки взыскивать убытки (с экономической точки зрения, это означало бы, чтобы мы требовали от директора 100% успешности его деятельности, т.е. ожидали бы, что все его сделки оказались прибыльными для общества, и это откровенно абсурдно).

Однако в данном деле ситуация выглядит несколько иначе. Директора обвиняли в совершении сделки с заинтересованностью, т.е. нарушении обязанностей лояльности. А лояльность в теории корпоративной ответственности не имеет ничего общего с правилом делового решения, последнее – только для обязанности проявления должной заботливости.

Это означает, что если директор совершил 7 удачных сделок и 3 убыточные сделки с конфликтом интересов, то он должен отвечать перед компанией. И если здесь ВС скажет что-то иное, будет очень плохо.

Другое дело, если доводы директора верны, и более высокая цена перепродажи продукции (закупал по 300 на свою собственную фирму, а продавал по 1400 государству потом) связана именно с высокими транспортными расходами. Тогда у компании просто нет убытков. И здесь уже не важно, что именно нарушено, лояльность или заботливость.

Далее пожелания.

Первое – правило делового решения. Вполне можно было бы его описать в этом деле и сказать, что оно защищает директора. Разумеется, если каким-то образом удастся выйти из–под нарушения директором лояльности. Я написал выше.

К сожалению, российский эквивалент правила делового решения в Пленуме № 62 (2013) (разумный предпринимательский риск) весьма неудачен. Мы писали об этом с А.Ананьевым в Цивилистике в прошлом году, комментируя п.1 данного Пленума.

Второе – нужно обратить внимание на отношение прежнего акционера к поведению директора Котова. Если тот владелец был в курсе и либо прямо одобрял действия директора, либо относился к ним спокойно (одобрял конклюдентно), то ни о какой ответственности Котова речи уже идти не может. Это очень важно. Полностью согласен с выкладками И.С. Чупрунова по данному вопросу из соответствующей статьи.

Суды про это отношение ничего не писали. Не пишет о необходимости это исследовать и судья Е.Е. Борисова. А вообще о таких вещах должно быть написано в каждом судебном акте, на мой взгляд. А если вдруг продавцом был сам директор Котов? (в смысле он стоял за этим ООО «АвтоМарк», которое упоминается в судактах).

Интересно также было бы исследовать, за сколько именно новый участник купил 100% доли. Если он приобрёл её, допустим, за 10 млн. рублей, можно предположить, что продавец актива не предполагал, что в имущество ООО входит ещё и право требования к директору на 50 млн. рублей. Тоже неплохой косвенный признак одобрения действий последнего.

#корпоративное_право
#оспаривание_сделок
#Котов_vs_ООО_Базальт

Новая метла по-новому метет

Дело № 303-ЭС24-23691 // Котов vs ООО Базальт

Дело о корпоративной ответственности: где граница между хозяйственным риском и злоупотреблением доверием

Бывший генеральный директор ООО «Базальт» Дмитрий Котов стал ответчиком в деле о взыскании 50 млн рублей убытков. Истец — новый собственник компании И.В. Редькин, который с июля 2020 года владеет 100% долей. Получив компанию в своё распоряжение, он инициировал проверку финансово-хозяйственной деятельности, истребовал документы через суд и пришёл к выводу: в период руководства Котова продукция продавалась по заниженным ценам, в том числе в адрес аффилированного с ним ООО «Стройсистема». (то есть продавал сам себе по заниженным ценам)

Любопытно, что из судебного акта неясно, на каких условиях Редькин приобрёл компанию, во сколько обошлась сделка и почему анализ деятельности Котова проводился уже постфактум, после перехода долей.

Что решили суды:
• Первая инстанция (Арбитражный суд Камчатского края) — иск удовлетворён полностью: взыскано 50 355 883,45 руб.
• Апелляция (Пятый арбитражный апелляционный суд) — сумма снижена до 49 403 919,68 руб.: суд исключил сделки до назначения Котова, но признал его ответственным за последствия политики, заложенной в его период.
• Кассация (Арбитражный суд Дальневосточного округа) — судебные акты оставлены без изменений.

Суды сослались на ст. 15, 53, 53.1 ГК РФ, Закон об ООО, закон о бухгалтерском учёте и Постановление Пленума ВАС РФ № 62. Причинно-следственная связь между действиями Котова и убытками признана доказанной, в том числе на основании экспертизы.

Аргументы заявителя Котова:

Он настаивает: действовал добросовестно, в интересах общества, а спорные сделки нужно оценивать в контексте общего финансового результата. Кроме того, он возражает против взыскания убытков за период после его увольнения и указывает на недостоверность экспертного заключения. По его мнению, убытки должны рассчитываться не по себестоимости, а с учётом рыночных цен, реального спроса и отраслевой специфики.

Верховному Суду предстоит ответить на принципиальные вопросы:
— Как рассчитываются убытки: по себестоимости или на основе рыночных ориентиров?
— Несёт ли директор ответственность за последствия своей ценовой политики после прекращения полномочий?
— Какую роль играет общий результат управления в вопросе ответственности?


Дата рассмотрения ВС:
24 апреля 2025 года в 13:00

#корпоративное_право
#оспаривание_сделок
#Котов_vs_ООО_Базальт

Комментарий Сергея Будылина, советника Адвокатского бюро «Бартолиус», к.ф.-м.н. LL.M, к делу № 304-ЭС24-24028 (Дело о банкротстве: освобождение гражданина от долгов) – часть 2

Дело о десяти кредитах (2/2)

На мой взгляд, наличие или отсутствие умысла – это чистый вопрос факта, подлежащий разрешению в нижестоящих судах. Второй кассации в этом вопросе делать нечего.

По существу вопроса я лично сказал бы, что ситуация выглядит весьма подозрительно. Но подозрения – это одно, а установление фактов – совсем другое. Поскольку в голову должника не влезешь, наличие или отсутствие умысла приходится устанавливать из совокупности косвенных доказательств – а доказательства оценивают лишь нижестоящие суды.

(Третья инстанция при этом занимает в некотором смысле промежуточное положение: в отличие от первых двух, она не может напрямую оценивать доказательства и устанавливать факты, но может отменить выводы нижестоящего суда, если усмотрит их «несоответствие … имеющимся в деле доказательствам». Ч. 1 ст. 288 АПК. Вторая кассация подобной возможности лишена. Ст. 291.11 АПК.)

Да, девять кредитов за девять дней и 7,5 млн общего долга при «официальном доходе» в 133 тыс – это как-то многовато. Но, возможно, были и «неофициальные доходы»? Может, должник вложил кредитные средства в доходный бизнес, но с бизнесом что-то пошло не так? Да мало ли что. Спорить обо всём этом сейчас бессмысленно, это надо делать в нижестоящих судах (и, кстати, версия должника о неудачном вложении кредитных средств в бизнес довольно подробно обсуждается в актах нижестоящих судов).

Вряд ли кто-то назовёт действия должника разумными. Но был ли у должника умысел на невозврат долгов?

Может, был, а может, и нет. Мы можем лишь гадать. Более того, коллегия ВС этого тоже не знает и узнать никак не может, поскольку у неё нет законных инструментов для установления фактов. Всё, что известно точно и нам, и Коллегии – какие факты установили нижестоящие суды.

Судя по всему, судье ВС, передавшей дело в Коллегию, кажется, что суды установили факты неправильно (то есть что у должника на самом деле не было злого умысла). Но является ли это основанием для пересмотра дела?

Нижестоящие суды, конечно, могли и ошибиться в вопросе факта. Но в любом случае им виднее, ведь только первые две инстанции непосредственно исследуют доказательства (например, выслушивают объяснения самого должника).

Объективной истины точно не знает никто, кроме разве что самого должника. Отменить во второй кассации решение нижестоящего суда по вопросу факта можно разве что в случае нарушения судом процессуальных правил доказывания.

Мне кажется, в подобных делах Коллегии стоит проявлять «судейскую сдержанность», смирившись с тем, что факты дела она должна принимать именно в том виде, в каком они установлены в актах нижестоящих судов на основе оценки ими доказательств по делу. Даже если эти факты вызывают у судей ВС некоторые сомнения!

Я не вижу, какой вопрос права Коллегия может разрешить в этом деле. Доводы заявителя, приведённые в определении, касаются лишь фактов дела. Всё, что Коллегия сможет сделать – это направить дело на новое рассмотрение с предложением судам установить факты ещё раз.

Не уверен, что на подобную деятельность стоит тратить ограниченные ресурсы ВС. Ещё слишком много животрепещущих вопросов права не разрешено…

#банкротство
#освобождение_от_долгов

Комментарий Сергея Будылина, советника Адвокатского бюро «Бартолиус», к.ф.-м.н. LL.M, к делу № 304-ЭС24-24028 (Дело о банкротстве: освобождение гражданина от долгов) – часть 1

Дело о десяти кредитах (1/2)

Единственный значимый вопрос в этом деле – было ли банкротство должника преднамеренным или непреднамеренным. Это вопрос факта, а не права, поэтому, на мой взгляд, ВС не было смысла принимать это дело к рассмотрению.

Что касается применимых норм закона и правил судебного происхождения, они в данном деле более или менее бесспорны.

По закону освобождение от долгов банкроту не предоставляется, если при возникновении обязательств гражданин «действовал незаконно»: злостно уклонялся от погашения задолженности, предоставлял ложные сведения кредитору и т. п. (п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве).

Нет также сомнений, что если гражданин специально набрал кредитов, понимая, что будет неспособен их погасить, то освобождения от долгов по итогам банкротства он не заслуживает.

Этого, правда, не написано именно в таком виде в упомянутой норме. Но при желании этот тезис можно оттуда вывести. Что и делает судебная практика путём обычного трюка – добавления к упомянутым в законе «незаконным действиям» ещё и «недобросовестных действий» (см., например, дело № 307-ЭС22-12512). По сути, это просто проявление здравого смысла: правопорядок не может поощрять жульничество.

С другой стороны, если должник просто пал жертвой неподконтрольных ему обстоятельств (резкое изменение экономической ситуации, неожиданное увольнение и т. п.), то лишать его возможности «нового старта» нет оснований, ведь ничего противоправного он не совершил. Именно для таких случаев в первую очередь и предназначено освобождение от долгов.

Спорным является случай, когда гражданин виноват в невозможности погашения долгов, но лишь в форме неосторожности, а не умысла. Он субъективно рассчитывал на то, что сможет расплачиваться по долгам, но, объективно говоря, этот расчёт не был разумным. Нужно ли его освобождать от долгов?

Экономическая коллегия ранее уже разрешала эту дилемму в пользу должника. По её словам, «принятие на себя непосильных долговых обязательств ввиду необъективной оценки собственных финансовых возможностей и жизненных обстоятельств не может являться основанием для неосвобождения от долгов. В отличие от недобросовестности неразумность поведения физического лица сама по себе таким препятствием не является» (дело № 307-ЭС22-12512).

Описанные правила представляются довольно удачными (возможно, отдельного правила заслуживает случай грубой неосторожности, но сейчас не об этом). Я не вижу оснований полагать, что в обсуждаемом деле Коллегия намерена их изменить. Насколько я понимаю, ни одна из нижестоящих инстанций эти правила под сомнение не ставила, и заявитель их оспорить тоже не пытается.

Аргумент заявителя, насколько можно понять из определения о передаче, состоит в другом: что он, вопреки заключению нижестоящего суда, намеревался честно гасить кредиты («его доход покрывал ежемесячные обязательства по всем кредитам на момент их заключения», «противоправных действий он не совершал»). Просто у него не получилось (с работы уволили, бизнес прогорел и т. д.).

Если так, весь спор сводится к тому, было ли поведение должника, набравшего слишком много кредитов, недобросовестным или лишь неразумным. Иначе говоря, был ли у него умысел на непогашение долгов или же он лишь проявил неосторожность?

(Продолжение следует.)

#банкротство
#освобождение_от_долгов

Исковая давность
 
Полностью согласен с АВЕ, что разрешение спора за счет ссылки на пропуск ответчиком исковой давности было бы фундаментально неверным. Даже если оставить в стороне вопрос о том, что по общему правилу давность к искам о признании РС ничтожным применяться не должна, – к сожалению, в п. 112 Пленума № 25 здесь грубая ошибка, –  в абз. 2 п. 106 того же Пленума № 25 прямо (и справедливо) разъяснено, что на возражения о ничтожности давность точно не распространяется. Соответственно, любые рассуждения на этот счет будут просто игнорировать позицию Пленума № 25.
 
PS учитывая последние тенденции написания определений СКЭС, рискну предположить, что и в мотивировке по данному делу ВС сошлется одновременно на все три обоснования, предложенные выше…;)

Участник требует от ООО дивиденды, решение о выплате которых было удостоверено альтернативным способом (подпись всех участников), но не нотариально. При этом установление такого альтернативного способа произошло в 2018 г. путем внесения изменений в устав на основании решения собрания (РС), которое тоже не было удостоверено нотариально. Исторически дивиденды на основании РС, удостоверенных таким образом, выплачивались, пока не возник спор между участниками.
 
Коллеги сходятся в том, что иск следует удовлетворять, однако очевидно расходятся в обосновании (см. позиции АГК и АВЕ).
 
П. 5 ст. 166 ГК / эстоппель
 
АВЕ полагает допустимым использовать в данном случае п. 5 ст. 166. Формально спорное РС является ничтожным в силу позиции, закрепленной в п. 2 Обзора 2019 г. Однако ссылка на ничтожность РС должна быть проигнорирована, поскольку до этого дивиденды исправно выплачивались, в том числе в пользу второго участника. Фактически п. 5 ст. 166 в данном случае компенсирует недостаток нотариальной формы.
 
Мне не слишком нравится эта линия аргументации. Пункт 5 ст. 166 ГК – это в принципе странный механизм, который, судя по всему, существует только в России. В результате его применения у нас появляется сделка / РС Шредингера: для одной из сторон сделка / РС есть (она не может ссылаться на ничтожность), но не вполне понятно, есть ли сделка / РС в принципе, т.е. имеет ли здесь место конвалидация. Кроме того, как убедительно показывает А.М. Ширвиндт в своих статьях, невозможно не увидеть напряжение между п. 5 ст. 166 и тем, что суд вообще-то должен констатировать ничтожность по своей инициативе. Поэтому при любой возможности следует минимизировать сферу применения п. 5 ст. 166 и не расширять ее за пределами строго необходимого.
 
Но главное – если суд применит здесь п. 5 ст. 166, то получится, что все РС, принятые с нарушением подхода, закрепленного в п. 2 Обзора 2019 г., ничтожны. А это чревато неконтролируемыми последствиями (см. ниже), в том числе для РС, который, как в данном деле, были приняты много позднее Обзора, но альтернативный порядок удостоверения которых был установлен ранее.
 
Кроме того, если применять п. 5 ст. 166 для того, чтобы компенсировать недостаток нотариальной формы в данном деле, то не выйдет ли так, что от требования о нотариальной форме РС в ООО и вовсе не останется следа во всех иных случаях?
 
Строго перспективное применение п. 2 Обзора 2019 г.
 
А.Ю. Глазунов в нашем общем комментарии к Обзору 2019 г. вполне убедительно, на мой взгляд, показывает, что с содержанием п. 2 следует согласиться, но применение такого подхода с обратной силой противоречит принципу правовой определенности.
 
Эту же идею, по сути, поддерживает и АГК, вполне справедливо настаивающий на сугубо перспективном применении п. 2 Обзора.
 
Я согласен с этим мнением: хотя п. 2 Обзора по содержанию правилен, он «запоздал» на 5 лет в сравнении с реформой гл. 4 ГК. Сложившаяся за эти 5 лет практика, которая исходила из отсутствия необходимости нотариального удостоверения и которая поддерживалась судами и иными правоприменительными органами, едва ли может быть поставлена под удар ничтожности. В противном случае возникнут множественные вопросы не только с дивидендами, но и с изменениями уставов, формированием органов управления, одобрением сделок и т.д. Часть этих вопросов может быть решена за счет публичной достоверности реестра, п. 5 ст. 166, защиты добросовестности вообще и т.д. Но зачем нам идти этим путем, если проще строго очертить временные рамки применения п. 2 Обзора?
 
Безусловно, обсуждаемый подход поставит в полный рост вопрос о природе разъяснений высшей судебной инстанции. Ведь если мы имеем дело только с толкованием норм позитивного права, то оно не может применяться сугубо перспективно: норма же существовала всегда. Однако, кажется, лучше косвенно признать, что разъяснения ВС РФ могут иметь строго перспективное применение (как это было когда-то с постановлениями Президиума ВАС), чем ставить под удар РС, не соответствующие п. 2 Обзора.

Комментарий И.С. Чупрунова, доцента РШЧП, к.ю.н.

#Карауш_vs_Связь_город

Комментарий Андрея Егорова, к.ю.н., главного редактора журнала "Цивилистика" к делу № 304-ЭС24-24028 (Дело о банкротстве: освобождение гражданина от долгов) – часть 2

Ещё раз повторю, что нельзя признавать справедливым, когда кто-то пользуется оплошностью кредитора и получает от него деньги, и в награду за своё такое поведение ему достаётся потом и полное освобождение от долгов. Кредитор в такой ситуации достаточно наказан тем, что и так не получит свои деньги в полном объёме. Но поощрять должника за такое поведение полным прощением долга, это недальновидно, с точки зрения политики права.

Тогда дальше надо идти. Я угнал у тебя машину, так ты же сам ключи в ней оставил и отошёл куда-то? Так? Ну, значит, я не несу ответственность. Сам виноват.
Правильно рассуждаю? Мы на пути к такой логике? Я лично вижу чёткую аналогию между ней и примером, когда банку объясняют, что списание долгов и потери, вызванные этим, восходят к поведению банка, а не его должника.

Один человек честно трудится, сжав зубы, экономит, не может себе позволить дорогостоящий отпуск и т.п., а другой живёт не по средствам, набирает кредитов и «красиво» живёт (некоторое время), а потом через банкротство всё это списывается. Как мы думаем, тот первый, со сжатыми зубами, что думает про второго, государство, жизнь и справедливость?

Чего мы добиваемся и кого мы поощряем в таком примере? Может быть, поддерживаем ресторанную и туристическую отрасль (я не знаю, где ещё можно прогулять кредиты)? За счёт банковской, правильно? То есть за счёт предприятий, на которые банки вынуждены будут переложить свои потери по таким кредитам (ибо сами в банкротство они не попадут, случись чего ЦБ РФ закроет их проблемы, закачав ликвидность, мы это всё видели).

Подчеркну, что не знаю обстоятельств конкретного дела и того, на что были потрачены деньги должником (7,5 млн.). Но даже если они были потрачены просто на питание, медицину и т.п., я не меняю своего решения. Все хотят питаться. Но нельзя это делать за счёт кредиторов. Если мне не хватает деньги на еду, правопорядок не может мне говорить, что ничего страшного в том, что я её украду. Нет, я должен пойти и заработать. Да и когда должник зарабатывает 133 тыс. в месяц, всё-таки на еду, надо признать, ему хватает.

Таким образом, я полагаю, что в отсутствие каких-то сверхубедительных доводов, не прозвучавших в определении судьи Е. С. Корнелюк о передаче дела для пересмотра, отмена актов по данному делу оставит существенный негативный след в истории российского потребительского банкротства. Для меня очевидно, что эта позиция рано или поздно будет преодолена.

Жаль, если для этого потребуется очередное вмешательство КС РФ, как уже произошло ранее с единственным роскошным жильем, где ВС РФ упустил возможности для самостоятельного правильного формирования практики до того, как вмешался КС РФ.

#банкротство
#освобождение_от_долгов

Дело о банкротстве: освобождение гражданина от долгов

📌 Дело № 304-ЭС24-24028 //Павел Росс

В Верховный Суд Российской Федерации поступила кассационная жалоба гражданина Павла Росса, в которой он оспаривает отказ в освобождении от исполнения обязательств перед кредиторами после завершения процедуры реализации имущества в рамках дела о банкротстве.

Суть дела: в период с сентября по декабрь 2022 года гражданин заключил десять кредитных договоров с восемью банками на общую сумму 7,5 млн рублей. На момент оформления кредитов его официальный доход составлял 133 тыс. рублей в месяц. До конца января 2023 года обязательства исполнялись, однако после увольнения должник перестал их обслуживать. В июне он обратился в суд с заявлением о признании себя банкротом.

Суд первой инстанции признал Росса банкротом, утвердил финансового управляющего и ввёл процедуру реализации имущества. По завершении процедуры управляющий ходатайствовал об освобождении должника от дальнейшего исполнения обязательств. Однако Арбитражный суд Алтайского края отказал, сославшись на недобросовестное поведение: суд счёл, что должник принял на себя заведомо неисполнимые обязательства.

Апелляционная инстанция отменила определение в этой части: по её мнению, доказательств умышленных неправомерных действий должника не представлено, все сведения о доходах были достоверны, а значит, основания для отказа в освобождении отсутствуют.

Кассационный суд округа с апелляцией не согласился и восстановил позицию суда первой инстанции.

В своей жалобе в Верховный Суд заявитель утверждает, что:
– на момент заключения договоров его доход позволял обслуживать кредиты,
– все сведения, представленные кредиторам, были достоверными,
– умышленные противоправные действия с его стороны отсутствовали.

Судья Верховного Суда Е.С. Корнелюк пришла к выводу о наличии оснований для рассмотрения жалобы в судебном заседании.

Дата рассмотрения в ВС:
19 мая 2025 года 10:30

#банкротство
#освобождение_от_долгов

Комментарий Сергея Халатова, к.ю.н., доцента к делу № 305-ЭС24-21765 (АО «Лотос Плюс» vs ПАО «Сибур холдинг» – подведомственность споров)

1. Нарушение норм материального права, регулирующих виндикационные и корпоративные отношения

По моему мнению, таковые отсутствуют. Требования о задолженности, купонном долге и процентах по еврооблигациям не являются виндикационными. Также нельзя признать их корпоративными, поскольку они не связаны с участием в корпоративных организациях и управлением ими. Спор не является корпоративным, поскольку он не связан с созданием юридического лица, его управлением или участием в юридическом лице, являющемся коммерческой либо некоммерческой организацией, объединяющей коммерческие организации и (или) индивидуальных предпринимателей (ч. 1 ст. 225.1 АПК).

2. Требования к ООО «АТОН»

Независимо от участников правоотношений, из которых возникли спор или требование, арбитражные суды рассматривают дела по спорам, вытекающим из деятельности депозитариев, связанной с учетом прав на акции и иные ценные бумаги, а также с осуществлением предусмотренных федеральным законом иных прав и обязанностей (ч. 6 ст. 27 АПК). Требования истцов к ООО «Атон» как к депозитарию, можно предположить, связаны с осуществлением предусмотренных ФЗ «О рынке ценных бумаг» прав и обязанностей и относятся к компетенции арбитражных судов.

3. Отнесение спора между истцами-гражданами и ответчиками - ПАО «СИБУР ХОЛДИНГ» и ООО «СИБУР» самого по себе к компетенции (подсудности) российских арбитражных судов в силу норм гл. 32 АПК

Глава 32 АПК именуется «Компетенция арбитражных судов в РФ по рассмотрению дел с участием иностранных лиц». Несмотря на это, названной главой к исключительной компетенции арбитражных судов в РФ отнесены споры одного российского с другим российским, если основанием для таких споров являются ограничительные меры в отношении граждан Российской Федерации и российских юридических лиц (п. 2 ч. 1 ст. 248.1 АПК). Указанная норма была введена в АПК Федеральным законом от 08.06.2020 № 171-ФЗ. До появления этой нормы Пленум Верховного Суда РФ разъяснял последствия отнесения к исключительной компетенции арбитражных судов дел, указанных в ст. 248 АПК.

В постановлении под разграничением внутригосударственной подсудности понималось разграничение как подведомственности, так и подсудности (абз. 3 п. 3, абз. 6 п. 6 постановления), и Пленум посчитал, что они определяются по правилам параграфов 1 и 2 главы 4 АПК в действовавшей редакции. Я прихожу к выводу, что нормы главы 32 АПК, по крайней мере до появления понятия компетенции в главе 4 АПК, не разграничивали отнесение дел к рассмотрению арбитражными судами и судами общей юрисдикции.

Перед Судебной коллегией стоит задача решить, использовал ли законодатель термин «компетенция» в соответствии с новым значением, приданным ему Федеральным законом от 28.11.2018 года № 451-ФЗ, как замену подведомственности, или мы имеем дело с инерцией законодателя, который использует историческое значение, применявшееся в главе 32 АПК. Для меня ответом является содержащаяся в п. 7.1 ст. 27 АПК норма, согласно которой к исключительной компетенции арбитражных судов относятся дела по спорам, предусмотренным ст. 248.1 АПК (конечно, с ограничением п. 5 ст. 248.1 АПК). Таким образом, предположение об инерции законодателя и ограниченном историческом понимании компетенции для целей применения норм главы 32 АПК не может найти подтверждения.

Дополнительным аргументом для вывода является включение в текст законопроекта № 754380-7, который впоследствии стал Федеральным законом от 08.06.2020 № 171-ФЗ, проектов норм о внесении изменений в ГПК, аналогичных нынешним нормам п. 7.1 ст. 27, ст. 248.1 и 248.2 АПК. Однако такие изменения были исключены уже ко второму чтению и в итоге так и не были приняты. Это даёт мне основание для вывода, что воля законодателя была направлена на отнесение рассмотрения дел, предусмотренных ст. 248.1 АПК, исключительно к ведению арбитражных судов РФ, а не судов общей юрисдикции.

#Подведомственность_споров_СОЮ_АС
#Лотос_Плюс_vs_Сибур_холдинг

Комментарий А. Р. Султанова, к.ю.н, руководитель Представительства Пепеляев групп в Республике Татарстан к делу № 305-ЭС24-21765 (АО «Лотос Плюс» vsПАО «Сибур холдинг» – подведомственность споров)

2. Во-вторых, дело позиционируется как вопрос о подсудности групповых исков.

2.1. В соответствиис п. 2 ст. 225.14 АПК РФ предусмотрено, что в определении о подготовке дела о защите прав и законных интересов группы лиц к судебному разбирательству арбитражный судустанавливает срок, в течение которого лицо, которое ведет дело в интересах группы лиц, должно предложить другим лицам из этой группы присоединиться ктребованию о защите прав и законных интересов группы лиц. Это императивное правило. В карточке дела мы не нашли такого определения, то есть, суд не перешел к рассмотрению иска как группового иска, не определив его в качестве такового, а завершил процесс на разрешении вопроса подсудности.

Поэтому утверждение кассатора о групповом характере иска – это пока всего лишь утверждение, не прошедшее оценку в нижестоящих судах, при этом исследование доказательств - прерогатива нижестоящих судов, которые могли прийти к данному исследованию только после разрешения вопроса о подсудности.

2.2. Если исходить, что иск становится таковым не после принятия его в качестве такового судом, а после подачи его истцом, то нужно понимать, что норма аналогичная ч. 1 ст. 225.10 АПК РФ теперь содержится в ст. 244.20 ГПК РФ ( с 2019 года), согласно которой гражданин или организация
вправе обратиться в суд в защиту прав и законных интересов группы лиц при наличии совокупности определенных условий (ч. 1 ст. 244.20 ГПК РФ).

Разница в условиях существует в виде количества членов группы. При рассмотрении проекта федерального закона № 596417-7 "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части урегулирования порядка рассмотрения требований о защите прав и законных интересов группы лиц" было подчеркнуто: «…И на заседании рабочей группы, и на других площадках говорили о десяти или двадцати членах группы, в зарубежном законодательстве тоже говорится всё-таки о двухзначном числе. Мы боимся, что при минимальной численности группы может начаться такой юридический терроризм в этих отношениях, поэтому мы считаем,
что должно быть, как я уже сказал, либо десять, либо двадцать членов группы лиц». И в ГПК РФ предусмотрено наличие именно 20 членов группы.

То есть, возможно причиной обращения кассатора в Верховный Суд РФ явилось понимание того, что в судах общей юрисдикции это будет не групповой иск, а просто иск нескольких истцов. То есть, это кассационная жалоба о «праве» создать групповой иск в арбитражном суде при нехватке членов группы для создания в судах общей юрисдикции…, а не о подсудности... Полагаем, что такого права все же не существует ;)

#Подведомственность_споров_СОЮ_АС
#Лотос_Плюс_vs_Сибур_холдинг
#Манипуляция_с_подсудностью

Комментарий А. Р. Султанова, к.ю.н, руководитель Представительства Пепеляев групп в Республике Татарстан к делу № 305-ЭС24-21765 (АО «Лотос Плюс» vs ПАО «Сибур холдинг» – подведомственность споров)
Этот кейс очень хорош с точки зрения того, что он показывает, что попытка давать толкование норм только исходя из текста кассационного определения о передаче крайне сложно. Все же для полноценного заключения необходимы фактические данные, описание которых порой в судебных актах совершается слишком широкими мазками. Это уводит от оценки конкретного дела, а приводит к оценке неких доводов, которые могут быть далеки от настоящей картины дела.
ПЕРВОЕ: На мой взгляд, данное дело это пример манипуляции с подсудностью, когда для изменения подсудности истец заявляет о солидарном взыскании с ряда ответчиков при отсутствии оснований для солидарной ответственности. Это очевидно, из характера спорных материальных правоотношений. Ни один из субъектов - ПАО "СИБУР ХОЛДИНГ", ООО "СИБУР", ООО "АТОН", указанных истцом в качестве ответчиками, не находился в договорных правоотношениях предусматривающих солидарную ответственность, равно как не существует нормы права, предусматривающих солидарную ответственность между данными субъектами.
Нижестоящие суды указали, что только ООО "АТОН" занимается депозитарной деятельностью, но данная деятельность не имеет отношения к предмету требования. В адвокатской практике таких ответчиков, называют «технические» ответчики, «ответчик на стороне истца», поскольку требования к такому лицу очевидно не будут удовлетворены, они привлекаются лишь для изменения подсудности.
В период корпоративных войн такие злоупотребления были широко известны. ВАС РФ разъяснял, что «привлечение истцом в качестве ответчика, лица, которое не должно отвечать по иску, является злоупотреблением процессуальными правами, предоставленными истцу» . Этот вывод сохраняет свою актуальность, поскольку в большинстве случаев искусственное изменение подсудности осуществляется при подаче иска с указанием помимо «необходимого» ответчика также искусственно привлекаемого ответчика . Привлечение, которого обусловлена одной единственной целью – создать видимость законного рассмотрения дела в том суде, куда обратился истец.
ООО «СИБУР» и ПАО "СИБУР ХОЛДИНГ» также не находятся в правоотношениях, порождающих солидарную ответственность. Фактически ООО «СИБУР» также привлечен искусственно лишь для изменения подсудности.
Судебная практика давно научилась справляться с такими нарушениями: «… направлено лишь на искусственное изменение подсудности спора, солидарность заявленного требования к двум ответчикам истцом никак не обоснована, соответственно указанные действия истца не свидетельствуют о его добросовестном процессуальном поведении при реализации принадлежащих ему прав» (Постановление 15 арбитражного апелляционного суда от 26.04.2024 N 15АП-6471/2024 по делу N А32-64659/2022; Постановление 15 арбитражного апелляционного суда от 25.05.2023 N 15АП-8359/2023 по делу N А32-62183/2022 и др.).
На недопустимость недобросовестного поведения сторон, имеющих цель изменить подсудность обращено внимание судов в "Обзоре судебной практики ВС Суда РФ N 3 (2021)" (утв. Президиумом ВС РФ 10.11.2021) (Определение N 305-ЭС20-23627).
Фактически кассатор пытается нарушить право ответчиков на рассмотрение дела его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом ( ст. 47 Конституции РФ)…
#Подведомственность_споров_СОЮ_АС
#Лотос_Плюс_vs_Сибур_холдинг
# Манипуляция_ с подсудностью

Комментарий Алексея Акужинова, старшего юриста Saveliev, Batanov & Partners к делу № 305-ЭС24-21765 (АО «Лотос Плюс» vs ПАО «Сибур холдинг» – подведомственность споров)

Скажу про территориальную подсудность, а не про подведомственность. Это нюанс, но он кажется важным.

⚖️ ВС РФ заинтересовал довод заявителя о подведомственности обсуждаемого спора арбитражным судам в силу ч. 1 ст. 248.1 АПК.

Хотя правила ст. 248.1 АПК и практика их применения вызывают бурные дискуссии, ВС РФ может внести определенность в территориальную подсудность споров из п. 2 ч. 1 ст. 248.1 АПК - "санкционных споров", "санкционность" которых вытекает из основания спора, а не из субъектного состава.

1️⃣ Вводное. Два вида санкционных споров

Часть 1 ст. 248.1 АПК выделяет два вида санкционных споров:

🔷 санкционные по субъектному составу, т.е. споры с участием лиц, в отношении которых введены персональные санкции (п. 1 ч. 1 ст. 248.1), например, это спор с лицом, включенным в SDN лист;

🔷 санкционные по основанию спора, т.е. споры, в основании которых лежат секторальные санкции (п. 2 ч. 1 ст. 248.1), например, это спор из договора поставки, по которому продавец отказался поставлять товар из-за секторальных санкций.

Видимо, по мнению заявителя, спор по обсуждаемому делу относится к спорам, санкционным по основанию, а не по субъектному составу, - не видно, что в отношении истцов ввели санкции.

Оба вида санкционных споров ч. 1 ст. 248.1 отнесла к исключительной компетенции (подведомственности) арбитражных судов.

2️⃣ В чем проблема с территориальной подсудностью?

Однако что с территориальной подсудностью? В арбитражный суд какого субъекта истец должен предъявлять иск по санкционному спору?

🔷 Санкционные споры по субъектному составу - ответ дает п. 1 ч. 3 ст. 248.1. "Подсанкционное лицо" может предъявить иск по месту своего нахождения / жительства.

🔷 Санкционные споры по основанию спора - и вот тут-то проблема:

▫️ Буквально п. 1 ч. 3 ст. 248.1 не дает истцу по спору с санкционным основанием право предъявить иск по месту своего нахождения / жительства.

Это значит, что истец по спору с санкционным основанием должен определять территориальную подсудность по общим для всех правилам (по месту нахождения ответчика, по специальным правилам для иностранных лиц* и т.д.).

Некоторые суды придерживаются этой позиции.

▫️ Однако другие суды расширительно толкуют п. 1 ч. 3 ст. 248.1 и позволяют истцам по спорам с санкционным основанием предъявлять иск по месту своего нахождения / жительства.

3️⃣ Есть ли здесь место для позиции ВС РФ?

Строго говоря, ВС РФ может не касаться вопроса территориальной подсудности санкционных по основанию споров - заявитель предъявил иск в защиту интересов группы лиц по месту нахождения одного из ответчиков.

Однако видится, что как минимум в рамках obiter dictum ВС РФ мог бы устранить противоречия в практике и внести определенность в толкование п. 1 ч. 3 ст. 248.1 для будущих групповых "санкционных" исков.

Тем более исключительно процессуальный характер вопросов, стоящих перед Коллегией, к этому располагает.

Комментарий Сергея Будылина, советника Адвокатского бюро «Бартолиус», к.ф.-м.н. LL.M к делу № 305-ЭС24-21765 (АО «Лотос Плюс» vs ПАО «Сибур холдинг» – подведомственность споров)

Важное дело о подсудности группового иска в связи с заблокированными еврооблигациями российского АО.

Тезис заявителя о том, что его иск к АО «вытекает из деятельности депозитариев» кажется очевидно надуманным. Однако ссылка на норму о «санкционной» исключительной подсудности выглядит более убедительно.

В самой этой норме (ст. 248.1 АПК) ничего не говорится о том, что её действие не распространяется на непредпринимателей. В ГПК подобной нормы нет. Похоже, имелось в виду, что соответствующие иски могут подавать в арбитражный суд и непредприниматели тоже. Напомню, что норма передаёт на рассмотрение российских арбитражных судов как споры, где санкции наложены непосредственно на сторону (а ведь они накладываются и на непредпринимателей тоже!), так и споры, «основанием» для которых являются санкции.

Я небольшой сторонник нормы об экстраординарной «санкционной» юрисдикции российских судов, но в данном случае её применение выглядит уместным. Кому как не российскому суду разрешать спор между российским АО и российскими держателями его заблокированных еврооблигаций? При этом у арбитражного суда есть нормативное основание для этого (ст. 248.1 АПК), а у СОИ вроде как нет (ведь споры из еврооблигаций обычно передаются договором сторон в иностранный арбитраж).

С другой стороны, поскольку в данном случае истец ссылается на российские публичные нормы материального права (Указ № 430 и др.), то вроде бы ничто не мешает ему предъявить иск в СОЮ, сославшись на общие правила о подсудности по месту нахождения ответчика. Получается, что ссылка заявителя на этот указ для целей определения подведомственности спора работает скорее против заявителя, чем за. Преодолевает ли норма о «санкционной» исключительной подсудности, вообще-то предназначенная для изъятия дел у иностранных трибуналов, общую территориальную компетенцию российских СОЮ?

В целом вопрос не кажется вполне однозначным. Но я здесь скорее за заявителя – хотя бы потому, что у арбитражного суда есть гораздо больше шансов разобраться по существу в хитросплетениях всех правоотношений по поводу российских еврооблигаций с учётом западных санкций и российских антисанкционных указов.

Сложные экономические споры – это епархия арбитражных судов. Если же это дело уйдёт на рассмотрение судье районного суда, то такому судье можно лишь посочувствовать…

#Подведомственность_споров_СОЮ_АС
#Лотос_Плюс_vs_Сибур_холдинг

Подведомственность споров по поводу ценных бумаг (дело № 305-ЭС24-21765)

АО «Лотос Плюс» vs ПАО «Сибур холдинг»

В экономическую коллегию ВС передано дело, посвящённое подведомственности группового иска в отношении выплат по еврооблигациям российской компании. Нижестоящие суды передали дело на рассмотрение в суд общей юрисдикции, но Коллегия, скорее всего, вернёт его на рассмотрение арбитражных судов.

Группа «Сибур» выпустила еврооблигации. Эмитентом стала иностранная компания (SIBUR Securities DAC), а материнская компания группы (ПАО «Сибур Холдинг») выступила гарантом выпуска. Эмитента контролирует управляющая компания группы (ООО «Сибур»).

Облигации учитываются в европейском центральном депозитарии (Euroclear). В России обслуживание облигаций осуществлялось через Национальный расчётный депозитарий (НРД) и депозитарии более низкого уровня, в том числе расчётные депозитарии брокеров (таких как ООО «Атон»).

В связи с введением санкций против РФ (и НРД) иностранный депозитарий прекратил платежи в адрес российских держателей еврооблигаций. В связи с эти в России были предприняты некоторые чрезвычайные меры: в частности, указ президента (№ 430 от 05.07.2022, с последующими дополнениями) предусмотрел возможность замещения еврооблигаций российскими облигациями, а в некоторых случаях – и прямых платежей российских компаний российским держателям их еврооблигаций (минуя формального иностранного эмитента и иностранный депозитарий).

В связи с невыплатами по еврооблигациям «Сибура» в арбитражный суд был предъявлен групповой иск в адрес материнской компании группы (ПАО «Сибур Холдинг»), управляющей компании (ООО «Сибур»), а также российского брокера, в депозитарии которого учитывались облигации истцов (ООО «Атон»). Иск предъявило юридическое лицо (АО «Лотос Плюс») в защиту интересов пяти физических лиц (не предпринимателей). По мысли истцов, материнская компания, как гарант выпуска еврооблигаций, совместно со своей управляющей компанией, должна обеспечить платежи российским инвесторам через их брокера.

Нижестоящие суды (в двух инстанциях) по ходатайству «Сибура» передали дело на рассмотрение в суд общей юрисдикции (СОЮ). Суды сослались на то, что истцы – не предприниматели. Правда, споры, вытекающие из деятельности депозитариев, относятся к исключительной подсудности арбитражных судов (п. 4 ч. 6 ст. 27 АПК), но, по заключению судов, спор истцов с «Сибуром» не имеет прямого отношения к деятельности депозитария. А по закону, если в одном иске соединены требования, подсудные СОЮ и арбитражным судам, то дело надо передавать в СОЮ (п. 4 ст. 22 АПК). (В определении ВС здесь опечатка: сделана ссылка на п. 4 ст. 2 ГПК.)

«Лотос Плюс» пожаловался в ВС. По его мнению, дело должно рассматриваться именно арбитражными судами.

Основные аргументы заявителя следующие:

1) Поскольку иски по поводу деятельности депозитариев, в том числе иски физических лиц, находятся в исключительной подсудности арбитражных судов, то и «весь групповой иск подлежит рассмотрению в арбитражном суде с учётом неразрывности требований к депозитарию».

2) Поскольку сам иск связан «с неисполнением обязательств из еврооблигаций из-за антироссийских санкций», то он находится в исключительной подсудности арбитражных судов в силу ст. 248.1 АПК. (Аналогичный аргумент недавно имел успех в деле об еврооблигациях «Лукойла», № 305-ЭС24-13398).

3) В силу указа № 430 и связанных с ним актов ЦБР российские компании «обязаны обеспечить исполнение обязательств перед держателями еврооблигаций, права которых учитываются российскими депозитариями».

Судья ВС пришла к выводу, что доводы «заявителей кассационных жалоб о существенном нарушении судами норм материального права, регулирующих виндикационные и корпоративные отношения» заслуживают внимания, и передала дело на рассмотрение экономической коллегии ВС.

Рассмотрение дела в ВС:
15 мая 2025 года, 12:00 

#Подведомственность_споров_СОЮ_АС
#Лотос_Плюс_vs_Сибур_холдинг

Действительно, случаи не соблюдения нотариальной формы сделки ключевые примеры для применения п. 5 ст. 166 ГК, как хорошо показал в своей публикации АМ Ширвиндт еще в 2015 г.
Поэтому можно этой логикой руководствоваться. Хотя в остальном развивать применение этой нормы не стоит.
Отдельно хотелось бы выразить надежду на то, что ВС не будет педалировать на пропуск 6 мес срока на оспаривание ничтожного решения собрания ввиду безусловной ошибочности решения Пленума 25, установившего этот срок по аналогии к оспоримым решениям (где он на месте, конечно).
#Карауш_vs_Связь_город

Вот тот же текст в виде пдф:

К комментарию Сергея Львовича стоит добавить один важный нюанс.
Дело в том, что до появления разъяснений Обзора 2019 года в практике наблюдалась неопределенность по вопросу о распространении новых правил о нотариальном удостоверении решений ОСУ в отношении решений единственного участника и в отношении решения ОСУ об установлении альтернативной формы удостоверения. Ряд ученых поддерживал идею о том, что из толкования закона следует, что оба вида решений должны удостоверяться нотариально (жесткий подход), но была и иная точка зрения. И на практике эта иная точка зрения (мягкий подход) стала господствующей, в том числе поддерживалась ЦБ РФ. ВАС РФ или ВС РФ вроде бы по данному вопросу не высказывались, но как-то стихийно сложилось такое понимание.
Оставим сейчас за скобками вопрос о том, какое из прочтений закона корректно. В любом случае Обзор, который поддержал жесткий подход, стал неприятным сюрпризом для тех обществ, которые все эти годы после реформы ГК РФ не проводили нотариальное удостоверение решений единственного участника или решений об установлении альтернативной формы удостоверения. Если исходить из того, что в Обзоре закон получил свою корректную интерпретацию, то эти разъяснения вмиг объявили ничтожными тысячи решений ОСУ в тысячах ООО (об изменении устава, увеличении УК, назначении директора и т.п.), принятые за 5 лет. Это не могло не привести к хаосу и бесконечным новым спорам (об оспаривании сделок, совершенных незаконно назначенным директором, о недействительности корпоративных одобрений и сделок, совершенных на их основе, об оспаривании увеличении УК и т.п.). Поэтому буквально через несколько дней после выхода Обзора появилось «отказное» Определение Верховного Суда РФ от 30.12.2019 N 306-ЭС19-25147 по делу N А72-7041/2018, в котором судья ВС РФ указал на то, что эти п.2-3 Обзора о нотариальном удостоверении действуют строго на будущее.
Мы все привыкли к тому, что отказные определения в принципе следует игнорировать, они не формируют практику и не выражают правовую позицию Суда. Но все обстоятельства его принятия (и прежде всего принятие сразу после опубликования Обзора в ответ на возникшую панику) дали понять юридическому сообществу, что здесь налицо исключение и таким странным образом Суд уточняет действие во времени данных пунктов Обзора. Выход этого определения как-то успокоил ситуацию. И вроде бы на практике в основном стали исходить из того, что данные разъяснения действуют на будущее, и решения, принятые до декабря 2019 года, не являются ничтожными.
Впрочем, полной уверенности нет и быть не может. Более того, недавно в другом отказном определении судья ВС РФ поставил под сомнение законность решения об утверждении устава, принятое единственным участником до Обзора 2019 года без нотариального удостоверения (Определение от 18 августа 2024 года № 306-ЭС24-12513).
Пока по данному вопросу не выскажется СКЭС, Пленум или Президиум ВС РФ, останется крайне неприятная неопределенность по поводу всех решений, принятых в ООО до 2019 года.
В данном конкретном деле этот вопрос встает. И мне кажется важным, чтобы Коллегия окончательно по нему высказалась. Аргумент про эстоппель очень ситуативен. Нужно ясно и понятно решить, применяются ли положения п.2-3 Обзора в отношении решений, принятых до 2019 года, и являются ли все эти десятки тысяч решений ничтожными. Нужна определенность.

Те разъяснения, которые в итоге отражены в п.2-3 Обзора, имеют свои преимущества и недостатки. В принципе, не готов выступать за или против такого прочтения закона. Жесткий вариант, поддержанный ВС РФ в 2019 году, мне понятен и какого-то категорического отторжения не вызывает, хотя я бы не стал возражать и против мягкого решения, стихийно распространившегося на практике до 2019 года. Но вот в части распространения жесткого варианта на решения, принятые до Обзора, я полностью поддерживаю вариант исключения такой ретроактивности. Зачем нам сейчас хаос? Ну допустим мы пришли в итоге в 2019 году к правильному толкованию закона, но стоит учесть, что закон допускал разные толкования и мягкое толкование распространилось, Суд этому не препятствовал годами, отдельные госструктуры его поддерживали. Опрокидывать новое «правильное» прочтение на головы «менее искушенных в цивилистике» людей, подрывая их разумные ожидания, в данной конкретной ситуации опасно. Здесь важно то, что речь идет не об обычном договоре купли-продажи, а о решениях ОСУ, которые порождают огромное число экстерналий и рассчитаны на крайне длительный правовой эффект (утверждение устава, избрание директора, ликвидация, увеличение УК и т.п.). Трогать такие решения очень опасно.
Артем Карапетов, д.ю.н.
4 апреля 2025 года

#Карауш_vs_Связь_город

Запущен канал Amicus curiae brief (@amicus_curiae_brief) — сообщество ведущих экспертов права.

Эксперты канала обсуждают ключевые определения СКЭС и СКГД Верховного Суда, формирующие судебную практику.

Юридическому сообществу давно нужна единая площадка. Сейчас ключевые обсуждения ведутся на десятках различных ресурсов — от Закона.ру до Telegram-каналов, от студенческих семинаров до межпланетных конференций.

Amicus curiae (brief) — открытый для чтения канал, цель которого — содействовать судьям ВС путём изложения научно обоснованных суждений, доводов и аргументов, представленных кратко независимыми специалистами, которые декларируют и гарантируют отсутствие конфликта интересов. Не исключено и даже ожидаемо, что мнения друзей не будут совпадать. Плюрализм и аргументированные споры предполагаются, и в ещё большей степени они могут способствовать выработке оптимального правового, а иногда и политико-правового решения.

Мы не имитируем дискуссию — мы её ведём. Без лозунгов. Без глянца. Только право — в контексте, в деталях, в работе мысли.

Присоединяйтесь! @amicus_curiae_brief

Инициаторы:

▫️Карапетов Артём Георгиевич, д.ю.н., директор Юридического института «М-Логос»;
▫️Бевзенко Роман Сергеевич, д.ю.н.;
▫️Егоров Андрей Владимирович, к.ю.н., главный редактор журнала «Цивилистика»;
▫️Тай Юлий Валерьевич, к.ю.н., старший партнер адвокатского бюро «Бартолиус»;

Эксперты:

▫️Акужинов Алексей Серыкович, старший юрист (Saveliev, Batanov & Partners)
▫️Артюх Алексей Андреевич, партнер (Taxology)
▫️Архипова Анна Григорьевна, к.ю.н.
▫️Асосков Антон Владимирович, д.ю.н.
▫️Башарин Алексей Вадимович, референт руководителя Фонда (Образовательный Фонд «Талант и успех»)
▫️Бевзенко Роман Сергеевич, д.ю.н.
▫️Белов Иван Николаевич, адвокат
▫️Будылин Сергей Львович, к. ф.-м. н., советник (АБ «Бартолиус»)
▫️Громов Сергей Александрович, к.ю.н., руководитель управления договорной и судебной работы (компания «Балтийский лизинг»)
▫️Егоров Андрей Владимирович, к.ю.н., главный редактор (журнал «Цивилистика»)
▫️Ерохова Мария Андреевна, к.ю.н.
▫️Зайцев Олег Романович, к.ю.н., доцент (Российская школа частного права)
▫️Зарипов Вадим Маратович, руководитель практики нормотворчества и регуляторных инициатив (МЭФ Legal)
▫️Карапетов Артем Георгиевич, д.ю.н., директор (Юридический институт «М-Логос»)
▫️Краснова Татьяна Сергеевна, к.ю.н., доцент, практикующий юрист
▫️Латыев Александр Николаевич, к.ю.н., партнер (юридическая фирма INTELLECT)
▫️Маркелова Анна Анатольевна, к.ю.н., заместитель начальника отдела обязательственного права (ИЦЧП)
▫️Мифтахутдинов Рустем Тимурович, к.ю.н., доцент кафедры административного и финансового права, руководитель магистерской программы «Банкротное право» (Юридический факультет СПбГУ)
▫️Михальчук Юлия Сергеевна, адвокат (Case by Case)
▫️Мохова Елена Викторовна, к.ю.н.
▫️Никифоров Антон Александрович, партнер (Юридическая компания «Пепеляев групп»)
▫️Новак Денис Васильевич, к.ю.н.
▫️Павлов Андрей Анатольевич, к.ю.н.
▫️Пепеляев Сергей Геннадьевич, к.ю.н., профессор права НИУ ВШЭ, управляющий партнер (юридическая компания «Пепеляев Групп»)
▫️Петров Евгений Юрьевич, к.ю.н.
▫️Савельев Сергей Леонидович, партнер (Saveliev, Batanov & Partners)
▫️Савсерис Сергей Владимирович, к.ю.н., старший партнер (юридическая компания «Пепеляев Групп»)
▫️Сайфуллин Рауль Исламович, к.ю.н., управляющий партнёр (Basic Consulting)
▫️Смола Анна Александровна, к.ю.н., партнер (АБ «Бартолиус»)
▫️Соловьева (Поветкина) Елена Леонидовна, магистр частного права, заместитель директора (ГБУ «Мосстройинформ»)
▫️Степанов Дмитрий Иванович, к.ю.н., партнер (АБ ЕПАМ)
▫️Султанов Айдар Рустэмович, к.ю.н., руководитель представительства в Республике Татарстан (юридическая компания «Пепеляев Групп»)
▫️Тай Юлий Валерьевич, к.ю.н., старший партнер (АБ «Бартолиус»)
▫️Халатов Сергей Александрович, к.ю.н.
▫️Шубин Дмитрий Александрович, адвокат (АФ «Юстина»)
▫️Ястржембский Игорь Александрович

Присоединяйтесь! @amicus_curiae_brief

Комментарий Юлия Тая, старшего партнера Адвокатского бюро «Бартолиус», к.ю.н. к делу "Многослойный заём"

ИП Миронин А.Е. vs ООО «Хороший переводчик»

(Определение №305-ЭС24-24318 от 31 марта 2025 года)

Данный договор займа очень необычный. Начисление процентов за пользование займом начинается с 1 января 2023 г. ежемесячно до даты прекращения реализации инвестиционного проекта, которое подтверждается исключением ответчика из ЕГРЮЛ.

Все мы помним про базовый принцип свободы договора, но эта свобода тоже не безгранична. Договорное условие о том, что ответчик обязан уплачивать истцу проценты ежемесячно до даты прекращения реализации инвестиционного проекта, которое подтверждается исключением ответчика из ЕГРЮЛ, не отвечает принципу разумности и законности, т.к. в силу закона обязательства выплаты процентов по займу должны прекращаться возвратом самого займа, а не исключением из ЕГРЮЛ.

А вот дальше в тексте Определения ВС начинается некий ералаш. «Смешались в кучу кони, люди».

Сначала указывается на институт несправедливых договорных условий в договорах присоединения, потом напоминается позиция Президиума ВАС от 2014 года о том, что при толковании договора займа к отношениям сторон подлежат применению положения договора о порядке исполнения обязательства по возврату имущества. Дальше, что условия договора должны соответствовать императивным нормам законодательства (пункт 1 статьи 422 Гражданского кодекса) и не могут им противоречить под страхом недействительности соответствующего условия договора или договора в целом (статьи 168, 180 Гражданского кодекса).

Но и этого недостаточно. В определении отмечается, что контроль справедливости договорных условий на основании статьи 1 ГК РФ осуществляется судами.

«Случаи использования такого инструмента в судебной практике указаны в пункте 9 Постановления № 16. Поскольку согласно пункту 4 статьи 1 ГК никто не вправе извлекать преимущество из своего недобросовестного поведения, слабая сторона договора вправе заявить о недопустимости применения несправедливых договорных условий на основании статьи 10 ГК или о ничтожности таких условий по статье 169 ГК».
Ну куда же в наше то время без ст. 169 ГК?!
Для пущей уверенности снабжено определение и ссылкой на ст. 333 ГК.

«В данном случае несоразмерность неустойки и необоснованность выгоды кредитора подтверждены несправедливыми условиями договора».
В завершении также хочется отметить, что ВС почему-то пытается опровергнуть факты, установленные нижестоящими инстанциями.

Помимо прочего, судами не учтено, что сумма займа была возвращена 15 января 2023 г., т.е. до подачи иска в суд, хотя ординарные инстанции установили, что сумма займа возвращена не была.

Полагаю, что способ аргументации в стиле «до кучи» или «а это под помидоры» вряд ли является оптимальным для высшей судебной инстанции, но я очень благодарен судье Н.С.Чучуновой, которая передала это дело для рассмотрения коллегией, поскольку в результате может получиться прекрасная правовая позиция по вопросу пределов свободы договора, ВС имеет шанс внятно и определенно высказаться по данному вопросу, а также подробно ответить на вопрос о том, может ли существовать гибрид договора займа и «квази хозобщества» (простого товарищества), когда деньги предоставляются одновременно и в заём, и как вклад в уставный капитал (инвестиционную деятельность), некий аналог инвестиций в строительство строящегося дома. Ответ прямо скажем непростой, что называется со звездочкой.

Может лучшие цивилистические умы выступят “друзьями суда” и выскажут свое мнение. В любом случае, судьям ВС он точно по силам.

Ждем с нетерпением.

#договорные_обязательства #ИП_Миронин_vs_Хороший_переводчик

Подписывайтесь @amicus_curiae_brief

Многослойный заём

ИП Миронин А.Е. vs ООО «Хороший переводчик»

(Определение №305-ЭС24-24318 от 31 марта 2025 года)

На этой неделе наши сети принесли редкую жемчужину из СКЭС ВС, а именно дело, которое очень выпукло позволяет выразить судьям ВС позицию и о пределах свободы договора, и о непоименованных (смешанных) договорах. Случай весьма интересный и как будто специально для этого придуман.

Между предпринимателем (займодавец) и обществом (заемщик) был заключен договор инвестиционного займа от 16 августа 2022 г. № 1. На основании данного договора истец передал ответчику денежные средства в размере 2 000 000 руб. для реализации инвестиционного проекта по производству и продаже на всех онлайн- и офлайн-площадках одежды 1 и 2 слоя.

В соответствии с пунктом 2.2 договора ответчик обязался выплачивать истцу проценты за пользование займом. Размер процентов составляет 20% от чистой прибыли ответчика, полученной в результате проекта, определяемой на основании еженедельной отчетности о продаже и выписок из банка о движении денежных средств, предоставляемой ответчиком не позднее 5 числа месяца, следующего за отчетным, но не менее 100 000 руб.

Начисление процентов за пользование займом начинается с 1 января 2023 г. ежемесячно до даты прекращения реализации инвестиционного проекта, которое подтверждается исключением ответчика из ЕГРЮЛ.

Согласно выписке из ЕГРЮЛ от 11 сентября 2023 г. № ЮЭ9965-23-12317410, на указанную дату сведения об исключении общества отсутствуют.

Пунктом 3.1 договора утвержден график возврата займа: до 15 октября 2022 г. — 500 000 руб., до 15 ноября 2022 г. — 500 000 руб., до 15 декабря 2022 г. — 500 000 руб., до 15 января 2023 г. — 500 000 руб.

Условия договора выполнены не были, и предприниматель обратился в суд с иском к обществу о взыскании задолженности по договору займа в размере 3 450 200 руб.

Суды приняли решение: общество должно компенсировать предпринимателю проценты за пользование займом за период с января по июль 2023 года — 700 000 рублей, плюс процентные начисления с июля 2023 года по день исполнения решения в размере 100 000 рублей в месяц. Также взыскана неустойка за просрочку уплаты процентов (350 000 рублей за период до июля, далее — по 1 000 рублей за каждый день просрочки). Дополнительно общество обязано заплатить 116 200 рублей за несвоевременный возврат предмета займа и 500 000 рублей штрафа за невыполнение обязательств по предоставлению отчетности.

В общей сложности сумма к выплате ощутимая, с учетом всех штрафных и процентных начислений. Постановление арбитражного суда Московской области и апелляции было оставлено без изменений, а кассация также не нашла оснований для пересмотра. В остальной части требований суды отказали.

Выражая свое несогласие с выводами судов, заявитель указывает, что договор содержит несправедливые условия, явно обременительные для контрагента (ответчика) и существенно нарушающие баланс интересов сторон.

Дата рассмотрения ВС:
15 мая 2025 г. на 11 часов 30 минут

#договорные обязательства #ИП_Миронин_vs_Хороший_переводчик

Подписывайтесь @amicus_curiae_brief

Комментарий Сергея Будылина, советника Адвокатского бюро «Бартолиус», к.ф.-м.н. LL.M к делу Эстоппель против ничтожности:

Формально говоря, спорное решение действительно является ничтожным. Ведь оно, вопреки закону, не заверено нотариально – как и решение от 2018 года с попыткой ввести упрощённый порядок заверения. Правда, лишь в 2019 году ВС объявил о том, что решение о новом порядке заверения само должно быть заверено нотариально, но поскольку это судебное толкование действующего закона, оно может применяться и ретроактивно. Истечение срока давности также не может исцелить ничтожную сделку – ведь ссылаться на ничтожность ответчику можно в любое время.

Казалось бы, если решение о распределении дивидендов ничтожно, то и вопрос исчерпан – дело надо решать в пользу общества. Однако специально для таких случаев в 2013 году была принята норма об «эстоппеле» (п. 5 ст. 166 ГК). Согласно норме, суд может игнорировать заявление о ничтожности сделки со ссылкой на недобросовестность заявляющего.

В своё время эта норма вызвала много споров. Действительно, её формулировки не кажутся кристально ясными. Но если где-то её и надо применять, то именно в подобных случаях!
Много лет общество обходилось без нотариального заверения решений, и все были довольны, а как дивиденды миноритарию платить не хочется, так сразу решение собрания стало ничтожным? Элементарные соображения справедливости требуют разрешения этого спора в пользу миноритария.

Будем надеяться, ВС разъяснит участникам оборота правила применения неоднозначной нормы об «эстоппеле». Также хочется верить, что в итоговом определении будут исправлены грамматические ошибки – немного режет глаз, когда на 7 страницах определения высшего суда 11 раз встречается слово «дивиденты» (слово «дивиденды» встречается чуть чаще – 14 раз).

#Эстоппель
#Карауш_vs_Связь_город

Подписывайтесь @amicus_curiae_brief

Эстоппель против ничтожности

Карауш vs ООО «Связь-город» (Дело № 304-ЭС24-23525)

Как известно, с 2014 года решения общего собрания ООО необходимо заверять нотариально, если только иное не предусмотрено уставом или единогласным решением участников (пп. 3 п. 3 ст. 67.1 ГК). В 2019 году ВС в обзоре практики уточнил, что само решение о введении упрощённого порядка заверения непременно должно быть заверено нотариально (п. 2 Обзора от 25.12.2019).

Общее собрание общества-ответчика в 2018 году приняло устав, предусмотревший упрощённый порядок заверения – подписание протокола всеми участниками. Устав был должным образом зарегистрирован, хотя соответствующее решение не было заверено нотариально. Впоследствии новый порядок заверения решений соблюдался обществом, в том числе применительно к решениям о выплате дивидендов (которые затем фактически выплачивались).

В 2022 году было принято очередное решение о выплате дивидендов (за 2019–2021 годы). Истице, миноритарному участнику с долей в 20 %, в счёт выплаты дивидендов было передано некое имущество, но за обществом оставалась задолженность – по подсчётам истицы, в размере 1,1 млн рублей. Поскольку общество эту сумму не заплатило, участница обратилась в суд. Общество в ответ заявило, что само решение о распределении дивидендов ничтожно, поскольку не заверено нотариально.

Суды двух инстанций иск удовлетворили, указав на недобросовестность ответчика и эстоппель. Суд округа отказал, сославшись на букву закона: решение не заверено — значит, ничтожно.

Истица пожаловалась в ВС, сославшись на эстоппель: по её мнению, общество действовало недобросовестно, поскольку само ранее создавало участникам основания полагать, что решения без нотариального заверения действительны. Другой участник получил дивиденды по тем же решениям и возвращать их не собирается. Кроме того, срок оспаривания — 6 месяцев — был пропущен.

Судье ВС эти аргументы показались убедительными, и она передала дело на рассмотрение экономической коллегии ВС.

Дата рассмотрения ВС:
13 мая 2025 г., 11:30

Комментарий Сергея Будылина, советника адвокатского бюро «Бартолиус», к.ф.-м.н. LL.M

Комментарий Артёма Карапетова, директора Юридического института "М-Логос", д.ю.н.; (часть 1)

Комментарий Артёма Карапетова, директора Юридического института "М-Логос", д.ю.н.; (часть 2)

Комментарий Андрея Егорова, главного редактора журнала "Цивилистика", к.ю.н.;

подписывайтесь на Amicus Curiae brief

#Эстоппель
#Карауш_vs_Связь_город

Приветствуем вас в канале Amicus curiae (briеf)!

Этот канал — попытка дать форму тому, что давно назрело: обсуждению определений СКЭС и ГК Верховного Суда, которое не тонет в шуме новостей и не распадается на десятки разрозненных голосов.

Последние определения о передаче дел в коллегии снова показали: правовая дискуссия нужна — своевременная, глубокая, точная. Но пока она рассеивается по конференциям, личным каналам, корпоративным блогам и редко влияет на реальную практику. Мы решили собрать это воедино.

Канал открыт для чтения всем. А писать и комментировать здесь будут приглашённые эксперты — те, кто привык разбирать казус до основания, видеть правовую идею в фабуле и уважать судебную аргументацию, даже если спорит с ней.

Amicus curiae — это не просто ТГ канал, а сообщество. Здесь собрались те, кому действительно интересно разбирать, а не пересказывать.

Наша задача — указать на ключевые аспекты: правовые, догматические, экономические и политико-правовые. Не для критики, а для развития. Не чтобы спорить ради спора, а чтобы прояснять.

Канал запустили Юлий Тай, Артём Карапетов, Роман Бевзенко, Андрей Егоров и другие юристы.

Мы будем рады, если вы останетесь с нами. Здесь никто не упрощает сложное и не усложняет простое — только разбор, только по делу.