Тяжесть. Огромная тяжесть легла на плечи всех тех, кто находится в Хогвартсе. Будь то профессора, студенты. Казалось, что всё изменилось за одно мгновение, по щелчку пальца и разделилось на до и после. Внутри всё кричало, а живот пронзало тысячи маленьких ножей. Голова прокручивала одни и те же слова по несколько раз, создавая ещё большую панику.
Астория сидела почтив самом начале стола Слизерина, ближе к профессорам и так можно было рассмотреть все детали происходящего. Как Профессор Трелони что-то шептала Макгонагалл, нервно постукивая пальцами по столу, будто создавая вокруг себя безопасный купол из легкого ритма.
Дамболдор всё говорит и говорит, стараясь успокоить учеников, но всё было тщетно. В лоб прилетела только одна фраза:
— Один из ваших однокурсников пропал.
После этой фразы всё остальное было неважно, будто всего не существовало, а было лишь одно желание — выжить.
Астория почувствовала, как по спине пробежал ледяной пот. Пропал. Это слово эхом отдавалось в голове, отбрасывая мрачные тени на реальность. Кто? Почему? Вопросы струились, словно потревоженный улей.
Она окинула взглядом Слизеринский стол.
Теодор сидел, как обычно, с непроницаемым лицом, но Астория заметила, как дернулась его челюсть.Что то он знал. Несколько знакомых девочек смотрели в пространство с выражением глупой растерянности. Младшая Гринграсс обвела взглядом и стол Гриффиндора, Невилл Долгопупс, вечно теряющийся в тени, казался еще более съежившимся, многие дети перешёптывались, глядя на сокурсников Астории. После этого стало мерзко. Неимоверно мерзко из-за того, что будто именно змеиный факультет всё задумал и сделал.
Гул всё становился тише и тише, пока совсем не сошел на нет, оставались лишь тихие шуршания, постукивания вилок, но не слышно голосов. Словно, все боялись, что одно неверное движение, взгляд, и следующий, кого объявит Дамблдор — именно он или она.
Страх заразителен.
Ужас витал в воздухе, словно заразная болезнь, просачиваясь в зал и окутывая каждого липкой, невидимой паутиной. Астория, сжав кулаки под столом до побелевших костяшек, машинально постукивала себя по колену, пытаясь раствориться в монотонном ритме, сбежать от нарастающего напряжения.
Она должна оставаться сильной, должна мыслить ясно, должна быть тише всех. Теперь каждый защищает только свою шкуру, чего бы это ему не стоило. Эта задача была единственным, что имело значение.
Рано или поздно будет суждено кому-то покинуть нас. Выживут лишь избранные.
🔠🔡🔡🔡🔡🔡🔡🔡🔡