Его тёплое дыхание касалось обнажённой кожи, вызывая дрожь, вызывая мурашки по всему телу. Он наклонился так близко, что Тео едва мог сосредоточиться — слишком много тепла, слишком много запаха, проникающего под кожу. Тёплый, почти обжигающий выдох скользнул по шее, и от этого мельчайшие мурашки прошлись по спине, будто кто-то провёл ногтями по самой чувствительной точке. Воздух между ними был густым, насыщенным терпким ароматом его парфюма, перемешанным с тяжёлым дыханием, которое то и дело сбивалось.
Чужие руки уверенно, будто давно изучали каждую линию, скользили по телу. Слишком близко. Слишком властно. Он прижимал, крепко, не оставляя и намёка на отступление.
Казалось, кожа горит. Грудь будто сжали изнутри, как будто весь кислород исчез, оставив лишь неутолимое желание сделать хоть один полноценный вдох. Но чем больше он пытался дышать, тем острее становилось это ощущение нехватки.
— Нотт… к чёрту, я больше не выдержу, — голос Блэка прозвучал срывающимся шёпотом, а секунду спустя Тео ощутил, как его резко толкнули на постель.
Он, признаться, не ждал такой настойчивости, но и не собирался возражать. Облокотившись на руки, он чуть отклонился назад, позволяя рубашке, уже почти полностью расстёгнутой, раскрыть тело. Холодный воздух щекотал оголённую кожу, но это лишь подстёгивало. Взгляд, скользящий по каждой линии, говорил сам за себя.
Жан не стал тянуть. Его губы накрыли чужие — грубо, требовательно, словно он боялся упустить этот момент. Тео ответил с той же яростью, пальцы вцепились в его шею, подтягивая ближе. В поцелуе не было ни намёка на нежность — только накопившаяся за время неприязни жажда, что вырывалась наружу.
Внутри всё будто взорвалось. Мысли путались, тело напряглось до предела, а кровь с шумом гнала пламя под кожу. Брюки давили, стесняя, а желание с каждой секундой становилось всё ощутимее.
Кислорода стало катастрофически мало, и им пришлось разорвать поцелуй. Тео, тяжело дыша, старался хоть немного прийти в себя, но Жан не собирался останавливаться. Его губы скользнули к шее, оставляя влажные, обжигающие следы, и Тео лишь выдохнул, запрокидывая голову, словно предоставляя полный доступ.
Каждое новое касание отзывалось дрожью под кожей. Зубы сами прикусили нижнюю губу, чтобы не сорвался предательский стон. Мысли затуманивались, желание захлёстывало с новой силой.
И это было только начало.
Жан продолжал двигаться вниз.Горячая дорожка поцелуев оставалась на коже, пока его дрожащие от нетерпения пальцы не добрались до ремня штанов Теодора. Он спешил, хотел поскорее избавиться от этой мешающей ткани. А затем, зажав зубами подол его рубашки, застрявший в брюках, он поднял голову вверх, ловя взгляд Тео.
Их глаза встретились.
Обе пары тёмных, полных страсти глаз вспыхнули одинаковой, животной страстью.
— Блять…
Теодор резко открыл глаза, чувствуя, как сердце неистово колотилось в груди, гулко отдаваясь в висках. В груди всё ещё жгло от накатившего жара, а дыхание сбивалось, словно после долгой схватки. В комнате было сумрачно — утро только начинало вступать в свои права, пробиваясь сквозь плотные шторы слабым, но настойчивым светом.
«Это был сон…»
Мысль ударила по сознанию, оставляя за собой мутное, неприятное чувство. Челюсть до боли сжалась, ладони вцепились в постельное бельё. Чёрт.
Сон. Всего лишь сон.
Но тело упрямо отказывалось в это верить. Оно всё ещё помнило — его губы, его прикосновения, жар чужого дыхания на коже. Помнило слишком хорошо.
Теодор резко сел, выдохнув сквозь стиснутые зубы. Провёл рукой по лицу, откидывая прилипшие к лбу тёмные пряди, но даже это не помогло избавиться от наваждения. В висках стучало,а внутри всё кипело от злости и недавнего возбуждения.
Какого хрена ему вообще снится Блэк?
Они ненавидят друг друга.
С первых курсов их отношения строились на взаимной неприязни. Едкие замечания, подколы, вечные стычки, в которых каждый пытался показать, кто тут главнее. Они готовы были сожрать друг друга с особым удовольствием, и не сказать, что кто-то из них особо скрывал свою неприязнь.
Но потом…
Эта проклятая Белла Грейс.