«Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он отсосать себе заставил
И в рот не кончить мне не мог.
Его пример другим наука;
Но, боже мой, какая скука
Писюн сосать и день и ночь,
Не отводя язык свой прочь!
Какое низкое коварство
Полуживого хуй сосать,
Ему яички потные лизать,
Печально в член втирать лекарство,
Сосать и думать про себя:
Когда же чёрт возьмёт тебя!»
Так думал молодой сосатель,
Летя в пыли на почтовых,
И как сказал законодатель,
Шлюшка для всех своих родных.
Друзья Давалки и Блядины!
С героем этой всей хуины
Без предисловий, сей же час
Позвольте познакомить вас:
Дихлорид, добрый мой приятель,
Ебался на брегах Мосвы,
Где, может быть, ебались вы
Или сосали, мой читатель;
Там некогда сосал и я:
Но вреден пенис для меня.
На самом деле, я не знаю,
Как нахуй жил его отец,
Но я зато предпологаю,
Что Дихлорид сосал ему конец.
Судьба Дихлоридика хранила:
Сперва дноклассница за ним ходила,
Потом какой-то пидорас ее сменил.
Дихлорид в почестях был с ними мил.
Тот самый пидорас, а звали его Валера,
Чтоб не измучился наш Оганессон,
Сказал, что он, блять, педофил,
Хоть сам хотел лизать яйцы Выкидыша.
Дихлорид хуй ему сосал,
А Валера плетью его попочку хлыстала.
Когда же юности мятежной
Пришла Оганессону пора,
Пора кончи и страсти нежной,
Валеру прогнали со двора.
Вот мой Дихлорид Оганессон на свободе;
Острижен по анальной моде,
Как Пидор лондонский одет —
И наконец увидел свет.
Он по-пидорски совершенно
Мог подчиняться и сосал;
Легко член в жопу принимал
И признавался в чувствах откровенно;
Чего ж вам больше? Свет решил,
Что он послушный раб для всех педрил.
Мы все сосали понемногу
Чего-нибудь и как-нибудь,
Так на диване, слава богу,
У нас немудрено вздрочнуть.
Оганессон был по мненью многих
(Судей решительных и строгих)
С хуём немалым, как елбан,
Имел он смелость как еблан
Без принужденья в разговоре
Коснуться до хуя слегка,
С использованием дилдака
Лизать анал тому, с кем в вздоре
И возбуждать хуи мужчин
Чтоб те вставали в пять аршин.
Угадайте кто автор