Доброй ночи, я не исчезла — жива, здорова, поймала лютейший гиперфикс. Я теперь ролю, друзья, шла к этому все свои годы — пропала в
ролевом проекте Фриды, ни о чём не жалею 😋 Мой дорогой сорол —
Абсента, не думала я, что однажды, смогу с кем-то настолько сойтись, посему делюсь с вами кусочком этого великолепия. Я — Гельзар, Абсента — Самьяза.
🕸🕸🕸🕸🕸🕸🕸🕸🕸🕸🕸
Сквозь тяжелые бархатные портьеры, проникает тусклый свет масляных ламп, отражающийся в тысячи прозрачных бусин, коими увешана общая зала. Слишком изящно, слишком надменно, слишком противно.
***
Белокурые пряди вихрем ниспадали с плеч, опускаясь на мягкую боковину тёмного бархата. Дроу в своей привычной манере – излишне фривольно, распластался на диване, вскинув ногу непростительно высоко, открывая вид на гладкий обсидиан кожи. Комната насквозь пропиталась им – удушливым горьким дымом, разъедающим лёгкие.
Пожалуй, Гельзар, являлся самым странным гостем борделя. Он никогда не звал в свои покои ни женщин, ни мужчин, не ублажал и не был ублажён сам, точно совершенно безразличный и к сладострастным стонам, доносящимся со всех сторон, продавливая тонкие стены публичного дома. Дроу щедро платил, а потому хозяйка радушно принимала мужчину, пытаясь подложить под него пару тройку шлюх – безуспешно.
Гельзар провёл по нижней губе влажным языком, собирая терпкую горечь и глубоко вздохнул, обхватывая сигару устами и вдыхая дым, обжигая внутреннюю сторону щек. Острый, дурманящий – иглами вбивался в мягкую, склизкую плоть, приятно раздражая нёбо.
***
Какофония запахов сплетённая из пота, духов и гниющей роскоши, заставляет Самьязу судорожно щуриться. Каждый мускул его тела напряжён — кажется, даже воздух здесь липнет к коже, навязчивый и тяжёлый, будто жидкая смола. Руки сами собой сжимаются в кулаки от желания содрать с себя этот смрад, сжечь одежду, выскоблить до костей всё, что коснулось проклятого места. Он готов поклясться, что каждая пора его тела впитывает грязь борделя, как губка — яд.
После бесконечных поворотов, напоминающих ловушку для отчаявшихся душ, он останавливается у двери, обозначенной хозяйкой. Дерево, потрёпанное временем, поддаётся с лёгким скрипом, и Самьяза замирает на пороге: здесь, среди удушья дыма, воздух всё же чуть чище. Облегчённый вздох рвётся из груди, но задерживается на губах, когда взгляд натыкается на фигуру дроу, развалившегося на диване с вызывающей небрежностью.
— Я говорил хозяйке этого места, что развлечения мне не нужны, — шипит Самьяза, бросая дверью так, что стены вздрагивают. Шагнув в комнату, он резко поправляет рукав, будто стирая следы прикосновений этого места, и впивается взглядом в Гельзара. Глаза сужены, челюсть сжата — каждое слово даётся через силу, но голос остаётся ледяным, вежливым, словно отточенным клинком. Внутри же бурлит ярость, готовая прожечь даже тень сомнения в его серьёзности. — Уходи. Твои услуги мне не нужны. Я здесь по делу.