#тихо_в_путешествии

кладбище «Волчьи ворота» в районе Ясамал города Баку — многоконфессиональное кладбище, возникшее вследствие переноса Чемберекендского кладбища (1820-1930-е г.), которое в свою очередь стало альтернативой средневековому мусульманскому кладбищу, занимавшему место прямо у крепостных стен. город постепенно вырастал из своих границ, а кладбища из санитарных соображений переносились всё выше по склону.

сегодня Ясамальское кладбище — самое большое и самое старинное в городе, хотя ему нет и 100 лет.
что оно из себя представляет?
несколько частей — разных конфессий — не отделённых чёткими границами: новые ухоженные участки ближе к проезжей части (1), подальше — старые советские металлические кресты, венки и звёзды, утопающие в высокой траве (2).

от нетерпения скорее посмотреть, что же спрятано за глухой кладбищенской стеной, я нырнула как раз в эту заросшую часть и попала в лабиринт из высоких металлических оградок, доходящих мне до головы. тропинка то и дело упиралась в тупики, тогда приходилось через открытые калитки искать маршруты сквозь другие участки (3).
судя по высоте некоторых крестов (около 2м), близкий подход к ним и не планировался: достаточно увидеть захоронение с дорожки.

среди более новых захоронений нашлась другая очаровательная особенность (4): гравировка на камне делается с двух сторон: с западной стороны — неформальный портрет умершего и/или имя, на восток — полное имя и портрет серьёзный. такое расположение может быть связано с религией — мусульманское надгробие должно быть повернуто на восток (к Мекке), или же просто с личными предпочтениями — удобством поиска надгробия.

некоторые находчивые бакинцы, зная о проблемах навигации на кладбище, отметили семейные надгробия на гугл-картах. одно из них заботливо и кратко названо «мама тут».

год назад появился этот канал, а мы окончательно и бесповоротно решили: надо делать медиации по кладбищам Петербурга. ну и сделали! и, надеемся, ещё сделаем. а пока празднуем первый день рождения и делимся своими мыслями.

лиза: этот год мы прожили наощупь: нашли определение проекту, строили планы, успели рассказать про «тихо» всем-всем друзьям. а это значит, что впереди, неизбежно, воплощение задуманного, встреча с друзьями друзей и даже незнакомцами, разделяющими наш интерес к кладбищам.
кроме постепенно расширяющейся аудитории, мы обрастаем текстами, материалами, вылавливая их из общего контекста, вот пример: «зачем пережила тебя моя любовь» — эту эпитафию я нашла на pastvu и кроме самого фото никаких сведений. спустя год могу добавить, что фото надгробия — авторства Бориса Смелова, а сама надпись — цитата посвящения от Нины Чавчавадзе Грибоедову.

полина: весь год я вела летопись сваливающихся на нашу голову курьёзов. можно было бы процитировать: «всё, что может провалиться, проваливается», но не тут-то было. ничего не проваливается, а добавляет нам историй и баллы за смекалку. итак, год начался с того, что за день до важной конференции в «ГЭС-2», куда мы приехали рассказать о проекте, у меня пропал голос. а лиза пропала полностью, потому что была нужна на работе. дальше — больше: на медиациях летом мы (на всякий случай!) поливались спреем от клещей, осенью — (опять же, на всякий случай!) запасались дождевиками, почти зимой — закладывали в ботинки и перчатки маленькие грелки. что готовит новый год — страшно (интересно!) представить. одна просьба лично от меня: перестаньте в дни медиаций приезжать на кладбища, где нас нет. шучу! делайте, что велит душа. ура!
⁠
⁠настя: я до сих пор не могу поверить, что идея, которая крутилась у меня в голове так долго, нашла отклик в головах и сердцах как среди моих коллег (Лиза и Полина — вы лучшие!), так и среди людей вокруг (все-все подписчики канала и гости медиаций — вы лучшие!).
для меня этот год стал поворотным с точки зрения столкновения со смертью: 9 месяцев назад ушёл из жизни очень близкий мне человек, та, с кем я провела практически всё детство. очень сложно моментами было работать и отдалять от себя тему смерти на дистанцию исследования после случившегося. но я верю, что мы делаем важное дело для себя и для других. посвящаю эти строчки и все строчки моего авторства в канале моей бабушке. я уверена: она не одобрила бы моё увлечение бродить по кладбищам, но всё равно жутко бы мной гордилась. а вам, всем, кто это читает, — спасибо за вас. давайте думать о смерти чтобы жить чуть внимательнее. с первым годом!

#тихо_после_шутки
когда в середине рабочего дня накатывают мысли о смерти, мы обычно улыбаемся и тихо хихикаем… скрывать нечего — делимся с вами!

#тихо_в_культуре

мы не договорили… праздник прошёл, но разве нужен повод, чтобы рассказать вам о женщинах, которые говорят и пишут о смерти? тем более, что без этих монографий уже трудно представить современные исследования в области death studies!

Кэтрин Мерридейл — британская писатель и историк, специалист по России, преподаёт историю в Королевском колледже Кембриджа. в книге «Каменная ночь» (2019) она отвечает, каким было отношение к смерти в дореволюционной России и как оно изменилось с приходом к власти большевиков.

Дина Хапаева — российский историк и социолог, директор Смольного коллегиума, а также автор книги «Занимательная смерть» (2020), посвящённой танатопатии — завороженности нашего общества смертью.

Ольга Матич — филолог, культуролог, профессор emerita Калифорнийского университета в Беркли. в книге «Музеи смерти» (2021) рассматривает парижские и московские кладбища в социальном и художественных контекстах. переходя от описания одного памятника к другому, Матич постепенно составляет словарь образов и приёмов, к которым мы и сами, признаться честно, нередко возвращаемся.

Анна Соколова — историк, антрополог, преподавательница и исследовательница смерти, написавшая книгу «Новому человеку — новая смерть» (2022) — анализ государственной политики в отношении смерти и погребения, а также причудливых метаморфоз похоронной культуры в крупных городах СССР.

Светлана Еремеева — преподаватель кандидат культурологии, исследовательница memory studies, death studies, а также истории ранней советской культуры. автор сразу нескольких монографий: «Памяти памятников: практика монументальной коммеморации в России XIX- начала XX вв.» (2015); «Память: поле битвы или поле жатвы?» (2021); «Мёртвое время: военные похороны в России и в Украине» (2023).

Лиза Светлова — визуальный антрополог, теоретик фотографии и куратор, организатор конференции «Big Death Conf», которая активно работает в области death studies, и в особенности посмертной фотографии, её культурных и социальный контекстах. в своей книге «О чём молчит фотография. Как современные постмортемы помогают жить» (2024) Лиза изучает не только историю посмертной фотографии, но и её актуальные проявления, подчеркивая, как через эти работы мы можем преодолевать страх перед смертью.

Маргарита Николаева — создательница просветительского проекта Whatiscemetery, которая на протяжении нескольких лет занимается исследованиями российских кладбищ и особое внимание уделяет дореволюционному периоду развития некрополей. уже в этом месяце в издательстве МИФ выйдет её первая книга «Некрополи Петербурга» (2025), в ней поместилась полная история существования петербургских кладбищ: в больших хронологических вехах и в конкретных деталях.

#тихо_в_культуре
⁠⁠
⁠возможность говорить и быть услышанной — одна из базовых общечеловеческих потребностей. когда-то за право звучать женщинам приходилось бороться, поэтому какое же счастье собирать подборку подкастов умных и талантливых коллег, работающих с темой смерти, именно сегодня — в день солидарности женщин.

• Ксения Чакилева — исследовательница death studies и любительница танатологии ведёт подкаст «Смерть на все случаи жизни». рассказывает о смерти в разных культурах (и даже компьютерных играх), о малоизвестных захоронениях; приглашает в гости носителей ценных знаний (например, уличного художника, музыковеда, фольклориста).

• журналистка Лена Чеснокова планирует свои похороны и делится всеми находками в подкасте «Вопрос времени». попутно приходится разбираться в устройстве сферы ритуальных услуг, тонкостях завещания тела науке, погребальных трендах посмертного макияжа.
⁠
⁠• ведущие подкаста «Сыграем в ящик» Лера Волкова и Вика Греховодова «интересно, по-хулигански и не мрачно» (по их словам, которые мы, кстати, подтверждаем) обсуждают, что помогает пережить потерю, когда пора готовиться к смерти, как поступить с вещами значимого для вас умершего и многое-многое другое.

• менеджер проектов паллиативной службы благотворительного фонда AdVita Евгения Шерстнева продюсирует подкаст «В конце концов». главные темы — смерть, поддержка, горевание. как оставаться рядом и помогать, нужно ли говорить с детьми о смерти, эффективна ли групповая терапия при горе — лишь некоторые из обсуждаемых тем.

• Маша Кушнерова в подкасте «Свет в конце» говорит о потерях в широком смысле слова и о том, как люди их переживают. «я надеюсь, что вы сможете почувствовать, что вы не одиноки в своём горе и что есть свет в конце», — говорит Маша. миссия у неё, определённо, важная!

• ведущие Полина Иванова и Александра Левицкая определяют свой подкаст «Это всё?» как аудиопогружение в тему смерти. они приглашают гостей и вместе прощупывают тонкие грани табуированных тем: кто провожает людей в последний путь, зачем фотографируют мёртвых и как мы фантазируем о том, что ждёт нас после всего.

#азбука_смерти
слова, такие знакомые, теперь и совершенно понятные! вашему вниманию: третья часть нашего «надгробного» букваря.

«Гетеротопия – это такое место,
которое соединяет в себе несколько несовместимых местоположений, а зачастую и несколько времён – то есть является одновременно и гетерохронией, – и при этом демонстрирует некоторую обособленность, изоляцию от остального пространства».

О понятии гетеоропии в интерпретации М. Фуко и его схожести с идеей «сжатия настоящего» у Г. Люббе рассуждает Евгений Гаврилин в тексте, написанном для «Mappa Mundi».

Текст: Евгений Гаврилин

#друзья_в_саду

мы нередко мечтаем о том дне, когда кладбища станут нормальной частью городской среды, и тем не менее должны признать: находясь в пространстве некрополей, мы чувствуем гораздо большее, словно синхронно оказываемся во множестве других пространств и времён. именно об этой особенности говорит Мишель Фуко в своём эссе «Другие пространства», посвящённом гетеротопиям (и в том числе кладбищу, как месту гетеротопичному). а Евгений Гаврилин, автор дружеского канала Mappa Mundi, подробно объясняет, что же значит этот термин.

проект Mappa Mundi — творческое объединение, исследующее геопоэтику — а значит, способы открытия новых пространств и новых способов мышления — в этом мы с ними более чем солидарны. подписались сами и думаем, что вам тоже будет интересно!

если простые смайлики уже не отражают ваше состояние, всегда есть средневековые скелеты — наконец, можно уверенно добавить: «да, это я!»

#тихо_после_шутки

тихо в саду, но не на лекции.

в субботу на фестивале «По любви» под аккомпанимент Ирины Аллегровой рассказали, как происходила эволюция парных надгробий. из интересных наблюдений: 30% слушателей уже были с нами знакомы и лишь 20% когда-либо гуляли по кладбищам Петербурга. что ж, значит ждём всех на весенних медиациях, как только сойдут снега.
⁠
⁠если кто-то из вас был на лекции, поделитесь своими самыми интересными наблюдениями. что запомнилось больше всего?

#азбука_смерти
продолжаем осваивать алфавит погребальной культуры!
на этот раз добравшись до вопросов «что?» и «из чего?»

дорогие друзья!

в преддверии скромного праздника одного большого чувства хотим вручить вам виртуальную валентинку — пригласительный билет на фестиваль «По любви».

15 февраля в 16:30 в пространстве «Нормальное место» мы прочитаем лекцию «любовь до гроба и после гроба: эволюция парных надгробий» и поговорим о том, как земное чувство становится частью вечности.

Лиза поделится примерами, уже нашедшими свои места в музеях, расскажет о том, как любовные обращения к «потустороннему» сочиняли древние.

Настя осветит опыт XIX и XX века, переводя взгляд на более привычные нам формы надгробий.

Полина разберёт примеры из Петербурга: с первого ли взгляда можно определить, какой памятник поставлен любящим; как один, прощаясь с другим, готовит место для себя; что предлагают современные каталоги ритуальных агентств.

вход свободный, но если вы хотите поддержать (или даже очень поддержать) организаторов, то можно оформить билет: https://normalnoe-mesto-event.timepad.ru/event/3217843.

до встречи!

#тихо_в_кино
темой смерти в кино, конечно, никого не удивишь. но Настя готова порекомендовать фильмы, в которых, на её взгляд, она раскрывается с немного непривычной стороны.

Сидони в Японии, 2023 (реж. Элис Жирар)
медитативная мелодрама с комедийными нотками. в главной роли — Изабель Юппер, играющая Сидони, одинокую писательницу с тяжёлой судьбой, пережившую потерю мужа. она отправляется в Японию по случаю переиздания своей первой книги, хоть и считает свою карьеру завершённой. в шестидневном путешествии по стране восходящего солнца её сопровождает издатель, такой же одинокий, как и она. каждый день они останавливаются в разных отелях, беседуют и сближаются. но есть одно «но»: Сидони то и дело навещает призрак её покойного супруга, с которым (она) разговаривает. кажется, будто это весьма закономерно в Японии, где очень важен культ предков и многие жители верят в духов и призраков. фильм об отпускании прошлого, сближении. здесь нет никаких резких сюжетных поворотов (думаю, вы уже догадались, что я не просто так упомянула спутника-издателя), но они совсем не нужны. медленное, меланхоличное и светлое кино, где всё как будто происходит очень легко.

Прощание, 2019 (реж. Лулу Ванг)
девиз фильма — «основано на реальной лжи». работа Лулу Ванг во многом автобиографична. создательница фильма — китайская эмигрантка, переехавшая в США. в 2013-м году её семье сообщили, что их бабушка, которая осталась на родине, сильно заболела и проживёт всего несколько месяцев. Ванг и её семья срочно поехали в Китай, чтобы в последний раз увидеть бабушку, но по китайской традиции, решили ничего не говорить ей о страшной болезни, чтобы последние месяцы её жизни прошли беззаботно. вместо этого они придумывают важное событие, чтобы най-най ничего не заподозрила — свадьба внука, который, к слову, жениться не особенно хочет.
интересно, что Лулу Ванг долго отказывали кинокомпании: некоторые студии хотели сделать из фильма чистую комедию. но режиссёрское видение удалось отстоять: после успеха на «Сандэнсе» студия А24 выкупила права на распространение киноленты во всем мире.
в итоге получилось прекрасное драмеди, где грусть сменяется смехом, а сложные эмоциональные сцены — бытовыми и, местами нелепыми, моментами. но весь фильм зритель так или иначе возвращается к оценке «реальной лжи», которую выбрала семья. главная героиня, Билли (Аквафина, исполнившая эту роль, получила за неё «Золотой глобус»!), как и Лулу Ванг, живёт в Америке, и оценивает устоявшуюся традицию умалчивать о скорой смерти скорее из западного менталитета, что даёт нам возможность посмотреть на то, как сталкиваются совершенно разные точки зрения в одной семье.

#тихо_в_культуре
⁠
⁠в сказках — глаза народа. в песнях — душа народа.
в ритуальных куколках — забота о народе после смерти.

изготовление фигурок, контейнирующих души покойных, стало устойчивой традицией у северных хантов и манси. в зависимости от того, как умирает человек, для него делают куклу иттарма или куклу ура. или — обе!

что важно: мастерить их могли не близкие родственники одного пола с умершим. женщины — женщине; мужчины — мужчине.

иттарма — для тех, чья смерть была естественной, — сделана из дерева (часто отколотого от венца сруба дома, где жил человек) или металла. у женских фигурок могли быть косы.

траур по женщинам длился 4 года, по мужчинам — 5 лет (исследователи предполагают, что такие сроки установлены по числу конечностей каждого из полов). считалось, что в течение этого времени душа может вернуться в новорождённом родственнике. иттарму хранили в ящичке с любимыми вещами умершего, наряжали в крохотные костюмы, сажали за стол на его место во время обедов, укладывали спать, обнимали и оберегали.

а после 4/5 лет иттарму, уложенную в специальный берестяной ящик, одни манси относили в лес, другие помещали внутрь сооружения на могиле предков, третьи хоронили, четвёртые сжигали. или отправляли на чердак, где кукла ждала появления в доме новорождённого одного с ней пола.

ура предназначаются для людей, смерь которых была неестественной, трагической. они почти вдвое больше иттарм (до 40 см в высоту) и не имеют основы. без туловища и головы, чаще всего сделаны из одежды.

хранятся куклы в амбарчиках ура-хот (похожих на небольшие избушки) на особом месте. внутри, вместе с ура, лежит что-нибудь из личных вещей умершего. встречались, например, чашечки и сигареты. прикасаться к кукле до полного её истлевания запрещено, слёзы тоже недопустимы.

на особом положении люди, умершие в воде, — для них создаётся и иттарма, и ура. поминки устраивают и на могиле, и на ура, и на месте, где человек погиб. когда приходили поминать на ура, открывали дверь ура-хот, здоровались с куклой (стучали дверцей амбарчика о его стенку, целовали стенку ура-хот), на деревья вешали череп с рогами оленя, лоскутки ткани. некоторые ура-хот до сих пор украшают белые ленточки.

представляем новую рубрику — #азбука_смерти

раз в неделю будем выбирать несколько слов, связанных с похоронной культурой, и кратко пояснять их значение.
и хотя некоторые из них всем известны,«встречу» с этими понятиями принято откладывать на самый последний момент. попробуем присмотреться повнимательнее, из чего сегодня состоит материальная культура смерти!