#aventio 🌟
[2/3]
Авантюрин стянул с себя повязку, бережно укладывая рядом, и в полутьме блеснули два розовых огонька. Веритас никогда не видел таких красивых глаз. Прятать их — настоящее преступление.
— Это тебе от отца, подарок, — Рацио достал из сумки брошь, выполненную в виде лисицы, и протянул Авантюрину. В плохом освещении было сложно разглядеть мелкие детали, и Веритас зажег маленькие зеденые огоньки, напитанные энергией дендро. Тоже подарок отца, всунутый против воли. Хотел бы Веритас тоже уметь создавать подобные вещи.
— Это золото?
— Нет, медь. Он сделал много таких, чтобы продать для благотворительности, но люди, кажется, не сильно оценили.
Авантюрин ничего не ответил, продолжая любоваться подарком. На его лицо красиво падали зеленые лучи, и Веритас подумал, что такое освещение был бы ему очень к лицу. Жаль, что пустынники почти что ненавидят этот цвет.
Пока Авантюрин отвлекся, Рацио бережно переложил содержимое своей сумки на камни рядом с покрывалом. Десятки разнообразных цветов также были насыщены энергией дендро и совсем не пострадали в пути.
— Спасибо, — странным голосом прошептал Авантюрин, пряча брошь в нагрудный карман. Заметив цветы, он вопросительно уставился на Веритаса.
— Я же обещал, что поделюсь традициями своего народа, — скрестив ноги, Веритас уселся напротив и взял в руки пару небольших цветков. — Плетение венков — давний ритуал, история которого началась с Царя Дешрета и...
— О нет, замолчи, — перебил его Авантюрин, хохоча и махая руками, — только не лекция, умоляю, иначе я прямо здесь обращусь в пыль.
— Я не перебивал, когда ты рассказывал об украшениях авгинов, — недовольно насупился Веритас. Он несколько ночей не спал, готовясь к этому рассказу.
— Наши традиции — это настоящее. Расскажи, что эти цветы значат для тебя, а не каких-то там богов.
Веритас задумался. Покрутил цветы в ладонях, все равно возвращаясь взглядом к Авантюрину. Тот тоже взял цветок в руку, ехидно помахав им в сторону. Рацио улыбнулся, задумавшись об их первой встрече.
По всем признакам в тот день он должен был погибнуть. Сдвинутые сроки сдачи исследования в академии, давление, исходящее исключительно изнутри, неудачи за неудачами, так просто решаемые наличием глаза бога, которым архонты его обделили. Все смешалось в огромный ком проблем и тревог, что погнал Веритаса в пустыню, навстречу к более ценным знаниям.
Времени на должную подготовку не было, и очень скоро пришлось ощутить на своей шкуре все жестокие поцелуи песков, жара и Солнца. Он был достаточно силен физически, чтобы выжить, но недостаточно, чтобы сразиться за свою жизнь и победить против толпы пустынников. Авантюрин в ту ночь тоже приставил к его шее клинок, однако то касание оставило свой след, до сих пор красуясь на шее бледным шрамом.
Веритас пытался быть гордым, пытался договориться и победить врагов умом, но в итоге просто свалился в обморок от теплового удара и обезвоживания. Прямо под ноги Авантюрину. И как тот только не прибил его из жалости? Даже больше: защитил от других пустынников, выходил свалившегося в лихорадку Рацио, развлекал его разговорами, когда болезнь немного отступила.
Авантюрин даже согласился его отпустить, на слово поверив, что Веритас не вернется за его головой вместе с отрядом наемников или, что еще хуже, искателями приключений, жадными до легкой выгоды. Авантюрин доверился, а Рацио не смел даже подумать о том, чтобы его предать.
Те ночи, проведенные в пустыне, запомнились Веритасу тугими веревками на запястьях, гудящей от болезни головой, танцами у костра, в которых он мог быть лишь наблюдателем, ярким звездным небом, таким ясным, что казалось нереальным, вкусными фруктами, что приносил ему Авантюрин, и вечным жаром где-то в груди, что не отступал даже под холодными ночными ветерками.
А еще Веритасу запомнились золотые волосы, блестящие в свете звезд и костров, звон металла и стекла, который всегда был слышен до появления их обладателя, пение на неизвестном языке, руки, показывающие фокусы. Смех и голос, зовущий его нежным цветком, когда ран заботливо касались огрубевшие от оружия пальцы пустынника.