я посвящу эту жизнь тебе
и тернии представятся
благородными
на занесённых дорогах
<апокалипсис нас спасёт>
а пока семь духов божиих
укутаны в твоё пальто
сдуру хватаю сожжённое
сердце
с просьбой «сожги ещё»
в печи библейского пафоса
перечу иоанну богослову
перечу агнцу, вавилону
и всем, не нашедшим тебя
за миг до второго пришествия
—узрите лицо Её—
цари преклоняют колени
решаясь отречься
когда от речи твоей
зверь, выходящий из бездны
обращается в шавку
землю не удержать
ни подписями, ни печатями
если окажешься печальна
материя потеряет вес
и христос не воскреснет
и ева ничего не съест
и весь апокалипсис
по щелчку
не понадобится никому

видимость нулевая
вне криволинейной
перспективы
тихо лети
внимая секвенции
сквозь мотивы
смонтированы
зажëванные
кадры
—ты—
тысячи лет
летишь
по несменному этажу
по ту сторону вчера
воронкообразного
кем — вороном, воробьëм
под зарешеченными
небесами
господь отрезает путь
и не хватит священных
писаний
пока умозрительны прутья
volatus, non verba
сверху уже не смотрят
а шум разольëтся морем
и дождь
нашутится вдоволь
нарушив гармонию
чуть погодя
солнца лучи, как вдовы
не одарят теплом
ещë и полëт
не закончится
но закончится остальное
—рассвело—

повторяю за джоном мерриком
заученный псалом
заручаясь непоправимой
сломанностью
разберите
насколько я изуродован
а вырывается изнутри
неукоснительное
великолепие
вылепленный не из глины —
из тины болотной
из падающего небосвода
на прогнивший пол
наполовину делю
день предстоящий
с ищущим
но никак не обрящущим
запрячьте меня в госпитале
где господствует чума
в условиях антисанитарных
и мантия королевская
будет снята́
и тщеславие обрезанное
выбросится в окно
хочу без союзов «но»
выпроситься на волю —
бог опять не проводит
ни до края света
ни до калитки
мне бы один совет
как, скажите
коснуться
земли

вечер, а ты не рядом
в чужих рукавах
в сутолоке — не со мной
суть еë сбудется
на стëршихся пятнах
пятнадцати лун
последних пятнадцати
суток
словно марс вокруг
но поле марсово
не безжизненно
когда сын петербурга
нерадивый и трудный
считает погибших чаек
—повторно погибших—
им же скоро
придëтся разбиться
о дворцовую набережную
а мне проснуться
и ногами на камни
встать, продолжая дальше
вставать
среди вороха вечеров
ты найдëшь мои рукава
роковой случайностью
а чайки перестанут
задыхаться

между учением аристотеля
и учебником по тульповодству
проскочил на автопилоте
словно из пункта выдачи
какие вообще вопросы
к автономным созданиям
если не менее вымученный
выдрессированный
воплощусь, и пизда вам
но сегодня опоздал
и вряд ли успею дочитать
старый ебучий трактат
со сложным названием
—неужели проще всë—
или ты есть, или тебя создали
(это не одно и то же)
в толпе с нарциссами
шизоидами
аутистами
я протиснулся — нахуя?
совращать
неискушëнных
сумасшедших
ваш вондер несовершенен
сотрите мне потолок
чтобы я только мог
прыгать в полный
рост

вознесите новорождëнного
над головами
очеловеченных
пустот
постойте
ваша наполненность пройдëт
и останется на полу
составлять по буквам
ненаступающее будущее
в пропущенных вызовах
вы наполовину
откинулись
но живы — какая низость!
откликайтесь на имя
не своë
садитесь в такси
приехавшее не к вам
и тогда сольëтесь
с непосильной важностью
— извините, важностью чего?
— зря спросили
заразительная нелепица
претворяет размытые
черты лица
и чëрные, раздувшиеся рты
поглощающие пëстрые
наживки
пëтр, смущаясь
отходит в сторону
годами нажить на смерть
не использовав это слово
<сон по готовности>
ваша летаргическая
незаправленная
колыбель
считайте шаги по праву
иное не заслужить
ни к обеду, ни к ужину
кружево бессмысленности
на том же полу
а нечистая сила
слаба —
не коснëтся лба
не высмотрит тело
влезшее в кабалу
к скучающей
пустоте

иногда мои руки связаны
в мóроке изморившимся
неусыпная морóка
заиндевелых разумов
следит ли ворон
за мной
смеëтся ли сорока
над ковчегом ноевым
куда входить воспрещено
по соображениям политическим
послевкусие дрянное
вина, превращëнного в воду
порвëтся практически
верëвка, обнимающая запястья
сколько бы дрëма не тянулась
ты единственная властвуешь
над гильотиной пробуждения
—образ уже рутинный
а пути его исповедуются
прямо здесь
в раздробленной строчке—
срóщенные рëбра адама
ни евы не создали
ни греха первородного
ни гармонии, ни террора
на земле целованной
юродивыми бездомными
целого мира много
если тебя не смог бы
разыскать
раскатами грома
неслучившегося
прощаюсь
и причащаюсь
и причислюсь
к тем, кто застрял в чистилище
собранном из твоих
оброненных
частиц

двадцать два несчастья
королевство обнищало
за королëм епиходовым
распродают мещане
вымышленную водку
вмещая в себя океаны
судьбëнок упущенных
представилась вселенная
уценëнной безделушкой
а в недрах случайности
принимаются ставки
на лучшее
стать кавалером статным
или советником статским
пока стащили решимость
вечером стреляться
паясничать не нужно
за пределами нужника
прокручивая бесконечное
«к оружию»
контуженными очнутся
ряженые
суженные
всë выходило зря
но как бы чего не вышло
кто лишний, а кто излишний
пришла телеграмма
из парижа
«приезжайте!
только не к нам»

посвящается моему покойному брату

искупаться
в тени волос твоих
ветвится подавленный
вопль
метастазами памяти
почему погибель слепа
и не берëт меня под крыло
площади окровавленной
посмотрите
ангел-хранитель
задавленный толпой
вносил задаток за день
хлопьями распавшейся
преданности
томлюсь от бреда
ибо ведаю —
ничего не сотворю
ни за семь
ни за семьдесят
вечностей
речь моя обвивала
хрустальные плечи
принадлежащие тебе
теперь же весна
воспоминаниями
неоперабельными
окунëт в леденящую прорубь
юдоли неистощимой
где волосами твоими
небо застлано
зачем же я оказался
под ним
поднимите испачканный
нимб —
никто
никого
не сохранит

евангелие зацензурено
псалтырь переписан
псалмы — бледные копии
произрастающих безумств
речей неудавшихся висельников
обвиняю коих
во всех несметных
и настолько же смертных
грехах
мысль закончить впопыхах
биографию иуды
подставленного политбюро
апостольского комитета
высылаю депешу секретную
христос — диктатор, значит
страшится за свой авторитет
потерянно и потешно
мусоля тридцать сребреников
полученных от петра
спросите понтия пилата
почему освободил иисуса
но в истории остался трусом
всë переврали, и я не берусь
провозглашать версию
верную
однако, задумайтесь на время
о свидетельствах сожëнных
подтасованных
шëпот господа спросонья
—под венком терновым
непорочный мошенник
подведëнный к обрыву
а я для вас неизведан
во всех отношениях—
этим кончается отрывок
велика поверхностность
ветхого завета
под эгидой *правильного*
перевода
септуагинта сомнительна
с какой стороны не взгляни
принимаете или нет
сдавливая партбилет
подписанный в назарете
на заре нашей эры
множатся грани верований
век от века
с правдой оказывались
в меньшинстве

j'ai une âme solitaire
(просите за мой французский)
салютую всем одиноким душам
плавящемся в нигде —
помните всë, что вы не сделали
помните неудачи
постыдные
рассортированные по пачкам
лаки страйк
и повторится на вашей улице
праздник испорченный
из почвы тянется к небу
ладонь
исцарапанная издëвками
но такая же одинокая душа
не подойдëт
пока вы не знаете, чем дышать
я подышу за вас
в этом почтенном вакууме
проблески естества
среди затаившихся мертвецов
и только
мерцают непрорисованные
текстуры
куда бы ни двинулся
чему бы ни удивился
длится правление старцев
симметричных
а мне — потерянному с поличным
скоро выходить на станции
не первой и не последней
чтобы с обчищенной совестью
пропáсть
бесследно

брукхейвеновские дневники

бит @ernestafiguera

лакме, я хочу
улыбки ли твоей
в бескрайней опере
как рэнгу
или хочу искусство
как опиум
ввести в пропавшую вену
вести из индии на фиджи
оттуда —
к японским островам
но, лакме, оставайся со мной
и вместе отыщем яд
во всяком ростке и побеге
пусть на лакмусовой бумажке
напишут чëрным по белому
«в мире ничто не важно
кроме твоей улыбки
обращëнной не ко мне»
конечно, я растворюсь
тебе на милость
как человек без имени
пресытившийся косыми
взглядами
клянëтся —
никогда не ляжет
на сырую землю
живым и здравствующим
когда исключительно ты
прекрасна

смотрите, солнышко
с температурой
как бы не жар
не вирус
при лечении стационарном
на качелях тоже солнышко
разве что слетят с петель —
и солнечное затмение
знамением предстоящего
бывают же навязчивые
концепции
на конце ветки бесцветной
распустились почки
необозначенной очередью
почему я внутри
с портретным очерком
проходимца безлицего
раз плюнуть —
превратиться в него
и не испытывать
ни жара, ни холода
ни homo, ни sapiens
копируя тварь дрожащую
(причина тряски?)
а сзади прилетает
родионовским
топором
и всë становится ясно
идеи убьют идеологов
боги развенчают богов
театральная постановка
не закончится на голгофе
смотрите, солнышко
в анфас и в профиль
согревает, но не христа
а тридцатого на посту
в седьмом ряду
в шестом поколении
приходите на поклонение
вдруг вы ещë не поняли —
поклоняться
некому

часики судного дня
тикают под сурдинку
приболевшей сути
кашлять, сглатывая мокроту
всем однажды прикажут
лекари неправильные
отстранённые от практики
зеркалом покажется
«чёрный квадрат»
я не воскресну никогда
испугавшись смелости
восхититься жизнью
а в горле (не в том)
першит
в нерешительности
пока на пороге пусто
минута короче секунды
из уст ликующего
туберкулёзника
вывалилось трескучее
полу-существование
вне чехова и кафки
камю и делëза
лишённое прав
и человеческих, и птичьих
а сыр-косичка по акции
когда ненавидишь сыр
но не в силах
насытиться
им
как мунковским «криком»
здесь каждый привыкнет
к обезображенному телу
обесчещенной мечты
и пойдëт на все четыре
стóроны
темноты

сильвия
впечатайте меня в синюю
воронку безропотной тоски
без рода и племени
пленником прикинулся
под стать остальным
в рабство сдавшимся
от неминуемой дурости
луна —
пуговка перламутровая
упрашивала в испуге
«на свету не стой
если не святой»
у гроба своего
бросаю в костëр эскизы
жаль, костëр нарисован
тоже
и мы обожжëмся близостью
судьбоносной и невозможной
ангел повешенный óжил
на шее у ариэль —
горделивой лошади
со взглядом львиным
сочту за воображение
в котором ещë невинен
признайте мою беспомощность
напрочь отрекитесь
впитаю блаженные образы
через ваши самоубийства
и понемногу приближусь
к подарку на этот день
люблю вас, как паралитик
пошевеливший телом
богов полюбил бы
за окнами богадельни
кончаются сновидения
качаются пальцы-веточки
мир осыпáлся ветошью
а вы наблюдали извне
переглядываясь со смертью
вам благодарен за смелость
дважды к ней обратиться
что на третий она
ответила

реп-куплет, черновое издание

за бит спасибо @ernestafiguera
за обложку @ssshines

сведено и записано на коленке

неизбежность ласково подтолкнëт
заигрываясь, как маленькая девочка
в маленькой песочнице каждого
нечто, напоминающее жизнь
объявится
нерадивой дочкой
недостойной матерью
по вскрытым воспоминаниям
любовь — взаимная жертва
иначе катастрофа рядышком
возьмëт бессрочно взаймы
вообразите
на вас моë пятнышко родимое
ваше — на м-
не признаваясь ни в чëм
выбирайте меня
вопреки разочарованиям
прошедшим и предстоящим
на заметку для аристотеля
ими склеены первопричины
<прочтите без порицания>
человек арестован заранее
прижат к невидимой стене
точкой слепого отсчëта
и не может быть отомщëн
ни любовью, ни пониманием
в несоразмерной нелепости
дурачок бытие допустил
а кто бы его простил

подать содрогающейся рукой
от версаля до нюрнберга
сверстала судьбина нюдсы
прокатившихся по рейхсбану
порываюсь на эвтаназию
только б не видеть солнце
винкелем вечной бессонницы
над силуэтом расстрелянного
родился, разделся — получай
имущественный раздел
разве не поразителен
воздух освобождения —
пустоты без будущности
(другого не дали имущества)
и кто назывался мучеником
наверняка не здешний
становящаяся надеждой
осатанелая погибель
стоит в полосатой форме
затягиваясь mokri superb
лицемерка! лицедейка!
обслуживает обе стороны
в мире настолько же пустом
насколько и пустота за ним
свет беспардонно озарит
низовья преисподней
а я останусь при своëм —
ни почитателей, ни врагов
не нужно — вето наложу
словно швы на историю
пóтом прошлого века
пропитается кофта —
неужели переигровка? или...
гвозди для новейшего креста
мы всë равно обескровлены
обездолены и бездарны
заберите без сдачи
загрязнившийся разум
после того, как ослепит
солнце немецкое
захочу и сам 
раздеться