Эта картина Питера Брейгеля-младшего изображает старинную пасхальную игру – яичный танец.
Яйца раскладывали на земле, а участники должны были танцевать между ними, стараясь не задеть ни одно. В некоторых версиях нужно было, стоя в очерченном мелом круге, вытолкнуть яйцо из миски и перевернуть эту же миску сверху — только ногами, не выходя за пределы. Иногда танцевали парами, держась за руки; иногда — в одиночку, с завязанными глазами. Целое яйцо – символ Христа – ассоциировалось с праведной жизнью. Ну а грешникам, разбившим яйца, стоило подумать о своем поведении и попробовать еще раз.
Яичный танец был популярным деревенским развлечением. Впрочем, аристократия им тоже не брезговала. Один из ранних описаний этого танца — свадьба Маргариты Австрийской и Филиберта Савойского в пасхальный понедельник 1498 года. На ровной площадке рассыпали сотню яиц, и пары, держа друг друга за руки, пытались станцевать, не разбив ни одного. Кто проходил испытание — мог жениться, и родители не имели права возразить. Когда настал черёд Филиберта и Маргариты, все кричали «Savoy and Austria!», и когда танец завершился без потерь, зрители были в восторге.
Сама идея балансировать между уязвимыми предметами оказалась заразительной. В XVIII веке танец с яйцами стал почти аттракционом. В Садлерс-Уэллс в Лондоне ставили его с усложнениями: 12 или 14 яиц, танцор с завязанными глазами, и оркестр, играющий хорнпайп. Ошибаться было нельзя — всё как в жизни, особенно если жизнь — политическая. Неудивительно, что в XIX веке яичный танец стал метафорой осторожной дипломатии: от Бисмарка до Дизраэли — все плясали между хрупкими «яйцами» в газетных карикатурах.