#моипереводы
Баллада о трёх котикобоях, из Р. Киплинга
В японском порте, где стоит
Священная гора,
У Блэкстрит Джо матросы пьют
С рассвета до утра.
Несется в город порта шум,
Ветер пену несет,
А в Йокагаме сползает отлив,
Обнажая мокрый песок.
В трактире у Циско ночью твердят,
Твердят и при свете дня
Про бой слепой у проклятых скал
Где "Балтику" в море "Сполох" прогнал,
А "Штральсунд" сражался с двумя.
Штыком и пулей утвержден, закон властей суров:
На котиков охоты нет у русских берегов.
Там разбивается прибой в окатанных камнях,
Песец голодный стережет беспечный молодняк.
Ревут седые секачи все лето напролет,
Но к югу уплывают прочь, почуя первый лед.
Зимой здесь отблески зарниц в угрюмых небесах,
Метель, торосы, вой песцов и неизбежный страх.
Ярится злобный ураган, но пусть он в скалы бьет,
С весной сюда вернется зверь, чтоб свой продолжить род.
У котика одна вина – густой и прочный мех,
И браконьер сюда плывет, чтоб грабить без помех.
Японец под себя гребет, украсть британец рад,
Американец-браконьер – жадней их во сто крат.
Подняв русский флаг продвигался "Сполох" (американский в чехле),
Наведена пушкой труба через борт – врага напугать во мгле.
Давно известны соперника три – "Балтика", "Штральсунд", "Сполох",
И рассказать, что с ними стряслось, да поможет мне Господь Бог.
Сегодня "Балтика" впереди – забойщики на песке
И котик, смерть свою ощутив, надсадно ревет в тоске.
Пятнадцать тысяч отборных шкур грузили в трюм как могли,
Но с наведенной, как пушка, трубой появился "Сполох" из мглы.
И жалко бросать драгоценный груз, и страшно бежать не успеть:
Уж лучше трусом чуть-чуть побыть, чем в Сибири цепями греметь.
Как заяц в кусты, про добычу забыв, "Балтика" скрылась в туман
И вот уж "Сполох" свои шлюпки спустил – на славу удался обман.
С размахом ворует у вора вор, когда хозяина нет,
Но тут дозорный увидел вдали крейсера силуэт.
Нацелены пушки с высоких бортов, крестовый полощется стяг,
Но дыма не видно из белой трубы – втихомолку подкрался враг.
Некогда время на якорь терять и, обрубив канат,
Испуганной птицей летит "Сполох" прочь от земли наугад.
(Суров к браконьеру русский закон и лучше с ним не шутить –
Уж лучше смерть от пули принять, чем в Сибири заживо сгнить.)
Успел "Сполох" пройти пару миль, только погони нет...
Вдруг чертыхнулся шкипер Том Холл – понял он в чем секрет.
"Сидит вор на воре в этих краях – ухо держи востро!
Не нам одним охота прибрать лежащее плохо добро.
На пушку взяли "Балтику" мы, пугая захватом в плен,
Но нас на той же козе прокатил грязный пес – Рубен Пэн.
Не пушки то вовсе, а два бревна, и флаг он чужой поднял...
Что ж, шутка Пэну почти удалась, но "Штральсунд" его я узнал:
Встречались мы в Балтиморе разок и в Бостоне пару раз,
Но на Командоры, Богом клянусь, пришел он в свой черный час.
Тот час, когда нас фальшивой трубой он решил напугать,
Еще не один промысловый сезон будет Пэн вспоминать.
Сейчас догоним "Балтику" мы, вернемся назад вместе с ней,
А там поглядим, сумеет ли Пэн устоять между двух огней."
И вот, разрывая на клочья туман, завыл браконьерский рог
И "Балтику", что бежала прочь, назад воротил "Сполох".
Забыв осторожность, входили в залив, спешили, боясь не успеть...
И вот услыхали, где прячется враг – о брашпиль гремела цепь.
Молча вложили патроны в стволы, замерли у бортов:
"Поделим шкуры на всех, Рубен Пэн, или ты к драке готов?"
В недоброй улыбке скривился Руб Пэн, схватил свежевальный нож:
"Коль хочешь шкур – приди и возьми, но сам ты без шкуры уйдешь!
Товар, мною забранный, будет весь мой и в Эдо со мною уйдет,
А суд и закон остались южней сороковых широт!
На все четыре плыть стороны я отпускаю вас.
Ступайте. Мне нужно добычу грузить – дорог здесь каждый час."