Пожилому мужчине, который не подозревал о чужой влюблённости
Изгибы золотистые меандра,
дрожат вокруг забытых губ,
поспешна и хрупка их мантра,
а сон пустует, трезв и груб.
Тоскуют под коврами половицы,
застёгнуты в линолиум смешной.
– Проверь, не выгнуты ли спицы? –
советует жених немолодой.
Меня твои глаза не привлекают,
лишь воздаяния ищу за смерть,
что в одиночество меня толкает,
и оттого, вдобавок, в лесть.
Но я надежды не оставлю
назло божественным рукам,
чинящим горе. Обещаю,
я буду верен, лишь слезам
не покорюсь. Иссохнут пусть.
Одни в природе признаю –
росинок изумрудных грусть.
Тебе, как поцелуй, дарю.
Тут мы простились. То развилка
любовей чуждых, но больших.
Штурвал мотало, ныла жилка
остывшая меж лиц пустых.
Немело сердце, нить терялась
его безумствующих забот,
мечте тихонько откликалось:
всё тот оплот. Тот самый рот.
Мне всё равно, что он расскажет.
Он лишь один. Увольте смерть,
терпением своим обяжет.
И ей полезно ждать уметь