— В семье Блэков умер отец. Ты знаком с его сыновьями.
Мы сели друг напротив друга, вовсе не смотря друг на друга. Буду откровенен – мне по хую кто, где и почему умер. Я жив, и это главное.
— Помяну его дома с бутылкой огневиски. Это вовсе не касается меня, или моего мёртвого отца.
Воспоминания о нём стали всплывать, и мать со своими моралями перешла на второй план. Будто бы дежавю охватило меня в тот момент, когда я взял в руки стакан. Всё было как в тот самый день, одинадцать лет назад. В поместье не играла классическая музыка, слуги снова одели на себя чёрные униформы, и время будто бы остановилось, когда в дверном проёме оказался он – Персей Паркинсон. Он выглядел точно так как я его запомнил: лёгкая щетина, мягкие черты лица, усталый вид, и тепло, от него всегда исходило тепло. Мой взгляд устремился в одну точку, даже пару раз моргнув, он не пропадал, и голос матери казался громче.
— Это долг Пожирателей, Кристиан. Ты должен там явиться, хочешь того или нет.
Оливия щёлкнула пару раз перед моим лицом, пыталась убедиться что я слушаю, но в её глазах я выглядел, как всегда, обдолбанным. Нет, таким я был не каждую секунду, но в её присутствии никак иначе.
— Я пойду, да. Это же был друг отца? Значит это будет честью.
Быстро ответил я, встав из-за стола. Но стоило мне посмотреть себе под ноги, как он пропал.
***
Мишель Дэниэлс, особенная девушка в моей жизни, которая всегда была рядом со мной, даже на чужих похоронах. Никогда не любил это кладбище, потому что в этой кровавой земле гниёт его тело. За каким-то кусками дерева, лежит когда-то живой плод, с которым я разделяю фамилию. Я не смог прийти туда в трезвом состоянии, и за зрачками не было видно зелёной радужки моих глаз. Пришлось надеть солнцезащитные очки, даже в столь мрачную, пасмурную погоду, они сочетались с костюмом. На девушке было серое платье, закрывающие лишь её грудь и задницу, поверх этого она накинула чёрное пальто, под которым находилась моя рука. Пока я взглядом искал братьев Блэк, моя рука блуждала по её телу, будто бы мне было мало, и будто бы десять минут назад мы не занимались сексом в моей машине перед входом в загробное место.
На лице виднелась улыбка, было забавно наблюдать над фальшивыми эмоциями большинства людей, их ленью стоять там, и раздумьями, что же они будут есть на ужин, когда вернуться в свои четыре стены, и когда этот цирк окончится. Три тёмных макушки было сложно не заметить возле гроба. Такие одинаковые, но какие же они разные! Один выглядел настороженно, второй убитый, а третий злым, будто бы собрался прогонять всех к чёртовой матери.
Но одинадцать лет назад я выглядел совершенно иначе.
Ризван напомнил мне самого себя, как я стоял возле деревянного гроба и кричал во всё горло. Я не смог увидеть его в последний раз, поцеловать в лоб, или как там делают..просто потому что он вышиб себе мозги посреди гостиной нашего поместья. Первая мысль была – о Мерлин, как же ему влетит за испорченный собственной кровью ковёр, но следующий момент я запомнил на всю жизнь, эту боль внутри себя, как я молил его подняться и не позволял закапывать. Ребёнок в тот день похоронил своего родителя, как обычно ведут себя в таких ситуациях? В тот день, внутри умерла важная часть самого же меня, будто бы частица меня ушла вместе с ним. Так просто взяла и покинула этот мир. Но улыбка с лица не пропадала, я лишь кивнул троице, после чего закурил сигарету.
Не прошло и пяти минут как всё внимание присутствующих было уставлено на
Райдене, он стал первым говорить свою речь, и, честно говоря, это было прекрасно. На тот момент единственный человек, который показал настоящие эмоции. Это длилось минуту-полторы. Когда его слова стали переходить грань, во мне проснулся тот маленький мальчик внутри, который твердил мне – это не правильно, не должно так быть. Я молча отдал сигарету девушке, и стал пробиваться через толпу из двух сотен людей по сторонам. Поднявшись на две ступеньки, я схватил его за плечи.