То, что к окружающим людям относишься так же, как к самому себе, а это означает отношение и к себе, как к другим — так вроде бы просто.
И я, честно, даже готовила большой пост на тему, что то самое «возлюби ближнего как самого себя» — это (и) про то, что любить другого возможно лишь в той мере, в которой принял себя. И если мы обесцениваем себя, если нам регулярно стыдно за то, какие мы есть, то и других мы будем обесценивать и стыдить точно так же. Если в других мы сразу же подмечаем недостатки и слабости, не видя за этим ценного — так же мы смотрим на себя, даже если транслируем другое.
И эту систему не обманешь.
И я почти уже начала писать об этом лонгрид, путаясь и сомневаясь, а тут вот, пожалуйста, Юнг снова все растолковал, уместив в четыре предложения:
«Насколько человек способен принять себя – суть нравственной проблемы и лакмусовая бумага всего его мировоззрения. То, что я накормил нищего, простил оскорбление, что я возлюбил своего врага во имя Христа – все это, несомненно, великие добродетели. То, что я делаю для меньшего из моих братьев, я делаю для Христа.
Но что, если я открою, что наименьший среди них всех, последний из нищих, бессовестнейший из обидчиков, сущее чудовище – что все это содержится во мне, и сам я остро нуждаюсь в милостыне своей доброты, что я тот самый враг, которого нужно возлюбить,– что тогда?»