🌷 Не можешь найти свопку с Разумовским в худи?
🌷 Думаешь, что подарить любителю всего красивого?
🌷 Или просто нужны вкусные и яркие карточки? Тебе в💋 SISI_RISI
➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿
🌟🪴 Привет, я TRAVINKA , и я делаю свои своп-карточки для всех-всех-всех, а еще..
1️⃣ Я активный участник фандома “BUBBLE”, и меня можно найти где угодно.
2️⃣ Бегаю на огромное количество мероприятий, спасая фандом от зубастых перекупов.
3️⃣ Помогаю участникам фандома из регионов заполучить московский эксклюзив.
➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿
забегай в наш уютный фандомовский домик с новостями и обсуждениями новостей “BUBBLE” ➡️ [ тык ]

мне сегодня исполнилось целых 125 лет!!!🤩
поэтому лайки репосты все что вы не любите
можно скинуть три копейки +79787062605

Вадик бросил это так легко и спокойно, что Алтан даже удивиться не успел. И едва он открыл рот, чтобы уточнить, а не очередная ли это ложь, как из холла послышался торопливый топот. Вадим улыбнулся ему торжествующе, еще до того как Сэсэг ворвалась в гостиную. Он уже понял, что его главное преимущество в словесной битве подоспело вовремя. А когда по комнате разнеслось визгливое “Вадя, Вадя”, Алтан готов был проклинать всю свою жизнь. Никому его дочь не радовалась так сильно, как к этому животному.

В отличие от своего отца, который держал демонстративную дистанцию, Сэсэг запрыгнула на диван сразу и в следующий момент уже душила своего любимца в объятиях. Вадик для нее был как очередная плюшевая игрушка, которую можно было бесконечно тискать и тянуть везде за собой. Только, в отличие от остальных игрушек, которые валялись у нее на полу, этой она дорожила по-настоящему. Алтан надеялся, что в какой-то момент она найдет себе нового любимца – друга какого-нибудь, может. Но этого все не происходило. В отчаянии он наблюдал, как его дочь коллекционирует всех драконов, которых только увидит в магазине, потому что хочет потом показать их Вадику и назначить его “драконьим командиром”. Вытянуть Вадима из ее маленького сердечка никакими клещами уже не получалось.

Из взрослого сердца Алтана его вытравить тоже не удавалось.

– А папа говорил, ты больше не придешь, – восклицала Сэсэг, в восторге прыгая по дивану.

Алтан очень хотел предъявить наглой ящерице претензию, что он портит ребенку режим. Что он не имеет права заявляться вот так в его дом. Он хотел осечь Сэсэг и строго отправить ее спать. Но лишь застыл в ступоре и смотрел на этот цирк в немом ужасе.

– Папа, наверно, не так все понял, – Вадик бросил взгляд на него, пока говорил это, и многозначительно качнул головой. – Разве я мог от вас уйти, м?

В тот момент Алтан уже совершенно не понимал, во что превращалась его жизнь, которую он так тщательно выстраивал. Это, разумеется, была его ошибка, что сам позволил Вадику стать ее частью. Тот, отыскав для себя там теплое местечко, уходить отказывался.

#дракиолус

Выражение Алтана, правда, резко сменилось, когда Дракон направился к нему. Приветственно тот раскинул руки и уже почти склонился к Алтану вплотную, когда он предусмотрительно отвернул голову. Он снова мог бы отдать телохранителю приказ, но лишь поглядел на Вадима искоса, следя за ним внимательно и оценивающе. Вел себя так, словно вернулся домой после долгой поездки? Он явно выбрал не ту тактику для примирения.

Не сказать, что Алтан принял бы какую-нибудь другую тактику, но такая неслыханная бесцеремонность его кольнула. Неужели так сложно было признать, что поступил как мудак?

– Выглядишь как мокрая тряпка, – выплюнув это Вадику в лицо, Алтан окатил его ледяным тоном и легким движением оттолкнул. – Что тебе еще нужно? Насколько знаю, ты ничего не забывал.

– Грубо, – с притворной обидой Вадим поморщился. Он все еще нависал над Алтаном слишком близко, дразня его испытывающим взглядом и гипнотизируя, чтобы посмотрел в ответ. – А ты выглядишь устало, Золотце. Да и кое-что я все-таки забыл.

Невольно Алтан вскинул руку к взъерошенным волосам и отбросил их за спину. Он и вправду выглядел растрепанным, словно обезумевшее привидение, искавшее покоя по ночам. В зеркале каждое утро его встречали синяки под глазами и бессонная усталость, с которой он ничего не мог поделать.

Алтан не хотел пропускать его в гостиную, но Вадик пригласил себя сам. Лениво он скинул ботинки у входа и по-хозяйски прошелся вглубь дома. Хмуро Алтан проследовал за ним, а телохранитель – тенью позади. Новый работник и понятия не имел, что когда-то в этом доме жил третий человек. Алтан вычеркнул из жизни все ненужные напоминания, кроме фотографии у дочери в комнате и золотой заколки, которую Вадик когда-то ему дарил. Но теперь ненужное напоминание во плоти вальяжно расположилось у него в гостиной.

– Долго все-таки из Гонконга лететь, умотался, – прокряхтел Вадим, пока садился на диван. Алтан остановился над ним, как надзиратель, и в глазах у него можно было прочитать, как недовольство устремляется к критической отметке. – И соскучился, – как бы невзначай упомянул хитрый Дракон и легкомысленно ответил на его злость новой улыбкой. – А ты, неужели совсем не скучал? Сколько меня не было? Два месяца, три?

– С чего бы мне скучать? – осклабился Алтан с ядовитым возмущением. – Ты мне теперь никто, Вадим. Я уже давно и думать о тебе забыл.

– Никто! – пораженно Вадик вскинул ладони к груди – напыщенный дешевый спектакль и бесконечные шутки, от которых у Алтана кулаки сами собой сжимались. Так бы и дал по роже, посмотрел бы, как его перекосило и как наконец-то маска спала. – Так теперь ты так меня называешь? А я думал, тебе не нравятся ролевые игры…

– Я не буду тебе объяснять, кто ты для меня теперь и почему, – перебил его Алтан и резко рассек воздух рукой. – Говори, чего хотел, и выметайся. Ты испытываешь мое терпение.

– Мое злое, уставшее Золотце…

– Нет для больше Золотца, – снова Алтан его одернул, прежде чем лелейные новые речи достигли его ушей. – И ничего твоего тут нет.

Едва он начинал лить на Вадика скопившийся в груди яд, так уже не мог остановиться. Но, к счастью, Дракон вовремя вскинул руки и капитулировал.

– Выслушаешь меня, да? Хочу сказочку тебе рассказать. Там интересно, тебе понравится, – вальяжно Вадик закинул ногу на ногу и постучал по дивану рядом, но никакой реакции не получил. – Про старого короля, чей наследник сбежал, и про покусителей, которые короля убить пытались.

– На деда напали? – Алтан навострился, но постарался сохранить ровный тон.

– Не просто напали, он при смерти, – воодушевленно Вадик хлопнул в ладони. – Понимаешь, что это значит? Ну ты же не глупый, понимаешь.

– Если он при смерти, то почему ты не сидишь у его кровати с другими псами? – игнорируя этот насмешливый тон, Алтан с сомнением склонил голову.

– Ты правда считаешь меня его псом? Это даже обидно. Я человек вольный, знаешь ли, на привязи ни у кого не сижу. И на деда твоего больше не работаю.

Не дай бог он проявляет излишнюю самостоятельность в делах банды и пытается присвоить себе лишнее. Иначе зачем он уехал?

Да чтобы не видеть лица своего деда, вот зачем. Чтобы у маленькой дочери была спокойная жизнь, пусть она и не стала для Алтана самым желанным ребенком. Он хотел научиться ее ценить, чтобы вылезти из всего этого дерьма хотя бы ради одного человека. Совсем не подозрительно, что именно тогда в его жизни появился Вадик. Ни капельки.

К сожалению, тогда Алтану это подозрительным не показалось. Он был молодым и глупым и только начинал пытаться построить собственную жизнь. Не связал два и два, не понял, на кого Дракон работает и зачем тот так старательно влезает в их с дочерью рутину. А тот либо был хорошим актером, либо искренне веселился от того, каким доверчивым оказался внук Баатара. Алтан же всерьез считал, что это он нанимает себе телохранителя, а не дед подставляет к нему своего человека.

Алтан не хотел продолжать семейное дело. Он пытался вести действительно честный бизнес и не зарабатывать деньги на крови. Но только он начал работать в Питере, как за ним уже потянулся темный след. Проклятье Дагбаевых или просто контроль чужой рукой? Последние недели Алтан только и думал о том, где он сам решал, а где его направлял Вадик. Чтобы работал там, где нужно было боссу, чтобы искал именно те связи, которые по преступной сети неизменно приводили его обратно к Баатару и их семейному наследию. Алтан и вправду обеспечил дочери спокойную жизнь, ведь Сэсэг не знала даже о существовании других родственников. Он начал с чистого листа. Но жизнь эта Алтану не принадлежала. Его дочь была в безопасности, но надолго ли?

Вадика он раскусил. Единственное, чего он не понимал: почему тогда его уход до сих делал так больно? Ему даже не пришлось травить крыс, чтобы главный вредитель покинул его дом – нужно же радоваться. Но совместные фотографии, чужие вещи у него в шкафах, этот полный надежды вопрос от дочки… это все выводило. Если бы не знал, что Вадик работает на деда, то считал бы даже, что у них все почти хорошо. Жили как все, ссорились как все и как все мирились, с ребенком ходили на каток и перед сном обнимались, потому что Алтану всегда было холодно в старом питерском доме. Вадик о нем все знал, всего изучил, все выведал. Алтан думал, что его разгадал тоже, считал уже, что Вадик проще, чем кажется. Но в простаках тут остался только он.

И все еще обидно, ужасно обидно, что после раскрытия правды Вадик не нашел в себе хотя бы остатки совести, чтобы остаться. Попытаться что-то исправить. Хотя что уж тут…

Лучше бы он не приходил обратно. Совести он не нашел, но нашел наглость. И, когда дождливой ночью новый телохранитель открыл входную дверь после внезапного звонка, Алтан посмотрел на эту раздражающе невозмутимую рожу и вспомнил, как все было в первый раз. Снова та же улыбка и тот же нелепый, помятый вид.

Проклятый Вадим Дракон имел наглость вернуться в этот дом, потому что отлично понимал: его тут до сих пор ждут.

Алтан смотрел на него в упор, будто ждал, что тот растворится. Но Вадик, сложив ладони перед собой, ровно выдерживал взгляд и исчезать не собирался. Не стирая искусственной улыбочки, он повернул голову к новому телохранителю и вопросительно вскинул на него брови. Тот не получил разрешения впускать незнакомца, поэтому предупреждающе поднял перед Вадимом руку. Алтану достаточно было лишь слово сказать, чтобы незваного гостя вытолкали обратно на улицу. Он, однако, молчал.

– И это моя замена, Золотейшество? Не слишком ли щуплый?

А Вадика хлебом не корми, дай выпендриться. Пришел напомнить, что он тут лучший? Невпечатленно Алтан скрестил руки на груди и кивнул телохранителю, чтобы отступил. Вадик намеренно пихнул “свою замену” плечом, когда пересек порог. Петух.

Новая аушка, кушоем :3
У Алтана есть маленькая дочь, ради безопасности которой он обрывает все связи с Баатаром и уезжает. Он нанимает Вадима в качестве телохранителя, но вскоре выясняет, что того подослал его дед.

🌸 Часть 1

– И жили они долго и счастливо, – захлопнув книжку, Алтан сразу же выключил прикроватную лампу. Знал: если не поставить моментальную точку, то мелкая негодница даже после сказки не уснет и найдет, за что еще уцепиться.

Обычно десятиминутное чтение ее усыпляло, но если начинала думать, что будет какое-то продолжение, то заваливала отца вопросами и не отпускала, пока не прочтет ей другую историю. Алтан не прочь был посидеть с ней подольше, шутливо ткнуть в этот любопытный нос и набросить неугомонной на голову одеяло; но сейчас ему и самому хотелось спать. Ужасно хотелось спать.

Судя по тишине, тактика его сработала. Молчание нарушал только стук дождя по окну. Внимательные глаза не смотрели на него из темноты, поэтому он выдохнул и устало поднялся с края кровати. Подоткнув дочери одеяло так, чтобы случайно не разбудить, Алтан поплелся на выход из спальни. Когда ставил книжку на полку, он посмотрел невольно на фотографию в разноцветной рамке. Детской рукой там на стекле были маркером нарисованы сердечки и звездочки – так, что каждый на фото получил персональный ореол любви и восторга. Алтан не хотел наводить свои порядки в комнате дочери, но не сдержался и отвернул фотографию в сторону окна. Была б его воля, он бы уже достал ее из рамки и скомкал. Хотя все равно не смог бы выкинуть. Черт бы побрал эту единичную совместную поездку, которая не уходила из головы.

– Пап, – только он хотел открыть дверь, как голос из кровати заставил дернуться.

Алтан неодобрительно нахмурился, но угукнул в ответ. Мелькнула противная догадка, что она скажет именно то, к чему он сейчас был не готов. Ни сейчас, ни завтра, ни через неделю.

– А дядя Дракон скоро придет? Он так давно уехал…

Конечно. Рано или поздно она должна была об этом спросить. Вадик всегда был ее любимцем. Алтан нанял для дочери лучших учителей, устроил ее в платный детсад, где ее сразу стали обожать воспитательницы. Но сама она ни о ком так восторженно не отзывалась, как о долбаном Вадике. Вадик се, Вадик то – да и вообще, он же “настоящий Дракон” и самый крутой. С ним ведь можно что угодно творить: прыгать по лужам, биться на деревянных мечах и носиться по парку, сидя у него на плечах.

А Вадик будет смотреть мой утренник? А Вадик построит мне дом из подушек? А можно я сделаю такую же татушку как у Вадика, ну пожалуйста, пожалуйста? И так без конца, пока тот еще был здесь. Алтан всегда демонстративно закатывал глаза на такую неуемную симпатию, пока Дракон заливисто и довольно хохотал. Но сейчас, как бы ни отпирался, он понимал, что для его дочери Вадим стал вторым отцом. И теперь он просто ушел.

– Засыпай, пока к тебе не пришло какое-нибудь другое животное, – сглотнув, буркнул он. Нужно было принять нормальное выражение для дочери, стереть эту мрачную горечь. Но не получилось бы все равно, поэтому какое счастье, что она его в темноте не видела. – У тебя под кроватью чудище, помнишь? Вылезает, когда не спишь после выключения света.

Вадик шутил, что она скорее сама к чудищу под кровать запрыгнет, чем бояться его будет. Но Вадика тут не было, поэтому только Алтан решал, как воспитывать ребенка. Захлопнув за собой дверь, он прислонился к ней плечом и склонил голову так, словно без опоры уже не оставалось сил и ему обязательно нужно было на что-то облокотиться, положиться. Дать себе передышку. Довериться… Порывисто Алтан оттолкнулся от двери и двинулся в холл.

Ну нет уж, он не будет проводить еще одну ночь в попытках понять, почему в очередной раз Дракон его подставил. В попытках себя успокоить. В попытках найти свою вину. Его вины там никогда не было. Вадик сблизился с ним, потому что его подослал дед, чтобы контролировать наследника. Для пущей уверенности решил, что надо понравиться и его дочери. Баатару нужно было знать, что его внук творит в Питере и не нарушает ли он принципы группировки.

Дядя Вадик вас балует сегодня. 🐍

Глаза Дагбаева медленно сужаются, пытаясь сфокусироваться. Без линз и очков дело особо быстро не идёт, поэтому силуэт рядом для него всё ещё размытое пятно в сонных зрачках.
– Плохой сон? – этот голос Алтан узнает из многих. Волков сидит рядом, у самого края на диване. Только сейчас Тан чувствует тёплое касание на своей щиколотке, но ногой дёргать не спешит, лишь медленно поджимает губы.
– Вы меня звали, – так же тихо продолжает Олег, будто Алтан не молчал на все про вопросы. А Тан только сводит брови на переносице и медленно переворачивается на спину, чтобы чуть раскрыться, откинув одеяло.
– Ты прав, дурной сон, – голос немного хрипит, и юноша тут же кашляет, прикрыв рот ладошкой.
– Я не осмелился вас будить, – дальше ведёт Волков и всё же медленно убирает руку с чужой, такой горячей сейчас, кожи.
И Алтану хочется нервно попросить вернуть пальцы на место, но он лишь медленно пару раз моргает, пытаясь снова вглядеться в силуэт. Дагбаев громко глотает вязкую слюну и проводит ладонью по лбу, пара локонов прилипла ко лбу из-за пота и явно закудрявилась. Волков же почти сразу медленно встаёт с дивана, что жалобно скрипнул. Уходит. Снова сядет работать — просто убедился, что Алтан не бредит дальше. Но Олег бредёт к окну, лезет под тюль довольно неловко и, повернув ручку, ставит окно на режим проветривания.
– Вам жарко, – гулко выдаёт Волков и почти сразу вылезает из-под лёгкой ткани, чтобы снова подойти к такому твёрдому, как казалось Алтану, ложу. – Может, воды?
Тан жмёт между собой губы и медленно, отрицательно машет головой.
Телохранитель аккуратно садится обратно и смотрит прямо в чужие тёмные глаза. Свет от ноутбука постепенно гас, из-за чего помещение для Алтана будто сужалось в ужасно быстром темпе.

— Вы знаете, я тоже раньше боялся, — говорит Олег, будто понимая без слов, что Алтан всё равно первый ничего не скажет, — а потом понял, что темнота иногда спокойнее, чем шумный день в городе.
Олег тихо смеётся на чужое ухо и ползёт руками по белой смятой футболке, которая тоже, кстати, принадлежала ему же. Дагбаев не любил дома ходить в чём-либо узком, а одежда Волка как раз создавала ощущение лёгкости и голой кожи. Хотя, может, это просто оправдание неосознанных желаний.
Сейчас Алтан дёргает кончиком губ в улыбке — мол, Волков и боится. Врёт. Сто процентов врёт. Ну как эти хмурые брови могут искривиться в ужасе?
— В темноте ещё легче мечтать, никто ничего не видит, — продолжает Олег и ведёт своей рукой по костяшкам босса.
У Алтана руки нежные, тонкие пальцы ощущаются почти невесомыми на тяжёлой мозолистой руке. Интересно, о чём же он мечтает, когда не видит? И хочется прошептать ему в самое ухо: «ну скажи, скажи мне, о чём ты мечтаешь? Ты ведь понимаешь, что во весь голос не спрошу», — но Тан только поднимает голову, царапаясь щекой о волчью щетину. Тыкает носом в чужой и будто на глазах млеет. Глаза Олега — такие внимательные и тёмные — чётко смотрят в его лицо: аккуратное, как у куколки личико. Да и весь он пропитан этим терпким запахом статности и надёжности. Он напрягает сейчас все мышцы в своем теле, будто готовясь отразить нападение извне, и бицепс становится чётко видно из-за этой глупой чёрной майки, которую он напяливал только на «домашних заданиях». Алтан гладит эти тонкие, чёрные бретели и поднимает с них взгляд, чтобы столкнуться с чужим взором вновь. Они редко бывали так близко. Редко когда Тан позволял залезть себе под кожу чужому запаху и приятно осесть волнительным осадком где-то в горле. И этот волнительный осадок поднимается вибрацией по горлу, в рот и к самым губам, а после взрывается, как перегорелая проводка, когда встречается с таким же осадком с чужого горла. Олег целуется мягко, чуть влажно, хватает каждую губу поочерёдно, без грамма пошлости, а со всей нежностью, что горячо поднимается откуда-то из груди, заставляя горячо выдыхать в чужие, чуть дрожащие уста. Тяжёлые ладони обхватывают нежное лицо, чуть сжимая и поглаживая большими пальцами щеки, и Алтан почти сразу тянется назад, позволяя Олегу навалиться сверху. Прохладные пальцы медленно гладят по груди, цепляя выбившиеся волосы из-под майки. Забавно, на груди Дагбаева ничего лишнего, а тут целый лес, в который приятно путаться и лезть куда-то дальше. Они лежат так минуту, две, три, а может и все двадцать — и Алтан бы лежал так вечность, чуть свернувшись под чужим весом, млея под касаниями чужих, чуть сухих губ и слушая размеренное дыхание.
— Обещай, что не попадёшь под пулю, — сдаётся и шепчет Алтан в самое ухо. Шепчет то, чего боится, то, чего даже себе не признал.
— Обещаю, — так же тихо выдаёт Олег и трётся носом о чужую щеку, после губами скользит по линии челюсти. И это кажется таким правильным, что хочется задохнуться. Под ним, от его запаха, от того, как он невзначай гладит по талии, залезая под футболку и тем самым стягивая её с бедра, открывая рисунок золотого цветка на коже. И хочется, чтобы так было всегда. Потому что дорвался. Дорвался до этих улыбающихся губ, до этих густых бровей, которые сейчас Алтан гладит и распутывает. Дорвался до этих ласковых глаз, что смотрят так любяще, что всё остальное меркнет и отступает. И когда Волков тянется, чтобы выключить свет, а после прижимает свою ладонь к такой тёплой сейчас Алтановой… Тан первый раз не дёргается, не задыхается, замкнутый в чёрный квадрат, а спокойно прикрывает глаза, хватая очередное сжатие руки на спине. Он осознает, что даже в самом мрачном уголке мира его будет ждать смелый Волк. Волк, который будет шептать на ухо самые нежные слова, который укутает одеялом в самую холодную ночь. Который останется рядом на всю жизнь. И Алтан готов поклясться, что это — самое дорогое, что подарил ему опасный и алчный мир.

– Тебя там убили, – говорит, такое чувство, что одними губами, и поднимается, чтобы принять сидячее положение. – Застрелили.
Тан складывает из пальцев пистолет и касается пальцами чужой груди.
— Пуф, — выдыхает брюнет и поднимает острый взгляд на чужое лицо.
У Олега почти сразу брови ползут по лбу выше, и он кивает. Так смиренно кивает, будто извиняется за чужой плохой сон. И в этот момент ноутбук неумолимо гаснет, переходит в режим ожидания с соответствующим звуком, который будто напоминает о незакрытой таблице в редакторе. И Алтан дёргается — дёргается так, будто звук скучающего компьютера — это звук стальной решётки, и он один, в полной темноте, только и может пытаться выбраться до прихода чего-то опасного и острого, что точно задушит и не оставит улик.
– Включи свет, – давит Дагбаев и громко глотает собравшуюся слюну у корня языка.
Олег угукает и тянется рукой, чтобы потянуть за цепочку светильника, который висел над кроватью.
– Вы боитесь темноты? – выдаёт внезапно Волков и облизывает губы.
Он явно уставший и заросший щетиной на лице, сейчас выглядит на порядок старше, чем после отпуска, который закончился у него совсем недавно.
– А ты спать боишься? – фыркает Алтан и почти сразу весь тушуется, обхватив себя руками, будто обнимая.
Волков усмехается с улыбкой на конце, от которой этой маленькой змее даже неловко от своего ядовитого выпада. Мужчина трёт рукой уже колючую щеку и пару раз кивает сам себе, будто что-то обдумывая.
– Знаете, никогда не страшно побыть маленьким, боязливым волчонком, – Олег чуть дёргает бровями и снова улыбается уголком губ, – или змейкой. Особенно когда есть на кого положиться.
Волков говорит последнее слово с какой-то опаской на конце и наклоняется чуть ближе к Алтанову лицу. И у Алтана в голове будто всё зашипело. Зашипел тот момент, когда Волков его пьяного нёс к машине, и на неразборчивое: «только не говори деду» — ответил такое тёплое: «я не собирался», что бурят почти сразу отключился в чужих руках. Зашипел тот момент, когда Олег затягивал его ногу в ортез, и, как на его шипение, Волков невзначай гладил ноющее колено пальцами. И у Тана щёлкает в голове. У него ведь есть на кого положиться, даже когда дед отчитывал Волкова за выходки внука, у Олега даже мускул не дёргался, дабы рявкнуть на разбитого, хоть и такого молодого, но босса. И Алтан отчаянно сжимает губы. Гордость подходит к горлу, хватает за самые гланды и не даёт издать ни звука, но млеющие руки медленно тянутся к чужой шее, обвивая её почти как лианы в тропическом лесу. Парнишка жмётся ближе, отрываясь от дивана, и громко выдыхает, будто бы только сейчас камень с его глотки наконец-то скатился куда-то в бездну, куда его подтолкнул сам Волков.

🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠
"В полной темноте" - #волчийцветок #ЧД
Прим.: AU в котором Волков изначально работает на Дагбаевых. Рейтинг R, нежность, тревожность, поддержка
Каждый шорох в маленькой квартире катался по нервам. Алтан тут всего на неделю — после очередного покушения было принято решение спрятать босса в какую-то провинцию. Недовольство Дагбаева мало что решало — Волков выполнял указания деда безотлагательно, а значит, после очередной скучной пары его вывели под руку из универа и усадили на заднее тонированного автомобиля. "Это ведь ради вашей безопасности", — Олег почти всегда говорил это спокойным тоном. Помогал снять обувь, присев на корточки, и после кидал её на полочку у двери. Алтан корчит недовольную мину, одними губами кривляясь, чтобы передразнить этого вечно демократичного оборотня. Дагбаеву всего 20 лет с небольшим хвостиком, но нервов он Олегу вытрепал на все 26 — с лихвой и бонусом в полтора года, когда сбежал прямо из-под носа в Токио на какой-то фестиваль. Но Волков даже не отчитывал его — и это раздражало, а ещё отличало от остальных телохранителей, что таскались за Таном, наступая на пятки. Возле Олега хоть немного оставалось мнимой свободы, только вот работал он 24/7, будто пытаясь убежать от чего-то за пределами дома Дагбаевых. Но Алтан в это не лез — зачем ему знать о проблемах в тайге? Даже сейчас Олег работал.
Тук-тук-тук — пальцы пробежались по клавиатуре. Скорее всего, вносит какие-то дополнительные правки в отчёт. В этой крохотной студии на десятом этаже даже не спрятаться, разве что сидя на унитазе с мобилой в руках.
Тук-тук-тук — снова разносится и остаётся лёгким осадком в голове. Алтан пару раз медленно моргает и сильнее жмётся рукой к своему же щеке. Сон медленно подкрадывался из-за спины, обнимал своими тёмными, как всегда казалось Тану, лапами и тянул в пучину тьмы и тревоги. Тянули туда, где он один. Совершенно один — мечется сначала в одной сплошной тёмной картинке, потом картинки становятся яркими, приобретают формы. Вот он маленький, плачет и не хочет к деду в гости, а вот он гуляет после пар по любимому парку...
А вот Олега подстреливают на задании, и он падает — точно как подбитый воробей. И Алтан бежит, бежит к нему что есть мочи с этим сорванным "Волков", и когда падает на колени рядом, то распахивает широко глаза. Тут тоже темно и страшно. Страшно так, что Тан боится перевернуться на другой бок. Горло сжалось, и остаётся только сцепить кулаки и зажмурить глаза, чтобы набраться смелости и резко перевернуться. Если там кто-то и есть — то лучше сразу это увидеть, а не лежать в холодном поту. Алтан это понял давно, уже после пятого кошмара.

Кутаясь в плащ от сквозняка, Поэт заходит в бывший закуток ванной и не знает, стоит ли ему браться за телефон. Теперь будто бы все проблемы только из-за их с Володей разговоров и происходят, хотя они должны были стать решением. Когда Поэт наконец осмеливается поднять мобильник, в темном экране он видит свое осунувшееся лицо и, опуская взгляд, хватает телефон крепче. Ниже, на груди, он не видит своей мрачной отметины. Распахивая рубашку, он шарит по коже пальцами, словно рисунок мог просочиться сквозь нее, всматривается в экран с сомнением безумца, а после непонимающе опускает телефон.

Едва он начал верить, что прошедшие дни были явью, как жизнь заставляет задуматься, а не выдумал ли он все последние годы. Поэт уже не знает, во что ему верить, кем быть и как поступать.

Он сидит на голом бетонном полу, прислоняется к такой же голой стене и смотрит на пятна серой шпаклевки. Вокруг него – сплошная разруха, и постепенно он начинает считать себя ее единственным виновником.

В настоящем он Володю больше не найдет. А у Володи в прошлом за эти сутки, видимо, произошло нечто настолько ужасное, что весь мир его рухнул. Он не просто изменился, он остался абсолютно пустым. Ни единого следа того, что Володя вообще когда-то существовал.

Поэт жмурится от всего этого кошмара, хочет проснуться, но не может. Он вслепую нажимает на последнего набранного абонента и вяло прислоняет к уху телефон. В ужасе он допускает догадку. Возможно, из-за него Володя умер раньше? Если ему снова никто не ответит…

– Привет, – но вот его снова встречает осторожный голос.

Звучит Володя так, будто они снова в ссоре, только оба не знают из-за чего. Поэт сухо усмехается этой мысли. Он не успевает ни огорчаться, ни радоваться. Он вообще уже ничего больше не понимает. Может лишь спросить, как дела, чтобы сделать вид, что они снова общаются по-прежнему.

– Да вот… последовал совету, отменил встречу с Женей этим. Теперь дома дождь пережидаю, – Володя же привычно ему все выкладывает и вздыхает с долей подавленного разочарования.

Поэт не открывает глаз и пальцами ведет по пыльному полу. От его ожиданий, кажется, осталась одна эта пыль и он уже ничего не потеряет.

– Не встретился, но говоришь с ним, – выдавливает он откуда-то из грудной клетки, где признание билось уже давно. – Видишь, какая ирония получается.

Володя замолкает. Поэт вслушивается в тишину квартиры и удивляется мимолетно, что сквозняк почему-то больше не гудит из коридора. Но разве это важно? Он не знает, как Володя отреагирует. Но разве это важно? Если судьбу все-таки не изменить, то что вообще важно?

– Ну значит, все так, как должно быть.

Поэт хочет не согласиться, открывает уже рот, но так же закрывает, когда вдруг из тишины слышит короткое мяуканье. Удивленно он открывает глаза и моргает от внезапно яркого света. Он сидит теперь напротив ванны, закрытой зеленой шторкой, и под рукой у него узор банного ковра. Вместо пустого проема от тепло освещенного коридора его отделяет светлая дверь. Мяуканье повторяется, и Поэт непонимающе отстраняется от стены, чтобы выглянуть из комнаты.

– Может, ты ищешь проблему не там? – слышится из трубки, а вместе с тем вдруг раздается из коридора щелчок.

Будто кто-то поворачивает ключ в замке.

На слабых ногах Поэт поднимается, опираясь на дверь, и хмурится, когда в телефоне у него скрежещут перебои. Володя что-то говорит, но не разобрать теперь ни слова. Телефон выскальзывает у Поэта из пальцев, когда входная дверь распахивается и на пороге возникает знакомый взъерошенный силуэт.

#позалисы

Поэт жалеет, что он не может просто Володе запретить и заставить слушаться. У того все-таки своя голова на плечах, а в голове – упрямство и желание разобраться. Если останавливать его, нужно объяснить. Но объяснять больно и сложно. А сказать: “Никогда больше не разговаривай со мной” Поэт не способен.

Конечно же, он пугается.

Впервые он бросает трубку и кидает телефон подальше, чтобы к нему сегодня больше не возвращаться. Этот издевательский поворот судьбы его полностью выбивает из колеи. Возможно, это он все портит? Нарушает порядок, который нарушить на самом деле нельзя, и подвергает Володю еще большей угрозе? Ведь теперь он и Рубинштейна может встретит при других обстоятельствах, еще более худших. Что, если Поэт лишь отдаляет исход, но не меняет?

Обреченность его вновь задавливает. С подушки уже пропадает Володин запах, когда он закапывается в нее лицом и пытается спрятаться от беспомощности. Но спрятаться некуда. Недавно он был в ужасе, что у него отняли эту квартиру, а теперь жалеет, что может вернуться. Лучше бы он больше никогда этих стен не видел.

Он не может заставить себя снова позвонить на следующий день. Не знает, что сказать. Руки чешутся, и он до боли в висках хочет слышать Володю, но даже говорить с ним кажется теперь опасным. Вдруг он все пошатнет еще сильнее? Он лишь мечтает теперь, чтобы судьба сама как-нибудь решилась, чтобы она Володю пожалела, чтобы отпустила его наконец из костлявых пальцев.

Почему она постоянно гонится за ним, если он ни в чем не виноват?

Володя звонит сам, как будто тоже подгадывает правильное время. Начинает с аккуратного “привет”. Кажется, что это он теперь боится, что Поэт исчезнет или ему не ответит.

– Может, все-таки расскажешь? – после затянувшейся тишины спрашивает он, а Поэт только плотнее кутается в покрывало и кусает нервно ногти. – Как будто если ты знаешь больше, то надо это как-то обсудить, что ли. Это же важно может быть. Тем более ты сказал, что знаешь…

Поэт молчит. Он проглатывает желание вывалить на Володю все как есть, каждый страшный момент, каждый миг боли и отчаяния, который ждет его впереди.
– Просто… просто не связывайся с этим человеком.

– Но кто он? Мне же тоже будет проще, если узнаю, так? Я хотя бы пойму.

Спокойно, методично он пытается Поэта убедить, а тот до колкости на языке хочет поддаться. Ответ уже у него на губах.

– Это знакомство, – тяжело Поэт выдыхает и пальцами проводит по груди, пытаясь соскрести вечную метку, – оно ни к чему хорошему не приведет. Ты попадешь к ужасному человеку, понимаешь? Вы вместе туда попадете, и больше вас прежних не будет. Тебя больше не будет. Он тебя уничтожит, превратит в чудовище. Я… Женя затащит тебя к этому мозгоправу, это из-за него ты туда попал. Из-за него! После этого всего ты мертв, а я даже не знаю, где твои останки, – он распаляется, путается в предложениях и втягивает воздух в попытках остановить слезы. – Это все начинается там, понимаешь?

Снова он в разговоре с Володей превращается в жалкую тряпку и никак не может остановиться, а тому приходится это слушать.

Но, возможно, так он хотя бы поймет, что требования Поэта не беспочвенны. Он так и не признается ему во всем до конца, но берет с Володи обещание, что больше с Женей он видеться не будет. Вряд ли тот станет делать это назло – не такой человек. Но теперь Поэту предательски кажется, что он все-таки его оттолкнул.

Он толком не может ночью спать, а когда прикрывает к утру глаза, то просыпается уже в другой квартире. Точнее, это и не квартира вовсе, только голые стены и обшарпанный пол. На нем Поэт себя и обнаруживает и ошарашенно поднимается, чтобы пройти к пустому дверному проему. С потолка свисает проводка, а на лестничной площадке еще даже не установлен мусоропровод, и весь дом кажется недоделанным, заброшенным. Узнать его можно лишь по планировке. Нет ни одной квартиры, ни одного жителя. Снаружи слышны звуки стройки.

Когда они говорят, Поэт вспоминает все их долгие прогулки, посиделки в маленьких кофейнях, где Володя всегда вызывался оплатить счет, домашние чаепития и походы по музеям, где исподтишка Володя его фотографировал, но почти не смотрел на картины. Больше они этого себе позволить не могут, но Поэт все так же чувствует себя его компаньоном. Чем больше Володя ему открывается, тем сильнее Поэту кажется, что он снова часть его жизни, все еще где-то рядом.

Спустя еще неделю он уже почти забывает, что путь в заветную квартиру ему закрыт. Они созваниваются иногда и утром, и днем, а перед сном Поэт теперь читает Володе стихи: Цветаеву как сказку, Ахматову – как признание и Блока – как обещание. Володя засыпает на больших стихотворениях, а Поэт еще долго не отключается, потому что из телефона слышит мимолетное сопение и только так может задремать сам.

Поэт все равно зачем-то бродит по его району: ноги сами туда приводят, пока они разговаривают и вместе прогуливаются. Точно так же ноги приводили его и к старому Володиному дому, но его отреставрировали не так давно и сложно было узнать даже окна.

Впервые за долгое время Поэт чувствует такую спокойную легкость, с которой путники после бесконечных скитаний добираются наконец до нужного места и останавливаются. Он ощущает, что может остановиться. Он редко учится на ошибках, но, кажется, после второй потери Володи понимает, что для спокойствия ему нужен лишь его голос. Голос, в котором нет боли и абсолютной безнадежности. Поэт слушает и знает, что теперь способен Володю уберечь. Когда думает об этом, становится даже не так грустно, что больше они не могут друг друга увидеть.

– Блин, с таким интересным человеком познакомился. Я был в той кофейне, которую ты посоветовал, и у нас случайно напитки перепутали.

Но в успокоившейся груди снова ёкает и временное облегчение трещит по швам от одной фразы. Поэту не нужно спрашивать, чтобы понять, с кем он познакомился. Отчего-то он сразу знает.

– Он так на меня смотрел, как будто я виноват, что ли, но потом мы даже разговорились, – Володя воодушевленно рассказывает, впечатленный новым событием, а Поэт уже мчится к его дому. – Оказался приятный парень. В библиотеке работает.

Догадка подтверждается: в окнах свет не горит и нелепые шторы больше не висят. Хочется надеяться, что жильцы их просто сняли, но надежда слишком слаба. Поэт не успевает ответить Володе ничего связного и уже устремляется на третий этаж. За считанные мгновения он снова падает куда-то в пропасть, где у него не остается никакой веры в то, что он может Володю спасти.

– Эй, меня слышно? – тот переспрашивает из телефона, а Поэт только бормочет что-то неразборчивое, пока вставляет ключ в замок.

Подходит.

– Боже, ну так же нельзя! – он не сдерживается и кричит в трубку. – Почему вы встретились? Зачем ты вообще пошел в ту кофейню?

– Так ты же сам мне…

– Не общайся с ним больше! Просто не общайся и все, слышишь?

Стрелой Поэт влетает в квартиру, и дверь злым роком гремит за ним. Снова пустая прихожая, одинокий диван в центре комнаты и скромная кухня, миска с засохшим кормом на полу. Никаких следов жизни. Поэту при виде этого взвыть хочется.

Прошедшие недели он только и думал, как оградить Володю от этой встречи, и все равно ничего не смог сделать. Его прошлая версия будто противостоит тому, что ее пытаются вытеснить и устранить из жизни. Упрямится. Цепляется к Володе, чтобы снова его уничтожить. И вот тот уже восторженно делится, как познакомился с “таким интересным человеком”, который, безусловно, впечатлит его настолько, что он захочет общаться с ним больше. Все повторяется. Они знакомятся в другое время и в другом месте, но дальше сценарий будет прежним. А Поэт надеялся, что общения с ним по телефону Володе будет достаточно, что их разговоры все спасут и восполнят.

– Но почему? – вопрос звучит неминуемо. Но Поэт не может и не хочет отвечать. – Он опасен? Ты знаешь его в будущем?

– Да, я знаю, я очень хорошо его знаю, – только и чеканит он, а потом стискивает зубы, словно насильно себя затыкает.

– Он причастен к… к событиям?

Поэт должен радоваться. Нет пустого дома – нет и мертвого владельца. Володя из прошлого не встретил никакого библиотекаря, а значит он еще может дожить до настоящего. Так это работает? Возможно, Володя сейчас в каком-нибудь другом городе, целый и невредимый, никогда не убивал и не терял себя. Но Поэт себя заставить радоваться не может. Он потерянно опускается на мокрую лавку и снова завороженно глядит на знакомые окна.

Там кто-то ведет жизнь, которая могла быть у них. А Володя где-то, но не здесь. И у Поэта совсем ничего не осталось, даже растянутой, пропитанной чужим запахом футболки, в которую он вчера влез и по глупости снял перед уходом. Все исчезло.

– Ты дома? – сдавленно спрашивает он, прижимая к уху телефон. Звонок проходит.

– Ну да, поздно ведь уже, – Володя отвечает невозмутимо; слышится легкий скрип кроватных пружин, когда он, видимо, переворачивается. – А ты? Идешь куда-то?

Никуда он не идет. На пять дней квартира Володи стала для него домом, а теперь скорее продолжил бы сидеть под его дверью, чем заставил себя снова уйти.

– Решил подышать свежим воздухом, – отстраненно отвечает Поэт и поджигает при этом сигарету.

Решил подышать воздухом и потерял все что только мог. Забавно все-таки жизнь иногда шутит. Он бы рассказал Володе, как она подшутила над ним сегодня, но снова боится. То, что собеседник поверил в байки о звонке из будущего, уже чудо. Если начнет говорить о том, как исчезают перед ним предметы и меняется настоящее, Поэт рискует оборвать последнюю ниточку. В мире того Володи еще нет никаких сверхлюдей. Только реальные травмы и уязвимости слабого тела.

– Ну свежий воздух это хорошо, это мы одобряем.

Поэт ничего не объясняет, но Володя по голосу все читает. И как он всегда угадывает? Подбадривает так, словно знает его дольше пяти дней, словно он всего лишь переместился в другое время с прежними воспоминаниями. Поэт очень бы хотел, чтобы Володя его помнил. Помнил все, через что они вместе прошли. Но не придумать желания более жестокого.

– Я сегодня тоже прогуливался, кстати. Ну то есть прям долго бродил, часа три, наверно.

Володя уже привык, видимо, что при каждом разговоре Поэт задает ему вопрос за вопросом и поглощает любые крупицы информации, поэтому решил поделиться сам. Поэт слушает и чувствует, как тревожные пальцы у него на сердце разжимаются. Медленно он выдыхает и откидывается на спинку скамьи.

– Еще проходил мимо зоомагазина, оказывается, у меня рядом с домом, – Володя тем временем продолжает. – На котят смотрел. Ты видел, какие они маленькие там? Обычно их быстро забирают.

Поэт не сдерживает улыбки. Конечно же он хочет завести котенка. Сомневается, боится, что не сможет за ним ухаживать. Поэт помнит, как соглашался с ним и говорил, что нужно сначала здоровье привести в порядок. Они решили, что заведут общего питомца, когда съедутся и у них будет квартира побольше. Улыбка Поэта растягивается сильнее, но он чувствует горечь на уголках губ и прикрывает глаза.

– Может, заберешь? – предлагает он. Он почти видит, как Володя хмурится и озадаченно чешет затылок. – Мне кажется, ты справишься.

– Не знаю даже, – задумчиво отзывается тот. – Я бы хотел, конечно…

– Тогда не медли, – почти сразу выпаливает Поэт и открывает глаза. – Другой жизни ведь не будет.

Он знает, что на самом деле Володя просто ищет его совета. Он всегда почему-то так полагается на его мнение. Так было и так остается. Возможно, зря он так слепо ему доверяется. Но Поэт надеется, что хотя бы на расстоянии долгих лет он Володе никак не навредит своими советами.
– У меня была кошка, да? Ну, в будущем? – спрашивает внезапно он, а Поэт на миг теряется.

Но ведь ему ни к чему это утаивать. Володя до сих пор не считает его сумасшедшим и интересуется искренне. Он признает, что в будущем мертв, и все так же ничему не удивляется. Может, он и сам просто хочет поступить правильно.

– Была, – подтверждает он и кивает самому себе. – Она и сейчас жива, если что. Ее так и зовут – Кощька. Фантазия у тебя всегда на высоте, ничего не скажешь.

– Тогда так и будет, – со смехом в голосе соглашается Володя. – Кощька.

🦋Звонок из будущего

Стекольное AU; разные таймлайны; отклонения от канона; упоминание смерти.

🤍 Часть 3. Финальная

Когда ключ вдруг не подходит к замку, Поэт недоверчиво осматривает дверь и враждебно оглядывается по сторонам, словно кто-то другой подменил содержимое его кармана. Но нет, ключи все те же, с потрепанным брелком – Поэт бы не перепутал. Снова он тыкается в замочную скважину, даже наклоняется и щурится для верности. Тщетно.

Но это ведь немыслимо! Сутки назад он еще был в этой квартире, весь вечер разговаривал с Володей по телефону, сидел на его кухне и слушал отзыв на “Незнайку”. Пять дней он за эту дверь не выходил. Неужели он уничтожил все чудо, когда опрометчиво покинул опустевшее жилище? Но не могут же чудеса растворяться так легко. Поэт уже понял, что звонки от времени не зависят – он набирал на час раньше, если не выдерживал, или на десять минут позже. Володя всегда был там и всегда отвечал. И едва Поэт перестал бояться гудков, как перед ним возникла новая преграда. Теперь уже вполне ощутимая.

Раз чудо не могло исчезнуть само, значит без посторонних не обошлось. Поэт может лишь разъяренно ходить от одной двери к другой, пока в мыслях у него проносятся проклятия в адрес той вездесущей ведьмы, шумной подружки Кризалиса. Сначала она забирает из квартиры кошку, а потом меняет замки, будто это ее дом. У этой девчонки наглости точно хватит. Поэт бы не удивился, если бы она до сих пор сидела в квартире. Остервенело он дергает ручку двери, пытается разглядеть что-то в глазок и стучит ладонью.

Возможно, ему и не нужно находиться в квартире для связи с Володей и дело совсем не в месте. Он может проверить это прямо сейчас, но злость его уже топит. Ему теперь критически важно туда попасть. За все пять дней он не тронул ничего в квартире, кроме портящихся продуктов, и уже почти ощущал себя хранителем пустого жилища. Никому другому Поэт этот дом не доверит.

Он вскидывает кулак над дверью, готовый выплеснуть все возмущение, когда дверь внезапно распахивается. Поэт отстраняется и ожидает увидеть наглую девчонку, но с порога на него смотрит незнакомец. Рослый мужчина хмуро спрашивает, кто он такой, а Поэт растерянно молчит в ответ. Он воровато заглядывает незнакомцу за плечо и видит позади него такой же незнакомый коридор. В проходной на потолке какая-то новая подсветка, сбоку встроен шкаф, которого там никогда не было, на полу разноцветные ковры. Это не квартира Кризалиса. Даже если бы подружка его сюда переехала, за день она бы не смогла все так поменять.

Оторопело Поэт мотает головой, заторможено извиняется и отступает на шаг.

– Не долбите по дверям, молодой человек, у меня ребенок маленький спит, – мужчина обращается к нему назидательным тоном и сурово оглядывает с ног до головы, наверняка видя в нем заблудившегося пьянчугу.

Поэт едва не бросается снова на дверь, когда тот резко ее захлопывает. Он, как ошалелый, смотрит снова на замок и на бестолковый ключ. Кажется, что дверь перед ним высокая, громадная, и Поэт стоит напротив беспомощным пластилиновым человечком, которого легко можно сдвинуть. Фигурка, которую можно отбросить одной фразой о маленьком ребенке за дверью.

Что-то произошло со вчерашнего их разговора, вот только Поэт не успел за этим проследить. Пока разговаривал с Володей вечерами, он замечал, как пропадают его скромные пожитки: вслед за Хлебниковым исчез и весь книжный шкаф, с широкого подоконника пропало аккуратно сложенное зеленое покрывало. Поэт жадно цеплялся за все изменения, наблюдал, как пристально наблюдают за произведением искусства, которое с каждой секундой обретает в глазах смотрящего новые краски. Но все же хранитель из него получился никудышный, раз теперь в квартире Кризалиса зажигают свет другие жильцы. Поднимая голову, Поэт смотрит на окна с улицы. Там висят какие-то нелепые желтые шторы. Повесил тот мужчина? Или его жена? Они заехали недавно, или в этой новой реальности квартира на третьем этаже всегда принадлежала им?

🌷 Не можешь найти свопку с Разумовским в худи?
🌷 Думаешь, что подарить любителю всего красивого?
🌷 Или просто нужны вкусные и яркие карточки? Тебе в💋 SISI_RISI
➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿
🌟🪴 Привет, я TRAVINKA , и я делаю свои своп-карточки для всех-всех-всех, а еще..
1️⃣ Я активный участник фандома “BUBBLE”, и меня можно найти где угодно.
2️⃣ Бегаю на огромное количество мероприятий, спасая фандом от зубастых перекупов.
3️⃣ Помогаю участникам фандома из регионов заполучить московский эксклюзив.
➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿
забегай в наш уютный фандомовский домик с новостями и обсуждениями новостей “BUBBLE” ➡️ [ тык ]

ЭТО ЖЕ... МГЧД NSFW CONFESSION !! 🎀🎀

✦ — Здесь вы можете поделиться собственным (и не только) творчеством, мыслями и хедканонами деликатного характера по бабблверсу.
Мы уверены, что наш канал станет для вас источником удовольствия 🥰
Бот для тейков - @mgnsfwbot

   ─ › милости просим 🙏

🐱✦  ⥂  NSFW SEROVOLK ?! 🩶&
🎵 ─ › искали канал куда можно написать свои хедканоны. . .🔞✷ на пейринг сероволк? или же с одним из персонажей?
（   🫂   ） Тогда тебе к нам .ᐟ ˊˎ-

𝑾𝑬𝑳𝑪𝑶𝑴𝑬 𝑻𝑶 ..
〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️ 
〰️〰️

Здесь вы можете опубликовать своё письменное произведение, набросок, зарисовку, сказку, поэму и тд. Это прекрасная возможность попросить помощи с написанием, найти соавтора и поделиться мыслью и идеей. Наша кф - это ваше творчество! Говорите, пишите, творите! 📚🪶
🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟
💀 𝑵𝑨𝑽𝑰𝑮𝑨𝑻𝑰𝑶𝑵 ↓
• Бот для тейков
• Правила в комментариях
• Буст канала
• DNI
• Вп пост
• Правила тейков
• Поиск помощника
🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟
📖 𝑨𝑫𝑴𝑰𝑵𝑺 ↓
🪬: Ëжик - владелец, тейки, вп 🏁
🌸/🌾: Ив - вп 🏁

Это же #пчелогромы

ОБНОВЛЕНИЕ К ВЕСНЕ! ❤️

Предлагаю вернуть 5 уровень! > тык. 💛

🐝🐝🐝🐝🐝🐝🐝❤️
➿➿➿➿➿➿➿➿
[в тгк @gnezdove теперь можно приобрети рекламу! ]
прайс! 👇

1. 3 часа — 70 рублей.
2. 6 часов — 170 рублей.
3. 12 часа – 270 рублей.
4. 24 часа — 370 рублей.
5. 48 часов — 470 рублей.
! закреп — 20 рублей.

❗️ @. приход не гарантируем, все зависит от вашего контента.

❗️ @. не перекрываем ваш пост в течении 1 часа после публикации.
➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿
⚡️ 🔜 обращаться — @kizzmak

🔤🔤🔤🔤🔤🔤🔤🔤🔤🔤 🔥

& ❤️ теги для удобства. (будет пополняться!)✅
➖➖➖➖➖➖➖➖
#дубохольт #сероволк
#дракиолус #позалисы #пчелогром #драковолк
#смиргром #хазгром #томалеры
#валендимы
➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿
#тейк
#nsfw
#детсадбабл
> ☀️ ссылки:
🪴▶️ ГЛАВНЫЙ ПОСТ.
❎ буст. ❎❎ донат. ❎
❎ знакомства. ❎
❎ админы. ❎
❎ сборник аушкек. ❎
🔤🔤🔤🔤 @gnezdove_bot 🔘
➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿
➖➖➖➖➖➖➖👇
☀️ делам вп с огромным удовольствием, особых условий нет, так что пишите под этот пост.
dni — база.

🔤🔤🔤🔤🔤🔤🔤🔤🔤 🌸
➿ ➿ ➿ ➿ ➿
Ждать весны, весны. . . ☀️
🐱⧼ ⧼ встречайте весну вместе с ɢɴᴇᴢᴅᴏᴠ'ᴇ! ( 👁 )
🎀 в этом канале обилие
контента: арты, зарисовки, снс
ау — по популярным перингам. 🗯️
сероволки, позалисы, золотая чешуя и многое другое. 🐾
❎наш бот: @gnezdove_bot ❎
୨ nаvigation! ⪨ ֹ ₊
➖➖➖➖➖➖

Родные, как вам новый чд? Обсуждаем в коммах🏍

Алтан еле заметно кивает. Рука перемещается на чужую макушку, ласково ероша волосы под недовольный фырк их обладателя, а затем пальцами зарывается в черные волны локонов. Бурят мычит, снова улыбаясь, когда чувствует что пальцы стали ощутимо, но мягко надавливать на напряжённую голову, массируя.

—Писал? Звонил?

—Писал. Сначала снова спокойно пытался поговорить, затем сорвался.

—Мне стоит вмешаться?

Отрицательный кивок. Вадим не станет лезть, если Алтан хочет разобраться сам. Да и не в его праве влезать в их взаимоотношения - Дракон практически не знает Разумовского. Толком-то и лица не видел, только помнит, что эта истеричка имеет рыжий цвет волос и крайне неприятный голос.

Из раздумий выводит алтаново мычание. Он тихо намекает, чтобы Вад продолжил массировать ему голову, ласково поглаживая его широкое запястье. И как можно отказать?

—Нежный..

Хмыкает Вад, чуть наклонившись к чужому уху. Дагбаев вздрагивает, ощущая лёгкое теплое дыхание где-то за ухом, но следом перегибает голову через диван и тянет руки к лицу Дракона, чтобы уложить их ему на щеки и притянуть к себе поближе. Соединить кончики их носов, а затем захихикать, когда Вад вдруг начнет расцеловывать его лицо, царапая лёгкой щетиной нежную кожу. Хоть бы побрился, дикарь.

—Вад.

—А?

—Я тебя люблю.

Дракон млеет. Алтан нередко говорит эту фразу, но тем не менее произносит её каждый с таким трепетом, будто впервые. И самое главное, что в ответ слышит такое же трепетное "Я тебя тоже, золотко".

#сероезолото #золотаячешуя

«Реминисценция»
—смутное воспоминание.

Ошибиться было невозможно. Знакомые до боли черты лица мелькнули в кафе, когда Серёжа проходил мимо. Нос с лёгкой горбинкой, острые скулы, губы, непривычно для взгляда растянутые в улыбке. Серёжа уж и забыл, что из этих губ способно рождаться хоть что-то,кроме холодных, резких и порой односложных ответов. Забыл, как вообще выглядит Алтан улыбающимся.

Пройти мимо и свалить все на галлюны и обман зрения Серёжа не смог. Вернулся. Постоял и посмотрел сначала на хохочущего Алтана, а затем и на мужчину, сидящего напротив. Он держал аккуратную ручку в своей, то и дело поднося ее к губам и целуя по очередности костяшки. Что-то говорил, от чего Алтан еще и краснел, хмурился, но не отталкивал мужчину.

У Алтана, вдобавок, оказался хороший вкус. Серёжа никогда не спрашивал о его прошлых партнёрах, поскольку не считал нужным. Но этот, который сейчас так нагло ухмылялся и с упоением лобзал руку Дагбаева, был довольно красив. Блондин, крепкий,высокий, одет даже неплохо.. Выглядит знакомым, но Серёжа не уверен, был ли  когда-нибудь в окружении Алтана такой харизматичный амбал. Может и был, но в последнее время Серёжа не особо интересовался окружением Алтана, да и сам Алтан не шёл на диалог.

Постояв так с минуты три у стеклянного окна кафе, Серёжа, шмыгая носом от холода, решил всё-таки зайти. Толкнул дверь, потревожив висящий на двери колокольчик, прошел внутрь и взглянул на Алтана. Тот даже не заметил рыжую макушку у прилавка, продолжив смотреть в глаза светловолосого спутника. Ещё и смотрел так внимательно, изучающе, с неподдельный интересом к персоне напротив. Это раздражало, но раз уж Алтан до того увлечен, мешать ему сейчас Серёжа не будет. Дома поговорят.

День проходит незаметно. Погружённый в мысли Серёжа не замечает, как за окнами офиса начинает сначала розоветь, а затем и темнеть. Взгляд падает на часы только тогда, когда короткая стрелка доходит до отметки "девять". Придётся идти домой. Разговаривать. Нет, не разговаривать - Серёжа, пожалуй, хочет высказать ему всё.

***

—Я дома.

Из глубины квартиры не слышно даже "привет". Совсем ничего. Даже шороха, намекающего на движения на встречу любимого не слышно. Не слышно и привычного грохота посуды, в квартире, кажется, ещё и холодно. Неужто снова уменьшил отопление, хотя Серёжа говорил, что ему холодно?

—И даже не придёшь встретить?

Шорох. Вздох. Шаги. Алтан показывается из гостиной, одетый в джинсы и странный, безвкусный вязаный свитер бежевого цвета. У них дома такого тряпья не водится. "Он подарил." думает Серёжа. Наверняка ведь этот плотный ворот скрывает какой-нибудь огромный краснющий засос или укус. Бурят скрещивает руки на груди, опираясь на стенку в коридоре, и равнодушно смеривает взглядом Серёжу. Тот, в свою очередь, разводит руки в стороны, приглашая в объятия (хотя казалось бы, зачем?), но Дагбаев не реагирует. Только скучающе смотрит на жалкий вид потрёпанного Серёжи.

Получив негласный отказ на простые объятия, Разумовский вздыхает и опускает руки.

—Поговорить надо. Есть что на ужин?

—Надо, —Дагбаев согласно кивает. —И расстаться нам надо. Ужин не готовил, я сейчас ухожу.

Серёжа замирает. Неужели даже разговора не состоится? Ни криков, ни ругани, совсем ничего? Алтан уходит на кухню и ставит чайник. Разговору быть.

В Серёже вмиг что-то щёлкнуло. Да какого хрена вообще происходит? Почему Алтан позволяет себе такое поведение? Почему так спокоен, хотя казалось бы - он изменил Серёже с каким-то придурком!

—Не хочешь объясниться?

Кросовки оказываются небрежно закинуты в обувницу, а сам Серёжа следует на кухню. Алтан как ни в чём не бывало жмёт плечами, доставая только одну чашку и только чай Серёжи. Зелёный с мелиссой. Алтан его на дух не переносил, но всегда покупал.

—А нужно?

Пронзительный взгляд тёмных глаз режет так точно, будто остриё ножа. От холода, исходящего от Дагбаева, бегут мурашки, а к горлу мгновенно подступает ком - не то тошнота, не то плач. Руки начинают трястись сильнее, поэтому Разумовский сунет их в карманы, отводя взгляд от чужого лица.

Смотреть стыдно. Или противно. Серёжа и сам не понимает до конца, что он сейчас чувствует.

—Могу я узнать причину?

—Ты знаешь. Мы не раз это обсуждали.

Короткие, односложные ответы совсем не радовали. Серёжа все ещё не понимал, что он сделал не так. Да, порой он обижался и был конченной истеричкой, но неужели сложно было потерпеть? Серёжа, вообще-то, был максимально заботлив, старался как мог, одаривал подарками и старался разнообразить интимную жизнь. Чего ему, блять, не хватило?

—Мне осточертели твои вечные обиды. Твои постоянные перепады настроения уже мне вот здесь, —Алтан указал пальцами на горло, следом тяжело вздохнув. С Серёжи не сводил глаз, буравил так, что эти чёртовы глаза Серёже хотелось вырвать, чтобы больше не видеть. Не смотреть в них, не чувствовать осуждения и холода. —Я устал. Ты ничего не хочешь делать, ты даже таблетки свои чёртовы не пьёшь! Хотя говоришь, что стараешься.

—Да пью я их!

—Да что ты?

Алтан кивает на стол. Горсть одинаковых белых пилюль, пыльных и грязных, лежат на середине стола. Серёжа смотрит на них, со злостью стискивая зубы и думая, что можно было бы пропустить это мимо, если бы не алтанов хуёвый характер. Эта сраная истеричка всегда только и делает, что попрекает его, не желая даже слышать какие-либо оправдания.

—Ты меня из-за таблеток бросаешь что ли? Идиот блять

В ответ слышится только вздох и свист чайника. Затем Алтан заваривает Серёже чай и ставит чашку рядом с таблетками. Кривит губы, проходя мимо Разумовского на выход.

—С тобой бесполезно разговаривать. Ты всегда бедный-несчастный, а все вокруг тебя такие плохие, что ужас!

Дагбаев знает, как сильно зол сейчас Серёжа. Даже не пугается, когда его хватают за запястье и замахиваются для пощёчины. Вот только удара не следует - Алтан вовремя перехватывает чужое запястье, больно пережав его под ладонью худыми пальцами. Худыми, но больше не слабыми - и откуда только в Дагбаеве вдруг взялась такая смелость?

—Истеричка.

—Ублюдок больной.

И так всегда. Алтан отпускает чужую руку и спешит к выходу с колотящимся от страха сердцем, но Серёжа не преследует его. Так и стоит, сжав руки в кулаки и опустив голову в пол, точно узник на казни. И не дёргается, даже после громкого хлопка входной двери. Алтан ушел, в спешке забрав вещи.

Только медленно усаживается на пол посреди коридора. Обхватывает собственные плечи руками и крепко сжимает их, едва ли не впиваясь ногтями в вязаный свитер.

***

—Всё нормально? Вы поговорили?

Вадим как всегда осторожен и заботлив. Дагбаев ему натянуто улыбается и суёт в руки чемодан и горшок с цветком - у Вадима в квартире алтановых цветов было больше. Серёжа никогда не разрешал много растений в доме, ссылаясь на несуществующую аллергию.

Алтан нервно вздыхает и торопится сесть в машину. Даже не смотрит Вадиму в глаза, до того напряжён и взволнован он сейчас. Дракон его не тревожит, несколько минут стоя снаружи. Знает, что Алтану так будет легче.

Спустя эти пару минут он наконец убирает цветок и чемодан в багажник, а затем садится за руль. Алтан сидит рядом, уже пристегнувшись и нервно теребя рукава. Вадим ни о чем не спрашивает, ласково оглядывая Дагбаева и кладя руку ему на плечо.

—Поедем домой? По пути купим что-нибудь к фильму?

—Нет. Просто домой, пожалуйста.

Дракон не может отказать.

***

Алтан выходит из транса только тогда, когда ласковая шершавая рука вдруг скользит по плечу к шее, а оттуда к щеке. Он не может удержаться от того, чтобы не прильнуть к руке ближе, вздохнуть и провести носом по одному из пальцев. Сверху доносится смешок, а Алтан тянет краешек губ вверх, прикрывая глаза от удовольствия, так внезапно появившегося с приходом в комнату человека, стоящего сейчас позади. Всё произошедшее, вертящееся назойливым ульем в голове, вдруг кажется таким мелким и смешным, точно какая-нибудь глупая детская шутка.

—О нём всё думаешь, золотко?

ребятки, реакты совсем пропали, давайте 4 голоса добьем для позалисной реакции?☺️☺️

https://t.me/boost/gnezdove

Поэт напряженно выпрямляется, будто готовится к нападению, а после старается выровнять тон и звучать естественно, непредвзято: 

– Да необязательно в библиотеку, можно ведь и просто до магазина пройтись. Не всегда библиотека это приятный опыт, знаешь ли, там с непривычки и уснуть можно. 

– Ну я думал, там атмосферой проникнуться, что ли, – озадаченно мычит Володя, но Поэта это не останавливает. 

– Но главное ведь найти подходящую книгу, верно? – продолжает он настаивать на своем. – А почитать можно и дома. 

Остается понять, послушает Володя друзей или же странного человека, который говорит, что звонит ему из будущего. Поэт для него – знакомый незнакомец, и теперь кажется, что какое-то неведомое шестое чувство появляется и у Володи тоже. 

– Может, посоветуешь что-нибудь тогда? – хмыкает и спрашивает тот. 

Поэт без раздумий кидает взгляд на книжную полку. 

– Почитай “Незнайку”. Иногда полезно такое открывать и во взрослом возрасте. 

Кажется, при первой их встрече он сказал примерно то же самое. Но это не важно: главное, что Володе не придется идти за этим советом к нему другому из прошлого. Пока тот переспрашивает, почему именно “Незнайка”, Поэт изумленно застывает. Либо глаза его обманывают, либо Хлебников с полки исчезает. Было две книжки – осталась одна. Растворилась, стерлась из реальности. Для верности Поэт проводит над полкой рукой: пусто. Пораженно он хватает “Незнайку” и ликующе слушает, как Володя говорит, что завтра сходит за ним в магазин. 

Возможно, в этот раз у Поэта действительно получится все сделать правильно.

#позалисы

Поэт слышит тяжелый вздох и замирает. Кажется, он поставил Володю в тупик. Поэт готов, что его назовут сумасшедшим – пусть. Он наговорит что угодно, лишь бы Кризалис из прошлого тоже поверил в его безумие. Расскажет Володе все о его жизни, потому что в памяти высечен каждый факт. Они ведь столько говорили тогда на крыше, пока каждый вечер сидели плечом к плечу. Поэт жадно впитывал все, чем Володя с ним делился. Они шутили глупые шутки и жевали дешевые сочные пышки, от которых поцелуи были сахарные. Для Поэта тогда был важен только тот человек, чье лицо он держал в своих ладонях, пока губами касался лба. Он полностью погружался в его жизнь, забывая обо всем остальном. Поэт мог говорить, что ненавидит Кризалиса, мог думать, что ненавидит. Но он не мог стереть эти воспоминания, которые навсегда срослись с его душой.

– Ты про меня столько тут наговорил, – Володя дожидается, пока Поэт перескажет ему детали его жизни, и вклинивается. Тон его теперь сложно прочитать, но, кажется, он задумчив. – А тебя-то как зовут?

Настает черед Поэта молчать. Для Володи из прошлого он тоже другой человек, которого, видимо, тот еще даже не встретил. Лучше бы и не встречал. Озвучить перечеркнутое, покрытое мертвой пылью имя – все равно что подать надежду для их обреченного знакомства в библиотеке. 

– Поэт. Зови меня Поэтом.

Они говорят еще долго. Володя выпытывает, как там, в будущем, даже с улыбкой в голосе спрашивает, отреставрировали ли дом с лепниной на Лиговском. Поэт чувствует, как тот начинает ему верить с каждым новым фактом, поэтому не скупится на подробности. Не рассказывает он лишь про их отношения и про Рубинштейна. Умалчивает обо всех страницах, которые из книги нужно вырвать. У него нет четкого плана, как сохранить Володе жизнь, но он точно знает, что для этого Володя никогда не должен стать Кризалисом. 

– Интересно, что будет, если ты позвонишь сюда завтра, – интересуется тот спокойно, как будто новость о собственной смерти в будущем его совсем не выбила из колеи. – Как думаешь, я услышу? 

– Я обязательно попробую дозвониться. 

Лишь когда завершается вызов, Поэт понимает, насколько же сильно он скучал. Он слушал голос Володи целый час, и даже этого внезапно оказалось так мало. Если больше не получится дозвониться, он не знает, что будет с собой делать. Ощущение потери охватывает его вновь, и Поэт в слезах рассыпается на чужом диване, закутывается в кокон шерстяного пледа и утыкается в подушку, от которой чувствует знакомый запах. Если все это была насмешка судьбы, которая и так уже достаточно над ним похохотала, Поэт, вероятно, никогда больше не выйдет из этой квартиры и не вылезет из этого одеяла.

Он звонит следующим вечером в то же время, боясь нарушить ритуал. Стоит на том же месте у книжного шкафа и испытывает острое дежавю от звука гудков, которые скоро зазвучат уже у него в голове. Гудки слишком долгие – никто не ответит. Лбом Поэт обреченно прислоняется к холодной стенке. 

– Я уже подумал, мне тот разговор приснился.

От приветствия он вздрагивает и прижимает телефон к уху плотнее. Растерянный, Поэт невпопад разворачивается и осматривается в поиске подсказок. Он так трепетно ждал ответа, а теперь не может подобрать слов. Долго ли получится избегать опасных тем? Как ему уберечь Володю от себя же самого? 

– Значит у нас общие сны, – только и отзывается он с горькой улыбкой. Впервые за многие дни уголки его губ слегка приподнимаются, пусть и с тоской. 

Поэт не знает, какие слова будут правильными, но он отчаянно хочет знать все: как у Володи настроение, как он провел сегодняшний день, выходил ли из дома, готовил ли себе ужин. Он задает вопросы, будто и вправду за ним следит, а Володя, на удивление, охотно ему отвечает. Словно понимает, что этими ответами накладывает швы на его кровоточащие раны. 

И тут проскальзывает то, за что Поэт может наконец ухватиться: библиотека. 

– Друзья советовали, все планирую сходить, не знаю когда, – говорит Володя, пока на фоне у него легко звенит посуда. – Если тебе интересно. 

– Послушайте, я не совсем понимаю, кто вы, – слова одно за другим бьют по гудящей голове и отяжелевшей груди. – Но, если у вас что-то случилось, мне жаль, правда. Надеюсь, вы дозвонитесь до того, кто вам нужен.
 
Но ведь Кризалис так хорошо врать не умеет. Он сдался бы после пары минут, признался бы после пары фраз, что это была злая шутка. Поэт порывисто выпрямляется и хмурится в непонимании. В мыслях у него черная путаница. Голос родной, а слова чужие – такое разве возможно? Проносится безумная мысль, что это и не Кризалис вовсе. Другой человек: с более живым взглядом и с менее уставшим лицом, без глубоких шрамов на теле и без прокуренной осиплости в голосе. Ударенный жизнью под дых, но еще не сломанный на части. Этот человек Поэта и вправду еще не знает, поэтому еще может спастись. Догадка совершенно абсурдная, но иногда только таким и стоит доверять. Неземное шестое чувство, которое связывает иногда двух людей, настойчиво Поэту что-то подсказывает. Он собирает последние силы, чтобы ему последовать. 

– Случилось, – запоздало он отвечает и удивляется, почему звонок еще не прервался. – Ты умер, – еще больше он удивляется, что ему удается это произнести. – А тело твое со мной говорит.  

– Простите, что? – на том конце, кажется, нервно усмехаются. Теперь Поэту нужно сделать все, лишь бы он не бросил трубку. 

– Ты меня не знаешь, но я тебя знаю. Ты Володя, живешь в Петербурге. 

Он призывает всю уверенность, чтобы озвучить давно затихшее имя без запинки. Поэт тыкает наугад, не уверенный, что больная фантазия отправила его в нужном направлении. Он все еще до боли хочет, чтобы Кризалис посмеялся вновь – теперь уже искренне, – отмахнулся и сказал: “Ну что за глупость, это же я, ты что, совсем там потерялся?”

– Кто вам сказал мое имя? – желания не сбываются, и тон Володи становится серьезнее. Поэт слышит копошение и шорох с его стороны: он, видимо, растерянно ерзает. Значит, предположение попало в точку. 

– Ты сам мне его сказал, – теперь остается только продолжать этот безумный разговор, в котором смысла внезапно оказывается больше, чем во всей жизни последние несколько лет. – Ты в прошлом спортсмен, потом – тренер. Я знаю, что ты не можешь заниматься плаванием из-за травмы и…

– Постойте, вы следили за мной? – прерывает Володя, и сердце Поэта пропускает удар, когда тот едва повышает голос. 

Только бы не бросил трубку, только бы не бросил трубку.

– Это ненормально, мы даже не знакомы, я не понимаю, откуда вы все это знаете. Я позвоню в…

Поэт спешно называет ему две даты: когда они познакомились и когда подружка Кризалиса сообщила о его смерти. Затем он называет сегодняшнее число – отсчитывает только по количеству закатов со дня его гибели. Он начинает тараторить, торопится все объяснить, пока не стало поздно. Рука с телефоном подрагивает, и взволнованно Поэт подхватывается на ноги. 

– Я сам не знаю, как это возможно, но, кажется, дозвонился в прошлое. 

Его тоже теперь тянет на нервный смех, потому что адреналин подкатывает к горлу. Он словно прокатился на американских горках, зная, что его вагонетка должна слететь с механизма. Но отчего-то механизм решил сломаться позже и дать ему еще один шанс. Поэт не может прийти в себя и не знает, какие подобрать слова, потому что никогда не смотрел фантастических фильмов с подобными сюжетами. Ему, наверное, следует получше обрисовать ситуацию, но что он может рассказать Володе о нем же самом? Вряд ли тот хочет знать, как умрет через несколько лет. Да и не так важно, как он умер, куда важнее – как помочь ему остаться в живых. Возможно, звонок этот дошел до Поэта не для того, чтобы отпустить, а чтобы спасти. Хоть раз он должен поступить правильно.

– Если поверишь, то сохранишь жизнь. Возможно, не одну, – он надеется, что Володя не сможет отказать и уцепится хоть за что-то из его слов. 

🦋Звонок из будущего

Стекольное AU; разные таймлайны; отклонения от канона; упоминание смерти.

🤍 Часть 2

Над ухом звучит старомодное “аллё”, тон все такой же озадаченный и теперь слегка обеспокоенный. Тихий. Немного усталый. Такой, как и всегда. Поэт тянется ущипнуть себя за руку, сжимает кожу до боли. Будто это когда-нибудь помогало. Если даже из плохих снов выбираться настолько сложно, то разве захочется выбираться из такого? 

Нельзя было приходить в эту квартиру. Он добровольно согласился со своим помешательством. 

На том конце все-таки наступает тишина, а Поэт боится дышать. У него по спине холодок, словно это не игра воображения и сама смерть правда стоит где-то рядом. Кажется, что даже штора перестает колыхаться и шуршать – все застывает. Мир смыкается вокруг телефонной трубки, чтобы затем снова опасно задрожать. Поэт считает мгновения молчания, пока мир снова не развалится. Это непременно прекратится, больше не будет никакого голоса и…

– Вы тут? 

От предательской надежды подкашиваются ноги.

– Тут. Я тут.

Поэт отвечает сипло, едва слышит сам себя и невыносимо боится все уничтожить. Неважно как, но он слышит Кризалиса снова. Может представить, что тот стоит перед ним и смотрит удивленно, словно ничего не произошло и все снова в порядке. Словно не было этих лет, обид и слез. Не было смертей.

Поэт смотрит на экран. “В” с точкой. Разговор длится уже одну минуту двадцать семь секунд. Никакого автоответчика.

– Что ж, хорошо… так я могу чем-нибудь помочь? Вам кто-то дал мой номер?

Так не бывает. Но Поэт уже рассыпается на миллиарды частиц слепой веры и испуганно, осторожно садится на диван. Ему нужно удостовериться, что реальность еще существует. Под рукой мягкое покрывало, хлопковая простынь. Ногами Поэт упирается в пол. Он не спит и не бредит. 

Но почему Кризалис его не узнает? Или только делает вид? Этот вопрос внезапно колет Поэта ядовитой иголкой, и моментально в голове выстраивается ряд сценариев, в которых Кризалис мог попросту выкинуть его из жизни. Может, это Поэт на самом деле умер три дня назад?

– Нет, никто не давал, – цедит он с трудом. – У меня этот номер уже давно, если ты вдруг забыл. 

Он эти цифры знает наизусть. Забудет собственный номер, а этот назовет без запинки. А Кризалис еще спрашивает откуда? Это шутка? 

– Забыл, возможно, да, – на том конце прочищают горло, изображая неловкость. – Или, может, владелец номера поменялся? 

Тот говорит так, словно Поэт и вправду ума лишился. Обращается к нему как к ребенку и заваливает глупыми вопросами. Пытается ударить побольнее? Разве и так недостаточно? Поэт зажмуривается. Глаза остро слезоточат уже не от горечи, а от обиды. Он ничего не понимает, но начинает верить, что его хотят нелепо обмануть. Запутавшийся, он не успевает за эмоциями и забывает, что Кризалис не способен так расчетливо и жестоко притворяться. Поэт слышит теперь не надежду, а угрозу. 

– Ты издеваешься? – не выдерживает он и камнем роняет на Кризалиса возмущение. – К чему это все? 

В телефоне снова молчат – а разочарование Поэта кричит громче и отчаяннее. Ему снова кажется, что он выдумал себе этот голос, потому что не слышит теперь даже дыхания в трубке. Лучше так, чем обман. Лучше так, чем это глупое “ошиблись номером”? 

Ошибся, когда подошел к уснувшему в библиотеке посетителю. Ошибся, когда согласился пойти с ним на кофе. Когда впустил в свою жалкую квартирку, а после не сумел выпустить из жизни. Этот разговор – реальный или воображаемый – злорадно и мерзко подсказывает ему, где и как он ошибся. Проваливаясь в тишину, Поэт вновь раздавлено складывается пополам.

Кризалис, вероятно, тоже знает, что это он во всем виноват. Его жизнь пошла под откос, после того как в ней появился проблемный библиотекарь. Поэт – его мрачная, смертоносная судьба. От такой судьбы любой захочет убежать. Быть может, этот звонок лишь для того, чтобы Поэт его освободил и отпустил. 

– Не молчи, – но он не может; просит и ни на что больше не надеется.

4⃣5⃣7⃣ confession. $ daily.
🔢 welcome to cf по пейрингу 457!
Хван Ин Хо & Сон Ки Хун.
➿ ➿ ➿ ➿ ➿ ➿ ➿
любите данный пейринг? делайте по нему контент? 🎀
🤩WELCOME.
❎➖➖➖➖➖➖➖❎
🔡🔡🔡 :: @confess457Bot
хэдканоны, зарисовки, nsfw арты и любой другой контент приветствуется. 🐈
dni :: база. х хэйтеры 457.
🔤’’ ВП-ПОСТ. (600+)
& НАВИГАЦИЯ.
@confess457 < < 🧑‍🔧

➡️🙂🙂🙂🙂🙂🙂🙂

                         🙂🙂

          🙂🙂🙂🙂🙂🙂  🙂🙂🙂🙂🙂


❗️» мы — команда, создающая визуальную новеллу по вселенной "майора грома" в необычном сеттинге: санкт-петербург ХVlll века.

🗂» тот самый век, когда российской империей правила екатерина великая, а в 70-ых годах начался один из самых кровавых бунтов в истории россии — пугачёвский. но что, если персонажи любимых комиксов про майора грома попали в эти ужасные годы, а бунтом бы руководил... ну, сами узнаете.

⬇️» но у нас не только разработка игры, а ещё и прекрасные арты, хедканоны, иногда викторины и даже игры. вы познакомитесь с буднями нашей команды, будете знать о всех этапах разработки и новостях, а в дальнейшем сможете купить мерч по нашей новелле.

📌» заинтересовали? ловите все наши соц. сети::

🔗| телеграм-канал.
🔗| тик ток.
🔗| паблик вк.
🔗| бусти с доп. контентом.

Ради него Кризалис всегда мог пожать плечами. Сделать вид, что для них все посильно. Откуда у него силы оставались для этих сказок? Нет денег – пусть будет квартира в бедном районе, зато своя. Душит работа – найдется новая, а пока будут друг друга поддерживать. Душит все вокруг – они обязательно справятся.

Все должно было наладиться. Но в квартиру с высокими потолками они вместе так и не въехали.

Удивительно, но дурацкий дом полон жильцов. Поднимаясь на третий этаж, Поэт то и дело слышит голоса за чужими дверьми. Соседи, значит. Могли бы ими стать. Воздух снова оставляет его, когда он не сразу нащупывает ключи во внутреннем кармане плаща. Пугается, что все-таки выбросил после встречи в музее. Но вот ключи у него на ладони, и Поэт растерянно их оглядывает, будто в первый раз видит глупый брелок со львенком, у которого давно стерлись глаза.

Замок поддается легко, хотя за дверью его никто и не ждет. Поэт заходит тихо, пока перед ним, как в замедленном фильме, расступается темнота и проявляется картинка. Но не успевает он осмотреться, как резкий звон заставляет вздрогнуть. Ногой задевает миску на полу, и она слетает с подставки. В соседней темнеет засохший корм. Можно присесть и бросить в темноту “кис-кис”, но он почти уверен, что кошки тут уже нет. Поэт ведь знает в лицо всех его новых друзей.

Взглядом он цепляется за наспех застеленный диван, осматривает скромный набор посуды на кухне и одинокую немытую чашку из-под какао. На подоконнике забитая пепельница с выпавшей сигаретой. Ничего менять здесь не хочется. Даже свет он включать не решается. Пусть останется на своих местах. Поэт оглядывает лестницу к пустой платформе под потолком, и в глазах у него снова что-то противно колется. Кажется, что в этой квартире ничего нет, но вместе с тем так много всего, что он помнит до сих пор. Проклятое место.

В темноте он не замечает на полу плоский кусок дерева и об него чуть тоже не спотыкается. Брусок оказывается одной из полок книжного шкафа. Знакомая коробка из-под него, как и инструкция, валяется рядом на полу. Как будто его распаковали только недавно. Не собранный до конца, шкаф криво стоит у стенки, и Поэт завороженно подходит к нему ближе. Догадка подтверждается: на средней полке лежит отвертка и винтики для сборки. Зачем решил его установить, скучно было?

Бережно Поэт проводит по полкам рукой и задевает одну из двух книжек, которые гордо стоят наверху, – так, что их невозможно не заметить. Он может даже не смотреть на корешки, чтобы понять, какие книги Кризалис туда поставил. Старое издание “Незнайки”. Сборник стихов Хлебникова. Рука тянется ко второму, и Поэт натянуто усмехается, когда видит упрямо загнутые страницы. Просил же не портить. Но теперь он почти рад, что в книге остался этот заметный след, по которому сразу можно отыскать короткое стихотворение.

Для иронии не хватало только жирно подчеркнуть пророческие строки.

– Он грудью пламени коснется, – с трудом Поэт проговаривает и ощупывает страницу пальцами, – в волне огнистой окунется. Гляди, гляди, и…

Когда в кармане вдруг вибрирует мобильник, он чуть не роняет книгу. Поэт пытается сморгнуть жгучую влагу с ресниц, спешно ставит Хлебникова на место и отжимает не глядя.

– Здравствуйте? – из трубки доносится сомневающееся приветствие.

Поэт застывает. Ему чудится. Он все-таки сошел с ума, пока смотрел на проклятую квартиру. Отчаянно он жмурится и готовится снова услышать тишину, к которой уже привык за сутки безответных звонков. Мерещится, мерещится. Сейчас снова над ухом раздадутся гудки, а потом – только тишина.

– Извините, но тут это…

Вместо тишины он слышит неловкое продолжение.

– Вы мне столько раз позвонили за сегодня, ошиблись номером?

Бессильно опираясь плечом на шкаф, Поэт все еще не может выдавить ни слова в ответ. Лишь тщетно пытается понять, почему по телефону с ним говорит мертвый человек.

источник
#позалисы

🦋 Звонок из будущего

Новая аушка, а по совместительству новый коллаб с @Notocactus. Смотрим на вкусный артик :3

Отклонения от канона; упоминание смерти. Стекло стекольное

🤍 Часть 1

Гудок, гудок. Тишина. Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Тридцать секунд, чтобы оставить сообщение. Но голоса нет и звучит лишь молчание.

Упрямо Поэт повторяет тот же обряд. Вяло нажать на кнопку вызова, выслушать гудки и поверить, что вместо автоответчика с ним говорит настоящий человек. На экране – “В” с точкой, а рядом размытая цифра. Поэт не знает, сколько раз уже позвонил.

Телефон ложится около него мертвым грузом. Ветер дует в лицо и кусает покрасневшие пальцы. Тухнет сигарета. Поэт не замечает, сидит онемевшей куклой и смотрит на расплывающийся город. Разглядывать эти разноцветные дома с крыши всегда интересно, но сейчас они сливаются в одно пятно. Перед глазами все подернуто мутной дымкой, которую не сморгнуть.

На улицах внизу сотни людей, которые спешат домой. Они знают, куда идут. Они знают, что их ждут. Поэт не сможет спуститься и стать одним из них. Он никогда до конца не понимал, что ему нужно и в каком направлении его несет жизнь. Порой в голове появлялся и слабо маячил дрожащий ориентир, но теперь он тоже потух. Больше ничего не осталось.

Кризалис снова его предал. Оставил. Наплевал. Кто, черт возьми, его просил играть в главного героя? Кому стало лучше от этих его глупых попыток всех спасти? Ничего ведь даже не поменялось. Рубинштейн все еще ходит по земле, эксперименты не закончатся, жизнь все так же в трещинах.

Изменилось лишь одно: теперь Поэту казалось, что серое небо вот-вот упадет ему на голову. Долго он не продержится, его раздавит. Дышать сложно даже на крыше, куда он всегда сбегал за покоем. Открывает рот и не чувствует воздуха. Только в висках бьет-бьет-бьет.

Сигарета потерянно летит вниз, и Поэт подтягивает к груди согнутые колени. В спину бьет холод, и он обороняется как может: сжимается так, что скоро, кажется, услышит скрежет в ребрах. Но прятаться ему некуда. От реальности не спрячешься.

Пелена спадает с глаз – лопается и выпускает на волю слезы. Поэт роняет голову, лбом стукается пару раз о колени в надежде насильно перестроить мысли. Но ничего не встает на места. Думать он все еще может только об одном. Как помешанный.

Кризалис его предал.

Дрожащие руки Поэт кладет себе на плечи, впивается пальцами в онемевшее тело. Ему мерещатся чужие ладони, мягко притягивающие к крепкой груди, и слышится над ухом дыхание. Он многое может себе внушить. Если бы не жил отголосками этих прикосновений каждый день, давно сошел бы уже с ума. Он себе внушал, что Кризалис тоже про него помнит. Они должны оставаться тенями друг у друга за спиной, даже если ненавидят. Время их разделяет, а они помнят о том, чего уже не обрести. У них ведь больше ничего нет. У них только общие раны. И если одиноко, то обоим, если больно – то вместе.

Но вот Поэт один.

Ветер все же прогоняет его с крыши. Он вытирает щеки рукавом и мчится вниз по лестнице. Холодный подъезд чужого дома выталкивает его на улицу, и он избегает людей, жмется к стенам и теряется в переулках, лишь бы не оказаться с ними рядом. Увидеть в толпе чью-то взъерошенную макушку и в очередной раз спутать со знакомой будет выше его сил. Если снова ему померещится знакомый силуэт, он охотно позволит толпе себя затоптать.

Теперь знает ведь, что это лишь обман воображения. Воспаленный разум снова хочет обмануть. Самовнушение снова пытается спасти. Но сейчас Поэт понимает, что боль нужно прочувствовать сполна. Ее не отложить в пыльный ящик, не запечатать за семью замками и не подавить. Он должен ощутить все.

Ноги сами приносят его в район, который он терпеть не может. Везде кирпичные дома, складские мосты, непривычно широкие для Питера улицы. Тут жить невозможно.

– Зато потолки высокие, – тут же звучит в воспоминаниях, и Поэт пожимает плечами, воспроизводя чужой жест.

Welcome in 𐌡᧐ᴦ᧐ʙ᧐ 𑀝ᥱρы

Хотите посмотреть на косплеи по майору грому? Тогда вы по адресу!

Добро пожаловать в моё логово. Я Сера/Серафима и с 2022 я нахожусь в косплей комьюнити.

В этом телеграмм канале вы можете увидеть мои косплеи и закосы по фандому «майор гром».

Конечно и без щитпостов никуда, но хочу вас уверить что много его. Щитпост будет чиститься время от времени. Вп посты удаляются спустя 6 часов.

Заинтересовала? Тогда подписывайтесь ;)

Алтан даёт ему расплести свои косы, пройтись по ним гребнем. Долго-долго рассказывает про войну, про цветы. Цветы Серёже нравятся больше - ужасов он и без Алтана наслушался. А еще хан рассказывает ему про другие страны. Рассказывает про замечательный полуостров, не так давно ставший частью государства, говорит, как там замечательно. Какое красивое там море. В это же время Серёжа ласково гладит его по темным волосами внимая каждое слово. Шутя, просит дворец на полуострове, а Алтан всерьёз соглашается, чем застаёт юношу врасплох. В ещё больший шок повергла ласковая улыбка хана, мелькнувшая на лице, когда Серёжа смущённо отпихнул его от себя.

—То глупость! Не думай даже!

—Но я желаю, чтобы у моего жениха было всё самое лучшее!

Юноша закатил глаза и скрестил руки на груди, строго окинув взглядом сидевшего на краю постели хана. Тот глумливо улыбался и скалился, чем приводил Серёжу в еще больший стыд. Нужно было срочно все исправлять! Вдруг, на лице рыжеволосого вспыхнула ухмылка. Алтан вскинул бровь в недоумении и в следующую секунду широко распахнул глаза. Эти самые тоненькие губы коснулись его, так смешно и неумело смяв. Серёжа отстранился и прикрыл рот рукой, ещё слегка стесняясь собственных действий. Зато какой результат! Алтан застыл с выпученными глазами, а как отмер - стал ласково касаться своих губ и все так же удивлённо смотреть на Серёжу.

—А.. За что?

—За дурной головой.

Сережа робко подвинулся к хану обратно и положил ладонь поверх руки хана. Тот на секунду перевел взгляд на ласковые тонкие пальцы, а затем снова на лицо юноши. Склонился к чужому лицу, ласково заправил прядь рыжих волос и лукаво прищурился. Серёжа, совершенно не смущённый такими действиями, подался вперёд и вновь мягко коснулся чужих губ своими. А затем ещё раз, и ещё, пока Алтан не стал с напором отвечать, не желая отрываться от губ. Чересчур они нежны да сладостно-приятны, точно свежий горячий мёд. Тягучий, слегка приторный, отдающий травами и лёгким привкусом древесины.

—А говорил не тронешь..

—А сам-то.

Из-под полуприкрытых век игриво глядели на хана два драгоценных камня, сейчас совсем не ледяных. Сережа весь как льдинка с самого того дня, как его забрали, а тут и подтаивать начал кажись, весь такой из себя нежный, сахарный, сонный - соблазнительный, одним словом. Хан ещё боязливо касается медных волос, пропуская их сквозь пальцы тоненькими ниточками шёлка. Сережа действует смелее, практически сразу пересаживаясь вплотную к Алтану и в очередной раз накрывая его губы своими. Прикрывает голубые глаза, а почувствовав чужие руки на талии - усмехается прямо в поцелуй. Хан нежен, до боли нежен. Непонятно Серёже, откуда вдруг такая ласка от нелюдимого ранее правителя.

-Позволь..

-Позволяю.

-Бесновка.

Серёжа смеётся, когда ласковые губы вдруг опаляют нежную шею горячими поцелуями. Обладатель этих губ тихо мычит в знак недовольства, но никак не мстит за насмешку. Только лезет ледяными руками под рубаху, небрежно задрав её вверх и пробравшись к чужой груди. Самое желанное оставил на потом, умник.

Перечить и дразниться сразу перехотелось, только стоило хану стащить рубаху полностью и с восторгом ахнуть. Худое, совсем нетронутое никем тело находилось прямо напротив - на, бери. Без зазрения совести, Алтан жадно прильнул губами к чужой груди, осыпая поцелуями и её. С уст в промежутках слетало что-то иноязычное, незнакомое Серёже, но такое трепетное, сказанное одними лишь губами на выдохе. Сказанное так, что у бесновки под ребрами бьётся, трепыхается, наружу рвётся задушенными вздохами. Дрожащая рука тянется к чернявой голове, скользит пальцами в густые волосы и чуть сжимая их у корней. Алтан реагирует незамедлительным вздохом, небольшой паузой между поцелуями.

-Гүзәл.(Прекрасный)

Серёжа не отвечает - не понимает. Только осоловело смотрит в хановы глаза, розовея щеками от дорожки поцелуев к пупку, а затем и ниже, но Сережа уже не смотрел. Закинул голову назад и откинулся спиной на постель, не желая видеть двух голодных омутов, едва ли не пожирающих его. Ну точно зверь, не иначе..

Даже масло какое-то раздобыла, за что Серёжа, конечно, ее едва ли не расцеловал. Вещь важная, нужная.

***

—Хан, сезнең киявегез тиз арада аның бүлмәләренә килүегезне таләп итә. (Хан, ваш жених требует вас в свои покои, немедленно.) —Алтан на секунду

—Алтан на секунду оторвался и перестал водить точильным камнем по сабле. Та и так была остра и начищена до блеска, просто сон не шёл сегодня отчего-то.

—Нәрсә булды?(Что случилось?)

Слуга ничего не отвечает, смущенно отводя взгляд в сторону. Хана это напрягает, и он хмурится, прося позвать двух крепких мужей, да побыстрее. В груди зародилась непонятная тревога, а мысли уже были забиты всем чем угодно, хотя слуга был чрезмерно спокоен. Один лишь еле заметный румянец на щеках выдавал его.  Алтан на это внимания не обратил. Схватил мужчину за шкирку и встряхнул, грозно посмотрев в испуганные глаза. Только собирался сказать что-то гневное, да вдруг остановился и замер, нахмурившись. От чего это он вдруг вспылил? Ничего ж не произошло, а он вот так.. Мужчину отпустили, подоспевшую охрану - тоже. Некого хану в своем же доме боятся.

Алтан взял плошку со свечой и, оставив саблю лежать в ножнах у скамьи, двинулся в покои Сережи по слабо освещенным коридорам. Ночь тихая, звездная - одна только луна аккуратно заглядывает в редкие фигуристые оконца, озаряя путь. Перед самым входом Алтан замирает, прислушивается - всё вокруг такое же тихое, как и пару минут назад. Чего ж позвал тогда..?

Дверь с громким скрипом открывается. Пред балконом одиноко стоит фигура юноши. Локоны в свете многочисленных свечей медные, темные, совсем не такие, как на солнечном свету. Сам Серёжа не оборачивается, только вдруг тянет руки вверх и потягивается, громко зевая. Тут-то Алтан замечает, что кроме красиво расшитой рубашки, какую он никогда у себя и у Сережи не видел, на юноше ничего нет ничего. Совсем ничего. Даже тряпкой никакой всё срамное не прикрыл.

—Кто там? —В наигранно-елейном голосе Сережи чувствуется лёгкая дрожь. Ему все ещё некомфортно и страшно, тем более, что хан до сих пор не знаком ему. Пусть и относится хорошо, пусть и терпит все капризы, но сделать больно наверняка горазд. Ему же ничего не стоит.

Алтан подмечает дрожь в чужих руках, когда Серёжа тянет худые пальцы к собственным волосам, обнажая не скрытую рубахой шею. Хану смотреть на это тяжко - смущение и возбуждение вдруг сменяются на что-то тяжелое, липкое. Он же не зверь какой, чтобы насильно.. Он тихо подходит сзади. Юноша вздрагивает едва ли не на каждый шаг. Алтан слышит всхлип, когда касается чужого плеча в попытке успокоить. Серёжа тяжело дышит, старается не хлюпать носом, но сдержать горючих слёз не получается. Хан убирает руку и вздыхает, опуская глаза в пол.

—Не лей слёз. Не трону я тебя, глупый. —Руки сжимаются в кулаки сами по себе. Серёжа вдруг оборачивается и смотрит на хана широко распахнутыми глазами, полными слёз и такой благодарности, от которой у Алтана при взгляде в голубы очи пробегает холодок по спине. —Что за дурь, Серёжа?

—Так ведь.. принято? —Алтан закатывает глаза на это и качает головой. Серёжа глупо улыбается, чувствуя одну лишь неловкость и смущение. На душе вмиг стало так легко и хорошо, точно и не было тревоги.

—Глупость.

—И впрямь. Глупость.

Алтан неловко мнётся, вновь опустив взгляд в пол и поджав губы. Сережа вспоминает что раздет и спешно убегает надевать ночную рубашку. Возвращается и замечает Алтана сидящим на краю постели, скромно сложившего руки на коленях. Точно не у себя дома..

—Вина принести? —Подаёт голос Алтан, взглянув на Серёжу. Тот в широкой невзрачной на вид рубахе ещё красивее, чем в той, синей.

—Не нужно. Останься. Расскажи чего-йт, а?

—И чего тебе рассказать?

—Что знаешь, то и рассказывай! —Сережа заваливается на постель рядом с Алтаном и закидывает одну руку за голову, а другой потянувшись к косам хана и стащив с одной из них заколку.

—О как. Ну слушай.

Губы вдруг ласково целуют твердую плоть внизу. Сережа вздрагивает, а следом стонет, ощущая как по чувствительному органу проходится шершавый, горячий язык. На розовую головку ложится прохладная ладонь, чуть трёт, чем вызывает у Серёжи ещё большую дрожь.

-Зачем там.. языком-то?

Хан ничего не отвечает. Сережа приподнимается на локтях и смотрит на творящееся внизу срамное представление. Алтан смотрит ему прямо в глаза, а языком так и продолжает ласкать плоть. Сережа слегка недовольно хмурится, ведь хан его намеренно дразнит! Или ласкает слишком осторожно, но Сереже ведь мало. Он властно давит на чужую макушку, позабыв о собственном стыде, а хан внизу хищно облизывается и наконец берет головку в рот. Юноша выстанывает его имя куда-то в потолок и давит на макушку, заставляя Алтана внизу поперхнуться, но вобрать глубже. Дальше брать не пытается, взяв только середину. Язык легко скользит по тонкой коже, не пропуская ни одной венки, что пульсирует только сильнее, стоит только её коснуться. Не обделяет вниманием и головку, тщательно вылизывая её широким языком, а иногда и щекоча уретру самым его кончиком. Серёжа весь дрожит от таких ласк, взмокает, стонет так сладко, что Алтан сам себе клянётся - ни один соловей не поёт так же приятно, как стонет от наслаждения его жених. Ни одна девка не может быть милее и красивее, чем его ненаглядная рыжая бесновка.

Сережа вдруг его оттаскивает за волосы, причиняя лёгкую боль. Алтан желает возмутиться, но юноша доводит себя рукой и изливается хану прямо на лицо. Усмехается, да ласково стирает с чужой щеки белёсую каплю, в то время как шокированный хан смотрит на него, точно на ополоумевшего.

Полноценный прон обещаю в следующей части🫡

#сероезолото #nsfw

Но попытаться стоило. Этот конь был не так хорош, как алтановский Утаан , на котором несся по полю Серёжа, но с успехом смог нагнать. Новоиспечённый жених только горделиво фыркнул и вдруг развернулся всем

и вдруг развернулся всем корпусом вбок, даже перекинув ноги на одну сторону. Теперь Алтан видел одну лишь спину юноши. Хановы очи округлились, а руки чуть сжали уздцы, намереваясь остановиться если что. Серёжа же усмехнулся и, без тени страха, спрыгнул с коня. Тот, конечно, сбавил темп, но не остановился, будто бы и не почувствовал лёгкость на спине. Рыжеволосый же, смеясь, кубарем полетел на траву. Остановившись, раскинул руки в стороны и подставил лицо жгучему солнцу, от чего-то улыбаясь. Казалось бы, только что был хмур и невесел, а вот уже и балует..

—Ахмак!(Дурак) —Шикнул Алтан себе под нос и остановил коня. Спешившись, он подошёл к юноше, разлагающегося на траве. Склонился над ним и недовольно осмотрел. —Ну и на кой ты это вытворил?

—Захотелося мне так. Серёжа приоткрыл один глаз и усмехнулся. Алтан сверху смотрел на него нахмурившись, готовый вот-вот начать ворчать или причитать. Но поток ругани Серёжа предотвращает тем, что протягивает руку к висящим прямо над его лицом плотными хановскими косами и перебирает их меж пальцев. Алтан опешивает, да глядит на него, точно остолбенел.

—Красивые.. —Шепчет одними Серёжа, но его слова не слышно за стрекотом кузнечиков и других букашек, окружавших пару сейчас. Хан вдруг поднимается и отворачивает голову в сторону, пребывая в смятении. Юноша довольно улыбается и прикрывает глаза. Трава рядом через несколько секунд шуршит и приминается - лёг-таки, не противился. Оба молчат.

—Олег тебе по душе был? — Вдруг раздается у Сережи под ухом. Улыбка с веснушчатого лица не сползает, будто юноше и всё равно на то, что хан затронул такую откровенную тему.

—По душе али нет, а я ему всё не такой был. То скажу чего-йт не то, то-й веду себя не так. Неблагой, так он говорил. —Сережа жмёт плечами. Открыв глаза, поворачивает голову вбок и встречается с темным взглядом хана. Уголки острых губ правителя вздрагивают лишь на секунду, но и этого рыжеволосому хватает, чтобы заметить изменения на лике жениха. —А что? Выведать чего хочешь? Не скажу ничего.

—Не нужен мне твой Олег и даром. —Фыркает черноволосый и закатывает глаза. Замолкает, а потом снова спрашивает. —Люб он тебе?

Настроение Сережи вдруг меняется. Он больше не улыбается и не смотрит на Алтана, поднявшись и сев на траве. Перебирает что-то на траве, да и бормочет что-то невразумительное себе под нос - хан не может разобрать, но не переспрашивает. Ответ предельно ясен.

***

Серёжа готовился к брачной ночи сам. Никто ему не говорил об этом, не намекал даже, но ему это показалось крайне странным - то ли хан до того любит грязь, то ли хворь его какая схватила. Серёжа решил выяснить все без хождения вокруг да около. Весь день Сережа провел в покоях с Ладой, заканчивая вышивку на рубашке для хана. Юноша совсем забыл про эту традицию - вышивать жениху "женильную" рубашку - и поэтому не успел закончить ее к свадьбе. Хан, хоть и чужой, а обращается с ним хорошо - так почему не отплатить ему тем же хотя бы раз? Лада настаивала, а Серёжа лишь для вида сопротивлялся больше.

К вечеру Лада натаскала воды в тазах, чертыхаясь под нос о том, что на родине все куда лучше - без бань здесь совсем худо. Серёжу вымыли как следует, несмотря на все "Я сам могу!" и прочие протесты, вычесали непослушные волосы гребешком, купленным еще до того как Сережа стал жить припеваючи в олеговом тереме. Лада хотела было принести чистую белую рубашку, но тут уж рыжеволосый вцепился в женильную рубашку да как запищал:

—В ней буду! Не смей тянуть ничего, не надену!

И как воспротивиться? Лада только вздыхает и помогает юноше надеть льняную красную рубашку, крашенную несколько дней назад. Не достанешь ведь тут обычных рубах, всё самим делать приходится. Серёжа в одиночестве перед зеркалом еще долго прихорашивается, пока Лада прибирает покои да снует туда-сюда, украшая комнату да принося всякую нужную вещь.

🔠🔠🔠🔠🔠  🤩

«Когда на Руси расцветают васильки.»

🤨 Древняя Русь, фоном!сероволки. (Лада - Лера Макарова)


Алтан мигом шмыгнул за дверь и остановился к ней спиной. Щёки горели красными пятнами от смущения, брови свелись домиком. Прежде не знакомое чувство охватило хана, и он поспешил прикрыть лицо ладонями, дабы хоть немного успокоиться и взять себя в руки. Однако что-то под дорогими одеждами так колотилось, так колотилось, что успокоило хана только лёгкое прикосновение чьей-то руки к плечу. Мужчина обернулся и взглянул на вышедшего из покоев Сергея.

А выглядел тот восхитительно. Алтан не пожалел, что позволил бесновке надеть свою одежду, а не традиционный наряд, о каком мечтала каждая невеста или жених. Сережа в этом своём сарафане был куда красивее скрытых балахонами девок, иль мужчин, увешанных всякими побрякушками. В отличие от них, у рыжеволосого всего было в меру, а оттого и смотрелось гармонично.

Хан подал Серёже свою руку, а тот в ответ улыбнулся и уложил свою, белоснежную, поверх хановой руки. И вновь под одеждой что-то так затрепетало, начало вырываться наружу, что сдержать секундной улыбки не вышло. Бесновка подметил это и улыбнулся в ответ, слегка хитро щуря глазки.

Идущих под руку молодоженов встречают довольно тихо. Отчасти Алтан рад подобному спокойствию, а отчасти и насторожен, ведь его крайне волнует комфорт Серёжи. Тот, в ответ на мимолётные взгляды хана, только крепче сжимает его руку и тихо сглатывает. Алтан успокаивающе гладит костяшку одного из его пальцев. На лице бесновки ни следа от прежней игривости. Серёжа серьёзен, насторожен, но виду старается не подавать, опустив голубые очи куда-то под ноги. Вести под венец их некому, а потому оба выступают наравне, пусть это и не положено. Алтан отказался от того, чтобы сестра шла рядом в качестве сопровождающей, а потому чуть позади молодых шёл крепкий блондин и Лада. Мужчина показался Серёже знакомым, но только вот, где он видел этого молодца, вспомнить он не мог. Казалось, что он встречался юноше у Олега на застольях, но разве стал бы князь звать кого-то из чужого государства на празднования? Серёжа не знал, но очень хотел расспросить хана об этом мужчине.

Как такового "празднования" что ожидал Серёжа, не случилось. Они тихо обвенчались, рыжеволосый произнес заученную клятву на чужом языке, а затем, совершенно неожиданно, им подвели коня, и хан велел садиться верхом. Для чего - Серёже было неясно, но ослушаться Алтана он не посмел. Только он оседлал коня, как рядом оказался и сам хан, верхом на таком же вороном коне, как и у Сережи. Одной рукой он держал поводья, а другую же потянул новоиспеченному жениху, при этом не смотря на него. Рыжеволосый юноша расценил отведенный взгляд как простое смущение и вложил свою руку в чужую.

Алтан выпрямился и тронулся с места. Серёжа последовал его примеру, не отпуская чужой руки. Толпа народу расступилась и позволила молодожёнам пройти вперёд. Дойдя до главных врат, Сережа наконец очнулся. До этого его голова была совершенно пустой, наполнял её лишь шум окружавшей их толпы. Алтану, кажется, было всё равно ровно до этого момента. Сейчас же он наклонился к Серёже и мягко прошептал, поглядывая на людей позади.

—Развеемся?

Рыжеволосый усмехается. А так можно? Неужели не будет никаких смешных гуляний, попоек, кулачных боёв и прочего? Ну так уж неинтересно..

—Больно скучные у вас празднования, —Пожимает он плечами и всё-таки слегка надавливает на бока коня сапожками, вынудив двигаться вперёд. Хан по обыкновению смешно закатывает глаза и следует за Сережей. — Тоскливо мне в твоем государстве, хан!

—Так это ведь чтобы тебе спокойнее было, энҗе! —Протестует в ответ хан. Серёжа фыркает в ответ что-то неразборчивое и ускоряет ход, вырываясь чуть вперёд черноволосого. Он же, желая быть наравне, так же ускоряется, только вот новоиспеченный жених против. Он ещё больше ускоряется, переходя на галоп, и теперь уж Алтану его не догнать - куда уж, если Сереже был отдан его собственный конь? Алтан желал только лучшего.

Алтан даёт ему расплести свои косы, пройтись по ним гребнем. Долго-долго рассказывает про войну, про цветы. Цветы Серёже нравятся больше - ужасов он и без Алтана наслушался. А еще хан рассказывает ему про другие страны. Рассказывает про замечательный полуостров, не так давно ставший частью государства, говорит, как там замечательно. Какое красивое там море. В это же время Серёжа ласково гладит его по темным волосами внимая каждое слово. Шутя, просит дворец на полуострове, а Алтан всерьёз соглашается, чем застаёт юношу врасплох. В ещё больший шок повергла ласковая улыбка хана, мелькнувшая на лице, когда Серёжа смущённо отпихнул его от себя.

—То глупость! Не думай даже!

—Но я желаю, чтобы у моего жениха было всё самое лучшее!

Юноша закатил глаза и скрестил руки на груди, строго окинув взглядом сидевшего на краю постели хана. Тот глумливо улыбался и скалился, чем приводил Серёжу в еще больший стыд. Нужно было срочно все исправлять! Вдруг, на лице рыжеволосого вспыхнула ухмылка. Алтан вскинул бровь в недоумении и в следующую секунду широко распахнул глаза. Эти самые тоненькие губы коснулись его, так смешно и неумело смяв. Серёжа отстранился и прикрыл рот рукой, ещё слегка стесняясь собственных действий. Зато какой результат! Алтан застыл с выпученными глазами, а как отмер - стал ласково касаться своих губ и все так же удивлённо смотреть на Серёжу.

—А.. За что?

—За дурной головой.

Сережа робко подвинулся к хану обратно и положил ладонь поверх руки хана. Тот на секунду перевел взгляд на ласковые тонкие пальцы, а затем снова на лицо юноши. Склонился к чужому лицу, ласково заправил прядь рыжих волос и лукаво прищурился. Серёжа, совершенно не смущённый такими действиями, подался вперёд и вновь мягко коснулся чужих губ своими. А затем ещё раз, и ещё, пока Алтан не стал с напором отвечать, не желая отрываться от губ. Чересчур они нежны да сладостно-приятны, точно свежий горячий мёд. Тягучий, слегка приторный, отдающий травами и лёгким привкусом древесины.

—А говорил не тронешь..

—А сам-то.

Из-под полуприкрытых век игриво глядели на хана два драгоценных камня, сейчас совсем не ледяных. Сережа весь как льдинка с самого того дня, как его забрали, а тут и подтаивать начал кажись, весь такой из себя нежный, сахарный, сонный - соблазнительный, одним словом. Хан ещё боязливо касается медных волос, пропуская их сквозь пальцы тоненькими ниточками шёлка. Сережа действует смелее, практически сразу пересаживаясь вплотную к Алтану и в очередной раз накрывая его губы своими. Прикрывает голубые глаза, а почувствовав чужие руки на талии - усмехается прямо в поцелуй. Хан нежен, до боли нежен. Непонятно Серёже, откуда вдруг такая ласка от нелюдимого ранее правителя.

-Позволь..

-Позволяю.

-Бесновка.

Серёжа смеётся, когда ласковые губы вдруг опаляют нежную шею горячими поцелуями. Обладатель этих губ тихо мычит в знак недовольства, но никак не мстит за насмешку. Только лезет ледяными руками под рубаху, небрежно задрав её вверх и пробравшись к чужой груди. Самое желанное оставил на потом, умник.

Перечить и дразниться сразу перехотелось, только стоило хану стащить рубаху полностью и с восторгом ахнуть. Худое, совсем нетронутое никем тело находилось прямо напротив - на, бери. Без зазрения совести, Алтан жадно прильнул губами к чужой груди, осыпая поцелуями и её. С уст в промежутках слетало что-то иноязычное, незнакомое Серёже, но такое трепетное, сказанное одними лишь губами на выдохе. Сказанное так, что у бесновки под ребрами бьётся, трепыхается, наружу рвётся задушенными вздохами. Дрожащая рука тянется к чернявой голове, скользит пальцами в густые волосы и чуть сжимая их у корней. Алтан реагирует незамедлительным вздохом, небольшой паузой между поцелуями.

-Гүзәл.(Прекрасный)

Серёжа не отвечает - не понимает. Только осоловело смотрит в хановы глаза, розовея щеками от дорожки поцелуев к пупку, а затем и ниже, но Сережа уже не смотрел. Закинул голову назад и откинулся спиной на постель, не желая видеть двух голодных омутов, едва ли не пожирающих его. Ну точно зверь, не иначе..

Губы вдруг ласково целуют твердую плоть внизу. Сережа вздрагивает, а следом стонет, ощущая как по чувствительному органу проходится шершавый, горячий язык. На розовую головку ложится прохладная ладонь, чуть трёт, чем вызывает у Серёжи ещё большую дрожь.

-Зачем там.. языком-то?

Хан ничего не отвечает. Сережа приподнимается на локтях и смотрит на творящееся внизу срамное представление. Алтан смотрит ему прямо в глаза, а языком так и продолжает ласкать плоть. Сережа слегка недовольно хмурится, ведь хан его намеренно дразнит! Или ласкает слишком осторожно, но Сереже ведь мало. Он властно давит на чужую макушку, позабыв о собственном стыде, а хан внизу хищно облизывается и наконец берет головку в рот. Юноша выстанывает его имя куда-то в потолок и давит на макушку, заставляя Алтана внизу поперхнуться, но вобрать глубже. Дальше брать не пытается, взяв только середину. Язык легко скользит по тонкой коже, не пропуская ни одной венки, что пульсирует только сильнее, стоит только её коснуться. Не обделяет вниманием и головку, тщательно вылизывая её широким языком, а иногда и щекоча уретру самым его кончиком. Серёжа весь дрожит от таких ласк, взмокает, стонет так сладко, что Алтан сам себе клянётся - ни один соловей не поёт так же приятно, как стонет от наслаждения его жених. Ни одна девка не может быть милее и красивее, чем его ненаглядная рыжая бесновка.

Сережа вдруг его оттаскивает за волосы, причиняя лёгкую боль. Алтан желает возмутиться, но юноша доводит себя рукой и изливается хану прямо на лицо. Усмехается, да ласково стирает с чужой щеки белёсую каплю, в то время как шокированный хан смотрит на него, точно на ополоумевшего.

Полноценный прон обещаю в следующей части🫡

#сероезолото #nsfw

Даже масло какое-то раздобыла, за что Серёжа, конечно, ее едва ли не расцеловал. Вещь важная, нужная.

***

—Хан, сезнең киявегез тиз арада аның бүлмәләренә килүегезне таләп итә. (Хан, ваш жених требует вас в свои покои, немедленно.) —Алтан на секунду

—Алтан на секунду оторвался и перестал водить точильным камнем по сабле. Та и так была остра и начищена до блеска, просто сон не шёл сегодня отчего-то.

—Нәрсә булды?(Что случилось?)

Слуга ничего не отвечает, смущенно отводя взгляд в сторону. Хана это напрягает, и он хмурится, прося позвать двух крепких мужей, да побыстрее. В груди зародилась непонятная тревога, а мысли уже были забиты всем чем угодно, хотя слуга был чрезмерно спокоен. Один лишь еле заметный румянец на щеках выдавал его.  Алтан на это внимания не обратил. Схватил мужчину за шкирку и встряхнул, грозно посмотрев в испуганные глаза. Только собирался сказать что-то гневное, да вдруг остановился и замер, нахмурившись. От чего это он вдруг вспылил? Ничего ж не произошло, а он вот так.. Мужчину отпустили, подоспевшую охрану - тоже. Некого хану в своем же доме боятся.

Алтан взял плошку со свечой и, оставив саблю лежать в ножнах у скамьи, двинулся в покои Сережи по слабо освещенным коридорам. Ночь тихая, звездная - одна только луна аккуратно заглядывает в редкие фигуристые оконца, озаряя путь. Перед самым входом Алтан замирает, прислушивается - всё вокруг такое же тихое, как и пару минут назад. Чего ж позвал тогда..?

Дверь с громким скрипом открывается. Пред балконом одиноко стоит фигура юноши. Локоны в свете многочисленных свечей медные, темные, совсем не такие, как на солнечном свету. Сам Серёжа не оборачивается, только вдруг тянет руки вверх и потягивается, громко зевая. Тут-то Алтан замечает, что кроме красиво расшитой рубашки, какую он никогда у себя и у Сережи не видел, на юноше ничего нет ничего. Совсем ничего. Даже тряпкой никакой всё срамное не прикрыл.

—Кто там? —В наигранно-елейном голосе Сережи чувствуется лёгкая дрожь. Ему все ещё некомфортно и страшно, тем более, что хан до сих пор не знаком ему. Пусть и относится хорошо, пусть и терпит все капризы, но сделать больно наверняка горазд. Ему же ничего не стоит.

Алтан подмечает дрожь в чужих руках, когда Серёжа тянет худые пальцы к собственным волосам, обнажая не скрытую рубахой шею. Хану смотреть на это тяжко - смущение и возбуждение вдруг сменяются на что-то тяжелое, липкое. Он же не зверь какой, чтобы насильно.. Он тихо подходит сзади. Юноша вздрагивает едва ли не на каждый шаг. Алтан слышит всхлип, когда касается чужого плеча в попытке успокоить. Серёжа тяжело дышит, старается не хлюпать носом, но сдержать горючих слёз не получается. Хан убирает руку и вздыхает, опуская глаза в пол.

—Не лей слёз. Не трону я тебя, глупый. —Руки сжимаются в кулаки сами по себе. Серёжа вдруг оборачивается и смотрит на хана широко распахнутыми глазами, полными слёз и такой благодарности, от которой у Алтана при взгляде в голубы очи пробегает холодок по спине. —Что за дурь, Серёжа?

—Так ведь.. принято? —Алтан закатывает глаза на это и качает головой. Серёжа глупо улыбается, чувствуя одну лишь неловкость и смущение. На душе вмиг стало так легко и хорошо, точно и не было тревоги.

—Глупость.

—И впрямь. Глупость.

Алтан неловко мнётся, вновь опустив взгляд в пол и поджав губы. Сережа вспоминает что раздет и спешно убегает надевать ночную рубашку. Возвращается и замечает Алтана сидящим на краю постели, скромно сложившего руки на коленях. Точно не у себя дома..

—Вина принести? —Подаёт голос Алтан, взглянув на Серёжу. Тот в широкой невзрачной на вид рубахе ещё красивее, чем в той, синей.

—Не нужно. Останься. Расскажи чего-йт, а?

—И чего тебе рассказать?

—Что знаешь, то и рассказывай! —Сережа заваливается на постель рядом с Алтаном и закидывает одну руку за голову, а другой потянувшись к косам хана и стащив с одной из них заколку.

—О как. Ну слушай.

Но попытаться стоило. Этот конь был не так хорош, как алтановский Утаан , на котором несся по полю Серёжа, но с успехом смог нагнать. Новоиспечённый жених только горделиво фыркнул и вдруг развернулся всем

и вдруг развернулся всем корпусом вбок, даже перекинув ноги на одну сторону. Теперь Алтан видел одну лишь спину юноши. Хановы очи округлились, а руки чуть сжали уздцы, намереваясь остановиться если что. Серёжа же усмехнулся и, без тени страха, спрыгнул с коня. Тот, конечно, сбавил темп, но не остановился, будто бы и не почувствовал лёгкость на спине. Рыжеволосый же, смеясь, кубарем полетел на траву. Остановившись, раскинул руки в стороны и подставил лицо жгучему солнцу, от чего-то улыбаясь. Казалось бы, только что был хмур и невесел, а вот уже и балует..

—Ахмак!(Дурак) —Шикнул Алтан себе под нос и остановил коня. Спешившись, он подошёл к юноше, разлагающегося на траве. Склонился над ним и недовольно осмотрел. —Ну и на кой ты это вытворил?

—Захотелося мне так. Серёжа приоткрыл один глаз и усмехнулся. Алтан сверху смотрел на него нахмурившись, готовый вот-вот начать ворчать или причитать. Но поток ругани Серёжа предотвращает тем, что протягивает руку к висящим прямо над его лицом плотными хановскими косами и перебирает их меж пальцев. Алтан опешивает, да глядит на него, точно остолбенел.

—Красивые.. —Шепчет одними Серёжа, но его слова не слышно за стрекотом кузнечиков и других букашек, окружавших пару сейчас. Хан вдруг поднимается и отворачивает голову в сторону, пребывая в смятении. Юноша довольно улыбается и прикрывает глаза. Трава рядом через несколько секунд шуршит и приминается - лёг-таки, не противился. Оба молчат.

—Олег тебе по душе был? — Вдруг раздается у Сережи под ухом. Улыбка с веснушчатого лица не сползает, будто юноше и всё равно на то, что хан затронул такую откровенную тему.

—По душе али нет, а я ему всё не такой был. То скажу чего-йт не то, то-й веду себя не так. Неблагой, так он говорил. —Сережа жмёт плечами. Открыв глаза, поворачивает голову вбок и встречается с темным взглядом хана. Уголки острых губ правителя вздрагивают лишь на секунду, но и этого рыжеволосому хватает, чтобы заметить изменения на лике жениха. —А что? Выведать чего хочешь? Не скажу ничего.

—Не нужен мне твой Олег и даром. —Фыркает черноволосый и закатывает глаза. Замолкает, а потом снова спрашивает. —Люб он тебе?

Настроение Сережи вдруг меняется. Он больше не улыбается и не смотрит на Алтана, поднявшись и сев на траве. Перебирает что-то на траве, да и бормочет что-то невразумительное себе под нос - хан не может разобрать, но не переспрашивает. Ответ предельно ясен.

***

Серёжа готовился к брачной ночи сам. Никто ему не говорил об этом, не намекал даже, но ему это показалось крайне странным - то ли хан до того любит грязь, то ли хворь его какая схватила. Серёжа решил выяснить все без хождения вокруг да около. Весь день Сережа провел в покоях с Ладой, заканчивая вышивку на рубашке для хана. Юноша совсем забыл про эту традицию - вышивать жениху "женильную" рубашку - и поэтому не успел закончить ее к свадьбе. Хан, хоть и чужой, а обращается с ним хорошо - так почему не отплатить ему тем же хотя бы раз? Лада настаивала, а Серёжа лишь для вида сопротивлялся больше.

К вечеру Лада натаскала воды в тазах, чертыхаясь под нос о том, что на родине все куда лучше - без бань здесь совсем худо. Серёжу вымыли как следует, несмотря на все "Я сам могу!" и прочие протесты, вычесали непослушные волосы гребешком, купленным еще до того как Сережа стал жить припеваючи в олеговом тереме. Лада хотела было принести чистую белую рубашку, но тут уж рыжеволосый вцепился в женильную рубашку да как запищал:

—В ней буду! Не смей тянуть ничего, не надену!

И как воспротивиться? Лада только вздыхает и помогает юноше надеть льняную красную рубашку, крашенную несколько дней назад. Не достанешь ведь тут обычных рубах, всё самим делать приходится. Серёжа в одиночестве перед зеркалом еще долго прихорашивается, пока Лада прибирает покои да снует туда-сюда, украшая комнату да принося всякую нужную вещь.

🔠🔠🔠🔠🔠  🤩

«Когда на Руси расцветают васильки.»

🤨 Древняя Русь, фоном!сероволки. (Лада - Лера Макарова)


Алтан мигом шмыгнул за дверь и остановился к ней спиной. Щёки горели красными пятнами от смущения, брови свелись домиком. Прежде не знакомое чувство охватило хана, и он поспешил прикрыть лицо ладонями, дабы хоть немного успокоиться и взять себя в руки. Однако что-то под дорогими одеждами так колотилось, так колотилось, что успокоило хана только лёгкое прикосновение чьей-то руки к плечу. Мужчина обернулся и взглянул на вышедшего из покоев Сергея.

А выглядел тот восхитительно. Алтан не пожалел, что позволил бесновке надеть свою одежду, а не традиционный наряд, о каком мечтала каждая невеста или жених. Сережа в этом своём сарафане был куда красивее скрытых балахонами девок, иль мужчин, увешанных всякими побрякушками. В отличие от них, у рыжеволосого всего было в меру, а оттого и смотрелось гармонично.

Хан подал Серёже свою руку, а тот в ответ улыбнулся и уложил свою, белоснежную, поверх хановой руки. И вновь под одеждой что-то так затрепетало, начало вырываться наружу, что сдержать секундной улыбки не вышло. Бесновка подметил это и улыбнулся в ответ, слегка хитро щуря глазки.

Идущих под руку молодоженов встречают довольно тихо. Отчасти Алтан рад подобному спокойствию, а отчасти и насторожен, ведь его крайне волнует комфорт Серёжи. Тот, в ответ на мимолётные взгляды хана, только крепче сжимает его руку и тихо сглатывает. Алтан успокаивающе гладит костяшку одного из его пальцев. На лице бесновки ни следа от прежней игривости. Серёжа серьёзен, насторожен, но виду старается не подавать, опустив голубые очи куда-то под ноги. Вести под венец их некому, а потому оба выступают наравне, пусть это и не положено. Алтан отказался от того, чтобы сестра шла рядом в качестве сопровождающей, а потому чуть позади молодых шёл крепкий блондин и Лада. Мужчина показался Серёже знакомым, но только вот, где он видел этого молодца, вспомнить он не мог. Казалось, что он встречался юноше у Олега на застольях, но разве стал бы князь звать кого-то из чужого государства на празднования? Серёжа не знал, но очень хотел расспросить хана об этом мужчине.

Как такового "празднования" что ожидал Серёжа, не случилось. Они тихо обвенчались, рыжеволосый произнес заученную клятву на чужом языке, а затем, совершенно неожиданно, им подвели коня, и хан велел садиться верхом. Для чего - Серёже было неясно, но ослушаться Алтана он не посмел. Только он оседлал коня, как рядом оказался и сам хан, верхом на таком же вороном коне, как и у Сережи. Одной рукой он держал поводья, а другую же потянул новоиспеченному жениху, при этом не смотря на него. Рыжеволосый юноша расценил отведенный взгляд как простое смущение и вложил свою руку в чужую.

Алтан выпрямился и тронулся с места. Серёжа последовал его примеру, не отпуская чужой руки. Толпа народу расступилась и позволила молодожёнам пройти вперёд. Дойдя до главных врат, Сережа наконец очнулся. До этого его голова была совершенно пустой, наполнял её лишь шум окружавшей их толпы. Алтану, кажется, было всё равно ровно до этого момента. Сейчас же он наклонился к Серёже и мягко прошептал, поглядывая на людей позади.

—Развеемся?

Рыжеволосый усмехается. А так можно? Неужели не будет никаких смешных гуляний, попоек, кулачных боёв и прочего? Ну так уж неинтересно..

—Больно скучные у вас празднования, —Пожимает он плечами и всё-таки слегка надавливает на бока коня сапожками, вынудив двигаться вперёд. Хан по обыкновению смешно закатывает глаза и следует за Сережей. — Тоскливо мне в твоем государстве, хан!

—Так это ведь чтобы тебе спокойнее было, энҗе! —Протестует в ответ хан. Серёжа фыркает в ответ что-то неразборчивое и ускоряет ход, вырываясь чуть вперёд черноволосого. Он же, желая быть наравне, так же ускоряется, только вот новоиспеченный жених против. Он ещё больше ускоряется, переходя на галоп, и теперь уж Алтану его не догнать - куда уж, если Сереже был отдан его собственный конь? Алтан желал только лучшего.

ждём в гости к мерзости!🩶

канал сосредоточен на мгфд тематике и направлен на удовлетворение потребностей людей в нсфв артах с их любимыми персонажами🩶

основной контент здесь - арты и зарисовки←это нововедение!!

https://t.me/haven_of_abomination

владелец: @your_jester

16+

навигация
коммишки
анон буст

вп пост мью пост
донат на вкусняшку мише🤩 -
2202 2023 8820 5654

👤⋮ ▫️ ПОИСК СОРОЛЕВИКА/РОЛКИ ПО МГФД. ’ @ ❤️
>> есть желание найти сорола? отыграть тот или иной пейринг? вам не отвечают под постами о поиске? тогда вам сюда. ! ! 🎀
>> 🎀 здесь вы можете выложить тейк о поиске соигрока, указав нужные для вас критерии и кто нибудь, обязательно откликнется. ! !
>> можно разместить объявление о пиаре ролевой. ! ! 🎀
➖➖➖❎ @mgchdroll1_bot
вп–пост. + правила в описании кф.
‼️найти друзей по бабблверсу можно здесь : : @friendsmgchd

Милые дамы, с праздником! Ваша сила, красота и ум — главное вдохновение для многих творцов!🌺

От сюрприза Алтан не отказался. Подразнил немного, сделал вид, что и так справлялся с поиском жертвы. Справлялся, конечно, просто это отнимало слишком много времени. Выследить, втереться в доверие, замести следы… му-тор-но. С гипнозом все становилось гораздо проще, и Алтан все бы отдал, лишь бы наконец ему научиться.

Вадик преподносил подарки его любимой группы крови, и Алтан молча это оценивал. Он покидал мероприятие в предвкушении приятной трапезы, а Вадим, очевидно, своей трапезой на сегодня выбрал именно его: смотрел на Алтана в упор, лениво обхаживая взглядом и цепляясь за каждую черту. Они оба изучали друг друга каждый раз как в первый.

Отельный номер встретил их минималистичным простором и кристально-чистым интерьером. Загипнотизированный парнишка сидел на диване марионеткой и пусто смотрел перед собой, словно был совсем не тут. Алтан оглядел его придирчиво, наклонил ему голову, чтобы оценить шею, и обошел диван по кругу, неспешно готовясь к нападению на безвольную жертву.

– Разве обязательно доводить их до такого состояния? – цокнув на Вадика в преувеличенном возмущении, он опустился вальяжно на диван. На самом же деле охота за буйными жертвами Алтану никогда не нравилась.

– Наслаждайся, капризное Золотце, – подтрунивая, Вадик послал ему воздушный поцелуй.

Сам он сел по противоположную сторону от человека, и Алтан пристально проследил, как он стягивает пиджак и галстук. Совместная трапеза была занятием весьма интимным: разделять общую жертву и припадать к шее одного человека стали бы не любые вампиры. Алтан побрезгал бы делать это с другим. Но после того как Вадим видел его мучительную, отвратительную смерть, между ними уже не было места для брезгливости.

Глядя глаза в глаза, они наклонились к человеку с обеих сторон и впились в кожу одновременно. Жертва простонала вяло, едва что-либо чувствуя, но главное, что кровь у парня была чистой и сладкой. Окунаясь в ощущения, которые не почувствовал бы ни один человек благодаря своей красивой еде, Алтан зажмурился и вонзил клыки глубже. Ослепленный, одурманенный, он поднял голову на опасной грани, когда сложнее всего остановиться. Затуманенный взгляд искал большего и падал, как и всегда, на вампира напротив.

Запечатанный теплой кровью поцелуй вовлек всецело. Алтан перегнулся через колени человека, когда его потянули за руку. Он когтями впился Вадику в плечи, обвиняя в вероломстве, но подался охотно навстречу. Соприкасаясь с его языком и чувствуя, как чужие клыки прикусывают губы, он уже забывал о почти опустошенном человеке рядом. Так он мог забыть и о принципах, и о сомнениях, потому что крепкие ладони на его теле стирали любые лишние мысли. Повалив Вадика на диван, Алтан навис над ним, щекоча волосами, и жадно собрал капли крови с его подбородка. Руки Дракона уже переместились к нему на бедра, свободно гуляя по знакомым, наизусть запомненным изгибам.

Они могли бы встречаться так бесконечно. Алтан мог сколько угодно ждать, скучать, проклинать, а Вадик мог продолжать за ним гоняться, чтобы в итоге они забылись друг в друге полностью. Но разве в этом смысл вечности? В бесконечном ожидании?

– Не сегодня.

Отказом Алтан шокировал даже самого себя. Он отстранился медленно, давая Вадику потянуться следом, а себе – подумать. Кажется, проще было бы снова толкнуть Дракона под машину, чем прервать этот поцелуй. Но в какой-то момент эта потрепанная нить, которая связывала их ошибками и бесконечными расставаниями, должна была оборваться. Поправив на плече рубашку, Алтан отпихнул Вадика легким движением.

– Цветку требуется личное пространство? – окликнул его Вадик со своего места.

– Цветку требуется стабильность.

Алтан приподнял подбородок и через высокое зеркало напротив посмотрел на чужое невозмутимое отражение. Вадика удивить уже, кажется, было невозможно.

– Тебе быстро наскучит.

Может, он был и прав. Но, как бы люди Алтана ни огорчали, втайне он хотел пожить однажды их жизнью. Их скучной, спокойной жизнью.

#дракиолус

– А мне казалось, полет тебе понравился, – Алтан сделал вид, что не улавливает шутливый упрек в голосе, и расплылся в елейной улыбочке.

– Разбиться о скалы вместе было бы куда поэтичнее.

– Надо же, какой безнадежный романтик. Чтобы больше не разбиваться о скалы, думай о своих словах. Да и в целом думай хоть иногда, это полезно, – равнодушно поправив Вадику галстук, Алтан отвернул голову, когда тот к нему чуть наклонился.

Они могли не видеться год или пять лет, но это время всегда легко забывалось. С тем же успехом они могли встречаться каждый день: Вадик надоедал бы Алтану в равной степени, и спустя час он уже хотел бы толкнуть старшего под машину. Они могли знать друг о друге все, но в отношениях никогда не были. Любовники – возможно, но без ограничений. Правда, Алтан до сих пор не мог понять, почему не находил себе кого-нибудь еще, пока Вадик был на другом конце планеты. Все-таки безответственности у своего создателя он так и не научился. Он почти не сомневался, что Вадим в это время развлекается направо и налево. Не зря же его прозвали в вампирских кругах Драконом: прибирает к лапам все красивое, а потом оставляет пылиться, когда надоедает.

– Может, это ты мои мысли путаешь, Золотце? – парировал ему Вадик, перехватывая ладони на своем галстуке.

– Не я к тебе в голову влезаю, – задев его аристократическими ноготками, Алтан возмутился и выжидающе посмотрел на чужие руки. – К слову об этом: ты ведь давно купил себе телефон, неужели нельзя написать?

– Ну нет, это все не для меня.

Он точно не знал, сколько Вадику лет. Вероятно, тот застал Наполеона, а теперь был среди людей еще более чужим, чем Алтан. Хоть и умел подлизываться и налаживать контакты, Дракон слишком выделялся. Он не хотел скрывать, что отличается. Люди для него всегда были лишь крысами – ползающими под ногами, недолговечными и питающимися объедками. Он же любил свое место на другом конце пищевой цепи. Здесь они с Алтаном никогда бы, пожалуй, не согласились. Алтану нравились деньги и влияние, но царем мира он себя не считал. Иногда его удивляло, как у Вадика этот комплекс бога соседствует с бешенством дикого животного, которое готово было разрывать глотки ради забавы. И его натуру никаким костюмом не прикрыть. Варвар.

– Где остановился? – вернувшись к фруктам, невозмутимо поинтересовался Алтан.

Он заводил светскую беседу, которая, разумеется, ни одного из них не интересовала. После очередной встречи вечер закономерно должен был закончиться друг у друга в объятиях. Без всякого тепла для холодных тел и без всяких обязательств. Несколько ночей, когда они притворяются, что останутся вместе навечно, перед новым расставанием. Алтану надоел этот замкнутый круг. Эта предсказуемость, в которой между ними ничего на самом деле не могло быть. Он слишком устал от их игр, которые забавляли лишь поначалу. Но от одиночества между встречами он устал еще сильнее.

Вадик поддерживал разговор с привычной легкостью и из бокала потягивал вино, куда, несомненно, подлил уже крови. Гипноз открывал старшим вампирам многие пути – в том числе и к человеческим венам. Алтан совсем не удивился, когда узнал, что отель Вадика отсюда прямо через дорогу, и лишь покачал головой.

– Вот это совпадение, да? – с идиотской интонацией восклицал Дракон, с губ слизывая багряные капли. – А у меня для тебя там еще и сюрприз есть, представляешь? Первой положительной.

Вадик знал, что его нужно задобрить. Алтан же позволял ему это делать. Возможно, он был неправильным обращенным, но он себя обязанным Вадику не считал. Он вообще не воспринимал Дракона как своего создателя. Разве что связь оборвать с ним не мог и не хотел – вот и главный побочный эффект. Ничего он не мог ни оборвать, ни закончить, только глупо надеялся, что жизнь сама все на места расставит и прояснит, кто они с Вадиком друг для друга.

После обращения он мог не числиться гражданином ни одной страны и менять место жительства хоть каждую неделю. Теперь же, найдя временное применение деньгам, Алтан поддерживал многочисленные проекты.

Благотворительный вечер обещал заключение новых контрактов, как с этим деловым, но взволнованным мужчиной, который начал рассыпаться в благодарностях. Алтан видел, как пульсирует вена у него на шее, и слышал, как признательно стучит сердце. Вероятно, он искал спонсора уже слишком долго и впервые получил положительный ответ. Дежурно улыбаясь, Алтан с подчеркнутой услужливостью ретировался, чтобы больше не купаться в этой смеси беспокойства и радости. Человеческие эмоции всегда витали в воздухе, и легко было спутать их с собственными. Алтан же предпочитал оставаться с трезвой головой.

Остановившись у фуршета, он пригляделся к фруктовой тарелке и зубочисткой подцепил кусок яблока. Человеческая еда не приносила сытости, но обычно радовала своим видом. Воспринимал Алтан ее притупленно, поэтому едва ли мог оценить вкус и вместо него оценивал старание. Красиво разложенные кусочки фруктов привлекали внимание, и Алтан остался бы около фуршета подольше, если бы его не насторожил чужой пристальный взгляд.

Он спиной чувствовал, как его рассматривают, поглощают глазами. Не оборачиваясь полностью, Алтан бросил взгляд через плечо, и сделал вид, что ничего не заметил. Раз за ним так внимательно следили, то стоило лишь подождать, пока наблюдатель объявит о себе. Алтан шестым чувством мог понять, кто это. Догадка подтвердилась, когда чужие мысли вторглись в его собственные. Вздохнув, Алтан раздраженно закатил глаза и посмотрел в стену, будто перед ним возник невидимый собеседник.

“Обернешься, Золотце?”

Это был вопрос времени, когда Вадим появится в Питере. Алтан знал, что рано или поздно он мелькнет поблизости и снова залезет к нему в голову. Тряхнув тяжелыми косами, Алтан отказался посылать ему ответные мысли, пока у него в мозгу все мешалось. Неслышимый, но подсознательно ощутимый голос создателя его окутывал. С демонстративной невозмутимостью, Алтан наколол новый фрукт на шпажку.

– Игнорируешь?

Вскоре голос стал вполне реальным: почти над ухом, с насмешливой интонацией. Вадик отлично знал, что Алтан бы уже ушел, если бы не хотел с ним разговаривать. Но бегать от Дракона и давать ему лишний стимул его отыскать было не в его интересах. Последние пятьдесят лет у них проходили именно так: они виделись в случайном городе – от Москвы до Рима, – потом снова расходились и после встречались уже в другой стране. Конечно, это не могло быть чередой случайностей. Алтан прекрасно понимал, что Вадим прикладывает усилие, чтобы его найти, и все думал, как ему не наскучивает.

– Высадкой деревьев заинтересовался? – все еще не оборачиваясь, Алтан ожидал момента, когда Вадик к нему потянется, чтобы сбросить с себя его руку и окинуть укоризненным взглядом. Но тот пока держался.

– Деревьев – нет, – не глядя можно было понять, что старший вампир растянулся в ухмылке. – Но есть тут один цветок…

– Цветку требуется личное пространство.

Выставив локоть назад, Алтан слегка его толкнул, чтобы обозначить границу, и все же развернулся на пятках. Критически оценив безвкусный наряд, где ни один элемент с другим не сочетался, Алтан осмотрел лицо Вадика оценивающе, словно тот мог поменяться. Годы на них не отражались, но груз долгой жизни все-таки ощущался. По Вадику, однако, нельзя было сказать, что он обременен какой-либо ответственностью или тяжестью. Вероятно, поэтому для него было так легко бросить своего обращенного. Еще молодой тогда Алтан питал надежды на их особую связь, представлял их как вечный дуэт. Глупо было бы обижаться на собственные ожидания, не так ли?

– Я надеялся, что ты все еще на дне Сены, – едко признал Алтан и повел рукой так, словно принюхивался.

Вадик в ответ осклабился с удовлетворением. Как бы Алтан его ни кольнул и сколько бы раз ни убил, его это только раззадоривало сильнее. Больной ублюдок.

– Выбрался оттуда и прикинул, к какой же еще вонючей реке тебя потянет. Хорошо, тут хотя бы нет гор.

Золоточешуйчатые в вампирской аушке, где они знакомы уже почти целое столетие

У Алтана была непреодолимая тяга ко всему живому. В прошлом веке его интересовали люди и нравы – он наблюдал за сменой лет так, словно собирался писать хронику, и впитывал все события, которые оставляли отпечаток в истории. Двадцатое столетие было насыщено событиями. Однако на девяносто пятом году жизни он яснее убеждался, что никто не раздражает сильнее людей. Их мир менялся, появлялись новые технологии, погибали и рождались правители – а сами люди меняться не хотели. Алтан смотрел, как они совершают одинаковые ошибки и как очередное поколение идет под откос, и все дальше разочаровывался.

Нынче растения ему нравились куда большее.

Алтан никогда не считал себя активистом, не боролся за справедливость и чужие права. Для выходца из знатного рода чужие права были абстракцией, а борьба за них – запретным развлечением. Сейчас он впервые, с юношеским энтузиазмом, ухватился за возможность потратить деньги с пользой. Экоактивизм оказался одним из тех движений человечества, которые его еще не расстроили. Проведя последние десять лет в дворцовом Петербурге и полюбив его за красоту, Алтан, однако, не чувствовал в нем той жизни, которую чувствовал в бурятском краю. Там он мог лежать на зеленых коврах и слушать перешептывания деревьев в густых лесах. Из памяти его ничего не стиралось, и он проклинал эту неутихающую боль родных мест, которая осталась с ним навсегда. Но вместе с ней он трепетно хранил воспоминания о коротком беззаботном детстве. С бабушкой они плели венки из пахучих трав и цветов, отчего пальцы потом были желтыми от пыльцы. Они собирали соломенные обереги. Убирались в саду и очищали тропинки. Бабушку его все считали шаманкой, и жила она отдельно: не общалась с братом и принимала у себя внука, когда тот сбегал из дома. Война забрала у Алтана мать, поэтому никого роднее бабушки для него тогда не было.

Но и ее не стало слишком рано. После ее смерти Алтан совсем потерял ту связь с дышащей, свободной природой, которой она его научила. В новом веке мир не оставлял ему шансов что-либо вернуть: не было уже ни бабушкиного дома, ни его любимого луга, ни леса без конца и края. Вселенная Алтана в очередной раз переезжала, и теперь обосновалась в Питере. Если бы ему удалось создать здесь какой-нибудь живой уголок, он, пожалуй, остался бы еще на десяток лет.

Семья Алтана многое пережила и могла бы пережить еще больше, но род Дагбаевых закончился на нем. Никого не осталось. Алтан не позволил себе обратить сестру и начал свои одинокие скитания, когда понял, что с людьми его дорога расходится. Он ушел в добровольное отшельничество, но перед этим дал себе обещание, что не потратит вечность зря. В заточении у своего дома, у фамилии и идентичности он и так уже пробыл слишком долго.

Если и мог за что поблагодарить своего создателя, то за свободу. Но точно не за одиночество, тоску и боль от потерь.

И все же с людьми у Алтана были сложные отношения. Сколько ни разочаровывался, а старался быть на них похожим. Он не хотел быть чужаком, когда и без того не знал, где для него найдется место. Казалось бы, делай что вздумается, поезжай куда угодно – да вот только он устал от поисков. Быть может, искал не там? В Питере у него наконец появилось занятие, и он мог попытаться сделать вид, что посвящен ему так же, как люди. Для кого-то эти акции и протесты – вся жизнь, а для него лишь крупицы в вечности. Сложно погружаться во что-либо всецело когда знаешь, что потом оно рассыплется на глазах.

– Разумеется, я готов проспонсировать вашу инициативу, – сдержанно Алтан пожал руку возрастному мужчине, от которого пахло потом и волнением. – Реновация определенно пойдет оранжерее на пользу.

Не все его источники дохода были легальными. Вернее сказать, Алтан не всегда считался с налогами, а вдобавок много кому давал в долги под проценты. Независимо от года и сезона у него на счетах накапливались приличные суммы, а привлечь к ответственности фантомную, вечно исчезающую личность было невозможно.

📘 Жалобная книга — анонимный дневник, где каждый может выразить свои мысли и чувства.
🗳 Решайте сами, опубликовать вашу жалобу в общий канал или же оставить её в тайне.
🤝 Здесь вас никто не осудит.
Делитесь своими переживаниями и не парьтесь о чьем-то мнении.
📲 Присоединяйтесь к нашему боту и освобождайтесь от накопившихся негативных эмоций, когда захотите!

🔗ССЫЛКА🔗

Мысли/мнения после главы?
Я вахуе, это была просто проклятая поебень

Спойлер чд44

Приходится развернуть Алтана к себе лицом и слегка похлопать по щекам, дабы отвлечь от боли в спине. Черноволосый тяжело дышит и смотрит из-под мокрых ресниц злющими глазами. Дракон, глядя на это, нервно посмеивается и слегка трёт мочки чужих ушей.

—Стихи какие-нибудь учишь в своём универе? Рассказывай, только не торопись.

Младший слегка посмеивается, ведь просьба кажется ему совершенно глупой. Но, тем не менее, понимая причину просьбы, медленно, прерываясь на тяжёлые вздохи, принимается рассказывать, под смех Дракона.

—Щука съела ацетат, получается цитрат..

#золотаячешуя

Вадим цокает языком и усмехается. Он и так собирался оплатить всё, но теперь, когда груз ответственности полностью возложен на него, всунуть "Горгоне" ещё что-нибудь в качестве извинений не составит труда.

До ближайшего круглосуточного всего ничего, особенно на машине. Вадим на полпути вдруг вспоминает о машине рыжеволосого и строчит Волку пару сообщений. Более на телефон он не отвлекается, а только болтает о чем-то своём. Алтан не слушает - не интересно от слова совсем. Но, кажется, водителю плевать на это.

В болтовне проходит остаток пути. Уже будучи в магазине, юноша вдруг вспоминает про время, которое давным-давно перевалило за десять часов. Оповестив об этом Вадима, он получает лишь короткую усмешку в ответ и кивок в сторону стенда с газировкой.

—Ну значит сегодня по-лёгкому. Здоровее будем.

Алтан фыркает. Он бы не отказался сейчас от бокала красного полусладкого, но теперь уж нечего делать. В клуб было возвращаться неохота, да и в общем настроения на шумные места не было, так что в руках Дагбаева через несколько минут оказываются пачка чипсов и банка какой-то газировки. У Вадима же совершенно другой набор  - зажигалка, минералка и пара яблок в пакете. Алтан удивлённо вскинул бровь, оглянув спутника. Дракон только пожал плечами в ответ.

Вадим обещание сдержал: всё оплатил, так ещё и собрал все продукты в один пакет, не вынудив Алтана нести свою долю в руках. Черноволосый шуточно окрестил его "джентльменом", когда Дракон придержал ему дверь на выходе.

Правда, как оказалось зря. Только Алтан обернулся, дабы сказать Вадиму что-то ещё, как спину пронзило ощущение чего-то очень горячего, точно плавленный воск. Тело само выгнулось вперёд, глаза распахнулись от резко нарастающей боли в спине.  По ткани водолазки тёмным пятном распространялась жидкость, и в следующую секунду юноша ощутил боль в полной мере.

Мозг просто не успел осознать, что произошло, но инстинктивно  вынудил схватиться  за плечо и отойти на пару шагов назад, спиной уперевшись Вадиму в грудь. Блондин вскинул брови и хотел было узнать причину такого поведения, но взгляд упал прямо на чужую лопатку. Тут стало все ясно.

Дракон сработал оперативно, только увидев сочащуюся сквозь ткань жидкость. Пакеты с едой были брошены у двери, рана зажата крепкими пальцами. Алтан шипит и дёргается на такое действие, но Вадим держит так крепко, что кажется косточки вот-вот начнут хрустеть. Сильный же, скотина.

—Пусти, блять, я сам!

Плевав на чужой визг и возмущения, Дракон втаскивает его обратно в магазин и разъярённо требует у кассира аптечку. Тот теряется, и блондину приходится рявкнуть повторно, дабы тот среагировал. Дагбаев под ним продолжает шипеть и стараться избавиться от болезненно  давящей на ранение руки, но ему не дают.

—Идиота кусок, ты жить хочешь? — Черноволосый фыркает и стискивает зубы крепче, ничего не отвечая. Больно страх как, лопатку жжёт, а с каждым движением складывается ощущение, что внутри что-то разрывается на мелкие-мелкие осколки. Алтан надеется, что это не так. —Вот и сиди смирно.

Из принесённой аптечки берётся бинт и пара ампул со шприцем. Притянув за руку молодого парнишку-кассира, Дракон с силой прижал его пальцы на место, где только что были его собственные. Оттуда ещё текла кровь, пусть не очень активно, но ощутимо. Вадим, плевав на возмущения Алиана, рвёт водолазку от горла до середины позвоночника. Затем, отпихнув руку кассира, что едва не упал в обморок только от осознания, что на его руке чужая кровь, блондин быстро осмотрел сочащуюся кровью рану и стал спешно перевязывать её, предварительно небрежно заткнув кровоточащее отверстие плотным комочком ваты. Рана находилась в крайне неудобном месте, а оттого перевязка даётся сложно. Ещё и сам парень дёргается от боли.

Благо, кассиру хватает мозгов набрать скорую без просьбы Вадима. Пока он пытается вспомнить адрес магазина, блондин спешно осматривает ампулы на наличие срока годности. Жидкость оказывается просроченной, и Дракон сыпет проклятиями на придурков из службы безопасности.

🌟 🍒🍒🍒🍒🍒🍒🌟

Запах какого-то дорогущего одеколона перебивает отвратительный запах спиртного, вперемешку с ещё каким-то запахом, совершенно не знакомым Алтану. Серёжа на него навалился всем телом, мурлыкал себе что-то под нос, лез с объятиями и в целом вёл себя относительно адекватно, за исключением его внезапных приступов молчания, сопровождающимся пустым взглядом вникуда и еле уловимыми вздрагиваниями. Вадим с Олегом на передних сидениях болтали о чем-то своём и не замечали этого, что было только на руку Алтану.

Внимательно наблюдая за мужчинами спереди, юноша склонился к уху рыжеволосого и мягко, совершенно спокойно спросил:

—У кого взял?

Рыжеволосый ему в ответ скалится, тянет руку и грубо хватается за черные косы на затылке, дабы притянуть к себе поближе. Алтан хмурится, всем нутром желая оттолкнуть придурка от себя и приукрасить чужое ухоженное личико парой синяков. Но нельзя - каково разочарование!

Губы Серёжи судорожно раскрываются, то ли глотая воздух то ли желая что-то сказать. Младший закусывает губу и внимательно следит взглядом за чужим выражением лица, будто поглощая каждое его движение.  Зрительный контакт прерывается шорохом снизу - Алтан немедленно переводит взгляд на руку рыжеволосого, скользнувшую неосторожным движением в карман узких фиолетовых штанов. Следом перед лицом юноши оказывается полупустой, побитый жизнью пакетик с белым порошком. Банальщина, но количество вещества в пакетике Алтана пугает - это вообще человеческая доза?

—Где взял, там больше нет.

Разумовский смеётся, открыто и так легко, будто он не под веществами, а бежит по зелёному лугу вслед за бабочкой. Это Алтана нервирует, и он спихивает с себя рыжеволосого, показушно отряхнув руки и джинсы после него. Конечно, Серёжа остался недоволен таким исходом, и вновь завалился на чужие колени головой. Слегка подрагивающие, холодные, бледные руки обхватили лицо Дагбаева и большими пальцами огладили щёки. Бурят нахмурился, грозясь вот-вот ударить Разумовского, но тот неожиданно приподнялся и прильнул к чужим губам с поцелуем, вожделенно прикрыв глаза и даже смело мазнув языком по плотно сжатым полосам губ.

Щека рыжеволосого вмиг окрашивается розоватым, и он, кажется, на несколько секунд приходит в себя, замирая. Алтан пихает его в другой конец салона, нервно вытирая губы рукавом водолазки - мало ли что у этого придурка на губах?

—Вы чё там буяните? — Нервно оносится с переднего сидения от Олега.

Алтан буркает "Ничё, сиди спокойно" и кидает озлобленный взгляд на Серёжу. Тот отмирает и снова осоловело смотрит на черноволосого в ответ. Возможно, Алтану кажется, что он кивает в знак благодарности, а может быть это всего-навсего игра теней.

Когда Серёжу наконец забирает Олег из машины, Алтан и Дракон остаются в салоне наедине. Блондин нервно стучит пальцами по рулю и поглядывает на Алтана через зеркало, а тот, уткнувшись лбом в стекло, что-то нашёптывает губами. Вадим бы пошутил, что он молится, но вина за произошедшее, неожиданно, гложет его душу. Не хотелось, чтобы сегодняшний вечер закончился подобным образом.

—Слушай..

—Не оправдывай его. Я не в восторге от этой ситуации, но ты не виноват.

Алтану самому не верится, что он способен произносить подобное. Он бурчит ещё что-то оскорбительное вдогонку, но Дракону, кажется, уже всё равно. Морда его незамедлительно приняла вид,точно у сытого кота, с лёгким оскалом. Алтан предпочитает оставить эту реакцию без комментариев. Внезапно, Вадим оборачивается к Дагбаеву и предлагает:

—Давай ко мне? Возьмём чё-нить на твой вкус, посмотрим фильмец. Короче хочу замять этот казус, андерстенд?

Дагбаев пару секунд думает. С одной стороны, не стоило бы ехать с Вадимом куда-то на ночь глядя, а с другой.. С другой под воротником водолазки всё ещё был маячок, а значит в случае похищения или ещё чего в подобном роде, найти его смогут.

—Андерстенд, Дракон. Оплачиваешь всё ты, я тратиться не намерен.

залила на фикбук Double Trouble в формате фанфика из двух частей😁

https://ficbook.net/readfic/01943328-e3d0-7c6d-baf8-a32f46786931

Но в такие вечера, когда накатывает меланхолия, Вадик хочет надеяться, что и он плотно засел у Золотейшества в голове. Хочется подтверждения. Может, тот тоже трогает себя с мыслью о нем, когда строптиво отказывается общаться и упорно отвергает. Делает вид, что они всегда играют в начальника-подчиненного. А потом решает, под каким бы предлогом явиться к подчиненному в квартиру и какую бы вещицу забыть, чтобы вернуться. Среди этих забытых безделушек нет ничего лучше его гордости, оставленной вместе с заколками на столе, где Вадик его и разложил при последней встрече.

Вадику его представлять приятно. Он своих желаний не отрицает, в отличие от некоторых упрямых золотых принцев. Лишь чувствует напряжение внизу живота и дышит чаще, когда под шум воды вспоминает впечатавшиеся под кожу прикосновения. Когда-нибудь да забудет – никто ведь не вечен. Но пока от этих воспоминаний горячо и сладко, и они перекрывают усталость рабочей недели. И Вадик кончает не со звуком собственного стона в ушах, а с многообещающим отголоском чужого.

Эта истома особенно обволакивает, потому что он знает: когда завтра пойдет просить доплату за хорошую работу, Золотце перед ним обязательно снова растает.

#дракиолус

Тишина ему не нравится, хочется от нее отстраниться. Под шум душа он прикрывает глаза и руку опускает вдоль тела, чувствуя, как по лицу бежит струйка воды. Она касается губ, оставляя солоноватый привкус – это чужая кровь смывается с волос.

Вадик помнит, что у них с Волчком было вроде как негласное правило друг друга выручать. Вадик воспринимал это как игру “ты мне, я – тебе”, а Волков же всерьез верил, что нужно держаться вместе. Они дружили, пожалуй. По крайней мере вечером ели рядом, кутались в пропахшие дымом куртки, глубокомысленно молчали и осматривали друг другу раны. Олег совал ему постоянно свою порцию пайка, словно думал, что он от голода подохнуть может. Вадик не просил, но и не отказывался.

Одному было скучно, другому грустно – разве не отличный дуэт? Какое-то время они были даже на равных. Волков так точно считал, что они одинаково поломанные. Вадик и не спорил, потому что раньше ему эта мысль нравилась. Усмехаясь, он вздыхает и ладонью ведет ниже торса. Плечи его расслабленно опускаются.

Вадик уже не помнит их разговоров, споров и смыслов. Зато он до сих пор смутно ощущает прикосновение мозолистой ладони. Нарочито-медленное, терпеливо-мягкое. Это немного дразнило, но больше раздражало — всегда хотелось больше. Он подстраивается под эти воспоминания неосознанно, раздразнивает теперь сам себя и пальцами ведет по длине члена выжидающе и изучающе. Словно в чем-то сомневается, размышляет.

Бывало, что они могли скрыться в каком-нибудь укромном уголке штаба, и для Вадика всегда в этом была забавная неловкость. Для Волкова — навязанная неправильность. Одному было смешно, другому стыдно. Может, поэтому дорожки и разбежались. Вадик не видел других причин. Осуждение? А за что Волкову его осуждать? Он деньги зарабатывал, а деньги, как известно, и испачканными на кассе принимают. Если в то время Волков так старался быть лучше и его хотел втянуть, то Вадик мог лишь удачи ему пожелать. Посмотрел бы он на него сейчас.

Да и к тому же он хотел кого-то менее мягкого. Забота это, конечно, дело хорошее, но разве что от бурятской бабушки, к которой приедешь на праздники. А здесь надо кого-нибудь поупрямее, чтобы эмоций побольше и воспоминаний поярче. Втягивая живот при медленных, испытывающих движениях собственной руки, Вадик хмурится и склоняет голову набок, пока в голове всплывает другое ощущение.

Оно вторгается нагло, как и все собственнические прикосновения, следы от которых остаются у Вадика на теле царапинами. Всегда требовательно и одновременно снисходительно скользят по нему тонкие пальчики, и Вадик иногда даже млеет под изящными, но цепкими ладонями. Он кусает сухие губы, пока думает о том, как жадно за него хватаются чужие руки и как под ним суровое Золотце тает. Из образов у него в голове четко собирается разве что порозовевшее от удовольствия лицо, окруженное рассыпавшимися черными кудрями. Взгляд затуманен, и в глазах лишь нетерпение. Этот образ Вадик воспринимает как личное достижение.

Картинка перед глазами вызывает хриплый гортанный стон, и вместе с ним Вадик откидывает голову. Он ускоряет движения руки постепенно, вспоминая знакомый темп, с которым Золотейшество его доводит, когда хочет поиграться. Когда сидит у него на коленках и ухмыляется ему в губы вместо поцелуя. Указательным пальцем Вадик щекочет себе головку, сводит при этом брови и напрягает пресс, как если бы на него ложилась игриво гуляющая по телу ладонь. Пальцами он чувствует напряженную твердость возбужденного органа и предвкушающе прикрывает глаза.

Золотко может обласкать его целиком, присвоить себе полностью, когда в настроении, или же отвернуть от Вадика голову и отпихнуть, когда в неистовстве. Они вроде как оказывают друг другу взаимную услугу, только и всего. В их сугубо деловых отношениях Алтан всегда решает, что можно, а что нельзя – хочет быть значительнее, хочет над Драконом безоговорочной власти. Его в Вадике все устраивает, кроме, разве что, отсутствующей субординации. Вадика же нередко заводят перепады его настроения. Ему нравится забавляться с этой подчеркнутой недосягаемостью и смотреть, как она в его руках растворяется.

золотая чешуя и прошлые отношения вадика с олегом; легкий nsfw

В темноте квартиры – тишина. Лишь сливающаяся с тенями фигура плетется по комнате. Полуночник скидывает на пол куртку, разминает шею и липкой от крови ладонью ведет по лицу. В гостиной раскиданы вещи, которые нет времени убирать, а на кухне уже несколько дней стоит немытая посуда. Холодильник пуст, и на плите закоптившиеся пятна от убежавшей воды. Но кто об этом узнает?

По столу с трепетным шелестом рассыпаются купюры из кармана – рядом с кем-то забытыми золотыми заколками и часами. Кто-то давно уже спит в другом доме, в мягкой кроватке и под двумя одеялами.

Вадик же в это время смывает с рук кровь.

Она, конечно, не смывается. Сотрется, разве что если натянуть на него новую кожу. Но этого делать Вадику не хочется, поэтому он привычно наблюдает, как винными разводами кровь смешивается с водой. Монотонно и естественно, как если бы вода всегда была такого цвета. Вадик включает только слабую лампочку над зеркалом, потому что разъебанный после драки глаз не готов справляться с другим освещением. Морщась, Дракон ухмыляется отражению, будто есть кому его тут увидеть, и выключает кран.

Никто не станет нудить над ухом, что надо быть осторожнее и что пора бы ему уже определиться. Определиться, как хочет жить, кому служить и ради чего. А Вадику честная стабильность тошна. Он-то сам знает, что служит только себе, даже если услуги его продаются. Волков сказал как-то, что он загонит себя в никуда. Волков много что ему говорил, на самом деле, просто Вадик выхватывал только отдельные фразы – особенно поэтичные, чтобы хоть в личный цитатник записывай. Он, признаться, так и не понял, от какого тупика Волчок его все пытался спасти. Вадик вот дорогу перед собой видел предельно ясно.

После поездки в другой город и затянувшегося дельца ему нужен освежающий душ и стакан чего-нибудь покрепче. Неделька выдалась суетливая, Вадик успел порядком забегаться. Не сказать, что сегодня ему было скучно, потому что нет детокса лучше, чем провести часовую пытку. Но неожиданная стычка после этого занимательного тет-а-тет его малость потрепала. Особенно когда он только вчера заштопался. Второй день подряд зализывает раны, неужели стареет?

За моральный ущерб нужно будет попросить Золотце накинуть ему на чай… Но это завтра.

Сейчас он с блаженством подставит лицо под душ, наплевав на больной глаз, сведет лопатки от холода по спине и напоет себе под нос заевшую в голове мелодию. Он обойдется без сложных и лишних волнений: подумаешь, пара новых ран и синяков. Видали и похуже. Видали и Сирию, и отрубленные головы, и разорванные на куски мяса тела. Видали удары ножом в живот и выстрелы в спину, после которых, кажется, даже не выживают. Вадик хвастался бы направо и налево, если бы действительно считал это серьезным. Но это издержки профессии – не более.

Только компании иногда не хватает, это правда. Полотенчико бы хоть кто подал, да жизнь слегка облегчил. Бабка Золотейшества зашила вот ему бровь – чудо, а не старуха. Имени ее Вадик не запомнил, но женщина славная, спору нет. Приятно бывает, когда тебя так обхаживают, просыпается эта избалованная привычка требовать внимания и признания.

Хотя ладно, чего врать? На деле Вадик компанейским человеком никогда не был. Несложно улыбаться, болтать под водочку и пудрить другим мозги, но сближаться… а зачем надо? Больно много у этого обратных сторон. Больно много нюансов. Откуда ему знать, в какой момент у него перед другим обязательства появляются, а в какой они просто весело мутки крутят? И ждут от него вдруг честности и верности, когда он просто отдохнуть и отвлечься хочет. Вадик раньше думал, что с вояками в Сирии таких проблем не возникнет, но и там нашлись свои моралисты.

А так ведь хорошо друг друга иногда развлекали и жизнь себе не усложняли. Облокачиваясь спиной на влажную стену, Вадик протяжно мычит при остывшем воспоминании. Смазанные моменты всплывают перед глазами неясными кадрами. Вадик никогда не думает образами, он думает ощущениями. Оттого и близость для него только физическая, а темнота только тихая, но не одинокая.

✦  ⥂  NSFW SEROVOLK ?! 🩶&
🎵 ─ › у нас вы найдёте арты, зарисовки, хэдканоны, фанфики 🔞 по пейрингу сероволк ➖
не расскажем вашей маме
                             заинтересовало?
（    🐺🩶    ） тогда добро пожаловать .ᐟ ˊˎ-

вместо дубохольтов теперь есть позалисы! все читаем и ставим реакции💗

– Да так, это ерунда, на самом деле, – отмахнуться теперь было гораздо проще, и он уже не чувствовал себя сущим идиотом. – Я в любом случае не против компании. А ты? 

Володя привычно пожимал плечами, что означало его активное согласие, и вот они уже забывали о стыдливой заминке на лестнице. По крайней мере Женя надеялся, что Володя просто забудет и не спросит больше никогда, с чего это он повел себя так странно. Вот и попыталось сердце привлечь к себе внимание – а вышла полная глупость, лишь бессвязный набор фраз. Лучше бы ему еще помолчать. 

– У меня, как всегда, только чай с чаем, – усмехнулся Женя, когда на этаже встал вопрос, к кому отправиться. 

Володя качал головой, будто осуждал молча за легкомысленность, но свою дверь уже охотно открывал. Скорее всего, на том же диване перед телевизором они и уснут вдвоем, потому что российские сериалы обычно лучше снотворного. Когда не найдется больше тем для разговора, Женя пожалуется на директора, а Володя расскажет, какой у него сегодня был маршрут для пробежки и где он нашел очередных бездомных котов, сонная голова сама собой опустится на чужое плечо. Жене в Володиной квартире всегда спалось лучше, почти без кошмаров. Может, все как раз благодаря удобному плечу вместо подушки, а может, плед у него теплее и комната уютнее. 

Когда время перевалило за полночь, спокойные посиделки позволили отпустить раздражение и обиду на всех розовых монстров на улице. Женя, если честно, и сам уже забыл, что это был за день и почему он так его беспокоил. Он и не вспомнил бы, если бы рядом с макушкой не послышался тихий вопрос. Сонно Женя разлепил глаза и нахмурился от неожиданности, подавив порыв вскинуть голову.

– Может, следующее четырнадцатое февраля тоже вместе проведем? Что думаешь? 

Кажется, скрытые смыслы Володе иногда все же давались. Пряча довольный взгляд и прикрываясь полудремой, Женя оставил за собой право ничего не отвечать. Лишь опустил ладонь на чужую руку, которая мирно покоилась на колене. Сделал это как бы невзначай, но убирать потом не стал.

Возможно, в ближайшее время сердцу его переживать и не придется. 

#позалисы

С тех пор они и общались. К сожалению или к счастью, Женя не забыл о нем с похмельем, поэтому потратил тогда последние деньги на коробку конфет в знак благодарности. Никогда бы не подумал, что это может быть так приятно – дарить кому-то конфеты. Если бы его не встретила эта изумленная, полная смущенной радости улыбка, он бы не продолжил тратить половину зарплаты на новые сладости. Володя помог ему из чувства долга, но после общался из чистого желания, и Жене почти не приходилось сомневаться в его искренности. 

Непривычное стремление делиться – подарками, мыслями, кусочками одинокой жизни, – пустило в нем корни, когда Володя с охотой ему открылся и как бы невзначай рассказал о своей тихой боли. Жене казалось, что всякие рассказы о прошлом это слишком личное, но Володя отчего-то прошлого не боялся, хоть и усмехался горько, когда вспоминал о морском плавании и учениках. Женя отвечал ему на искренность неспешно, аккуратно и поздно заметил, когда в этом диалоге потерял бдительность. Он едва успел отдернуться, прежде чем снова обжегся о собственную влюбчивость. Понимал ведь, что это извечная его проблема: чуть больше внимания, чуть дольше разговоры – и уже не остановиться. Когда появляются чувства, Поэт себе доверять уже не может. Может только написать их и спрятать подальше. 

Женя уже убедил себя вернуться в каморку, не оборачиваясь на дверь соседней квартиры, и выключить телефон, чтобы не открывать бесконечную переписку. Он твердо себя заставил лечь спать пораньше, а не смотреть с осуждением на имитирующий счастье город. Но судьба решила вновь над ним подшутить. 

Коренастую фигуру в мешковатой куртке он заметил издалека. Даже думать не пришлось, он и так знал, кто это. Женя расправил плечи и сделал вид, что не пялился только что на Володю в безысходности, когда они почти одновременно оказались у подъезда. Когда Володя сипло, но дружелюбно поздоровался, Женя приподнял уголки губ в естественной улыбке, словно не думал о нем всю прогулку и не винил себя за эти мысли. 

Спешно Володя стал искать ключи, словно не хотел позволять ему самому открывать дверь. Женя обернулся на него в немом вопросе, когда тот услужливо пропустил его в подъезд. Еще не знал, что хочет спросить, но так надеялся, что Володя прочитает у него по глазам самое важное. Володе, однако, скрытые смыслы давались плохо, давно уже стоило понять. В ответ он посмотрел на Женю в таком же молчаливом ожидании и лишь вскинул непонимающе брови. 

Нет, так нельзя. Нельзя вечно держать в воздухе эти опасные слова и вопросы и ждать, пока они сами обрушатся дождем. 

– Я знаю, что ты один. 

Но, как это и бывает, когда долго продумываешь начало разговора, изо рта выходит совсем не то. Женя и сам не понял, что за чушь он выдал, остановившись внезапно на лестнице. Володя, очевидно, тоже не разобрался, только повел неловко ладонью, намекая на пояснения. 

– Один, то есть… дома один?

Пока желание взбежать по ступенькам и закрыться у себя все возрастало, Женя призывал всю свою выдержку, чтобы не расхохотаться. За секунду он превратил случайную встречу в какую-то сцену из дешевого кино. 

– Да, я про то, что никого не ждешь так поздно. Да ведь? – еще, возможно, был шанс выпутаться из этой нелепицы, и Женя надеялся, что не слишком при этом тараторит. –  Не хочешь вместе отпраздновать? 

Однако лучше, кажется, не стало. Володя выглядел все так же сконфуженно, словно Женя сразу предлагал ему нечто непристойное. Такими темпами Женя и сам готов был поверить, что застал его врасплох неприличным вопросом. И почему только это было так волнительно?

– А сегодня праздник какой-то? – осторожно поинтересовался у него Володя в ответ, а у Жени так и отлегло. 

Тем лучше: не пришлось бы объяснять, почему отпраздновать день влюбленных он предлагает своему другу по соседству. Вообще ничего теперь не нужно было объяснять. Они действительно могли провести обычный свой вечер, обсудить прошедший день, посидеть с кошкой на диване и включить вечный сериал без начала и конца по телевизору. У Жени как камень с плеч свалился. 

Нежные молодые позалисы. Давайте представим, что у них все хорошо

Ботинки тонули в мутных лужах, а брызги февральских питерских слез пачкали плащ. Куда ни глянь – всюду лишь серые дороги. Зимой этот город терял для Жени все краски. Он и так с трудом мог разглядеть его привлекательность, которая продолжала манить туристов, но с наступлением этой дряной поры… тогда и вовсе становилось тошно. Омертвевшие здания, бесцветные прохожие и вялые речки – казалось, что вокруг все дымкой затянуто. Ненастоящий город, застывший город. 

Старая, раскольниковская каморка, которую Женя по случайности снимал, вряд ли могла называться домом. В центре, в хорошем здании, но стыдливо отличавшаяся от других квартир, она только сильнее делала его чужаком.  Эти несчастные квадраты словно откололись от другого жилища и пустовали лишь потому, что никто не хотел там ютиться. Жене выбирать не приходилось, поэтому, ослепленный романтикой первого собственного жилья, он не стал даже смотреть квартиру – сразу приехал за ключами. Романтика развеялась, как ей и положено. Откуда ей взяться в мире Достоевского? Но уехать отсюда Женя не мог – некуда, – поэтому все продолжал тщетно что-то тут искать. 

Пока проходил по арт-кварталу, он смотрел на чужеродные сердечки на ниточках, и в груди сразу неприятно скреблось. Ну что это за безвкусица? Разве на эти бумажные карикатуры настоящее сердце должно откликаться? Судя по идущим за ручки парочкам – откликалось. Женя раздраженно сдавливал в зубах сигарету, когда прямо посреди дороги кто-то останавливался для фото и преграждал путь. Все как обычно: спрос на искусственные сердца высок, спрос на сохранение настоящих – гораздо ниже. Хотелось просто миновать эту розовую аллею и вернуться в серость, которая на контрасте казалась уже не такой и тошной. 

В кармане не осталось ни копейки, а пониженная зарплата обещала очередной месяц на гречке вприкуску с самыми дешевыми пышками. Очередной выговор от директора библиотеки продолжал над Женей нависать. Он бы пожаловался на поганый вечер, если бы было кому. 

Хотя отчего же: ему было куда постучаться. Вопрос только в том, хотел ли он туда приходить в это розовое время. Казалось бы, если отбросить все эти никчемные бумажные ритуалы, то это могло бы стать отличным днем, чтобы предложить кому-нибудь влюбленное сердце. Вот только сердце отказывалось выбираться из своего надежного кокона. Ему там было безопаснее. Женя не хотел давать ему лишних поводов передумать. 

Предложить своему нелепому соседу ужин? Пригласить на чай? Они ведь и так периодически захаживали друг к другу в гости, значит это не станет такой уж проблемой. Если бы не этот треклятый розовый день, то Женя бы и не задумывался. А теперь будто везде вдруг оказывался подтекст, который должен был и дальше оставаться между строк ненаписанного стихотворения. Браться за его написание, не зная, согласится ли потенциальный соавтор вписать свое имя – слишком страшно. Страшнее даже, чем это огромное плюшевое сердце, которое зачем-то поставили на набережной. 

Глядя на это чудовище в глубокой обреченности, Женя словно специально затягивал прогулку. Смаковал свои сомнения, чтобы в итоге хоть немного распутать чувства. Вряд ли количество влюбленных пар на улицах сегодня сильно увеличилось, просто Женя невольно заострил на них внимание. Насмотрелся сполна, а теперь чувствовал тоску по тому, чего никогда и не было. Никогда не было ни совместных праздников, ни всецелой поглощенности друг в друге с кем-либо. А по иронии судьбы самым близким для него сейчас человеком оказался неловкий сосед. 

Они познакомились при смешных и стыдных обстоятельствах: Женя пьяный сел на лестницу и задремал на ступеньках, не добравшись до квартиры всего один пролет. Уж неизвестно, сколько он там дремал, но добрая душа решила, что надо его растормошить. Женя четкое запомнил это встревоженное выражение, с которым редкий человек посмотрит на пьяного, потрепанного незнакомца. Во всяком случае Женя бы так смотреть не стал, да и останавливаться он бы тоже не спешил. Но Володя, видимо, считал своим долгом дотащить пропахшего коньяком соседа до нужного этажа. 

ну крутые, добили)

давайте добъем Евику 1,6к?😆
арты вкуснючные ведь, и осталось немного🙏

зеня открыл канал впервые за пару месяцев ради этого

зеня в ауте что я еще что-то пишу

миллиард реакций сюда и подписку на евика обязательно ⬆️⬆️⬆️

Запасть на наемников-стриптизеров. Отлично, Алтан, просто блестяще.
Кому расскажешь — не поверят.

Не брать на службу двух людей с опытом службы около пятнадцати лет у каждого из мужчин.
С одной стороны, близнецы теперь с корнями обосновались в шикарном особняке, постоянно были рядом. И Дагбаеву чертовски сильно нравится ощущать за спиной два сильных плеча на любых переговорах.
Два огромных забитых бугая, один в один похожих друг на друга, стоящие за вечно смурным молодым начальством, которое зачастую не воспринималось всерьёз другими мафиози и бизнесменами из-за юности.
Власть, страх, сила.
С другой стороны, бурят корил себя за это чёртово собственничество. Ну зачем, зачем нанял их, чтобы подставить под удар? Вот сейчас эти две вертлявые старые ящерицы, в отпускных от службы вертящиеся на пилонах и словят пулю, и все по твоей вине! Абсолютно все!
А ведь такая редкость, чтобы столь взыскательному парню хоть кто-то пришелся по вкусу, и от общества этих людей не тошнило на вторые сутки.

Но решение принято, документы подписаны, а потому два начальника охраны окончательно переехали поближе к объекту наблюдения и по совместительству партнёру.
Спальня Дракона за западной стенкой от комнаты Алтана, со стороны спального места, а у Ящера, закономерно, за восточной, ровно с там, где личная ванна золотца.
Все самое важное — рядом.
Так что совсем скоро братья забили на кровати в своих комнатах, на ночь, с пистолетами под подушками, перебираясь к боссу, обнимая и ласкаясь со всех сторон.
В такие моменты Дагбаеву эти двое из ларца напоминали исключительно наглых, жирных и старых котов, давно залюбленных и позабывших свое место.

И как хозяин двух самых наглых рож, ничего, кроме как заказа по настоящему царь-кровати, где эти бугаи бы спокойно дремали рядом с тревожным Таном, он не предпринял.

Топот-нихуя-не-маленьких ножек почувствовал немногочисленный персонал.
Охрану оттеснили по периметру снаружи, оставив внутри в дневное время лишь самих братьев. Двадцать человек охраны было в соседней постройке, домике для прислуги, и чуть что прибежали бы на место за долю секунды по приказу начальства, к тому же, постоянные дежурства во дворе и, обязательно, пять человек охраны ночью.
Все для спокойствия тревожного мафиози.

Раз у него есть своя страная, маленькая, немного деструктивная, но своя горячо любимая... Семья?

Как ещё назвать это. Приятное сожительство? Хрень какая-то.
У них полноценные отношения, да, на троих, но это всех участников устраивает. Потому хотелось по максимуму сократить количество чужих людей в доме, при этом не потеряв в безопасности.

Но больше всех присутствие двух огромных мужчин в доме ощутили работники кухни. Переключиться с нежирного куриного филе, салатов, свежих сашими и риса на противень картошки и несколько здоровых кусков мяса было тяжело всем.
Хуже было от того, что для физически активных дуралеев, вечно бегающих за боссом хвостом, это был скорее перекус.
После фразы старшего из близнецов "А к чаю че будет?" после обеда из четырех блюд, кажется, кто-то уволился.

Но Дагбаев даже не задумывался об этом, только наслаждался, бросая по-настоящему влюбленные взгляды на этих двух быдланов.

На лице Алтана даже слабая улыбка возникает.
Мужчина слабо закусывает губу, отводя взгляд от собственного отражения в зеркале.

Из ванной он выходит уж больно спокойным и расслабленным, ровно до того момента, как взглядом натыкается на две пары серо-голубых глаз, в которых явно читались бесноватые искры.
Две бандитские рожи нихуево так бодрят.
Парень отскакивает на один шаг назад и смотрит на близнецов как на врагов народа.
— Золотце, чего шугаетесь? — Дракон заходит за спину слишком быстро и незаметно, не зря все-таки Дагбаев их нанял.

Вадим накрывает крупными ладонями низ живота чужого, ласково целуя в шею и устраивая голову на чужое плечо, довольно мурлыкая самым большим и ласковым зверем. Младший из близнецов не отстаёт, сокращает расстояние, мягко касается утонченного лица азиата грубыми, мозолистыми пальцами, зачиная таким хриплым, сладким голосом:

— Господин Дагбаев, и почему мы узнаем о ваших выходных не от Вас, а от дворецкого? — в губы самые шепчет тот, поглаживая по щекам и шее, чуть надавливая на плечи и прикусывая нижнюю губу Тана.
— Да с вами придурками даже ванну спокойно не примешь, — фыркает недовольно отворачиваясь от обоих мужчин.
Вадим усмехается, легко поднимая парня на руки. Усаживает на согнутую руку, второй аккуратно придерживая.
— О, да ладно, мы же просто хотели отдохнуть с Вами, — мужчина поглаживает чужие бедра, аккуратно проводя руками по шрамам, скрытыми под татуировками.
Влад, довольно щурясь, касается горячими губами чужой шеи, внимательно наблюдая за чужой реакцией, постепенно поднимаясь поцелуями к губам.
Алтан выдерживает паузу, выдыхает сбившийся горячий воздух и, наконец, целует в ответ, прекрасно зная, к чему это приведёт.

Конечно же эти двое, проживающие рядом с молодым любовником чуть ли не второй пубертат, несут его в кровать.
Слишком очевидно, и бурят не может их за это осуждать, ведь сам по-настоящему желает их.
Смотреть на тела в клубах, иметь эти тела просто для разрядки, и взаправду хотеть, желать, наслаждаться и расслабляться в чужих руках — большая разница.

— Погодите, — аккуратно отстраняет от себя мужчин, твердо вставая на ноги.
— Посидите минут пять, — стеснительно и даже как-то зажато бросает тот, подходя к своей гардеробной, быстро что-то перехватывая и уходя в ванную.
А мужчины сидят, как самые послушные псы, потому что большая редкость, чтобы золотейшество решило устроить что-то необычное в постели.
Это ведь значило открыться мужчинам, показать свою слабость, выказать свои интимные предпочтения.
И как минимум, это бы значило, что близнецы и сексуальная жизнь с ними его правда волновали.

Дагбаев выходит через три минуты двадцать три секунды — оба блондина просто места себе не находили, нервно считая секунды.
Чтож, увиденное того стоило.
Красивый халат остался в ванной, а на самом парне было лишь нижнее белье.
Черные чулки на подвязках и трусы в цвет. Длинные, стройные и подтянутые ноги украсили непритязательный капрон, от чего линия соприкосновения ткани и бедра была слишком манящей, чтобы спокойно сидеть на месте.
В комнате, помимо лёгких шагов слышно лишь тяжелое дыхание двух мужчин.
Хищные рептилии выжидают, когда Алтан подойдет ближе, и тут же тянут к себе, усаживая между ними.

— Хотим двойное проникновение, — почти хором говорят те. Бурят слегка задыхается от возмущения, сильно краснеет.
Юноше даже сказать нечего, а Ящер, абсолютно наглый и резкий, добавляет:
— А что? У Вас же куча игрушек, отлично поможет в растяжке? — не сдерживается, облизывает губы, выдавая свои намерения. И... Легкую, даже какую-то мальчишескую ревность к игрушкам. Хотя вся троица знает, как под блондинами плавится Дагбаев, и что интимные приблуды не помеха, а наоборот, отличный способ разнообразить процесс.
И Алтан действительно задумывается, тяжело дыша лишь от мыслей о том, как его растянут и возьмут оба близнеца.
Вместо ответа, Алтан достает из нижнего ящика комода коробку с игрушками, а Вадим, хотевший прописать брату подзатыльник за наглость, лишь одобрительно кивает младшему.

Бурят лежит на животе, согнув ноги в коленях и выпятив задницу. Оба мужчины вертятся около него, тщательно подготавливая.
Им выдался такой шанс, нужно не проебать, сделать все идеально. Какими бы раздолбаями они ни были, босса правда берегли.
Влад, с удивительно серьезным и сосредоточенным лицом постепенно растягивал поддающийся анус, Вадим же, если так можно выразиться, дирижировал: указывал на размеры дилдо кивком и шёпотом подсказывал по количеству смазки.
Но все же, основной задачей стояло отвлечение золотца: нежные поглаживания по раскрасневшимся от дразнящих шлепков Влада бёдрам, поцелуи, медленный массаж головы и перебирание столь горячо любимых кудрей. И это все приправлено мягким, вкрадчивым, почти по-профессорски поучительным тоном. Но никакой тягомотины, только безграничная ласка и полная уверенность, опытность.

Коллаб с замечательной художницей Евик! Больше вкусных артов у неё на канале.

Double Trouble
Часть 2/2

Влажные стопы наступают на мягкий ворсистый ковер, а тела касается ворох различных махровых полотенец, промакивая влагу с подтянутого тела.
Горячая ванна с маслами и солью, в которой Дагбаев отмокал едва ли не два часа, ознаменовала несколько выходных дней.

Выходной.

А слово то какое приятное, особенно, когда ты глава российской части огромного клана. Лишний час, когда никто не прорывается на телефонную линию бедных секретарей, желая встречи и договоренностей, самый настоящий рай. Этот небольшой отпуск дался ему с большим трудом, пришлось разгрузить график, а потому Алтан работал всю неделю с перерывами на недолгий сон и небольшие перекусы.

Но труды и переутомление явно стоили того, на вечно смурном лице даже видно подобие расслабленной улыбки после горячей ванной.

Уставшие мышцы слегка расслабились после горячей воды, с плечей упал груз накопившегося напряжения.

Дагбаев подходит к зеркалу, уже завернувшись в любимый тонкий домашний халат и промакивая шикарные локоны, смотрит на себя в зеркало.
Усталость выдает потускневшая кожа и темные круги под глазами.
Ничего, выспится, на улицу хоть выйдет, подышать свежим воздухом, погулять.

Тем более, есть с кем.

С этими двумя придурками никогда не соскучишься, но при этом чувствуешь себя в полной безопасности.

Оно и не удивительно, как оказалось, шикарные тела на шестах — наемник и военный в отставке.
И вот это уже поразило Алтана, ибо ничто, кроме крепких мышц и статной выправки со стороны не выдавало в них вояк.

Ровно до того момента, когда в ответ на накопившуюся ревность Дагбаева из-за работы близнецов, на его готовность закатить уже истерику от непонимания блондинами намеков на увольнение на протяжении чертовых трех месяцев, он, едва высказав претензию напрямую, получает непринуждённое: "Тогда к Вам в охрану пойдем".

Нет, не резонно из-за чувства собственничества брать неподготовленных людей к себе. Эти двое и себя под пули подставят, и потенциального босса не защитят.
Но вот буквально на следующий же день, как только разговор о смене рода деятельности в глазах Алтана был отложен на неопределенный срок — умеют эти два барана сказать такое, что хоть стой, хоть падай — золотейшество получает две толстые папки с досье на своих любовников.

Какого же было его удивление, когда Вадим оказался военным контрактником, побывавшим в горячих точках. А Влад наёмником, больше заточенным на убийства дипломатов, политиков и просто неугодных людей за большие бабки.

Сначала Алтана готовили простеньким анатомическим фаллосом на средний размер, что тот принял достаточно беспроблемно — оба близнеца были щедро одарены Гименеем, жаловаться было грех и на размеры, и на умения.
Так что обласканный с двух сторон парень, с удивлением для себя, млел и от тринадцатисантиметровой игрушки, все заслуга чужих ловких рук.
Затем пошло интереснее. Постепенно в него входил и большой человеческий, и монстродилдо, и большая его версия.
Мужчины, несмотря на собственное возбуждение, и правда с умом подошли к делу.

Бурят, уткнувшись лицом в подушки, тихо скулит, когда слышит, как щелкает уже третий пузырек лубриканта.
В него, обильно смазав, вводят два больших фаллоэмитатора. Они не такие горячие и твердые, как настоящие члены, так что вполне легко входят, особенно после огромного дилдо в виде чего-то пузырчатого и явно нечеловеческого.

Чтож, заодно и ранее не озвученные пристрастия вскрылись.

Сладкий, громкий, протяжный стон раздается со стороны Дагбаева, так что младший медлит с вхождением, а старший тут же склоняется, тихо-тихо шепча на ухо и поглаживая активнее по шелковистым кудрям, бледным плечам.
— Все хорошо, Золотейшество, расслабьтесь. Вам не больно? — крупная ладонь мужчины приподнимает чужую голову, а сухие губы коснулись горячего лба.
— Не больно... Просто хочу начать.
— Еще немного потерпите, лады? — Вадим жадно целует парня в губы, и ему отвечают, не умоляя страсти и всячески касаясь чужого тела.

Десять минут казались вечностью, но вот, Влад берет босса на руки, Вадим ложится на спину. И бурята, наконец, усаживают на настоящий член.
Сначала один, горячий, стоящий колом и истекающий предэякулятом. Входит Вад с максимально влажным звуком, ибо чужой анал был полон силиконовой смазки.
Тану дают привыкнуть, целуют руки, гладят бедра.
А сзади уже и Ящер пристраивается, решая входить под чуть другим углом — пока растягивал, прикинул, как лучше и вместительнее без боли.
Влад садится на бедро старшего брата, на что тот лишь бурчит.
— Вот ты блять кабан жирный, тебя повара совсем откормили... Золотце, не Вам, Вы просто прелесть и пушинка, — Вад усмехается, а на лице Алтана также виднеется мягкая улыбка и даже слышен легкий смешок. Господи, как же он любит своих идиотов.
Смех этот разряжает обстановку в целом, ибо бурят явно оживляется, слегка сбрасывая пелену изнеможения после подготовки.

Повернув голову, целует Ящера в губы, после чего медленно спускается засосами от шеи до самой груди.
Оглядев довольно свою работу, наклоняется вниз, и, оперевшись на Вадима, дает разнарядку.
— Входи уже, — чуть хрипло от возбуждения говорит тот, прогибаясь и постанывая, когда чувствует два до упора вошедших члена.
Старший его чуть отвлекает, целует в макушку, хвалит, да с тихим возмущением спрашивает:
— Вашество, а меня чего не метите? — наигранно дует губы тот.
В ответ ему лишь тычут в цветную тату.
— Нечего было забиваться, — усмехается бурят, но утешительно целует в губы.

Слегка приподнявшись, с азартом контролирует вхождение, обхватив мощный член Влада у основания и помогая ввести.
Видит же, что оба нервничают, переживают, заботятся.

Комната быстро наполнилась шлепками и смесью из стонов. Близнецы двигаются просто невероятно: глубоко, синхронно, ритмично.
Алтан зарывается руками в волосы Дракона, часто осыпая бандитскую рожу поцелуями. Порой подтягивается вверх, ластясь и к Владу, просто от этого менялся угол вхождения, потому долго он так сидеть не мог.
Вадим не упускает возможности погладить горячо любимые длинные ноги, зарыться рукой в копну ухоженных волос. Ящер же нагло сжимает бледную, упругую ягодицу, чуть оттягивая и наслаждаясь приятным чувством от контраста своих мозолистых рук и чужой бархатной кожи. Второй рукой опирается на сильные ноги брата, энергично вдалбливаясь.
"Цветной" близнец активно подмахивает бедрами, а Золотейшество, оперевшись локтями по обе стороны от головы лежащего снизу бугая и сам с упоением насаживается, чувствуя эту невероятную наполненность.

Вся троица близка к разрядке. Тан уже не сдерживает звонкого и чуть осипшего голоса, Вадим изводит его — кусает грудь, что так манила к себе, надрачивает чужой аккуратный член, а Влад, взяв кудри в кулак, целует и покусывает тонкую шею, вызывая сбивчивый скулеж.

Вскрик.

Первым кончает заласканный бурят, просто падая на Вадима. Все тело подрагивало в оргазменной неге, пока двое мужчин дотрахивали его, выжимая все соки и желая и самим кончить.
Совсем скоро заканчивают и блондины, внаглую залив Алтана густой спермой изнутри.
Два загорелых тела ложатся на огромную кровать, а вымотанный Тан устраивается на них обоих, довольно улыбаясь от ощущения двух пар теплых рук на теле.
Лениво выводя узоры на груди Вада, да поглаживая Влада по животу, медленно целует их в губы, расслабляясь всем телом и даже беспокойной душой.

Настоящую идиллию прерывает хриплый голос Вадима.
— Поедем завтра отдохнуть в Петергоф на пару дней? Четырнадцатое же.
— Если я после вас придурков встану, а так... Мне нравится идея, — одобрительно кивает парень, разворачиваясь на спину и беря обоих мужчин за руки нежно и непринуждённо.
Слабо улыбается на поцелуи в шею и щеки, влюбленно-мечательно выдыхая.
Хорошо все-таки с ними.

#дракиолус
#nsfw

потихонечку пристегивайтесь и попробуйте набрать 8 уровень😇😇

у нас ужасно просел уровень, поднажмите по голосам, птенчики

https://t.me/boost/gnezdove

советую перечитать эту работу🤫🤫

👤анон

–тише.. –рычит Волков на ухо рыжему, вжимая его тело в кабинку туалета в каком то клубе. Серёжа послушно затихает, переставая вырываться и сопротивляться. когда шаги за дверью стихают, Олег наконец убирает ладонь от лица рыжего, перемещая её на талию и сжимая. Серёжа тихо скулит, прикусывая губу и отводя взгляд в сторону, чувсвуя как краснеют щёки и уши. в штанах у обоих неприлично тесно, а дышать становится всё сложнее. они хотят большего, им это необходимо, словно ещё чуть-чуть, и они умрут. Олег поворачивает голову второго на себя, заглядывая в голубые глаза, словно спрашивая разрешения. Разумовский быстро закивал, и только тогда всё продолжается. Волков резко стаскивает с худощавых бёдер брюки и бельё, звонко шлёпая по ягодице, вырывая у нижнего стон. из заднего кармана достаёт блестящий квадратик презерватива и маленький тюбик смазки.
–какой подготовленный, вы гляньте.. –язвит Серёжа, наблюдая из-за плеча, за что опять получает удар. Олег быстро избавился от своих штанов, раскрыл квадратик и раскатал латекс по члену. смазав Серёжу, медленно вошёл, придерживаясь одной рукой за стену, второй за бедро младшего. громкая музыка прекрасно заглушала все стоны Серёжи и шлепки кожи об кожу. на веснушчатых бедрах уже начали появляться небольшие синяки от чужих пальцев, голос едва ли не срывался от крика. Волков обхватил член серого, двигая рукой в такт своим толчкам, трахая и почти не выходя из него. двойная стимуляция приблизила оргазм, да такой, что у Серёжи перед глазами фейерверки были. движения сзади прекратились через пару мгновений, а после Серёжа почувствовал как мужчина прижимается ближе, кончая в презерватив и покидая его разгорячённое тело.
–в следующий раз будешь думать, прежде чем открыто лапать меня. –ухмыляется Олег, одеваясь сам и помогая Серёже.

➿ ➿ ➿ ➿ ➿ ➿ ➿
@gnezdove_bot
#сероволк

👤анон

Не уверена подойдет ли, но не знаю куда еще прислать можно

|☆|Тин!сероволки потратили последние деньги на то чтобы зарубиться на пару часов в гейм клубе|☆|

Автор хеда: Олли

Читать 🖥🖥🖥

➿ ➿ ➿ ➿ ➿ ➿ ➿
@gnezdove_bot
#сероволк

🔤➖ Блин, по сероволкам так много контента, всё однообразное и скучное...🔤

🔤➖ Где найти контент по моему любимому пейрингу 🔤 🔤

🔤🔤🔤🔤🔤🔤🔤

🔤🔤🔤🔤👇

🔤🔤🔤🔤🔤🔤🔤

ЧТО ЭТО ТАКОЕ?

❓Любишь вкусные зарисовки?
❓Любишь захватывающие сюжеты?
❓Давно ищешь канал который западёт тебе в сердце?
❓Больше предпочитаешь переписки?
❓Любишь смотреть на красивые коллажи с любимыми персонажами?

Тебе давно пока к нам. 𝐍𝐚𝐧𝐬𝐲'’𝐬 - путь любви и удовольствия, подписывайся! 🌟

Где-то внизу, на улице, проскребли по насыпи шины. Потом заскрипел тормоз. Следом снова тишина. Алтан в нее вслушался, медленно опустив ладонь. Когда за окном хлопнула дверь машины, он откатился на кресле так стремительно, что едва не поскользнулся. Подхватился на ноги и пулей пронесся по бесконечному коридору. Длинная лестница и сразу новый коридор. Просто немыслимо, чтобы столько часов неведения заканчивались таким количеством шагов.

Алтану следовало бы за это время подготовить гневную тираду, обосновать возмущение и подсчитать, сколько вычтет у Вадика из зарплаты за такие “шуточки”. Но в голове было пусто, он мог думать только о том, как ускорить шаг и не влететь в поворот.

Первое, за что уцепился взгляд, – фигура охранника, который как-то суетливо придерживал дверь. Лишь потом Алтан перевел глаза на шатнувшегося за порог Вадима. Всклокоченный и растрепанный, он заставил Алтана остановиться. Даже если бы и подготовил речь, то сказать бы все равно ничего не успел, потому что уже спустя миг Дракон падал к нему в руки.

Алтан не успел даже вскинуть ладонь, чтобы придержать, только уставился вперед невидящим взглядом. Воздух вокруг них стянуло запахом крови. Металлический привкус сразу появился во рту, словно это Алтан был окровавлен и держался за рану. Вадим опирался на него всем телом, пока не качнулся вбок и плечом не столкнулся со стенкой. Но головы он и тогда не поднял, продолжил утыкаться носом Алтану в шею и стоял на месте так, словно на ногах потерял сознание. Если бы он сипло не вдохнул, то так бы и дальше казалось.

Охранник захлопнул дверь, и тогда Алтан впервые за это время моргнул. Он опустил взгляд, посмотрел на дырявый в нескольких местах свитер, на красные пятна у Вадика по всей одежде, и сжал крепко губы. Что бы с ним ни произошло не переговорах, оно должно было теперь остаться за дверью. Что бы ни произошло, он все равно приполз обратно. Приехал каким-то образом на машине, а теперь едва держался без опоры. Представляя картины того, как по пути он мог разбиться, Алтан чувствовал подступающую тошноту и морщился. В беззвучном ужасе он приоткрыл рот, выдохнул на счет три и зажмурился в попытках отогнать омерзительное видение искалеченного тела в рваном свитере. Просто отвратительно, ничего более.

Его рука дрогнула, когда он потянулся к чужой ладони и пальцами наткнулся на корку царапин. Едва коснувшись разбитых костяшек, он тут же отдернулся, когда над ухом послышался сдавленный голос:

– Не отвечал, Золотейшество. Телефон разбил. Все, нет больше телефончика.

Алтан едва не толкнул его в стену. Вовремя одумался, когда вспомнил, что не знает, какие у Вадима повреждения. Вдруг сломано что-то? Он ведь доламывать не станет, ему наемник еще живым нужен. Но когда тот так невозмутимо с ним говорил, усмехался там, пока еле стоял, Алтану только и хотелось добавить ему пару ударов по глупой голове. Как будто проблема только в разбитом телефоне.

– Не смей так больше исчезать, – процедил Алтан и пальцами ухватился за край свитера. – Уволю, слышишь?

Снова мог бы пихнуть, оставить тут и позвать охранников разбираться. Он же не обязан с ним дальше нянчиться, ему только отчет о миссии нужен. Но вместо этого Алтан рукой обвил Вадима за пояс, как раз вовремя, чтобы снова не пошатнулся. Приложил усилие, чтобы подтянуть в прямое положение, делая вид, что ему Вадика удерживать так же легко, как Вадику его. Для первой помощи явно не требовалось прижимать его к себе покрепче, но именно это Алтан почему-то и сделал, впившись ладонью в его поясницу.

Он ведь и правда уволит. Если еще хоть раз вот так проведет целый день в ожидании, то заплатит Вадику просто за то, чтобы остался. Не отправит ни на какую больше миссию. Не потерпит больше никаких неожиданностей. Лучше так, чем знать, что броня у Дракона не такая уж пуленепробиваемая.

источник
#дракиолус

Злость немного успокоилась, после того как Алтан навел порядок у Вадика в спальне. Тот оставил после себя полный раздрай. Даже постель поленился застелить. Сначала Алтан собирал его вещи раздраженно, словно готов был по шву порвать одну из безвкусных маек. Но затем, когда понял бессмысленность своего гнева, стал медитативно складывать одежду на кровати. Он злился на того, кого тут даже не было – разве не глупо?

Алтан не держал дома горничных, поэтому иногда проще было убраться самому. Обычно он, правда, не раскладывал по полкам чужие вещи и не расправлял смятую кем-то простынь. Разобравшись с хаосом, он так и рухнул на кровать в немой растерянности. Будто заведенный за спиной механизм вдруг застыл, и Алтан не понимал больше, куда ему двинуться и что сделать. Когда не смог сморгнуть с глаз мутную пленку, он осознал что слишком надолго залип в одну точку и все никак не мог подняться. Что-то мешало ему покинуть комнату и уйти обратно к себе. Словно потерянный наемник должен был выскочить из шкафа. Алтан опустил голову на его подушку, к упругости которой уже успел привыкнуть, и пролежал так до тех пор, пока за окном совсем не стемнело.

День внезапно показался таким долгим, что Алтан с трудом мог вспомнить все свои действия. Помнил только руку, тянущуюся к телефону, пустую папку личных сообщений, и тишину за окном. После одиннадцати вечера он не знал уже, о чем думать. Значит пришло время допустить ту мысль, которая вертелась где-то отдельно от него и боялась приближаться.

Не подшутил, не потерялся и не предал. Погиб.

Но лучше ведь мертвец, чем предатель, не так ли? Тогда не останется ни злости, ни обиды. Не захочется ничего сломать, стереть и разорвать. Можно будет просто вынести из комнаты все вещи, перестроить ее по-новому и начать следующий этап. Забыть шаги. Голос. Запах. Руки. Улыбки. Все можно забыть, нет же незаменимого.

Если бы только Алтан умел так легко справляться со смертью. Мог научиться чему угодно, только не потерям. Он не готов был потерять еще кого-то, когда список и без того был слишком мал.

– Найди Дракона, – отчеканил он в трубку, когда заставил себя выйти из тупого оцепенения.

Стиснуть кулаки, проглотить липкое замешательство и предпринять хоть что-нибудь. Алтан больше всего ненавидел, что не способен пойти против неожиданностей. Мог отрицать их, бороться сколько угодно, но они так и нависали и готовились к новому нападению. Как сегодня. Как той весной, когда взрыв прогремел на Площади Восстания. Все эти гребаные неожиданности, которые приходят отомстить за короткие радости и временное спокойствие.

Алтан привык к Вадику и их вечным спорам. Привык к фамильярности, недопустимой между начальником и подчиненным. Привык к уверенным прикосновениям там, где раньше никому не разрешалось. Он теперь почти не засыпал один, потому что Вадик всегда знал, когда в доме Алтана требуется его наглое появление. В конце концов они слишком долго пытались не перегрызть друг другу глотки с первой встречи, чтобы теперь Вадик взял и исчез навсегда. Неважно, по какой причине, Алтан ему это делать запрещал.

Он выдал ищейке адрес дома, куда Дракон поехал вечером, поставил срок до часу ночи.

– Не найдешь – трахею вырву, – добавил для убедительности, упорно отделяя каждое слово от другого.

Если понадобится, Алтан сам на эту дачу поедет. По крайней мере своими глазами убедится, что искать там ничего, что Вадик лежит в кровавой луже и не очнется, если его распихать. Он привык и к тому, что у Дракона броня пуленепробиваемая. С чего только допустил, что обычная вылазка к конкурентам могла ему навредить? Вадик, вероятно, над ним бы посмеялся. Алтану казалось, что он прямо слышит очередное: “Нервишки сдают, Золотейшество?”

Алтан сбросил звонок резко, будто только мямля-ищейка и был виноват в его недовольстве, и провел рукой по спутавшимся за день волосам. Пальцы зацепились за колтун, отчего он шикнул и поморщился. Но затем тут же застыл.

Коллаб с @uebelmannianus, которая предоставила шикарный арт для переживаний Алтана :3
Алтан совершенно не волновался. Всего лишь проливал чай мимо кружки и путал клавиши на ноутбуке. В кресле он горбился не из-за напряжения, а всего лишь из-за раздражающего сквозняка. Из-за него же холодели ладони. Почему-то он не мог заставить себя пойти закрыть окно. Поглядывал постоянно в сторону развевающихся штор, словно ожидал там что-то увидеть. Вслушивался в звуки с улицы чересчур внимательно…

Он совершенно не волновался, просто плейлист для работы начал действовать на нервы. В висках от битов стучало. Когда вместе с ритмичной музыкой заиграло: “Something bad is ‘bout to happen”, Алтан не выдержал и поставил на паузу. Со стуком он развернул телефон экраном вниз и размял хрустящие пальцы. Он, вероятно, устал, только и всего.

Красной ручкой, которой отмечал выполненные дела, он прочертил кривую линию по ежедневнику. От начала до конца страницы. С семи утра до одиннадцати вечера.

В семь утра Алтан понял, что его сотрудник пропал. К одиннадцати вечера убедился, что не может его найти.

Настолько долгое отсутствие начинало уже бесить. Вадим никогда так не исчезал. Он мог пару часов после миссии не выходить на связь, но вот тишина длилась уже целые сутки, и Алтан ловил себя на том, что не отлипает от телефона. Вдруг пропустил? Сейчас он перевернул экран, потому что не мог уже больше проверять сообщения.

Дракон обычно заявлялся к нему домой неожиданно и нагло, с ноги. Он знал, что его никто не остановит и что Алтан даже не обернется на его появление, потому что и так будет знать, кто за спиной. Но сейчас ни скрежета шин во дворе, ни шума на первом этаже – полная тишина. Никто к Алтану не врывался и никто не отвечал на висящее с утра сообщение: “Приезжай отчитаться”. По телефону миссии они не обсуждали, поэтому Алтан лишь отсылал короткие указания. И уж тем более по телефону он не мог спросить: “Жив?”

Ему не у кого было это спрашивать.

Звонки уходили в никуда, и гудки сливались воедино, пока он дожидался голоса автоответчика. Днем он думал, что наглый мудак его игнорирует. Ну вот так, просто сыграть у него на нервах решил. Оскорбился, что отправили через три версты и не доплатили. Вадик мог выдумать что угодно, у него каждая мысль была нелепее предыдущей. Алтан бы не удивился ничему.

Следя за направлением красной линии в ежедневнике, он пометил три часа дня резкой чертой. Примерно в то время он начал думать, что Вадик потерял телефон. Уронил где-нибудь в глуши, утопил, разбил – что угодно. Поводив туда-сюда ручкой, Алтан утолщил черту и превратил ее в одно большое алое пятно. Днем он все еще был уверен, что по возвращении Вадик возмутится, мол, из-за него у него больше нет мобильника, и потребует компенсацию.

Ручка соскользнула со страницы, оставляя длинный рваный след. После пяти вечера Алтан понял, что Вадик не шутит. Даже если его телефон и остался где-то на отдаленной даче, то Вадим остался там вместе с ним. Он должен был избавиться от конкурентов, которые ждали его в загородном доме. Любые подобные переговоры на чужих дачах заканчивались в пользу Дагбаева, и Дракон знал, как об этом позаботиться. С ним были еще люди, он не мог сглупить и замешкаться или пропустить западню. Или мог?

Что, если исчезновение было продуманным и западню тут подготовили только для Алтана? Опасно доверять кому-то всецело, даже если этот человек работает на тебя уже больше пяти лет. Алтан выстраивал цепочку своих мыслей за день: еще несколько часов назад он уверенно называл Вадика предателем, пока сидел в его комнате. Да где еще можно было найти наемника с собственной комнатой в доме начальника? Дракон жил на всем готовеньком и всегда мог у Алтана переночевать, а после вместе с ним позавтракать. Мысль о том, что Вадима это еще и не устраивало, невыносимо злила. Как и мысль, что кто-то мог дать больше. Меньше всего Алтан хотел бы, чтобы у него уводили сотрудников. Он и так едва ли мог доверить свою безопасность кому-то, кроме этого олуха. Слишком ценный кадр, чтобы так легко распрощаться.