Новость о грядущем новом релизе Stereolab пробудила волну добрых воспоминаний — о первом концерте их реюниона, на котором я побывал в 2019-м, о том, как я полюбил эту группу за несколько лет до этого, о том, как летом 2017-го садился в полночное такси и во время долгого пути из центра на окраину прослушивал большую часть альбома
Emperor Tomato Ketchup.
Телеграм-коллега
Дима Ханчин недавно так сформулировал об их Dots and Loops: «Это предел звукового совершенства, я слышал альбомы с более крутыми мелодиями или песнями, но не с более кайфовым звуком» — и очень может быть, он прав. Пластинка 1997 года соединяет в единую переливающуюся амальгаму звуки лаунджа, психоделии, краутрока, экзотики, эмбиента, спейс-эйджа — не утомляя, а развлекая, обнимая и обволакивая.
Более ранние альбомы — проще и прямолинейнее (хотя мне нравится даже дебютный Peng!, а уж как хорош Transient…). Более поздние меня всегда впечатляли в процессе прослушивания, но западали в душу лишь частично. Главным так для меня и остался прослушанный первым Ketchup — ещё не такой совершенный по звуку, но целиком состоящий из композиций-жемчужин.
Внизу — изумительно чёткие и механические барабаны почти бессменного Энди Рэмзи, который всегда осознанно напрашивался на сравнение с Яки Либецайтом из Can: никаких лишних страстей и ужимок, только строгая сетка бита. Как и в случае с Can, барабаны кое-где (скажем, в Les Yper-Sound) записаны и обработаны в психоделическом духе, дополнительно пошатывая привычное для ушей представление об их звучании. В довесок — лаконичная и статичная бас-гитара; простота и однозначность ритм-секции (что хорошо продемонстрировано в стартовом Metronomic Underground) очень чётко обозначает рамки игры — песочницу, внутри которой существует всё остальное.
Всё остальное — это, во-первых, гитары Тима Гейна (основного автора музыки), рокера по происхождению, здесь редко вылезающего на первый план, играющего, как правило, довольно простые аккорды, скрепляющие всю остальную палитру. Во-вторых, это буйство синтезаторов и органов — так или иначе кейбордистами на альбоме были шесть человек, иногда дорожки винтажных Moog’ов и Vox’ов накладываются друг на друга в таком неимоверном количестве, что при каждом новом прослушивании можешь случайно обнаружить новую, прежде проскочившую мимо радаров. При этом клавишные фразы просты и схематичны, но, дополняя друг друга, они срастаются в замысловатые узоры — если хотите, сравните это хоть с техно, хоть с колокольным звоном, хоть со Стивом Райхом и Терри Райли.
И самый верхний слой — вокальный дуэт Летисии Садье и Мэри Хансен — нежный и парящий, чередующий французский и английский языки. Как бы зефирно ни звучали эти женские голоса, тексты песен — о нет, опять! — являют собой антикапиталистические манифесты, размышления о власти, потреблении и масскульте.
Звучание Stereolab стабильно вызывает ретрофутуристические ассоциации: в качестве видеоряда для них подходят оп-арт и мультсериал «Джетсоны». Будучи, с одной стороны, одной из essential групп 90-х, Stereolab вещают откуда-то из пространства альтернативной истории, из неслучившегося будущего, в котором рок-музыка прокачивала не гитарное своё звучание, а органно-синтезаторное. Причём не в том направлении, где появились Kraftwerk, Yellow Magic Orchestra, спейс-диско, техно и большая часть дальнейшей электроники — то есть там, где синты так или иначе обыгрывали свою роботическую сущность, — а в том, где на клавиши нажимают не вполне профессиональные, глубоко несовершенные, обуреваемые эмоциями человеческие пальцы.
Stereolab 90-х — это прежде всего именно рок, в котором гитары и клавишные поменялись местами по степени заметности в панораме звука. Будучи на первый взгляд похожими на легкомысленное ретро-новелти вроде
De-Phazz, при пристальном наблюдении Stereolab обнаруживают глубину, энергию и дикость, достойную The Velvet Underground, Talking Heads и Television.