К большинству переосмыслений о себе как мастере меня подталкивает опыт игрока.
Да, когда я вожу игры, бывают трудности, бывают непонимания и конфликты с игроками, бывают разные недовольства и сложные разговоры. Но всё-таки ко мне на игру изначально приходят не совсем уж случайные люди, готовые играть в то, что я предлагаю, и так, как я предлагаю.
Когда я игрок, я более явно сталкиваюсь с людьми, которые могут играть иначе и не хотеть играть так, как предлагаю я. Потому что мастер водит иначе; потому что механика игры устроена иначе; потому что игроки пришли, ожидая чего-то от конкретного мастера и конкретной игры, а не от игры со мной.
Мой опыт как игрока субъективно хуже моего опыта как мастера. Хотя объективно на играх, где я играла, могли происходить более сложные сюжеты и более интересные механики, именно в опыте игрока я рыдала перед играми и после них; испытывала горе и отчаяние от неприятия и отвержения; мучительно пыталась заставить себя заинтересоваться тем, что делают другие, выжимая себя досуха, чтобы быть вовлечённой, любезной и любопытной; и яростно, бесконечно и невыносимо ненавидела себя за то, что я — эгоистичная и требовательная, что я не могу "просто играть", что я не хочу играть иначе, что я не могу полюбить то, что кажется мне скучным.
Но именно эта сжигающая всё внутри меня ненависть к себе заставляет меня анализировать. Именно она заставляет меня садиться, брать инструменты когнитивно-поведенческой терапии и расписывать, расписывать, расписывать. Что произошло? Что я почувствовала? Что я подумала? Что я могу сделать? Я перебираю каждый аспект своих эмоций, рассматриваю, взвешиваю, сопоставляю.
Мой стиль как мастера сформирован моим отчаянием как игрока. Я хочу быть хорошим мастером для самой себя, и каждое моё теоретическое рассуждение — это домик, построенный для игрока внутри меня, который рыдает, осознавая, что другие не хотят с ним играть.
В моих текстах это иногда прорывается. Иногда я пишу так, как будто хочу заставить весь мир мне подчиниться. "Водите так, чтобы мне было хорошо!" Я стараюсь это фильтровать; я перечитываю свои тексты и до, и после публикации и убираю из них всё, что может так выглядеть; иногда удаляю уже опубликованный пост, осознавая, что написала его, пытаясь достучаться до тех, с кем мне было сложно.
Моя главная надежда — в теоретических моделях, внутри которых я — нормальная, и мои желания — нормальные. Что существует нарративистская динамика игры, в которой происходит именно то, чего я хочу от игр — напряжённая драматическая игра, в которой персонажи, обуреваемые страстями, создают безумный водоворот событий. В которой я могу играть яркого и трагичного персонажа, и это будет иметь смысл, это будет отзываться в игре и в отношениях с персонажами других игроков.
Я учусь водить такие игры. Я разбираюсь, как это работает. Я нахожу лучшие практики и делюсь ими. Я составляю собственные теоретические модели. Я беру то, что кажется сложным и невозможным, и нахожу способ сделать это легко.
Кажется, где-то на этом пути я уже потеряла способность получать удовольствие от игры. Кажется, я уже не могу быть игроком. Кажется, от боли, отчаяния и страха перед обвинениями в эгоизме я уже перестала видеть в игре что-то, кроме бесконечного самоанализа.
Моё нынешнее пространство игры — опыт мастера, автора и организатора.
[
2d6 историй]