Мне всегда было неочевидно, как рассказывать про классику.
Вот приходишь ты в театр и по неопытности пытаешься оценить произведение/либретто, но должен переключиться на режиссуру и постановку. Или на выставку классической живописи, где не принято оценивать уже признанного художника, зато можно пройтись по работе куратора.
Про Лермонтова лучше автора предисловия и иллюстратора точно не расскажу, поэтому несу пару цитат.
«Повесть» — как раз потому, что история. «Восточная» — потому, что во времена Лермонтова у историй ценились экзотические декорации, заимствованные из далеких стран. Здесь перед нами развертывается не какой-то условный Восток, а именно Кавказ, предмет пристального внимания русских писателей: «Аммалат-бек» Бестужева-Марлинского, «Хаджи Мурат» Толстого. Если бы Лермонтов был французским или английским поэтом, его повесть разыгрывалась бы в пейзажах Персии или Египта. Причем начинается рассказ в условном надмирном пространстве, откуда, скорее всего, видна вся земля, а Демону доступна любая точка в подлунном мире, ведь он вершит свои злые дела в любом месте, не считаясь ни с естественными, ни с административными границами.
Борис Орехов
Я была однажды в Грузии проездом. Она запомнилась мне захватывающими дух перепадами высоты у самого Казбека, утренним туманом на вершине серпантинов — таким густым, что не видно края, и каким-то особенным спокойствием, которое сложно постичь жителям равнины — наверное, потому, что у нас нет напоминания в виде высоких гор, которые закрывают небо. Рядом с ними очень ясно ощущаешь границы своего могущества как человеческого существа.
Кориандр
Спасибо, что делитесь с нами отзывами и эмоциями (и спасибо Кори за красоту🤍)