#суккуклассика
Я загадал писателя и растение, а ии написал про второго, в стилистике первого. Ну а вы попробуйте отгадайте, что за писатель, и что за растение:
Ветер гулял по пустыне, сметая с барханов последние следы человеческого присутствия. Небо, низкое и тяжелое, будто придавленное грузом веков, нависало над землей, словно крышка гигантского саркофага. Где-то там, за этой пеленой, мерцали звезды, но их свет не доходил сюда, до этого забытого богом и людьми уголка. Здесь царила тишина, прерываемая лишь редким шелестом песка, перекатывающегося под порывами ветра.
Двое мужчин стояли перед ним. Один — высокий, сутулый, с лицом, изрезанным морщинами, как карта забытой местности. Другой — помоложе, с вечно недовольным выражением лица, как будто весь мир был ему должен, но так и не собрался отдать.
— Ну и что это, по-твоему? — спросил молодой, тыкая пальцем в странный объект, торчащий из песка.
— Не знаю, — ответил старший, прищурившись. — Но выглядит так, будто его кто-то специально здесь оставил. Как артефакт из той аномалии, помнишь? Где мы были прошлым летом?
— Та аномалия далеко отсюда, — буркнул молодой. — И вообще, это, скорее всего, просто камень. Причудливой формы, да, но камень.
Старший молча наклонился, провел рукой по поверхности объекта. Его пальцы скользнули по ребрам, четким и симметричным, словно выточенным мастером, обладающим нечеловеческим терпением. Поверхность была покрыта мелкими точками, будто кто-то рассыпал по нему звездную пыль.
— Камень не может быть таким, — пробормотал он. — Это... это что-то другое. Может, инопланетное. Или артефакт какой-то древней цивилизации.
— Ох уж эти твои фантазии, — фыркнул молодой. — Ты всегда ищешь что-то необычное, а потом оказывается, что это просто хлам. Помнишь тот "метеорит", который оказался куском ржавого железа?
— Этот не ржавый, — возразил старший. — И не железо. Смотри, он даже на ощупь... другой. Как будто живой, но не совсем.
Молодой вздохнул и сел на песок, доставая из рюкзака бутылку с водой.
— Ну и что мы будем с этим делать? Ты хочешь его забрать с собой? Или, может, вызвать ученых, чтобы они приехали и сказали, что это просто редкий вид пустынного растения?
Старший не ответил. Он продолжал смотреть на объект, как будто пытаясь проникнуть в его суть. Ветер гудел вокруг, обтекая ребра странного создания, словно пытаясь унести с собой частичку его тайны.
— Ты знаешь, — наконец сказал он, — иногда мне кажется, что мы, люди, слишком самоуверенны. Мы думаем, что знаем все, что можем объяснить все. Но на самом деле мы просто дети, играющие в песочнице, а вокруг нас — целая Вселенная, полная загадок, которые мы даже не можем понять.
— Ну вот, началось, — проворчал молодой. — Философия. Ты бы лучше подумал, как нам отсюда выбраться, а не рассуждал о загадках Вселенной.
Старший улыбнулся, но не ответил. Он знал, что молодой просто боится. Боится того, что мир гораздо больше и сложнее, чем ему хочется думать. Боится, что этот странный объект — лишь маленький намек на то, что где-то там, за горизонтом, есть что-то, что они никогда не смогут понять.
А объект стоял, неподвижный и вечный, как памятник самому себе. Он ждал. Чего? Может, дождя, который приходил сюда раз в десятилетия, чтобы на несколько часов оживить эту мертвую землю. Может, путника, который, забредя сюда случайно, остановился бы перед ним в изумлении, пытаясь понять, что это за чудо природы или творение рук человеческих. А может, он ждал чего-то большего — какого-то знака, сигнала, который бы объяснил ему его предназначение.
Но знак не приходил. Только ветер продолжал свой бесконечный танец, обтекая его ребра, как будто пытаясь унести с собой частичку его тайны. А он стоял, неподвижный и вечный, как загадка, которую никто не мог разгадать. И пустыня молчала, храня его секрет, как хранит она секреты всех, кто когда-либо приходил сюда и исчезал в ее бескрайних просторах.