Шансом стать королевой бандитского Петербурга у меня никогда не было.
Я ведь никогда не была проституткой, не была дочерью олигарха, не была бизнес-вумен. Ну, в общем, с любой стороны, я где-то мимо.
Но, тем не менее, меня эта тема как-то зацепила.
Это было гораздо позже эпохи паяльника в заднице и утюга к ногам или спине.
Хоть обычные люди еще старались козырять жаргоном, сами же бандиты уже приобрели грамотную литературную речь, надели костюмчики и всеми силами открещивались от криминального прошлого, ведя видимость добропорядочной жизни. Методы часто еще оставались все те же, но все более и более мимикрируя под законные.
Так получилось, что судьба меня свела как раз в беседе с такими крепкими ребятами.
Что самое интересное, что в тот период жизни у меня был острый дефицит ощущения безопасности. Это выражалось в том, что я чувствовала, что любой неверный шаг и меня, мою семью может привести к какому-то краху. Хотя обьективно ничего к этому располагало.
То есть ситуация была более-менее вменяемая. Жили мы в двухэтажном кирпичном доме, зарабатывали все, плюс свежие овощи с огорода. Такой прямо уж угрозы-угрозы, днища какого-то нет, не было.
Но тогда у меня разбились мои многие иллюзии относительно порядочности некоторых важных для меня людей.
(Видимо, я по прочитанными тоннами книг напридумывала себе какими должны быть порядочные люди, какие идеалы дружбы, верности, любви.) Розовые очки разбились стеклами внутрь. Глазам на мир смотреть было больно.
Хотелось выйти, хотелось кричать. Именно это ощущалось как моя личная небезопасность.
В этот момент встречаюсь с крепкими ребятами по одному очень щекотливому делу.
В те времена встреча добропорядочного гражданина с братками, ещё и с вопросами от братков к добропорядочному гражданину, это автоматически порождало не совсем уверенность в том, что лично для тебя это завтра всё-таки наступит.
Вот. А у меня случился парадокс:
Со стороны глянуть, у меня все хорошо, но мне было очень небезопасно. А общаясь с этими крепкими ребятами у меня вдруг разлилось ощущение драйва чего-то знакомого из детства. И прям такое классное, как будто домой в деревню к бабушке с дедушкой приехала.
Это потом я поняла, когда они задали вопрос. Слушай, ты пацан-то нормальный, с тобой дела можно иметь. Откуда ты такая-то? И тут до меня дошло. Кривой Рог – это город, где еще в годы Советского Союза, когда развалом еще и не пахло, но люди жили по понятиям и вообще жили по зэковским законам. Там это была норма обычной жизни.
И то, что в детстве происходит достаточно обыденно, оно якорится как некий уровень нормы для психики. И поэтому, когда я оказалась в среде, которая очень знакома и понятна с детства, где за свои слова надо отвечать, где ты не имеешь права соврать, наврать, И если даже ты это сделаешь, ты понимаешь, что тебя притянут к ответу и не пальчиком погрозят, ай-яй-яй, а сделают так, что больше ты не смог бы врать, еще и меточку оставят, что этот человек с гнильцой, пиздит он много.
И как бы странно ни звучало, но в объективно опасной ситуации я себя почувствовала, повторюсь, драйвово, с интересом, с любопытством. Во мне аж кураж какой-то проснулся, что всё должно получиться на моих условиях.
Забегая вперед, скажу, что да, в тот раз мне для меня сделали исключение. Они сказали, что хоть "с цыганами и с бабами мы не работаем, но ты - нормальный пацан, с тобой дела иметь можно.
Но послушай нас внимательно: Сейчас будет передел рынка, и все, что может, все встанет. Тебе это невыгодно.
И поверь, вот сейчас то, что от души идем навстречу, если ты будешь должна нам, то, ну, там, неправильный базар, неправильная позиция по жизни тебя ни от чего не спасет. Вот. Мы все получим в полном объеме. Ты понимаешь, что тогда просто вылетишь на улицу."
Я это прекрасно понимала. И. Конечно же, мы на этом и расстались. Мне сказали, бывай, нужна помощь будет, звони.
Оставили номер телефона.
И почему я это вспомнила?
Потому что в обоих случаях, тогда, когда вроде бы казалось, все было хорошо, у меня не было чувства безопасности, и у меня с делами было не очень хорошо.