Международные глобальные события и неравенство

Необычный фактор повышения уровня неравенства исследуется в статье "Wealth inequality and mega events" (2024)

Этот фактор: международные спортивные и культурные мероприятия в 120 странах с 1900 по 2020 гг: зимние и летние олимпийские игры, чемпионаты мира FIFA и выставки ЭКСПО.

В регрессионной модели, оценивающей увеличение состояния 1% самых богатых людей (а затем и 10%), есть много предикторов, но меня больше всего заинтересовал тип режима: величина эффекта в два раза больше для недемократических стран, с ростом верхних долей богатства в диапазоне от 4% до 8% по сравнению с ростом на 2%–4% в демократических принимающих странах. Снижение нижней доли богатства 50% в недемократических странах статистически значимо.

Почему так? Авторы утверждают, что международные массовые мероприятия являются способом совершить большое количество лояльных госконтрактов и обогатиться за счёт построения инфраструктуры с разной степенью законности. По всей видимости, в авторитарных режимах этот эффект сильнее, поскольку коррупционные схемы в целом гораздо проще реализуемы. Ну, и есть второе объяснение: богатые люди просто быстрее обогащаются в период, когда могут предоставлять услуги, спрос на которые повышается.

Сразу вспоминается одно "олимпийское царство, футбольное государство"

Зелёные пряники – как власть реагирует на экопротесты?

Давно я не разбирал русскоязычные статьи, а тут у моих коллег:инь из НИУ ВШЭ СПб вышла статья про распределение президентских грантов на экологические инициативы в 2017–2023гг (2025) 🔑.

Обычно считается, что в авторитарных режимах власть реагирует на протесты исключительно репрессиями, однако анализ из этой статьи показывает, что помимо кнутов власть использует и пряники, которые заключаются в большем финансировании экологических инициатив: увеличение числа экопротестов на одно стандартное отклонение с лагом на год увеличивает с финансирование на 5,5 млн рублей в текущем году (в расчете на одну поддержанную заявку).

В качестве контрольной переменной автор:ки учли индекс Джини, который отвечает за неравенство, но при этом никак не проконтролировали экономическое благополучие региона. У меня есть подозрение, что тут возможна третья влиятельная переменная, поскольку протесты более вероятны в богатых регионах (хотя косвенно это контролируется через долю городского населения).

Ещё одна статья, которая показывает живые механизмы конкуренции регионов за финансирование. А ещё то, что протесты не всегда чреваты дубинками, особенно когда они не позиционируются как политические. Более того, как мы видим, эти протесты вполне результативны, потому что они повышают финансирование вне зависимости от реальной экологической обстановки в регионе.

Ну, и кейс Свердловской области любопытно разобран отдельно. Почитайте статью, я только по верхам прошёлся, там много интересного!

📊 График перетока российских эмигрантов после 24.02.2022 по роду деятельности.

Где они работали, когда жили в России, и где они работают сейчас?

Слева – то, где они работали/чем занимались до релокации, справа – сколько из них сменили род деятельности за рубежом и на что именно.

Источник: Zavadskaya, M. (2024) 🔑. Exploring Patterns of Civic Activism among Russian Migrant Communities. Global Migration and Illiberalism in Russia, Eurasia, and Eastern Europe, 247p.

Автократ автократу: клуб взаимопомощи

Солидарность всегда помогает. Особенно, если это взаимовыручка между автократами. Об этом пишет Анна Эпплбаум в своей относительно новой книге Autocracy, Inc: The dictators who want to run the World (2024) 🔒.

Если во времена холодной войны государства приходили на помощь друг другу по идеологическому принципу или по принципу капиталистической/социалистической экономики, то в настоящее время автократы создали целую сеть взаимопомощи, независимо от идеологических разногласий. Социалистический Китай помог России распространять вещание Russia Today в развивающихся странах, а коммунистическая Северная Корея посылает своих солдат на фронт.

Казалось бы, где Иран, а где Венесуэла? Между ними огромное идеологическое, религиозное и уж тем более территориальное расстояние. Тем не менее, Иран оказывал техническую поддержку Венесуэле, поставляя продовольствие и горючее, взамен Венесуэла отмывала деньги для Хезболлы, проиранской милиции в Ливане, и предоставляла паспорта ее должностным лицам.

Что важного в этой книге было для меня?

– Многие сравнительные исследования автократий строятся на предпосылке, что авторитарные режимы независимы друг от друга. Пора бы уже признать, что авторитарные режимы влияют друг на друга сильнее, чем кажется на первый взгляд, и учитывать этот байес (искажение).

– Экономически совершать поставки через полмира не особо выгодно. Тем не менее, автократы готовы идти на это, хотя обычно они всегда стараются минимизировать свои издержки.

– Авторка описывает интересную мысль: раз уж в условиях глобализации автократы объединились друг с другом, то то же самое следует сделать гражданам этих стран, чтобы совместно отстаивать свои интересы и обмениваться практиками. Так было, например с VPN, который в некоторых автократиях (Китай, Иран, etc) понадобился гораздо раньше, чем в РФ. Так что в условиях тренда на автократизацию последних лет лозунг "граждане всех автократий, объединяйтесь [против автократов]" звучит разумно.

Можно было бы докрутить как-то исследовательский дизайн, но и так нормально. Ставлю книге 8 журналов "КОРЕЯ" из 10!

#PS_Рецензии

Почему абсолютной власти не существует

Сформулировал для себя, что меня больше всего смущает во всех этих рассуждениях «о милосердии власти», которые стали столь популярными в последнее время — это вера в существование политических лидеров, у которых есть абсолютная власть, а значит их свобода действий ограничивается лишь собственными моральными принципами. Почему же это не так?

Для начала разберемся с определениями. В политической науке чаще всего используется определение власти по Роберту Далю: «A имеет власть над B в той мере, в которой он может заставить B сделать что-то, что B в противном случае не стал бы делать». Популярно также определение социолога Макса Вебера: «Власть — это любая возможность, на чем бы она не основывалась, реализовывать собственную волю в данном социальном отношении даже вопреки противодействию».

Начнем с того, что коль скоро у нас есть множество государств, каждый политический лидер ограничен во власти в географическом плане самим существованием вокруг других организаций, которые обладают монополией на насилие на своей территории. Конкуренция государств друг с другом в отсутствие какого-то верховного актора, который бы имел над ними власть — основа (нео-)реалистического подхода к международным отношениям (на самом деле и неолиберального тоже).

Однако и внутри государства никакой политический лидер не обладает абсолютной властью — даже если мы говорим об очень персоналистских авторитарных режимах. Для управления страной ему нужно обеспечивать лояльность политических элит, эффективно управлять силовыми структурами и уживаться с подведомственным населением. Для этого у него есть целый перечень мер: легитимация, репрессии и кооптация — все три этих столпа важны для поддержания автократии на плаву, нельзя выбрать что-то одно. Скажем, вопреки расхожему мнению, использовать только репрессии для продолжительного удержания власти нельзя — так лидер лишится легитимности, настроит против себя элиты и попадет в зависимость от силовиков.

Политический лидер не может управлять государством в одиночку, он всегда опирается на какие-то группы людей. Разобраться в этом нам поможет теория селектората. Селекторат — это группа людей, поддержка которых необходима для получения и контроля над властью. Внутри селектората есть своя подгруппа — коалиция победителей, то есть набор людей, которые этой самой властью обладают, политическая элита. Лидеру необходимо эффективно перераспределять блага в пользу селектората, чтобы обеспечивать его лояльность, а также оставлять шанс для его членов попасть в коалицию победителей — то есть обеспечивать плавную ротацию элит.

В конце концов, политического лидера ограничивают возможности самого государства реализовывать поставленные задачи, несмотря на сопротивление заинтересованных сторон — в литературе это называется state capacity (дееспособность государства).

Де-юре у главы государства могут быть сосредоточены хоть все полномочия, которые только можно придумать — но какая вообще разница, если он не может ими пользоваться в реальности? Например, тот же абсолютизм XVII-XVIII веков — это по большому счету миф: европейские монархи прошлого обладали большой деспотической, но малой инфраструктурной властью — то есть на самом деле они не могли эффективно и централизованно управлять государством, потому что у них не было мощной бюрократии, и поэтому правители активно делегировали власть на места, да и в целом зависели от расположения элит.

Современные государства в большинстве своем хоть и обладают централизованной бюрократией, но вот ее эффективность оставляет желать лучшего. Кроме того, их дееспособность тоже разнится — где-то бюрократический аппарат тотально разложен коррупцией, а где-то государство вообще не имеет полноценной монополии на насилие и не контролирует часть своей территории.

Вера в существование политиков, чья воля притворяется в жизнь автоматически без всякого сопротивления — это довольно наивный и поверхностный взгляд, который как раз и толкает нас к бессмысленным рассуждениям о моральных принципах лидеров — попытках угадать, что происходит в их голове.

Национальный информационный суверенитет сохраняет Россию в истории

Именно с такой статьёй 2022 года мне посчастливилось столкнуться, и теперь я понял, что России нужен суверенный интернет. Давайте рассмотрим её предметно, чтобы и вы прониклись доводами исследователь:ниц
Потеря информационного суверенитета, разброд и шатания в этой области прозападные, создает угрозу для сохранения национальной территории и населения.
Идёт обоснование необходимости создания локального файрвола по типу КНР: "патриотическая Российская мета-вселенная со своими четкими внешними границами и четким ценностным патриотическим содержанием внутри системы".
Наши поисковые системы, например, могут не знать никакого «известного блогера». Такого в информационном пространстве России нет и не было никогда. Его могут перемещать по нашим просторам за казенный счет, но его нет в нашей информационной метавселенной, его нет в нашей медийной повестке.
Ну тут, конечно, видна некоторая неактуальность материала, поскольку на момент написания статьи (2022) Яндекс уже успешно справился с этой задачей.

А потом я увидел возмутительные пассажи:
Концепция гибридных войн... используется для «свертывания демократической жизни», введения элементов цензуры. Но хуже всего внутренняя самоцензура... Она не позволяет смотреть на происходящие события объективно... Мы попадаем в мир упрощения.

Это, знаете ли, очень похоже на влияния Сороса и Гос Дэппа. И тогда я посмотрел в абстракт и увидел: "Материалы статьи подготовлены... за счет бюджетных средств по государственному заданию". Ах вот оно что! Я так и знал, что работа на четыре страницы с десятью референсами наверняка не может быть выполнена без финансирования. Получается, исследование "за казенный счет"! Возможно, это уже ангажированное исследование?

Чтобы обеспечить непредвзятость по теме безопасного интернета, я собрал базу данных по блокировкам материалов и выкатил свой ресёрч с методом "разность разностей", посмотреть, что у меня получилось, можно на моём новом ютуб-канале, который многие из вас просили меня сделать, тут (если он у вас откроется в суверенном интернете). Первые десять откомментивших получат ссылку на текстовую версию препринта моей ещё не вышедшей статьи, так что лучше не медлить!

А ещё совсем недавно вышло исследование Виктории Полторацкой "The big brothers: measuring influence of large firms on electoral mobilization in Russia" (2025) 🔑, где исследовательница пытается установить влияние размера компании на электоральную мобилизацию.

В участковых избирательных комиссиях, которые расположены рядом с крупными компаниями, будет выше явка, но ниже результат за инкумбента, тогда как в малых городах в аналогичной близости от компаний увеличивается и явка, и результат. Вывод из этого: крупные компании эффективнее сгоняют бюджетников и бюджетниц на выборы в небольших городах, чем в больших.

Мои коллеги уже разбирали эту статью буквально на днях, но мне есть, что добавить.

В 2021 году я советовался с Викторией, как именно измерить эффективность политических машин, которые и занимаются электоральной мобилизацией, на что получил ответ, что это измеряется обычным результатом на выборах. С таким подходом я не согласен, потому что результат авторитарных выборов состоит, как минимум, из нескольких составляющих:

1) Грубые электоральные фальсификации (вбросы голосов, перерисовки протоколов)
2) Политические машины (принуждение или поощрение к голосованию лояльных избирателей, скупка голосов)
3) Реальные предпочтения и голоса избирателей.

Наивно предполагать, что выборы честные. Но так же наивно предполагать, что голоса граждан не имеют никаких последствий для результатов выборов. Использовать просто результат выборов в качестве меры эффективности политических машин, никак не контролируя остальные аспекты, на мой взгляд, некорректно. А контрольной переменной не было, да и не совсем понятно, как это проконтролировать.

Конечно, в малых городах на сотруд:ниц госсектора больше давления, но правда и то, в крупных городах более нелояльны к власти, чем в малых городах. Контроль на экономические показатели региона, как и на численность населения в городе был, но этого мало.

Нам, изучающим электоральные процессы в России, нужен индекс, который позволит разделить результат выборов на три категории, которые я отметил выше, иначе говорить об эффективности "политического машиностроения" невозможно.

Когда кооптация не работает? Экономические элиты в пролёте

Тут, короче, политолог Тимофей Михасев в сооваторстве с другим политологом, Григорием Голосовым (который, как я уже отмечал ранее, является только соавтором), написали новую статью: "Reluctant cooptation: The legislative recruitment of the private sector into Russia’s dominant party" (2025) 🔑, где проанализировали, каких депутат:ок кооптирует в ЕР хуже, а каких лучше на данных с 2015 по 2020гг.

В большинстве региональных парламентов РФ действует смешанная избирательная система: кандидат:кам можно избираться и по списку от партии, и по одномандатному округу одновременно. Но вот неожиданность, результаты показывают, что элиты из экономического сектора чаще всего не имеют такой привилегии "двойного избрания" (понятно, что им проще выигрывать округа, но по списку их тоже могли бы подстраховать). К тому же:

> Людям из экономического сектора позволяют переизбраться гораздо реже
> Депутат:ки из экономического сектора реже получают должности в комитетах, и чаще остаются в парламенте "без портфеля"

К каким последствиям это может привести? Предоставим слово авторам:
Даже если экономические элиты сильно заинтересованы в кооптации из-за материальных выгод и конкурентных преимуществ, которые она влечет за собой, они могут оставаться политически маргинализированными, с потенциалом для присоединения к открыто антирежимным силам, как только они наберут обороты, или обратиться к контролируемым правительством оппозиционным партиям как к вторичному средству кооптации.

Я бы тут ещё покудахтал, что у экономических элит и так есть ресурсы в виде капитала, мб поэтому их кооптируют менее охотно, чтобы был баланс элит. Однако мы видим, что доминирующая партия в виде Единой России им ничего предложить не может, это факт.

Иллюстрации к предущему посту, так сказатт. Сорян за даблпостинг.

У медиа "Говорит НеМосква" вышло важное исследование на тему того, кто и сколько получает президентских грантов на военную тематику. Но, как часто бывает, на некоторых моментах у меня нешуточно полыхнуло. Ниже цитата из материала:
Есть зависимость между наличием связи [с государством] и объемами поддержки: когда она имеется, размер гранта больше... Есть корреляция между связью организации с государством и размером гранта. Если такая связь имеется — размер гранта выше. Наглядно эта корреляция показана на следующей диаграмме.
Диаграмма "корреляции" ин куэшн: 10 кругов, на обеих осях лишь размер грантовой поддержки в разных величинах (на первой пикче снизу). Ну нельзя так.

Мало того, что зависимость никак не может быть подтверждена корреляцией, так и никакой корреляции там в принципе быть не может, потому что аффилиация с государством – бинарная переменная.

И вы мне сейчас скажете, мол, хватит душнить, это просто терминологические споры, это лишь журналистское исследование, чего ты хотел? А я, блин, хотел, чтобы автор:ки подобных материалов не думали, что использование методов – это слишком сложно для их аудитории. А если и думали, то тогда не использовали впустую такие слова, как "корреляция" и "зависимость" лишь для пущей убедительности.

Ну сделайте т-тест, сделайте анову, вы же подтвердите связь между госаффилиацией и размером гранта. Это не так заумно, как кажется, но вызывает гораздо больше доверия, чем формулировка из красивых слов, за которой ничего нет.

Если люди не знают, как применяются методы – это задача автор:ок им это объяснить, а не отнекиваться, что это слишком сложно. Вот я за 15 минут сделал на тех же данных и статистические тесты, и графики (пикчи 2 и 3 внизу). Подтвердил за них их же гипотезу, которая была заявлена. И объяснять её сложными терминами не надо: там даже визуально видно, что категория "прямая связь" в среднем получила больше средств, чем остальные. На графике НеМосквы это тоже видно, но проблема в том, что он не соответствует тому, что над ним написано.

Стоит, однако, отметить, что мне довольно быстро прислали данные по запросу (а вот кнопка "скачать данные" на сайте не работает, но готовность поделиться данными для перепроверки – уже огромный плюс). К журналистской работе я отношусь с большим уважением, иначе бы не стремился её дорабатывать. И работа действительно важная, вы чекните. А её достоверность я уже чекнул за вас, так что вам не придётся.

Влияют ли протесты на лояльных избирателей?

Протесты объединяют граждан, несогласных с существующей властью. Однако могут ли массовые протесты пробудить сомнения в тех, кто всегда поддерживал власть? Таким вопросом задалась Екатерина Тертычная в статье "Protests and Voter Defections in Electoral Autocracies: Evidence From Russia" (2020) 🔑

Для тестирования гипотезы исследовательница использовала панельные данные: 661 респонденту задавались одни и те же вопросы с промежутком в 4 года (2008 и 2012 гг)

Респонденты были разделены на две группы:

(1) кто как голосовал в 2008 году за кандидата от правящей партии (Медведева), так и в 2012 остался верен своим предпочтениям, проголосовал за Путина

(2) Кто голосовал за Медведева, но в 2012 году уже не стал голосовать за Путина, то есть изменил свои предпочтения

В результате регрессионного анализа связь с протестами подтвердилась: лояльные избиратели из тех округов, где в 2011 году наблюдались наиболее массовые протесты, изменили своим предпочтениям и не стали голосовать за Путина, хотя в прошлом голосовали за кандидата от ЕР:

«Результаты показывают, что протесты оппозиции ослабили поддержку правящего режима и увеличили вероятность того, что те, кто голосовал за кандидата правящего режима в 2008 году, воздержатся от голосования в 2012 году.

Однако анализ не находит поддержки аргументу о том, что протесты также увеличили поддержку противники режима, оппозиционные партии и активисты, участвовавшие в протестах и обнародовавшие информацию о злоупотреблениях режима.

Когда избиратели приходят к выводу, что участие бесполезно и политические изменения маловероятны, поддержка оппозиции вряд ли вырастет.»

Тут есть к чему прикопаться с точки зрения методологии. Главная проблема, которую я вижу – это Дмитрий Анатольевич. Очевидно, что при всей его провластности отношение к нему в 2008 и в 2012 было совершенно разное. Было бы точнее сравнивать с голосованием на президентских выборах 2004 года, хотя я понимаю, что провести опрос одних и тех же людей с дистанцией в 8 лет ещё сложнее, чем в 4 года.

Тем не менее, модель устойчивая и в целом демонстрирует хорошее доказательство того, что протесты (даже если их не особо освещают в СМИ) могут заставить задуматься даже лояльных избирателей и повлиять на их политические предпочтения.

Оставляю ссылку на сайт UCL, где статья лежит в открытом доступе!

Женщины и плуг – исследование длинной в 10000 лет

Что влияет на представленность женщин в политике и экономике? Ну, например то, как именно предки возделывали землю: мотыгой или плугом! Об этом свидетельствуют результаты исследования «Women and the Plough» (2012) 🔑

Исследовательницы утверждают, что тип земледелия определил экономическое развитие местности: там, где для возделывания земли был необходим тяжёлый физический труд, роль женщины была ограничена, поскольку она впадала в зависимость. При использовании мотыг ситуация сложилась иначе, и гендерное равенство в этих местах выше до сих пор.

Почему результаты кажутся мне надёжными?

> В статье сравнивают не страны, а местности, то есть в одной и той же стране в древности могли использоваться разные типы земледелия (это позволяет отделить экономику страны от экономики региона)

> Исследовательницы изучают не только коренных жителей, но и эмигрантов в 1 и 2 поколении, что позволяет изучать экономическую ситуацию в оторванности от особенностей местности.

Графики расположения политических партий по полит координатам в (1) либеральных демократиях, (2) электоральных демократиях (3) электоральных автократиях. Зелёный цвет – высокий популизм, красный – низкий. Размер – доля мандатов в парламенте. Источник: база данных Global Party Survey.

Люди, удивленные дифирамбами от Дж. Д. Вэнса в сторону популистских партий... просто не обратили внимания, что Республиканская партия США является одной из них уже много лет.
– Пиппа Норрис, англо-американская политологиня, профессоресса Гарварда.

Ребята, домашнее задание: найти на графике ЕР.

Альтернатива для Германии нарастила поддержку в наиболее бедных регионах, тогда как социал-демократы, напротив, теряют этот электорат.

Эти выборы только подтвердили то, о чем уже давно говорят социальные ученые: за левых голосуют образованные и обеспеченные элиты, а правым, наоборот, отходят голоса "рабочего класса".

Еще в 1958 году британский социолог и левый активист Майкл Янг в своей книге "Подъем меритократии" выразил сомнения в способности лейбористов удержать голоса рабочего класса. По его мнению, ключевой причиной этого является меритократическая идеология.

Получая высшее образование, левые активисты начинают гордиться своей эрудицией и академическими достижениями, что создает пропасть между ними и теми, чьи интересы они намерены представлять.

В чём проблема провести выборы президента Украины, которые должны были пройти в 2024 году?

Мальчик: разбирает научные статьи
Мужчина: разбирает пост из твитора.

Сразу оговорюсь, этики здесь ноль, пытаюсь применить рациональный выбор в чистом виде.

Оригинал твита здесь. Ниже сокращённый текст через цитаты с моими дополнениями

1) Их просто нельзя провести по закону. То есть для их проведения нужно менять украинское законодательство.

Закон Украины "О правовом режиме военного положения" в статье 19

Юридически это так, но когда и что политикам мешало поменять юридические ограничения? Да, конституцию во время военного положения менять нельзя, однако сам правовой режим при ВО поменять вполне можно. Иными словами – если бы выборы были крайне нужны и необходимы, их бы провели. Но действительно ли кто-то хочет их проводить сейчас? Об этом ниже.
Вторая причина — это консенсус в украинской политической элите. Ещё в 2023 году все лидеры парламентских фракций подписали меморандум, в котором согласились с позицией, что выборы в Украине могут быть проведены только после окончания военного положения

Вот это уже важный момент. Очевидно, что инкумбент не заинтересован в проведении выборов, пока можно оставаться у власти, не переизбираясь (хотя 56% мест в парламенте это не квалифицированное большинство, но видимо делается вывод, что больше и не набрать).
Однако хотят ли выборов элиты, которые хотели бы занять пост президента, срочно, здесь и сейчас? Ничто на это не указывает, и это понятно – риски, что все проблемы будут валить на тебя слишком высоки.
3) Нежелание украинского общества. 58.4% опрошенных в октябре 2024 года выступили против проведения выборов во время боевых действий.

Опрос нашёл, он свежий и судя по всему сделан качественно, 4 месяца назад.

Почти четверть опрошенных считают, что выборы необходимо проводить в любых условиях и как можно скорее (23,6%). Затруднились ответить только 8,3% респондентов. По мнению 40,7% респондентов, выборы возможны только после окончательной победы (остальные – градация вариантов «при обеспечении безопасности участников

Вот эта четверть опрошенных как раз и представляет собой условный оппозиционный электорат. Люди, которые следят за этими результатами, понимают, что этого недостаточно, чтобы выиграть у действующего президента, особенно при проведении выборов в последних трёх условиях:

4) невозможность проведения таких выборов. Банально непонятно, как их проводить: как организовать укрытия на случай воздушной тревоги, как дать возможность проголосовать миллионам украинцев за границей, как дать возможность проголосовать военным?

5) невозможность проведения агитации. Митинги, встречи с избирателями, дебаты на стадионах и всё прочее — неотъемлемая часть настоящих выборов. Всё это невозможно во время войны. Вы не можете собрать митинг из-за воздушной тревоги, не можете провести концерт и организовать агитацию.

6) невозможность полноценной критики. Без полноценной критики настоящие демократические выборы невозможны. По многим же вопросам, которые есть в украинском обществе, задавать вопросы будет уместно только после окончания войны.

Последние две причины объясняют, почему выборы невыгодны тем, кто рассчитывает преумножить свой результат и стать новым президентом. Военные не смогут голосовать в окопах? Скорее, их будут принуждать голосовать командиры.

На мой взгляд, консенсус в Украине по поводу непроведения выборов во время войны есть. Но он есть не потому что все такие самоотверженные и бескорыстные, а просто потому что воспринимают это пустой тратой ресурсов: ни нынешние инкумбенты, ни потенциальные, ни избиратели не верят, что смогут существенно поменять политический ландшафт при данных обстоятельствах. Это не значит, что менять они его не хотят, но они оценивают свои ресурсы и ждут лучших времён.

Поэтому это действительно похоже на объединение против одной общей проблемы: сделать так, чтобы выборы можно было провести как можно скорее, причём такие выборы, где все элиты в равной степени смогут конкурировать. В условиях военного положения это, к сожалению, невозможно.

В какой степени вы доверяете результатам дистанционного электронного голосования на выборах?

- Полностью доверяю: 3,7%
- Доверяю: 5,5%
- Скорее доверяю: 13%
- Частично доверяю, частично нет: 21,5%
- Скорее не доверяю: 13,5%
- Не доверяю: 12,9%
- Полностью не доверяю: 29,9%

Репрезентативный опрос на выборке 16250 человек из исследования "Public Trust in Internet Voting Systems: Evidence from Russian Public Opinion" (2021) 🔑
Комментировать – только портить.

"Вне политики"? Эвиденс фром Камерун

Для автократий с выборами принято считать, что единственная мотивация политического участия "извлечение выгоды". Однако в чём тогда причина выбирать оппозиционные партии, шансы которых очевидно ниже? Попытка ответа в статье Partisanship and Political Socialization in Electoral Autocracies (2024) 🔑

Гипотеза: с целью социализации люди перенимают те же партийные идентичности, что и их друзья и семьи. Микс метод ресёрч: 12 глубинных интервью + опрос 1200 респонтент:ок (правда, всего в 4 регионах из 10, но я не знаю, насколько это серьёзное ограничение в условиях Камеруна). Вывод: на выбор партии влияет партийная однородность окружения.

Выбор партии в электоральной автократии – это как выбор любимой футбольной команды, за которую ты болеешь. Ты не бросаешь её, если она постоянно проигрывает, ты поддерживаешь её, потому что она тебе близка, и это действительно часть социализации. Но когда людей спрашивают "почему именно она вам близка?" – люди, как правило, разводят руками.

Вчера Ирину Бусыгину признали иноагенткой, а между тем её вклад в изучение региональной политики РФ и постсоветского пространства сложно переоценить, хотя в канале я, кажется, ни разу на неё и не ссылался. Сегодня я хочу заполнить эту лакуну и сделать небольшой обзор её работ, которые кажутся мне наиболее интересными:

1. Non-Democratic Federalism and Decentralization in Post-Soviet States (2023).
Федерализм бывает не только демократическим, но и авторитарным, в этой книге тема раскрыта подробно на примере двух вызовов для РФ: пандемии COVID-19 и мобилизации на фронт. Федерализм позволяет автократам смещать издержки на региональный уровень, предоставляя парламентам некоторые манёвры для нормотворчества и создавая дополнительные стимулы, что разгружает одни каналы власти за счёт других. Есть такая метафора: зачем автократу две лояльных партии? Чтобы встать на одну ногу, когда вторая затекла. Вот региональное измерение выполняет тут схожую функцию, но в горизонтальном ключе. А, ну и там ещё про Украину и Казахстан интересно написано про децентрализацию, хотя я, конечно, не уверен, что между федерализмом и децентрализацией так много общего, как это изложено в книге.

2. Regional governors and the Kremlin: the ongoing battle for power (2002)
Я фокусировался на взаимодействии федеральной и региональной властей с 2000-ых, а между тем в 90-ых происходило важное формирование системы сигналов и взаимодействий между разными уровнями власти. Если Гэйл или Хэтченсон концентрировались на "политическом машиностроении", Бусыгина ставит вопрос: почему федеральной власти так и не удалось подчинить себе губернаторов в 90-ые? Несмотря на очень активные попытки Ельцина заставить губернаторов агитировать за себя в 1996 году, получилось это далеко не во всех регионах. В общем, статья олд, бат голд.

3. The calculus of non-protest in Russia: Redistributive expectations from political reforms (2017)
Если посмотреть на историю протестных акций с 2000-2013 годы, можно заметить, что акции, направленные на локальные преобразования пользуются гораздо большей поддержкой граждан, чем те, которые направлены на трансформацию политической системы в целом, хотя чаще всего эти две повестки связаны друг с другом достаточно плотно. Есть очевидный ответ: "мол, своя рубашка ближе к телу, протест против свалки под окном понятнее, чем какое-то эфемерное представительство интересов". Однако Бусыгина идёт дальше этого поверхностного взгляда и показывает, что "все всё понимают", что люди вполне способны понять, как должна быть устроена политическая система в идеале, но они так же понимают (и это уже, к сожалению, не заблуждение), что демократизация не принесёт сиюминутной экономической выгоды, а в худшем случае может привести к новому авторитарному коллапсу. Это подтверждает то, то Владимир Гельман называет "мрачным консенсусом": ползучее ухудшение жизни предсказуемо, с ним можно свыкнуться, тогда как ситуация неопределённости, даже если она несёт потенциальные выгоды, пугает.

Контрмажоритаризм как благо и угроза современной демократии

Шок, сенсация: НЕколичественная статья на Political Sins! Разберём статью (которая больше позиционирует себя как эссе) Стивена Левицки (да-да, того самого) и его соавтора-ноунейма (извините) "When Should the Majority Rule?" (2025) 🔑.

Авторы вводят термин "контрмажоритаризм", то есть практики и институты, не позволяющие большинству сконцентрировать всю власть даже при электоральной поддержке. Сюда входят на первый взгляд абсолютно несовместимые аспекты государства: конституционные ограничения и правило сверхбольшинства для их изменений, неизбираемые органы с правом вето (суды, монархи, военные), квоты для меньшинств, федерализм... Все эти институты объединяются своей ролью сдержек против политического доминирования большинства посредством выборов. Однако какие из этих институтов вредят демократии, а какие защищают её?

Исследователи справедливо замечают, что выборы это не тот институт, который может организовать идеальное представительство большинства. Наоборот, чаще всего, особенно в мажоритарных системах, большинство создано искусственно. Например, во всех округах за одну и ту же партию проголосовали 33%, но, поскольку остальные в этих округах набрали ещё меньше, эти 33% превращаются в 100%.

Хотя авторы при этом очень хвалят парламентаризм и пропорциональное представительство, от себя добавлю, что эти системы лучше, но и в них есть шороховатости при формировании правительства. Липсет и Лейпхарт много писали о 2,5-партийной системе, когда у самая маленькая партия получает огромное влияние, поскольку от того, к какой партии она примкнёт, зависит будущее правительства или принятие закона. Она является тем небольшим грузом, который обеспечивает перевес, поэтому влияние возрастает в разы.

И ещё интересная мысль про контрмажоритарные институты, которые мешают демократии: они были созданы как компромисс и вариант сохранения влияния для авторитарных групп. Чем больше автократы боятся потерять власть, тем сильнее они будут за неё цепляться. Напротив, если предоставить им альтернативу в виде закрепления некоторых "рычагов" государства только за ними, переход к демократии более вероятен. Это видно на примере конституционных монархий и некоторых южноамериканских демократий, где военные сохранили право вето. Исключением является разве что Таиланд, где у монарха слишком много полномочий и половина парламента (как у Николая II в первых вариантах ГосДумы), что не позволило стране демократизироваться.

Такие дела. В общем, главное, убрать те контрмажоритарные институты, которые искажают волю большинства, но оставить те, которые не дают абсорбировать всю власть – вывод, что называется, "капитанский" (слишком очевидный), но всё интересное всегда лежит на поверхности, пока не начинаешь об этом задумываться.

Больше законов, больше роста, больше Бена, больше языковых моделей

Короче, я часто слышу заявления по типу "бюрократия мешает бизнесу" и вообще надо сделать рынок снова свободным, однако исследования показывают, что в некоторых случаях увеличение законодательных норм наоборот способствует экономическому росту. Вот в статье (2025) 🔑, где с помощью языковой модели авторы классифицируют законы по разным темам и проверяют как именно они влияют за экономический рост в штате с лагом в несколько лет. Выводы такие:

Большее принятие законов стимулирует экономику, хотя этот средний результат скрывает важную неоднородность: создание более полного законодательного договора, который сокращает задержку ex post и увеличивает ex ante инвестиции, связанные с конкретными отношениями.

Положительное влияние на рост обусловлено экономическим, а не социальным регулированием, оно выше, когда дополнительное законодательство имеет форму условных положений и оно больше в периоды большей неопределенности экономической политики.

M1: Доступ к рынку и социальные коммуникации. Перемещение товаров и людей на большие расстояния способствовало формированию интегрированной рыночной экономики и трудовой миграции из аграрных городов в индустриализирующиеся города, увеличению доли занятости в промышленном секторе. ЖД линии впервые
соединили крупнейшие индустриальные города внутри страны.

M2: Государственное влияние и прямое управление. Государствам необходимо проникать в периферийные районы, чтобы проводить предпочтительную политику, контролировать назначенных государством бюрократов и, при необходимости, подавлять неуправляемые местные элиты и население. Перспектива государственных репрессий увеличивает стоимость сепаратистской мобилизации и снижает вероятность успеха сепаратистов.

M3: Внутренние связи и социальная мобилизация. Улучшается координация и коллективные действия периферийных оппозиционных движений. Местные железные дороги в субрегионе с культурной самобытностью улучшают внутренние связи его жителей.

Метод: многократный DiD с поэтапным добавлением тритмента (то есть постепенное сравнение регионов имеющих и не имеющих доступа к ЖД + очень много контроля + двухэтапные оценки, как мне кажется, вполне достоверно). В результате выявлено 195% увеличение вероятности сепаратизма по сравнению с выборкой без ЖД (или 158% при замене года на фиксированные эффекты страны-года).

Эти результаты показывают, что в среднем и вопреки наивным интерпретациям теории модернизации доступ к железной дороге способствовал сепаратистской мобилизации, а не укреплению национальной сплоченности и политической стабильности в районах проживания этнических меньшинств. Держим в уме, что это пока препринт без пир-рецензирования, но выглядит весьма достойно!

Сурс: "The Train Wrecks of Modernization: Railway Construction and Separatist Mobilization in Europe" (2025) 🔑

Как вы думаете, чему посвящён этот график? Астрономии и созвездиям? Геометрическим задачам? Нет, это иллюстрация влияния строительства железных дорог на вероятность сепаратизма в государствах Европы XIX-XX вв из препринта этого года. Давайте же разберём эту непонятную схему по частям. Как именно это влияние происходило? Разберём в посте ниже:

Беларусь – то, что невозможно сложно измерить

Если вы зайдёте на сайт ЦИКа РБ, то обнаружите, что максимум статистики, которой они готовы поделиться – это результаты выборов по областям (то есть 7 строчек). Проанализировать выборы на фальсификации статистически не представляется возможным, однако всё же есть несколько статей, посвящённых выборам в Беларуси разных лет, которые заслуживают внимания:

1. Bedford S. (2021) 🔑 The 2020 Presidential Election in Belarus: Erosion of Authoritarian Stability and Re-politicization of Society
В чём причины протестов 2020 года? Гипотеза исследования в том, что общество меняется, а методы легитимации автократа остаются прежними. В условиях появления альтернативных источников информации и модернизации людям уже гораздо сложнее продать желаемый результат и переизбраться. Хотя в итоге это и получилось, но получилось с большими издержками. В общем, ценности людей меняются, и умному автократу было бы разумно пропихнуть пару технократов в свою команду, чтобы спрос молодых людей удовлетворялся авторитарной модернизацией.

2. Ash K. (2015) 🔑 The election trap: the cycle of post-electoral repression and opposition fragmentation in Lukashenko's Belarus
Интересная концепция, которая ещё и подтверждается через регрессионный анализ: Лукашенко действует по принципу выборы – репрессии – фрагментация оппозиции, это одна из причин для чего автократу нужны выборы: через электоральный цикл они не допускают консолидации оппозиции, точечно репрессируя лидеров в поствыборный период, что приводит к фрагментации (там 309 наблюдений, всё подробно расписано)

3. Astapova A. (2017) 🔑 Rumor, humor, and other forms of election folklore in non-democratic societies: The case of Belarus
Ну это совсем не моя поляна, фольклористика, но фольклористика про выборы в автократиях! Так что частично моя. Там много выводов про интертекстуальные нарративы, что мне не особо интересно, но один из любопытных выводов:
"белорусский избирательный фольклор становится выражением патерналистской культуры и ритуальной демонстрацией лояльности, даже когда над ней насмехаются. Очень похожая ситуация была описана для советских выборов в Минске 1950-х годов"
То есть "ржомба" и "полный хохотач" – это не про высмеивание и протест, а про "ну видите, у нас всё как обычно, зато скрепно!". Впрочем, есть подозрения, что в 2025 году конкретно в случае РБ даже такое уже непозволительно.