cr: https://t.me/danichtoto
#зарисовка
𝄥𝄞────────────────── 𝄇
Дазай бросает взгляд на обложку нового альбома, на которой Чуя в своей привлекательно свисающей с плеча кожанке растягивает губы в ухмылке, крепко сжимая пальцами микрофон: плакат с ней уже висит над его грёбаной кроватью. Дазай никогда не признается в этом напрямую, но он теряет голову от любой фотокарточки Чуи. Потому что в принципе теряет голову от Чуи — и это так, формальности, мелочи, не достойные того, чтобы их озвучивали.
В гримёрке становится душно, несколько листовок с тем же изображением, бережно подписанные от руки, слетают на пол. Дазай зарывается носом в горячую шею Чуи над уровнем чокера, втягивает дурманящий запах вишнёво-шоколадного парфюма полной грудью и скользит губами по мягкой коже, в награду слыша судорожный негромкий вздох. Огненные кудри струятся по чужой спине и Дазай пропускает шелковистые пряди сквозь пальцы, зарывается в них с нескрываемым наслаждением, едва не закатывая глаза. Пожалуй, ему даже везёт, что Чуя не видит его выражение лица, иначе издевательских шуточек было бы не избежать.
— Концерт через час, не забыл? — выдыхает сидящий на туалетном столике Чуя, лишь выгибая шею сильнее, удобнее, вытягиваясь, вопреки собственным словам.
— А ты разве когда-нибудь мог устоять передо мной надолго? — парирует Осаму, поднимая озорной игривый взгляд.
— Придурок, — хохочет Чуя в ответ, и Дазай тонет в бархате его смеха, таком же мелодичном, как и голос на сцене, во время записи песен, в обычной жизни. У Чуи присутствует очаровательная профессиональная привычка капельку тянуть гласные, а Дазаю хочется умереть на месте, когда он сверкает хитрыми голубыми глазами и произносит слегка дразнящее, подтрунивающее «Оса-аму».
Дазай целует выпирающие косточки ключиц, разумом понимая, что придётся действительно поторопиться и ограничиться чем-то более-менее простым, не слишком энергозатратным, однако пылким влюблённым сердцем желая закрыться от всего мира, увлечь Чую своими объятиями, ласками, губами, всем собой. Протянуть на раскрытой ладони, обнажить душу и отдать без малейших сожалений, только бы задержать совместные сладостные моменты как можно дольше. И не скрывать неконтролируемого влечения, притяжения, не прятать чувства, не сдерживаться на публике, оставаясь исключительно друг для друга. Какой-то своей частью Дазай хочет, чтобы Чуя, эта яркая неповторимая звёздочка, сияла для него, обвивала жаром лишь его. Но так нельзя — Чуя создан для сцены, для ослепительного свечения на ней. Ему мало души одного смертного, Чуя способен завоёвывать тысячи, миллионы, очаровывая своим отточенным до совершенства голосом и завораживающей ухмылкой. Без всего этого Чуя потухнет, безвозвратно и окончательно. Потому Дазай комкает эгоистичные порывы и желания, точно старый порванный нотный лист, и выбрасывает в огонь, которым пылают волосы Чуи. Пусть сжигает дотла, коллекционирует множество сердец и душ, пусть сияет на сцене для всех — если это заставляет Чую так улыбаться, если это позволяет потрясающей неземной звезде каждый раз всё равно возвращаться к нему, Дазаю, простому смертному, не заслужившему и капли особого внимания, то так тому и быть.
𝄥𝄞────────────────── 𝄇