Когда пишешь про Овечкина и его рекорд, сложно избегать эпитетов «великий» и «легендарный». Но постараться можно.
Потому что магия рекорда, который побил Дядя Саша не только в цифрах. Мурашки идут не только потому, что позади остался сам Гретцки.
Убеждён, что редкий объединяющий эффект, который обычно можно испытать только на больших турнирах вроде чемпионатов мира и Олимпийских игр, возникает не из-за голов Овечкина, а из-за того как он это делает, как живёт, как относится к игре.
Овечкин — свой. Для американцев и русских. Для зумеров и скуфов. Для спортиков и любителей затариться в макдачке. Для тех, кто начинал смотреть хоккей, когда Сане было 20, и для тех, кто застал Дядю Сашу уже седым. Он как нить, которая связывает нас всех. Через континенты и десятилетия. Пафосно? Ну, совсем немного.
Он как и многие из нас может вдарить пивка. Не каждый получает индульгенцию на то, чтобы прийти к президенту в сланцах, но по-своему мы ведь тоже иногда нарушаем дресс-код. А порой, на эмоциях, можем и поцеловать кореша, как Ови — Бэкса. Ну было же хоть раз, мужики? No homo!
Атлеты, которые приходят к таким рекордам, обычно выглядят словно античные статуи. Как небожители, до которых не дотянуться. Они считают калории, блюдят режим сна, держат на зарплате команду диетологов, нутрициологов, личных тренеров и прочих сммщиков.
До Овечкина нам, разумеется, тоже не добраться. Не думаю, что кто-то из современников выбьет 900 шайб за карьеру. Его путь, его организм — они тоже уникальны. Но харизма у Дяди Саши такая, что он своим существанием заставляет поверить, будто и мы завтра, бахнув пару банок бада с друзьями, поиграв с сыновьями и сожрав огромную тарелку пасты, можем выебать «Бостон» и стать величайшими в своём деле.
А вот чему действительно можно научиться у Ови, так это его страсти к этому самому делу. То, как по-детски он радовался 895-й, говорит обо всём. Он любит хоккей больше бургеров и пива, больше денег и кубков. Может быть, чуть меньше мамы, жены и сыновей, но очень любит. Не устал, не выгорел, не присытился. Чего и нам всем хорошо было бы в себе сохранить.