Существует много причин, почему пережившие сексуальное насилие в детстве чувствуют всепоглощающий стыд, который часто преследует их многие годы. Одна из таких причин в том, как в нашей культуре относятся к жертвам. Само слово «жертва» воспринимается как синоним слова «слабая» или «неудачница». В нашем обществе культивируется презрение к любой слабости, и при этом жертвам насилия приписывают именно слабость. В самом основании нашей культуры (и практически любой культуры в мире) заложено обвинение жертв в том, что с ними сделали другие люди.

Такое презрение может быть связано со скрытым требованием к пострадавшим от насилия: «преодолеть» ужасный опыт и «не позволить» ему влиять на вас. Так что помимо опыта сексуального насилия, вы можете чувствовать стыд за то, что вы все еще не смогли оставить его в прошлом.

Получается, мы не просто игнорируем жертв насилия и обвиняем их в действиях преступников, но и предъявляем к ним непомерные требования — восстановиться после пережитого в рекордно короткие сроки. В нашем обществе существует целый культ прославления тех, кто «не позволяет» чему-то ужасному влиять на них. А это значит, что те, у кого это не получается, сталкиваются с нетерпимостью и нетерпением.

Правда же в том, что нам нужно время для восстановления после ужасных событий, особенно если речь идет о сексуальном насилии в детстве. Большинство жертв такого насилия не получают своевременную помощь в детстве и подростковом возрасте. На самом деле, большинство пострадавших обращаются за помощью лишь много лет спустя после насилия. Многие так и не осознают, что им нужна профессиональная помощь.

Даже если жертвы получают профессиональную помощь, нет никаких «быстрых решений». Сексуальное насилие в детстве оставляет глубокие шрамы, и чтобы их исцелить могут потребоваться годы. Так что жертвы насилия не «притворяются», не пытаются привлечь к себе внимание, и у них нет причин для стыда из-за их страданий.


https://stoprape.ru/shame-child/

Гендерный анализ системы образования и логики взаимодействий ее акторов фокусируется на институциональных и процессуальных аспектах образовательного процесса. Исследователи, разрабатывающие данную тему в российском контексте, акцентируют внимание на скрытом учебном плане, т.е. на институциональных особенностях образовательных учреждений, содержании предметов и стиле преподавания, как инструментарии для гендерного анализа образования.

Как элементы скрытого учебного плана можно рассматривать ролевые модели, демонстрируемые студентам во время обучения (например, включение в учебный план преимущественно писателей-мужчин), фокус на фигурах одного пола в учебных пособиях (иллюстрации в учебниках анатомии), приписывание определенных свойств женщинам (в учебниках по психологии), особую властную динамику между преподавателями и студентами (фамильярность в общении со студентками) и способ выстраивания системы оценивания (соревновательные и индивидуальные формы контроля могут расцениваться как больше соответствующие мужской гендерной социализации, в то время как «демократическая» система оценивания — как более «женская»).

До поступления в вуз. Среди личностных характеристик, гендерные различия в которых фиксируются на разных этапах школьного обучения, напрямую влияет на карьерные траектории самоэффективность6 обучающихся — доказанный предиктор успешности обучения по STEM-специальностям. У российских мальчиков самоэффективность обучения выше, чем у девочек, что, скорее всего, объясняется особенностями гендерной социализации.

Есть основания предполагать, что у мужчин и женщин стратегии поступления в вуз различаются даже при одинаковом учебном бэкграунде. На них продолжает влиять окружение — родители, учителя, сверстники, а также сохраняется действие скрытого учебного плана]. Помимо этого, некогнитивные характеристики абитуриентов, в том числе чаще характерные для девушек высокий невротизм и низкий уровень уверенности в себе, также могут влиять на стратегии поступления.

Во время обучения в вузе во взаимодействии друг с другом студенты дополнительно усваивают гендерные роли и получают информацию о рынке труда, в том числе об ожидаемом поведении мужчин и женщин. Эмпирически установлено, что американские студенты воспринимают своих сокурсниц как менее способных по сравнению с юношами, несмотря на их высокие результаты в естественных и точных науках. При исследовании студентов инженерно-технических специальностей в России также обнаружено, что гендерные стереотипы распространены как среди самих обучающихся, так и среди преподавателей.

Такие социальные установки могут снижать шансы девушек на успешное окончание обучения по «неженским» специальностям.

После выхода на рынок труда гендерные стереотипы могут влиять на модели взаимодействия выпускников с работодателем и коллегами, а также на карьерные предпочтения в целом. Гендерный подход в образовании позволяет описать как взаимное влияние системы образования и рынка труда, так и социальный контекст, в который погружены образовательные институты, обучающие и сотрудники системы образования.


Кирюшина Маргарита Алексеевна
Роль высшего образования в формировании гендерного неравенства на рынке труда . Обзор российских и зарубежных исследований

Перенос этих вопросов в сферу искусства через некритическую валоризацию заботы без сомнения вносит свой вклад в мое «фу!», поскольку предполагает, что искусство (сфера, в которую женщин допустили лишь мгновение назад в контексте истории человечества) должно стать еще одним местом, где женщины должны бороться с уже феминизированной, матернализированной обязанностью заботиться и исцелять, иначе их упрекнут в подражании токсичным, маскулинным формам свободы, если они будут настаивать на «более широких и разнообразных» способах самовыражения и проявления преданности. Мое «фу» было непосредственным, потому что я и мать, и дочь одновременно: мне знакомы радости и трудности, связанные с желанием и необходимостью полностью посвятить себя чьим-то потребностям, с одной стороны, и с желанием и необходимостью отделить и отстаивать свое «я» – с другой. Это означает, что мне знакомы гнев, страх и боль, которые испытывает ребенок, когда он понимает, что никто, даже идеальная мать, не может защитить его от страдания, а также гнев, страх и боль, которые испытывает мать, когда сталкивается с тем же самым с другой стороны.


Мэгги Нельсон
О свободе: четыре песни о заботе и принуждении

Мы присваиваем материнской функции дополнительную обязанность проявлять безграничную, безусловную, бескорыстную любовь и заботу по отношению к другому, без оговорок и обид, в условиях социо-политических, экономических или психологических систем, которые только усложняют или делают ее проявление невозможным. Очевидно, это невозможно, поэтому Роуз пишет: «Матери всегда терпят поражение… Не нужно воспринимать эти провалы как катастрофу, это нормально».

Каждый день материнства в той или иной степени напоминает о вездесущем призраке неадекватности. Например, сегодня я открываю электронную почту и вижу сообщение от французской журналистки, которой давала интервью неделю назад; она пишет, что у нее есть всего лишь один дополнительный вопрос, который, как выясняется, звучит так: «Вы сказали, что забираете сына из школы каждый день или только иногда?» Можно только догадываться о том, зачем ей это знать, но суть кажется достаточно ясной: за эстетической или интеллектуальной заботой любой матери всегда охотится призрак недостаточно хорошей заботы о своем ребенке – замечание, (я с осторожностью должна обратить на это внимание) редко адресованное художникам– или писателям-отцам, которые если забирают ребенка из школы хотя бы раз в неделю, уже вызывают бурю восхищения.

Честно говоря, корреспондентка, хотя и непреднамеренно, сосредоточилась на той самой проблеме, на которую давно указывали Нэнси Фрейзер, Венди Браун и Элизабет Уоррен в своей книге «Ловушка двойного дохода»: если родители работают или как-то иначе участвуют в общественной жизни, то кто, черт возьми, забирает детей из школы? В стране, преданной дефициту социальных услуг, приватизированной семейственности и гендерному разделению труда, которое больше не функционирует в условиях экономики (по крайней мере) двойного дохода, большинство семей вынуждены ежедневно сталкиваться с подобными вопросами, решая их остроумными и порой не самыми адекватными способами. Деньги, очевидно, играют здесь ключевую роль.

Фрейзер описывает это так: по большей части «сейчас у нас двойная организация работы в сфере ухода и заботы, в условиях которой те, кто может позволить себе помощь по дому, просто платят за нее, а те, кто не может – изо всех сил заботятся о своих семьях, часто занимаясь оплачиваемой работой по уходу за первой группой, и часто получая за это очень, очень маленькую зарплату, и при этом практически не получая никаких гарантий защиты». COVID-19 выявил и опустошил даже эту прекарную и несправедливую организацию оказания помощи: см. статью Деб Перельман «В экономических условиях COVID-19 у вас может быть либо ребенок, либо работа. Не может быть и того и другого»..

Думаю, я хорошо понимаю, что журналистка хотела от меня услышать. Тем не менее я предпочла не отвечать. Уверять кого-то в том, что матери способны «делать всё», – значит позволить моей поразительной привилегированности скрыть то мучительное бремя, с которым многие сталкиваются в своих попытках выстроить достойную жизнь; это также свидетельствует о неуважении к неизбежности материнской дилеммы и материнских неудач. Один из уроков этих дилемм и конфликтов заключается в том, что проявлять (или получать) заботу приятнее, полезнее, и, может быть, даже более нравственно, когда она кажется (или является) добровольной. Когда речь идет о заботе, то различие между добровольным и принудительным часто бывает более размытым, чем нам бы хотелось.

Так вот, по закону о помощи иностранным гражданам на территории РФтолько из средств бюджета нашего региона мы можем оказывать медицинскую помощь, поскольку у нас нет бесплатной помощи. Бесплатно у нас нет ничего. Мы выставляем счета. Так вот, мы выставляем счета и не имеем права отправлять в кассу иностранных граждан, чтобы они оплачивали медицинскую помощь самостоятельно, но только в объеме помощи, необходимом для устранения угрозы жизни. Так написано в законе: «состояние, угрожающее жизни, и объем помощи, необходимый для устранения угрозы жизни». В переводе на человеческий — это реанимация или операция по жизненным показаниям, которое все равно заканчивается, рано или поздно это состояние, но после требуется продолжение стационарного лечения. Если это не угроза жизни, тогда это родители обязаны оплачивать сами
(интервью с организатором здравоохранения).

Пациенты без необходимой полноты «бумажного тела» (без гражданства, прописки, медицинского полиса хотя бы одного из родителей) обнаруживают несоответствие между строгими формальными требованиями оказания экстренной медицинской помощи новорожденным и нехваткой ее финансового обеспечения в полном объеме
на уровне региона. В таких случаях экономическая нагрузка ложится на само учреждение. Отсутствие медицинского полиса (как основания для компенсации финансовых затрат больницы) — не единственная сложность с организацией помощи новорожденным пациентам с нероссийским гражданством. Такие пациенты также требуют создания правильного «бумажного тела», хотя и по отличным регулятивным правилам, ориентированным прежде всего на миграционный статус и соответствующее законодательство:

Одна из опций нашего отдела — это постановка и снятие с миграционного учета, потому что нас приравняли к гостиницам. Если мы иностранного гражданина, который поступил к нам на лечение, не поставили на миграционный учет, то УФМС штрафует, на полмиллиона штраф. Это очень жестко.
И поэтому наша сотрудница каждый день ездит в УФМС в одно время, ставит на миграционный учет тех, кто поступил. Сначала надо еще их документы найти с фонарями, вы понимаете, да? Вот почему они все это, как через сито, проверяют все, что поступило, каждый день. А потом еще отследи, что он выписался, и сними его с миграционного учета. Ну, в общем, вот такая вот круговерть
(интервью с организатором здравоохранения).

Кроме того, из-за отсутствия прописки в изучаемом регионе такие пациенты не могут быть встроены в формальную маршрутизацию, например, в случае, если требуется уже не реанимационная, а паллиативная помощь. Такие ситуации создают не только экономические вызовы (поскольку реанимационная помощь — дорогостоящая), но и напряжения относительно занимаемых реанимационных коек, которые также составляют критически значимый, но ограниченный ресурс неонатальной службы.


Анастасия А. Новкунская, Артемий А. Минаков, Анна А. Клепикова
«Бумажное тело»: бюрократическое и правовое измерения траектории новорожденного пациента в неонатологии

Нюансы финансирования медицинской помощи могут быть совсем не заметны для семьи ребенка — в большинстве случаев граждане РФ не платят за медицинскую помощь непосредственно, а ежемесячно отчисляют налоги в фонд медицинского
страхования. Отсутствие непосредственных платежей медицинским организациям в перспективе пациентов и их родственников создают образ «бесплатного здравоохранения». Однако финансовые потоки внутри системы медицинской помощи напоминают ее кровоток — не всегда видимый, но критически значимый для обеспечения жизнедеятельности.

Для пациентов и их родственников платежи за оказанную медицинскую помощь могут стать заметными (и даже очень чувствительными) только в случаях, если пациент и его родители не имеют российского гражданства или если они изначально обращались в частные медицинские организации (роддома), или хотят оплатить дополнительные коммерческие услуги. Тем не менее в перспективе руководителей и менеджеров медицинских организаций никакая оказанная помощь не бесплатна — вопрос только в том, кто именно должен компенсировать расходы. Немаловажная работа в этом отношении заключается в правильном оформлении финансовых документов и счетов, которые выставляются или территориальному фонду ОМС, или региону, или федеральным источникам (например, при оплате высокотехнологичной помощи). Экономические затраты на медицинскую помощь в случае, если они не были компенсированы медицинской организации, определяются в категориях «потери», поскольку за них приходится платить из собственного бюджета учреждения.

В работе медицинских организаций, оказывающих неонатологическую помощь, приходится учитывать много разных источников финансирования (а следовательно — разных финансовых документов). Ключевым условием поддержания экономической устойчивости учреждения является кропотливое заполнение документов (вплоть до запятой), снижающее вероятность штрафов со стороны страховых компаний. Однако избегание штрафов — не единственный способ сэкономить средства и тем самым улучшить финансовое положение службы. Как это описывает заведующий в одном из роддомов другого региона, составление «документного тела» пациента определенным образом позволяет в некоторых случаях увеличить компенсацию за оказанную ему медицинскую помощь:

Я говорю [руководству роддома]: «вот у вас поступил ребенок, вы ему открыли историю болезни, прокрутили ВМП, закрыли историю болезни, открыли по ОМС, туда-сюда...» А они такие: «В смысле, а что, так можно было?»
Я говорю: «Да». Они такие: «Ну типа, нет, так нельзя». Позвали юристов, юристы посидели, у нас было там 5‒6 таких встреч, как бы. И по факту получается история такая. То есть он у тебя поступил из родзала, у него нет истории болезни. У него история развития новорожденного. Ты ему засандалил сурфактанты, провел ее по СДР, закрыл. И открыл историю стационарного больного. Перевел его через 10 дней на второй этап — закрыл историю, и там открыл новую историю по недоношенности. И вот он уже до выписки домой будет лежать по недоношенности. А квоты там большие, там 450‒500 тысяч
(интервью с заведующим неонатальным отделением роддома в регионе N).


Анастасия А. Новкунская, Артемий А. Минаков, Анна А. Клепикова
«Бумажное тело»: бюрократическое и правовое измерения траектории новорожденного пациента в неонатологии

После отмены крепостного права экономическая роль женщины-дворянки в семье еще более возросла. Если в дореформенный период идеал хорошей хозяйки сводился в основном к контролю за деятельностью многочисленного персонала - будь то дворня или управляющий имением (заводом, фабрикой), то с 1860-х гг. многие дворянки стали вынуждены экономить на прислуге. Как отмечает В.А. Веременко, «по мере того, как экономические изменения приобретали кардинальный характер и значительно ухудшалось положение первенствующего сословия, все меньше дворян могли позволить себе даже то количество прислуги, которое рассматривалось как минимальное». В результате хозяйка, особенно городская, была вынуждена брать на себя реальное выполнение домашних обязанностей, сохраняя тем самым энную сумму в бюджете семьи.

Такой тип семьи В.А. Веременко условно называет «новая практическая дворянская семья». Ставший достаточно заметным явлением в 1860-е гг., к началу ХХ в. он превратился в доминирующий. Внутрисемейное распределение труда в этом случае предполагало активный «трудовой вклад» жены в семейный бюджет. Этот процесс мог осуществляться тремя способами: работа вне дома (акушеркой, журналисткой, учительницей), в доме и на дому. Речь идет об уже упоминавшейся экономии на прислуге, а также о труде ручном (шитье, вышивание, расписывание посуды) и интеллектуальном (переписывание разного рода материалов, помощь в составлении документов, переводы). Промежуточное положение между работой в доме и на дому занимал труд квартирной хозяйки.

Вот история из жизни такой семьи. В.С. Семибратов, пензенский инспектор народных училищ, чиновник «с положением», владелец собственного двухэтажного дома в губернском центре, «в 45 лет, уйдя со службы на крохотную пенсию, совсем опустился. Никакого участия в семейных делах не принимал, сидел в кресле у окошка, грыз семечки или, еще лучше: ставил на подоконник блюдце с касторкой, макал в нее кусочки черного хлеба и с удовольствием ел».

Все тяготы жизни обрушились на его супругу. Чтобы прокормить большую семью (у Семибратовых было шестеро детей), Серафима Николаевна стала брать «нахлебников» - детей из деревень, сел, уездных городов, обучающихся в Пензе. Они «становились» на частных квартирах с питанием - «на хлеба». Неудивительно, что родные дети Серафимы Николаевны чрезвычайно ее любили. По прошествии лет ее внучка Татьяна писала: «Все мои дяди и тетки относились к ней с большим вниманием и уважением, постоянно ее вспоминали, заботились о ней, а об отце никогда не упоминали: видно, хорошего вспоминать было мало чего.»

Сходные процессы наблюдались и в купеческой семье. Выполнение определенных домашних работ в купеческой среде традиционно считалось обязанностью женщины; тем не менее, многие дамы вполне успешно занимались и коммерческой деятельностью, право на ведение которой за ними было законодательно закреплено: лица женского пола причислялись к купеческому сословию наравне с мужчинами. Жена могла вести торговлю даже вопреки воле мужа. Многие женщины, даже не будучи самостоятельными хозяйками дела, принимали активное участие в бизнесе супруга, особенно во время его отсутствия. Мужья вполне полагались на жен, которые во время их отлучек выступали в качестве своего рода посредников и контролеров между мужем-хозяином и работавшими на него приказчиками16. Кто-то из женщин в письмах мужьям сообщал все подробности о коммерческих делах и просил совета, а кто-то принимал решения самостоятельно.


Филатова Светлана Владимировна
«Всем руководила его жена, а он все время проводил в своем кабинете. . . и писал стихи»: иерархия ролей в провинциальных дворянских и купеческих семьях второй половины XVIII - начала ХХ в

Татьяна Никонова:

На схеме честный ответ, чего на самом деле ожидают от женщины, которая "дома сидит" (и нахер это надо, вот правда).
http://jenadirektor.ru/

апд: ой, не, она еще и работать должна ("коллеги", "бизнес-леди")

Гетеросексуальный договор включает в себя различные формы согласия, как известные, так и абсолютно неведомые «подписывающим его сторонам». Понятие договора скрывает тот факт, что волеизъявления двух сторон, пытающихся заключить договор, могут сильно различаться. Как предполагает Пэтмен, в рамках сексуального договора женщина остается в подчинении у мужчины.

Это подчинение происходит именно из-за различия мужских и женских способов формирования привязанностей и желаний в процессе заключения сексуально-эмоционального договора. Подобная асимметрия убедительно показана в ставшей кассовым хитом романтической комедии 2011 года «Секс по дружбе» (Friends with Benefits) и в мировом бестселлере «Пятьдесят оттенков серого» (Fifty Shades of Grey). В комедии «Секс по дружбе» главные герои Дилан Харпер (Джастин Тимберлейк) и Джейми Реллис (Мила Кунис) встречаются после пережитых каждым из них горьких расставаний. Они становятся друзьями, но их дружба вскоре превращается в соглашение о дружеском сексе без обязательств, условия которого предусматривают лишь занятия сексом без привязанности и эмоций.

Интрига заключается в том, что Джейми начинает испытывать чувства к Дилану, тогда как он всячески сопротивляется ее попыткам заманить его на свою эмоциональную территорию. И хотя вначале оба они довольны своими ни к чему не обязывающими сексуальными отношениями, женские эмоции нарушают их соглашение. Отражая широко распространенное стереотипное представление, подтверждаемое социальной реальностью, мужской персонаж боится обязательств, в то время как женский не может или не хочет проводить различие между своей сексуальностью и своими эмоциями.

Эта романтическая комедия представляет договор как ключевой мотив современных сексуальных и романтических отношений и перекликается с мировым бестселлером Э. Л. Джеймс «Пятьдесят оттенков серого» (Fifty Shades of Grey), вышедшим в том же году. Первый том трилогии посвящен сексуальному договору, который Кристиан Грей — влиятельный и красивый мужчина — предлагает заключить Анастасии Стил, невинной и юной студентке колледжа. Существенными условиями этого сексуального договора являются садомазохистские отношения. В конечном итоге Анастасия отвергает договор, и читателю не составляет ни малейшего труда догадаться о том, что она влюблена в Кристиана, в то время как его чувства к ней остаются неизвестными. Известно лишь его сексуальное желание. В обеих ситуациях, и в «Сексе по дружбе», и в «Пятидесяти оттенках серого», договор предполагает четкое различие между случайным сексом и чувствами и в конце концов не соблюдается женщиной, которая хочет сексуально-эмоциональных, а не просто сексуальных отношений.

Невозможность должным образом справляться с эмоциями при выполнении договора объясняет, почему сексуально-эмоциональный договор изначально чреват апориями (выражением сомнения) и неопределенностью. В чистых отношениях соглашение может быть расторгнуто по желанию, что противоречит экономическим/юридическим договорам, которые являются обязательными, поскольку нарушение договора обычно влечет за собой штрафные санкции. Хотя экономические/юридические договоры основаны на косвенных предпосылках и обещании их выполнения в будущем, это не относится к сексуальным договорам.

Свобода вступать в отношения и выходить из них по собственному желанию вызывает состояние неопределенности, которое, в свою очередь, объясняет, как и почему люди быстро выходят из отношений. В итоге метафора договора недостаточна для понимания той формы, которую принимают отношения на свободном, открытом сексуальном рынке, лишенном правил, ограничений или штрафов.

Используя знаменитое выражение Клиффорда Гирца, метафора договора, ставшая преобладающей для формирования и обозначения интимных связей, является очень плохой парадигмой для отношений. Она не объясняет, как формируются отношения, и не дает правильной нормативно прописанной модели для формирования таких отношений.


Ева Иллуз
Почему любовь уходит? Социология негативных отношений

Отказ включать социальные процессы в динамику психических расстройств Шефф называет одним из самых частых недочетов психиатрических теорий. И на его взгляд, несмотря на признание важности этих процессов, концептуальные социальные модели все еще редко используются при выработке теорий психических заболеваний. И это совершенно необоснованно, поскольку социологический подход может открыть новые перспективы: «Социологи смотрят на девиации по-другому, чем все остальные члены общества. Они настаивают, что, чтобы объективно понять девиацию…, необходимо сначала понять более общие феномены социального контроля, процессы, обусловливающие согласованность человеческих групп»[612].

Социология соприкасается с психиатрией в задаче формулирования теории психического заболевания в одном центральном, на взгляд Шеффа, пространстве – теории социального контроля. Эта теория – основная модель интерпретации социологии, и именно поэтому девиации в ней рассматриваются как разновидность неподчинения. Шефф подчеркивает, что социологический подход в этом случае выгодно отличается от подхода экспертов в области психического здоровья, обывателей и служителей закона в силу трех обстоятельств. Во-первых, обыватели и эксперты часто рассматривают девиации как обособленную проблему, выстраивая закрытую перспективу исследования. Они задаются вопросами о том, какие черты характера могут привести к девиации, что необходимо с ней делать и проч. Эти вопросы не забывают и социологи, но перспектива социального контроля позволяет включить в общую систему не только самого девианта, но и общество, в котором он функционирует. Во-вторых, в социологическом подходе понятие девиации используется беспристрастно вне зависимости от моральных коннотаций. Это достигается благодаря тому отношению отчуждения, которое выстраивает к этому понятию социолог, находясь за пределами системы психического здоровья (в отличие от психиатров-экспертов), но будучи членом социальной общности. В-третьих, так девиация включается в общую всеохватывающую систему описания и исследования социальной реальности, она как часть этой системы обладает рядом специфических признаков, но являясь ее частью, должна изучаться комплексно[613].

В качестве лейтмотива теории стигматизации Шеффа можно привести следующее его высказывание: «Если психиатрия желает развиваться, она должна рассматривать не только микромир биологии, но и множество масштабных миров, в частности, миры эмоций, отношений и социальных систем. Люди – это не только тела, но также эмоциональные и межличностные системы, и они сами включены в социальные системы. Чтобы понять эти системы, я предлагаю глубже исследовать внутриличностный и межличностный диалог. Описывающая социальные системы теория стигматизации при этом должна быть объединена с теорией эмоциональной/межличностной динамики, которая имеет место во внутриличностном и межличностном пространстве»


Ольга Власова
Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика

Буддийское учение не отрицало принцип гендерного равенства, утверждало равные возможности мужчины и женщины в реализации духовного пути. Однако встречающиеся в канонических текстах противоречия по поводу отношения Будды к женщинам послужили поводом для предубеждений относительно женской природы, о чем говорится в текстах.

Так, в Дигха-никая (Собрание длинных поучений) отвечая на вопрос ближайшего ученика Ананды, как следует вести себя с женщинами, Будда наставляет держаться подальше от женщин, избегать их взглядом, не вступать с ними в разговор, а при их обращении к нему, сохранять бдительность и внимание. В ранних буддийских текстах женщина рассматривалась как воплощение плотского соблазна и скверны, обладательница примитивной природы и низкого характера, препятствующих развитию духовных качеств, «ведь тело женщины грязно, оно не сосуд Дхармы».

<...>

Согласно буддийскому преданию, существует семь видов жен: жена как убийца, вор, тиран, мать, сестра, друг и рабыня. Гневные, алчные, безнравственные жены подобны первым трем видам, которых «с распадом тела ад ожидает»; великодушные, оберегающие семейное хозяйство, имеющие высокое мнение о своих мужьях, честные и исполняющие их волю, воспитанные и нравственные, «себя обуздавшие», подобны матерям, сестрам, друзьям и рабыням, которые «с распадом тела в мир небесный попадают».

Брачный статус женщины в системе традиционных ценностей буддизма являлся более предпочтительным и значимым. Именно в браке она могла раскрыть свое внутреннее богатство, реализовать свои качества, необходимые для благополучной семейной жизни. За внешней скромностью и покорностью замужней бурятки скрывались верность, терпение, мудрость и достоинство. В бурятской семье не принято было демонстрировать свои чувства прилюдно, выказывать свои эмоции и проявлять любовные порывы. «Воздерживайся выражать свои чувства радости или гнева, будь подобен морю, у которого никогда не волнуется дно».

Жена должна быть грамотной, уметь распоряжаться материальными ценностями, не стремиться к обогащению, но и не жалеть денег на хорошую одежду и полезную пищу, хорошо знать правила торговли, чтобы дом не пришел в упадок. Скромность женщины проявляется в почитании веры и накоплении духовных заслуг прежде, чем накопление и сохранение материального достатка; в предпочтении национальной «родной красивой одежды», нежели подражание «нарядам других народов»; в наличии украшений к месту и по поводу и т.д. В воспитании детей жена должна придерживаться нескольких правил: занимать детей с младенческого возраста, с мудростью развлекать их, так как не стоит «лежащих в люльке малолетних детей заставлять спать все время, подобно тарбагану», следить за его питанием, избегая чрезмерного потребления мяса, жирной пищи и т.д..

Буддисты до сих пор считают, что рождение мужчиной является результатом благой кармы, т. е. родиться мужчиной является более благоприятным, чем женщиной. В бурятской семье в сыновьях видели отцовского наследника, продолжателя рода, именно дети мужского рода принимали эстафету у своих отцов и играли важную роль в укреплении рода и положения, сохранении хозяйства и имущества, устоев и традиций семьи.


Ж.А. Аякова
Женщина в бурятском обществе

В корпоративной среде вести себя как «хорошая девочка» значит соглашаться быть и секретаршей, и офисной «мамочкой», когда вас об этом просят. Это значит не поправлять заказчика, который приходит на встречу и первым здоровается с мужчиной за столом переговоров, хотя начальником являетесь вы. Это значит быть:

- милой (ведь девушки и женщины милые), но не слишком (вы не хотите выглядеть как девушка легкого поведения);
- откровенной (чтобы вызывать уважение), но не слишком (иначе вас будут считать стервой);
- незлопамятной (ведь женщины должны уметь прощать и не принимать всё близко к сердцу);
- преданной (ведь женщины должны ставить свою компанию выше личной жизни).

Представления общества о том, как женщинам следует себя вести, и исторически сложившееся отсутствие позволения и навыков, чтобы бороться с ними, не дают нам заявить о своих чувствах и вести себя так, как мы считаем нужным. Будучи матерью двух маленьких дочерей, я постоянно думаю об этом.

Я надеюсь, что воспитаю в своих дочерях уверенность и достоинство — но также и хорошие манеры. Сама я не была уверена в том, где граница между хорошими манерами и поведением «хорошей девочки». Когда быть «хорошей девочкой» полезно, а когда — наоборот? Материнство и мои собственные попытки быть приятной и одновременно уважаемой руководительницей мотивировали меня в последние пару лет больше узнавать о том, как мышление «хорошей девочки» воздействует на работу женщин. Я хотела связать то, что девочки узнают в юном возрасте, с тем, что я видела и слышала от работающих специалисток. Бороться — отчасти означает признать, что у нас нет навыков и знаний, чтобы разрешить конфликт с людьми и справиться с ситуациями, которые создают для нас дискомфорт. «Хорошие девочки» не спорят и не высовываются. В пять или пятьдесят лет у нас нет пространства и права открыто конфликтовать наравне с мальчиками и мужчинами.

Наша культура учит девочек воплощать представление о себе, которое жестко ограничивает их силу и потенциал. Необходимость быть «хорошей» — милой, вежливой, спокойной и бесхарактерной — уменьшает уникальность девочек и их влияние. Проклятие хороших девочек создает психологический потолок, который разрушительно влияет уже на юных девушек и распространяется на всю жизнь женщины, приводя к задержке развития навыков и привычек, необходимых для того, чтобы стать сильной женщиной.


Рейчел Симмонс
Проклятие хорошей девочки

Когда в 1878 году открылась первая телефонная станция, она произвела настоящую революцию — телефон перестал быть «электрической переговорной трубой» и стал полноценным средством связи. За последующие 20 лет сотни «центральных» открылись по всему миру от Токио до Твери.

Сперва телефонными операторами были мужчины, вернее, юноши. В то время они составляли большинство телеграфистов, поэтому закономерно стали обслуживать и «говорящий телеграф». Однако очень быстро выяснилось, что для общения с абонентами требуются совсем другие навыки: вежливость, терпеливость, быстрота.

Мужчин-телефонистов начали обвинять в грубости. Учитывая, что телефоном в то время пользовались в основном мужчины же, дерзость операторов была, вероятно, и правда необыкновенной. Но их можно понять — из-за несовершенной аппаратуры разобрать голос абонента было трудно, а телефонных номеров ещё не существовало — пользовались фамилиями и названиями фирм, которые телефонисту требовалось помнить наизусть. Наконец, коммутаторы были громоздкими и сложными в обращении.

Женщины начали вытеснять мужчин с должности телефонных операторов сразу после появления центральных станций. Уже 1 сентября 1878 года на бостонской телефонной станции начала работать Эмма Нат — первая в истории телефонистка. Её нанял сам изобретатель телефона Александр Белл. Вскоре примеру Эммы последовала её сестра Стелла. За десять лет женщины практически полностью вытеснили мужчин с американских телефонных станций.

Требования к телефонисткам были жесткими. На службу брали молодых девушек высокого роста, чтобы они могли дотянуться до верхних гнёзд коммутатора, выносливых — им приходилось работать по 10–12 часов, иногда делая до шестисот соединений в час. Ко всему прочему, телефонистки должны были обладать хорошей дикцией, быть любезными и терпеливыми.

Однако у работы были и свои преимущества. Телефон и пишущая машинка впервые позволили девушкам из среднего класса работать, не боясь общественного осуждения. До сих пор трудиться могли только крестьянки и работницы на фабриках и заводах. Образованные девушки должны были удачно выходить замуж и вести домашнее хозяйство (даже в романе Синклера Льюиса «Главная улица», действие которого происходит в начале XX века, главная героиня — жена врача — не работает, потому что это неприлично).


Всемирная телефонизация

Но чем-то же женский коллектив отличался от мужского? Действительно, отличался.

Во-первых, на станции постоянно в избытке была вода: женщины выходили собирать лопатами снег в любую погоду (мужчины в предыдущих экипажах в бураны отсиживались на станции и экономили воду) [фото 4] Женщины впервые в истории немецкой станции отсортировали мусор, образовавшийся на станции, и вывезли из Антарктиды (до этого мусор просто сжигали на месте).
Женщины же установили и подключили на станции два киловаттных ветряка дополнительно к дизельному генератору. На оборудовании, которое по версии российских полярников, немецкие исследовательницы поломали, было сделано несколько научных работ, это вот статья начальницы станции [фото 5]

Ну, и поскольку женская зимовка убедительно доказала, что махать лопатой женщины могут не хуже мужчин, после нее все немецкие постоянные экипажи полярных станций стали смешанными, в некоторых женщин больше, чем мужчин. Не верьте стереотипам, верьте фактам и документам!

Еще книжку посоветую, из которой я взял фотографии и с которой начинал искать источники по истории этой зимовки [фото 6]

Только одно возражение.
Не было больше ни одной попытки отправить чисто женский коллектив.
Все экипажи смешанные.
Так что все что ты написала - липа
Это был эксперимент, который доказал, что женщины могут полноценно работать в Антарктиде на любых должностях.
Это стало основанием набирать экипажи станции исключительно по профессиональной квалификации, а не по полу.
Почему нужно дискриминировать мужчин?

А где про «блестящий результат» той зимовки? Типа женщины настолько отмороженные что даже в буран, с риском для жизни вылезали за снегом? Или блеск в том, что прикрутили два пропеллера?
Рад, что ты спросил!
Основные задачи зимней команды станции:
1) регистрация геофизических и метеорологических наблюдений (поэтому в составе всегда физики и метеорологи)
2) передача их в центр (поэтому в составе всегда радист, он же IT-специалист)
3) поддержание станции и всего оборудования в рабочем состоянии, чтобы исследователи, которые приедут в летний сезон без помех начали работу (поэтому в составе всегда инженеры)
4) поддержание в рабочем состоянии самой команды (поэтому в составе всегда врач и повар)
Бывают еще дополнительные задачи, в эту экспедицию изучалось влияние истощения озонового слоя в Антарктике на мощность ультрафиолетового излучения вблизи земли с помощью облучения спор сенной палочки.
Все эти задачи, и основные и дополнительные, были выполнены!

Объясняю
Если опыт успешный это еще не закономерность. Это может быть случайность.
Поэтому успешный эксперимент всегда повторяют.
Если успех повторился то его внедряют в практику.
Всего этого нет.
Это возможно только в одном случае
До автора квот-твита вряд ли дойдет, но тем не менее.
Задачей было переломить предвзятое отношение к женщинам в Антарктике.
Если бы сразу собрали смешанный экипаж, то все равно нашлось бы множество людей, которые сказали бы: "Да это все благодаря мужчинам".Поэтому был собран экипаж, в котором все, от геофизиков до инженеров, от начальника станции до повара были женщинами: поскольку они в отсуствие мужчин отлично справились с обязанностями, это стало доказательством, что женщин можно назначать на любые должности наравне с мужчинами

А что там вылезать? Просто вышла на 5 минут ведром подчерпнула снега и зашла внутрь
Ну какое ведерко, там огромные снегоплавильные баки, где готовится вода на 9 человек: душ, стирка, приготовление еды.
Женщины расходовали больше воды для всех этих процедур, чем мужчины в предыдущие зимовки (возможно, потому что мылись и стирали чаще)

Вы намеренно обошли стороной вопрос приезда российский полярников? Зачем они приезжали? Вы пишете что на оборудовании которое они "поломали", были сделаны опыты, а что это было за оборудование? Что было бы с девушками если бы российские полярники не приехали?
А никто никуда не приезжал, была обычная !зимовка.
Мне, кстати, пришлось найти книгу, написанную участницами экспедиции в 1994 году на основе своих дневников, чтобы убедиться в этом. Цените! [фото 7] 2/2

Русские пытались провести женскую зимовку в Антарктиде. Через 50 дней пришлось отправить мужчин ,т.к. бабы всё поломали
Нам то, не гоните !!! Вокруг лагеря прогулялись ??? Они ещё месяца полтора, идти должны были.. А мы помним немецкую женскую экспедицию, и базу разморозили, и сами, чуть не погибли, если бы не русские мужики.. Антарктида - не Исландия..
вспоминается история с чисто женским... хм... "экипажем" на немецкой антарктической станции.
Спойлер: закончилось всё печально. Со смертями и обморожениями. И со срочным десантом мужчин для спасения станции и зимовщиц.
У радфемок щаз подгорит, но это факты.
когда вместе собирается куча тёток - всё рано или поздно заканчивается эпическим провалом. Смотрим первую антарктическую женскую экспедицию и что там было. В космосе должны работать профессионалы, а не бесполезные создания с интеллектом рыбок-гуппи

Итак, сегодня мы поговорим о том, как целиком женский коллектив остался на зимовку в Антарктиде, и с ним произошло СТРАШНОЕ. Есть несколько версий, что именно произошло: то ли женщины сломали всю технику, то ли обморозились и поумирали, но в общем всех спасли МУЖИКИ.

Поскольку ущемившиеся не знают, что именно и с кем произошло, пришлось поискать как следует. Довольно быстро выяснилось, что англоязычный интернет этой истории не знает ни в каком виде: ни про русских, ни про немок, ни про экспедицию, ни про станцию. Оказалось, что имеется в виду женская зимовка на немецкой станции Georg von Neumayer в Антарктиде в 1989-1991 годах. Действительно, это был первый раз, когда чисто женская команда, 9 женщин, осталась на зимовку, пробыли они там 14 месяцев.

А что такое вообще зимовка? На антарктических станциях есть небольшой постоянный состав, который приезжает на 1 год, в том числе проводит там зиму, когда нет самолетов, нет приезжих исследователей, только полярная ночь, снег и замкнутое пространство станции. Вот полный год и называется зимовкой

Идея полностью женского экипажа в Антарктиде впервые пришла в голову врачу-хирургу Монике Puskeppeleit (копирую немецкие имена и названия, чтобы не напутать с транслитерацией). Она и возглавила этот экипаж, вот они слева направо (начальница станции в центре во втором ряду) [фото 1] Только вот женский экипаж справился с зимовкой блестяще (про это чуть дальше). Откуда слухи-то пошли про СТРАШНОЕ?

На фото женщины-зимовщицы проводят тренировку по оказанию первой помощи (чтобы не пришлось высаживать десант мужиков для спасения обмороженных) [фото 2]

Слухи про ужасы, происходившие на немецкой станции в сезон 1989-1991 года, первым начал распространять вот этот дядька с добрыми глазами. [фото 3] Это полярник Владимир Кирьянов, 8 лет работал на российской антарктической станции, ученый-вулканолог, по совместительству махровый сексист.

Он пишет: "Одних женщин брать на зимовку, по-видимому, нельзя. Немцы в 1991 году собрали зимовочную экспедицию из одних женщин, так эти девять молодых и милых (я видел фотографию) зимовщиц за год все перессорились и перестали выполнять свои прямые рабочие обязанности". С его точки зрения женщины в Антарктиде нужны, но в основном для сексуального обслуживания мужчин: "В 2006-07 годах у них [немцев] зимовало 5 мужчин и 4 женщины. 8 человек быстро разбились на 4 пары, а одному мужчине женщины не хватило, и он страдал от этого всю зимовку"

Но! Это утверждение легко проверяется, и если мы посмотрим в отчет о зимовке 2006-2007 гг., там видно, что мужчин в команде 4, а женщин — 5 (включая начальницу станции). То есть человек просто фантазирует себе что-то

Идеи Кирьянова творчески развила доцент ВШЭ Татьяна Поспелова, которая написала: "Уже через полгода немецкое руководство направило туда специалистов-мужчин для приведения объектов инфраструктуры станции в нормальное техническое состояние — большая часть приборов вышла из строя!" Дикость абсолютная, но берется из вполне понятного источника: российские антарктические станции исключительно мужские, на зимовке за много десятилетий там были всего несколько женщин. При этом у немцев экипажи давным-давно смешанные, у британцев есть даже целиком женская станция 1/2

Все болезни можно лечить, а процесс старения и смерть — результат болезней; возможно, однако, никогда не стареть и жить вечно. В сущности, проблема старения и смерти могла бы быть решена за несколько лет, если атаковать ее всеми силами науки. Это, однако, не произойдет в мужском истеблишменте, потому что:

Многие ученые мужского пола избегают биологических исследований, боясь обнаружить, что мужчины — это женщины, и потому отдают явное предпочтение мужественным, «мужским» программам о войне и смерти.

Многие потенциальные ученые разочаровываются в научной карьере из-за ригидности, скуки, дороговизны, временных затрат и необоснованной закрытости нашей системы «высшего» образования.

Существует пропаганда, распространяемая неуверенными в себе мужчинами-профессионалами, ревниво охраняющими свои позиции, о том, что только кучка избранных способна понимать абстрактные научные концепции.

Широко распространенная неуверенность в себе, инспирированная системой отцов, которая не позволяет многим талантливым девочкам идти в науку.

Недостаток автоматизации. На сегодня существует огромное количество данных, которые, если рассмотреть их и скоррелировать, поможет найти способы лечения рака и многих других болезней, и даже ключ к самой жизни. Но этой информации так много, что необходимы высокоскоростные компьютеры, чтобы просчитать ее. Развитие компьютеризации будет постоянно тормозиться, поскольку мужчина боится быть замененным машинами.

Денежная система, порождающая ненасытную жажду производить все больше товаров. Большинство из тех немногих ученых, которые не работают над программами смерти, заняты работой на крупные корпорации.

Мужской род любит смерть — она возбуждает его сексуально, и, будучи уже мертвым, он все равно хочет умереть.

Давление денежной системы на наименее творческих ученых. Большинство ученых происходят из относительно богатых семей, где Папа правит безраздельно.

Неспособный на позитивное состояние счастья, единственное, что оправдывает наше существование, мужчина, в лучшем случае иногда может расслабиться, почувствовать комфорт, оставаться индифферентным, но это состояние длится очень недолго, и на смену ему приходит скука, отрицательные эмоции; он, следовательно, обречен на постоянные страдания, облегчаемые случайными, мимолетными моментами отдыха, которые он может получить за счет какой-либо женщины.


Валери Соланас
Манифест ОПУМ

Сельская работница, крестьянка, напротив, служила идеальным образцом для идеологических определений не только женственности, но и хорошей работницы, поскольку была бедной, пассивной, естественной и считалась довольной своей богоданной ролью матери и кормилицы. Можно сказать, что крестьянка, как и крестьянин-мужчина, практически воплощала позитивный образ рабочего класса в середине XIX века: городской трудящийся, будь то мужчина или женщина, был существом более проблематичным с нравственной точки зрения и в конечном счете гораздо более подозрительным. Как отметил Роберт Герберт в отношении мужчины-трудящегося, во второй половине XIX века положительный образ труда стал преимущественно ассоциироваться с крестьянином[663]. В образах трудящихся женщин урбанизация часто означала падение: на картине Огюста-Бартелеми Глеза «Нищая сводница» (1860) показаны соблазны города, представляющие конкретную моральную угрозу добродетельной работнице фермы; и, как отметила Юнис Липтон, популярный городской мотив женщины из рабочего класса, той же прачки, почти всегда рассматривался как откровенно эротический или по крайней мере как сексуально проблематичный.

Во Франции, где память о женщинах, вооруженных вилами, заставляла видеть в них реальную политическую угрозу, настойчивая идеологическая ассоциация крестьянки с вневременным, живительным царством природы помогла ослабить ее потенциальные, да и актуальные возможности. Уподобление жизни крестьянки естественному порядку также способствовало обоснованию сельской бедности и необходимости мучительного, непрерывного труда, а также служило оправданием подчинения крестьянки традиции мужской тирании внутри самой крестьянской культуры.

Такие работы, как «Женщина, кормящая ребенка» (1861) Милле или «Две матери» (1889) Джованни Сегантини с ее прямой параллелью между функциями вскармливания у коровы и женщины, проясняют предпосылки общества, которое отстаивает точку зрения на материнство как на «природой» предписанную женскую работу, и в то же время демонстрируют, что крестьянская женщина — простая, необразованная и, следовательно, в высшей степени «естественная» — служит идеальным означающим понятия благодетельного материнства, насыщенного историческими отсылками к христианской Мадонне с Младенцем.


Линда Нохлин
Изобрести современность. Эссе об актуальном искусстве

Какими элементами идеологии контролировался образ женщины-работницы в середине XIX века? Прежде всего представлением о том, что единственной приемлемой причиной для женщины заниматься какой-то иной работой, помимо ведения домашнего хозяйства, для которого она предназначена природой, является крайняя нужда — угроза бедности для нее самой или ее детей.

К работающим женщинам, вроде той, что изображена на знаменитой картине Оноре Домье «Прачка» (ок. 1863), которые были бедны и по чистой необходимости обречены работать, чтобы прокормить детей, относились серьезно и сочувственно. На картине Домье скромное благородство пролетарской работающей матери подчеркнуто позой женщины, с заботой склонившейся к своему ребенку, и похвальный альтруизм этого жеста еще больше усиливается тем, что ее фигура силуэтом выделяется на фоне неравномерного сияния города за спиной прачки, чье двойное бремя стирки и материнства подчеркнуто повторяющейся композиционной рифмой. Работающая женщина из среднего класса, напротив, безжалостно высмеивалась Домье в его карикатурах.

В XIX веке считалось почти бесспорным, что работающие представительницы среднего класса, например писательницы, делали это только для показной и неуместной самореализации и, следовательно, были «ненормальными» женщинами и плохими матерями. Так, на карикатуре «Пока, дорогой, я ухожу на встречу со своим издателем» (лист 3 из серии «Синий чулок», напечатан в Le Charivari от 8 февраля 1844) Домье изобразил такую женщину как легкомысленное, потакающее своим желаниям создание, которое покидает дом, оставляя ребенка на попечение своего многострадального мужа. В середине XIX века образ нерадивой матери из среднего класса, которая игнорирует потребности своей семьи ради «высших вещей», стал общим местом; и Домье, и де Бомон изображали синих чулков, деловито пишущих о радостях и обязанностях материнства, в то время как ребенок падает в ванну; в «Холодном доме» Диккенс в лице миссис Джеллиби создает архетипический образ достойной порицания «благодетельницы», чьи дети пребывают в полном небрежении, а в домашнем хозяйстве царит хаос, поскольку она работает на благо африканских аборигенов, не обращая внимания на насущные нужды тех, кто имеет единственное законное право на ее заботу: ее многострадальной семьи.

Работа на фабрике, как правило, считалась угрозой для женщин не только потому, что работница часто подвергалась эксплуатации или что это могло подорвать ее здоровье, но прежде всего потому, что это лишало ее роли опоры семьи и превращало в социальное существо, человека, потенциально способного к контакту с более широкими проблемами и к сознательному активизму. Так, Жюль Симон, позже ставший министром народного просвещения и важной политической фигурой Третьей республики, в своем гуманитарном трактате «L’Ouvriere» («Работницы», 1861) утверждает, что работа на фабрике для женщин вредна по своей сути, даже если физически легче, чем тяжелый домашний труд в поле или на ферме, потому что посягает на естественную скромность женщины и уводит ее от предназначенной ей роли хранительницы домашнего очага. Работающая женщина перестает быть женщиной, утверждает Симон и с ударением повторяет поразительную фразу Жюля Мишле: «l’ouvrière, mot impie» («Работница, нечестивое слово»). По крайней мере до конца столетия фабричная работница, как правило, не считалась серьезной темой для художников, хотя изображалась как часть рабочего процесса в статьях о работе на фабриках в популярных иллюстрированных журналах того времени.

В СССР 90% женщин трудоспособного возраста работали или учились. Это составляло 50,6% всех занятых в народном хозяйстве; при этом каждая шестая работающая в промышленности женщина работала в условиях, не отвечающих нормам и правилам охраны труда. Многие женщины в промышленности, строительстве и совхозах занимались тяжелым физическим трудом. Женщины часто работали на рабочих местах с вредными условиями. Многие трудились в ночных сменах. Однако, согласно докладу ООН, причиной этого была не дискриминация, а кризисные явления в экономике.

Если сравнивать, сколько людей становилось руководителями среди мужчин и женщин, то среди мужчин руководителем становился каждый третий, среди женщин — только каждая восьмая-девятая женщина. Причем первое затруднение в продвижении женщин на пост руководителя происходило на уровне предприятий и других первичных трудовых коллективов. Помимо этого, различался также уровень заработной платы: в 1990–1991 гг. фактическая заработная плата женщины в среднем была на одну треть ниже заработной платы мужчины. К тому же в социальной сфере начала происходить стратификация по признаку пола. В связи с происходившим в прессе констатировалось, что вопросы работы женщин, устройства быта, их соотношения между собой, а также вопрос социальной защиты женщин не были ни решены, ни поставлены в целом

<...>

В начале 1990 г. журнал «Работница» предложил своим читательницам внести идеи в Государственную программу по улучшению положения женщин в СССР. В журнал поступили многочисленные предложения от женщин. Все предложения были направлены в основном на изменение трудового (более ранний выход на пенсию по желанию при наличии общего трудового стажа в 20–25 лет или в зависимости от количества детей, сокращение рабочего дня многодетным матерям с сохранением заработной платы и др.) и налогового законодательства (уменьшение или освобождение от подоходного налога женщин, имеющих детей, и др.) или принятие практических мер (увеличение пособия матерям, воспитывающим детей в одиночку, оплата больничного по уходу за ребенком в размере 100% за все время его болезни, учреждение женского фонда взаимопомощи, уменьшение числа детей в группах в яслях до 15–18 детей и др.). Льготы же было предложено, за исключением одного случая, основанного на физиологических особенностях женщин (декретный отпуск, кормление), предоставлять всей семье.

Таким образом, можно сказать, что женщины не хотели быть объектом льгот. Они хотели расширить институт охраны материнства и детства, сделать его семейным институтом, отказаться от большей части льгот, положенных женщине в рамках института охраны материнства и детства.Подобные предложения ранее не высказывались, и потому в политической сфере они обладали новизной. От разрешения этого вопроса зависело положение женщины в обществе и дальнейшее к ней отношение.

Женщины страны и органы власти на протяжении длительного времени не могли прийти к согласию. Проблема заключалась в том, что, с одной стороны, как признавали сами женщины, увеличение льгот необходимо, но, с другой стороны, оно может привести к тому, что сузит возможности женщин для самореализации36. Новый путь вне рамок института охраны материнства и детства, вне рамок льгот мог потребовать изменения трудового и налогового законодательства, изменения самой концепции института охраны материнства и детства и отношения к положению женщины в обществе. В последнем также обнаружились трудности, связанные с особенностями культурной сферы, с исторически сложившимся отношением к положению женщины в обществе. В частности, в обществе существовал психологический барьер, который не позволял признавать женщин полноценными участниками политической и общественной жизни. Данный барьер, соответственно, не позволял женщинам свободно продвигаться по карьерной лестнице в этих сферах.


Лиходей Е.М.
Трансформация советской государственной политики в сфере охраны материнства и детства на рубеже 1980–1990-х гг.

#записки_неизвестной
Прямо дух захватывает, когда подумаешь, что несколько тысячелетий человеческая (=мужская) культура была возможна только благодаря эксплуатации женщин. Так что на вопрос: "Где великие женщины - писательнницы и художницы?" - можно отвечать: "Они вложили свои силы, а иногда и всю свою жизнь в творчество мужчин, ничего не оставив для себя". Но сейчас ситуация меняется, так что скоро мы, надеюсь, сможем выяснить, могут ли что-то сделать творческие мужчины без женской поддержки.

Вчера у меня был Главный конструктор тренажеров С. Г. Даревский. Решением ЦК и Совмина Даревский обязан закончить тренажер «Л-3» в мае 1970 года. Это третье и самое свежее решение по организации лунной экспедиции, в нем устанавливается срок высадки советских космонавтов на Луну — до декабря 1970 года. Но это решение, как и два предыдущих, не будет выполнено: у нас нет ракеты, нет корабля, и мы не приступали к подготовке космонавтов, хотя более трех лет тому назад выделили 20 человек для этой цели. Все наши планы по освоению Луны, связанные с комплексом Л-3 — Н-1, надо немедленно пересматривать, но пока никаких принципиально новых решений нет, растерянность продолжается и наша «космическая машина» буксует.

Сегодня генералы Ефимов, Мороз и я принимали космонавтов-женщин. Пономарева, Соловьева, Еркина и Кузнецова начинали космическую подготовку вместе с Терешковой. После полета Терешковой они закончили академию и дважды приступали к подготовке к полетам в космос, но оба полета были отставлены. Месяц назад по моему совету космонавтки написали письмо в ЦК КПСС с просьбой подготовить и осуществить в честь столетия Ленина женский космический полет на корабле «Союз». Устинов, Смирнов и Пашков не раз на словах поддерживали подобную идею, но, получив это письмо, забыли свои обещания и запросили мнение заинтересованных организаций. МОМ, МАП, Минздрав, Академия наук и ВВС — все высказались против предложения космонавток. Сегодня генерал Ефимов объявил космонавткам отрицательный ответ на их письмо.

Совершена еще одна ошибка. Мы первыми начали полеты женщин в космос, и мы же без всяких оснований прекращаем их. Будучи инициатором полета Терешковой и твердо веря, что женщины будут летать в космос, я делал все возможное, чтобы продолжать подобные полеты, но бюрократы и перестраховщики одержали верх. К сожалению, в этом вопросе меня не поддержали ни мои начальники (Кутахов, Ефимов, Мороз), ни подчиненные (Кузнецов, Горегляд и космонавты).


Н. П. Каманин
Скрытый космос. Книга 4. (1969-1978)

Первый отряд космонавтов состоял из военных летчиков, и они использовали свой растущий престиж и политическое влияние для сохранения своей монополии на космические полеты. В мае 1961 года, вскоре после своего первого исторического полета, Юрий Гагарин направил письмо главному маршалу авиации Александру Новикову, в котором утверждал: «Космические полеты под силу выполнять только летчикам, если другие хотят летать в космос, то прежде они должны научиться летать на самолетах. Авиация – начальная ступень космических полетов». В 1962 году Королев впервые поставил вопрос о включении инженеров в космические экипажи, и Каманин назвал это «дикой идеей». Отмена суровых требований к физической подготовке для инженеров вызвала резкое недовольство космонавтов-летчиков. Маршал Андрей Гречко, тогдашний первый заместитель министра обороны, прямо сказал: «Мы будем набирать в космонавты только молодых крепышей из военных, нам не нужны хлюпики из гражданских ученых».

Космические инженеры, в свою очередь, настаивали, что у них есть законное право быть членами экипажей космических кораблей. Черток утверждал, что «хороший инженер мог бы управлять космическим кораблем не хуже летчика, если у него нет явных медицинских противопоказаний». Конструктор космических кораблей Феоктистов составил таблицу, сравнивающую профессии космонавта и летчика, и пытался показать, что навыки пилотирования на борту космического корабля не нужны, но Каманин сделал из той же таблицы прямо противоположные выводы. Однако сильное административное влияние главных конструкторов, имевших прямой доступ к советскому руководству, заставило военную верхушку пойти на компромисс. В конце концов Каманин согласился включить в состав отряда космонавтов гражданских специалистов.

Споры о необходимости навыков пилотирования для профессии космонавта, возможно, сыграли роль в выборе первой женщины-космонавта. После тренировок, медицинских осмотров и теоретических экзаменов Каманин расположил пять участниц первого женского отряда космонавтов в порядке их готовности к полету. Пономарева, инженер и летчик с отличными оценками, была на первом месте, а текстильщица Терешкова, не имевшая инженерного и пилотного опыта, заняла пятое. Несмотря на это, для первого женского полета в июне 1963 года была выбрана Терешкова, а Пономарева и другие участницы первого женского отряда так и не слетали в космос. Выбор на роль первой женщины-космонавта Терешковой, не являющейся летчиком, сыграл на руку космическим инженерам в споре о необходимости навыков пилотирования на орбите. Полет Терешковой должен был доказать: не обязательно быть пилотом, чтобы вручную управлять космическим кораблем. Черток прямо выразился: «Управлять космическим кораблем может каждый физически и психически нормальный и подготовленный за два-три месяца человек – даже женщина!» Ссылка на женщину в качестве хрестоматийного примера неподготовленного новичка весьма недвусмысленно свидетельствует о гендерной дискриминации в маскулинной культуре советских космических инженеров.

Когда Терешкова, борясь с изнуряющей тошнотой на орбите, не смогла выполнить упражнение по ориентации космического корабля с первой попытки, инженеры столкнулись с серьезной дилеммой. Они не хотели объяснять это отказом оборудования, но приписывать вину Терешковой им тоже было невыгодно, потому что это можно было использовать как аргумент против выбора кандидатов без летной подготовки для космических экспедиций. Поскольку ни один из вариантов не устраивал инженеров, об этом инциденте предпочли не вспоминать. В следующем году Феоктистов совершил успешный полет на корабле «Восход», усилив престиж и влияние космических инженеров. Советских женщин не отправляли в космос следующие девятнадцать лет.


Вячеслав Герович
Мифология советского космоса

Феминистки по всему миру фиксируют учащение использования аргумента жесткого секса, анализируя похожие дела в Канаде, Италии, России, Мексике, Германии и США. Рост популярности и успеха «аргумента жесткого секса» в качестве защиты в суде свидетельствует о том, что судьи все более охотно верят, что женщины не только соглашаются на смертоносное насилие, но и стремятся к нему. Это явление служит убедительным доказательством масштаба последствий, к которым приводит нормализация БДСМ.


Луиза Перри
Темная сторона сексуальной революции. Переосмысление эпохи эротической свободы

Даже если мы поверим либеральному феминизму и признаем, что человек действительно может согласиться на удушение во время секса, нам все еще придется решать вопрос законодательства: как различать случаи добровольного и недобровольного сексуального насилия? Дело «Эмметта» 1999 года из английского прецедентного права хорошо иллюстрирует эту сложность. Согласно материалам дела, мужчина облил грудь партнерши жидкостью для зажигалок и поджег, оставив у нее ожоги третьей степени. Доктор, к которому она обратилась, рискнул нарушить врачебную тайну и обратился в полицию, заподозрив домашнее насилие. В суде женщина отказалась давать показания, а ее партнер настаивал, что она сама на все согласилась.

Как должен поступить суд в этом случае? Джонатан Херринг, профессор права из Оксфордского университета, дает следующее объяснение:

В случаях домашнего насилия с доказанными травмами добровольный садомазохизм является одной из немногих возможных защит. И, если жертва слишком напугана, чтобы давать показания, обвинению будет очень сложно опровергнуть эту защиту.

Даже если бы жертва в деле «Эмметта» не просто молчала, а давала показания в поддержку своего партнера, у суда все равно оставались бы сомнения в том, что ее согласие действительно было свободным. Ведь, как указывает Херринг, «существует тревожное сходство между абьюзером, контролирующим каждую деталь жизни жертвы, и БДСМ-господином, стремящимся контролировать своего раба». Снаружи добровольные БДСМ-отношения и абьюзивные отношения выглядят совершенно одинаково. Так что если «саб» получает травму или умирает во время секса, и «дом» уверяет, что это всего лишь несчастный случай, то совершенно непонятно, что делать суду.

Это не теоретическая проблема. Кампания «Мы не можем согласиться на такое», в которой я участвовала, задокументировала шестьдесят семь случаев в Великобритании, когда убийца настаивал, что смерть жертвы была результатом «неудачной» сексуальной игры. Все подозреваемые были мужчинами, шестьдесят жертв – женщинами. В большей части случаев смерть наступила из-за удушения, у нескольких жертв были обнаружены серьезные повреждения гениталий. Большинство жертв были девушками или женами подозреваемых, и нередко всплывали доказательства домашнего насилия. В некоторых случаях женщина только в тот день познакомилась с преступником, немалое число жертв было вовлечено в секс-торговлю.

Собранные данные помогли нам обнаружить две поразительные тенденции. Во-первых, количество дел, связанных с жестким сексом, значительно увеличилось за последние двадцать лет. Во-вторых, подсудимые, которые берут на вооружение описанную нами защиту, все чаще добиваются успеха. Сегодня почти в половине таких случаев подозреваемого по итогу не обвиняют в убийстве. Иными словами, за последние десятилетия суды стали более охотно верить обвиняемым, которые говорят, что жертва умерла, «потому что сама этого просила».

Просто поразительно, насколько мягкими иногда оказывались приговоры. Например, в 2018 году в трех разных делах подозреваемым удалось избежать обвинения в убийстве благодаря аргументу «жесткого секса» и добиться в итоге приговора по статье о непреднамеренной смерти. Джон Бродхерст был приговорен к 3 годам и 8 месяцам после того, как его девушка Натали Коннолли умерла у него дома от интоксикации и вагинального кровотечения, жестоко пенетрированная бутылкой от средства для чистки ковров. Джейсон Гаскелл был приговорен к 6 годам за то, что во время секса перерезал горло Лоре Хьютсон, используя нож, который он хранил у себя под подушкой. Точно так же к шести годам был приговорен Марк Брюс после того, как он подобрал сильно пьяную Хлою Миазек на автобусной остановке, привел к себе домой и задушил до смерти (адвокат Брюса сказал на суде, что «такая встреча и знакомство мистера Брюса с человеком, который разделял его интерес в данном виде деятельности, покажется совершенной случайностью»).

Княгиня Мария Клавдиевна Тенишева (урожд. Пятковская, 1858–1928) пишет в своих мемуарах «Впечатления моей жизни. Воспоминания» (1933) о том, что «настоящему таланту-самородку» Анне Голубкиной «не удается получить заказы, так как к женщине-скульптору все еще чувствуется какое-то недоверие, предпочитают обращаться к посредственным скульпторам…», но мужчинам. Вероятно, тут определенную роль сыграла разница видов искусства: скульптура в большей степени, чем живопись, ассоциировалась с мужским творчеством (в том числе поскольку это более тяжелый физический труд). Мемуаристка указывала и на общую несправедливость положения вещей в художественном мире:

…если трудна дорога каждого артиста, то для женщины-артистки она неизмеримо трудней. ‹…› но какая разница в отношениях к мужчине и женщине на одном и том же поприще? ‹…› Чтобы женщине пробить себе дорогу, нужны или совершенно исключительные счастливые условия, или же ряд унижений, компромиссов со своей совестью, своим женским достоинством. Через что только не приходится проходить женщине, избравшей артистическую карьеру, хотя бы одаренной и крупным, выдающимся талантом? Как бы талантлива она ни была, всегда она будет позади посредственного художника, и всегда предпочтут дать заказ третьестепенному художнику, чем женщине с явным и ярким талантом: как-то неловко…

Тенишева в воспоминаниях с горечью рассказывает о своем первом браке (с Р. Н. Николаевым):

«Жизнь моя почти сразу вошла в такие тесные рамки, что все надежды, стремления к осмысленному самостоятельному существованию отошли на далекий план».

Но при этом она не сдавалась и пыталась сопротивляться всеми возможными способами. Муж, видя сильный характер и напор жены, противоположный его представлениям о поведении замужней дамы, как мог ограничивал свободу ее перемещений даже по стране. Долгое время она вела переписку с мужем, прося его выслать разрешение на заграничный паспорт.

Он ответил на все отказом ‹…› вот уже более года он не выдавал мне никакого вида. Не живи я у Киту в Талашкине, я бы непременно угодила куда-нибудь в кутузку с беглыми и беспаспортными…

Взывать к закону было бессмысленно, так как он в те годы был на стороне мужчин. Существовало не так много женщин, которые обладали и талантами, как Тенишева, и волей и поддержкой друзей, чтобы не просто сопротивляться давлению, но и бороться за свои права.

Жизненный опыт самой Тенишевой, несмотря на то что она смогла состояться как коллекционер, меценат, художница по эмали и даже певица-любительница, привел ее к печальному выводу:

…как трудно женщине одной что-нибудь сделать. Ей все ставится в вину, каждый шаг ее перетолковывается в дурную сторону, всякий может ее судить, осудить и безнаказанно оскорбить. А в особенности, если эта женщина решается создавать что-то свое. Как бы ни были благородны ее цели, каковы бы ни были результаты ее деятельности — даже ленивый и тот считает своим долгом бросить в нее камнем…

Но, несмотря на все сложности и проблемы, с которыми ей приходилось сталкиваться, Тенишева не переставала мечтать и добиваться поставленных целей.


И. В. Синова
Женские эго-документы рубежа XIX–XX веков
Гендерная проблематика и образ «новой женщины»

Один из мощнейших механизмов воспроизводства патриархальной системы — молчание, негласный договор не называть вещи по имени: потому что то, что не названо, как бы не существует.

Один из невидимых, неназываемых инструментов поддержания иерархий в патриархате — микромачизмы. Это техники психического принуждения, которые по-разному называют в психологии: мини-тирания, интимный терроризм, «мягкое» насилие, уловки принуждения, невидимый мачизм. Они являются латентной формой абьюза, цель которого — навязать женщине парадигму, в которой мужчина поступает так, как ему захочется, а женщина отвечает за последствия его поведения и разруливает его ошибки.

Невидимы они потому, что конфликт переносится в психику женщины — и благодаря разнообразию этих манипуляций мужчина может бесконечно саботировать быт, унижать, оскорблять, делать женщину во всем виноватой и одновременно не давать ей уйти.


Своя Комната

- Где мой завтрак/обед/ужин/раки к пиву?
- Не пили мне мозг.

- Где мои чистые носки/рубашки/телефон/зарядка/шнурки от старых кроссовок?
- Не пили мне мозг.

- Где моё холодное пиво?
- Не пили мне мозг.

- Где моя фиолетовая футболка, которую купила мне мама три года назад и в которой я тонул в море прошлым летом?
- Не пили мне мозг.

- Где моя любимая кружка, которую мне подарили на 23 февраля, я не могу пить пиво из другой!
- Не пили мне мозг.

"Не пили мне мозг" - очень удобная фраза.

Предлагаю позаимствовать её у "сильной половины" человечества, которая пользуется ей постоянно и не по делу.

Женщинам она подходит намного больше, потому что мозг часто пилят именно мужчины им, а не они - мужчинам.


Marina Temnikova

Старцев С. В.
Военная идентичность: как маскулинная идеология формирует отношение к насилию

Военная идентичность идейно фундируется двумя основными элементами: специфической маскулинной идеологией с ее закрытой солидарностью и особым отношением к насилию, которое постепенно все меньше контролируется своим оператором — комбатантом. Маскулинная идеология, риторически выстраиваемая участниками боевых действий, запускает всю структуру этого идентитарного проекта. Она не ограничивается привычными фасадными стереотипами о «настоящем солдате» с его жесткостью и сдержанностью.

Более важный аспект этой идеологии — неготовность принимать правила «оседлой» жизни. Она проявляется в постоянных поисках испытаний и псевдовызовов для подтверждения собственной маскулинности; в ссылках на долженствование мужчины; стремлении оказаться в гомосоциальном сообществе с преобладающими «дружбой, пониманием, честностью и взаимовыручкой», а также в прочих элементах бесклассового общества равных, часто являющегося объектом фантазии в гражданском обществе. Все это характеризует специфическую маскулинную идеологию, лежащую в основе военной идентичности.

«Если здоровье позволяет, его берут в армию. Ну, я думаю, надо это сделать. Каждому пройти школу закалки. Ну, я считаю, что это долг. Каждый мужчина должен сходить»
(Информант No 1)

«Я пошел туда, потому что ну, это такое, знаешь, на мужика было, вот смогу я или нет <…> хотелось там себе доказать, что я смогу, потому что тут уже все такое, рутина сплошная, короче»
(Информант No 1)

«Вообще-то из древних легенд пишется: мужчина должен сначала пройти войну. Потом родить сына и посадить дерево. То есть, тогда как бы считалось, что тогда человек может стать настоящим, понимать жизнь и ценить ее и окружение, в котором он живет. То есть, может быть, даже предки, скорее всего, так и происходило, чтобы они могли это делать, ценить именно жизнь, рождение и понимание»
(Информант No 14).

Эта идеология часто приводит к тому, что оседлая, семейная жизнь комбатанта становится второстепенной по отношению к боевому подразделению. Семья, например, больше не доминирует в идентитарном ландшафте, а идея «настоящего мужчины» начинает связываться не с безоружными маскулинными заслугами, а с тем, что позволит вывести собственную фигуру за пределы границ безгероического гражданского общества: ради семьи готовы терпеть окопные лишения, готовы на ранения и даже смерть для выплат семье, но не готовы присутствовать — экономически и эмоционально — в структуре домохозяйства в качестве отца, мужа или брата. В свою очередь условия вооруженных сил и боевых действий еще больше способствуют тому, что боевое подразделение заполняет все пространство социальных смыслов и запросов комбатанта. Особенно это заметно в использовании категорий родства по отношению к сослуживцам — солдатская мифология в данном случае вновь работает на замещение гражданской семьи уже военной квазисемьей.

«Как раз такая ситуация, она более людей сплачивает, они вместе переживают такие события, которые братья и сестры не переживают вместе. Почему они не могут братьями называться? Могут, конечно»
(Информант No 5)

«А то, что вот ветеран боевых действий, да, в дальнейшем скидки там. Допустим, мать моя будет получать какие-то льготы, я буду получать льготы, сын мой будет получать льготы. У него такой отец»
(Информант No 1)

«<…> и попали на заграждение: тропа, железная дорога шла, а квадри-ки же летают. Пошли по тропе, парень идет в километре от меня, и хлопок, дымка — бум! Дымка осела, у брата руки нету, костень торчит, и правая рука»
(Информант No 8).

Тяга к «испытаниям», описываемая языком приключенческих романов, демонстрирует понимание мужского призвания как пути, мобильности, освобождения от бытового закрепощения в рамках гомосоциального сообщества боевого подразделения. Этот авантюризм служит движущей силой маскулинной идеологии. Она требует от своих носителей постоянного соотнесения себя с другими мужчинами, а также готовность идти на жертвы ради них, так как мужчина всегда готов к акту — на самом деле эгоцентричному — «героического жертвования» ради другого.

В 1992 году цены взлетели в шесть раз; к марту 1995 года покупательная способность стала на треть меньше, чем годом ранее. Гиперинфляция также резко снизила покупательную способность пенсий; почти три четверти пенсионеров составляли женщины. В деревне жизнь тоже стала труднее. Протест перестал быть политически опасным, но стал экономически невыгодным. Сельские женщины безропотно мирились с ухудшающимися условиями труда и жизни — в том числе и потому, что заведующие фермами были практически всемогущими: в их руках был доступ к оплачиваемой работе и жилью. Когда зарплата сельских жительниц снизилась, они стали устраиваться на дополнительную работу и больше работать на приусадебных участках, чтобы прокормить семью. К концу 1990-х годов не менее четверти, а возможно и половина, жителей России считались бедными или очень бедными, и более двух третей этих бедняков составляли женщины.

Другие показатели общественного благосостояния рисуют еще более мрачную картину. В начале 90-х снизилось количество браков, поскольку молодые люди не могли позволить себе начать семейную жизнь. Количество разводов росло, как и смертность. В период с 1990 по 1997 год ожидаемая продолжительность жизни женщин при рождении упала с 74,3 до 72,8 года, а мужчин — с 63,8 до 60,9 года[334]. К 2000 году ожидаемая продолжительность жизни советских мужчин снизилась до 57,6 года — более чем на 16 лет меньше, чем у мужчин в США. Сократилась и рождаемость: со 134 на 10 000 в 1990 году до 86 на 10 000 в 1997 году. С 1991 по 2000 год население России сократилось на три миллиона человек. Прогнозировалось, что к 2015 году оно уменьшится еще на 11 миллионов.

Недоедание и плохое здоровье женщин способствовали снижению веса новорожденных и увеличению числа детей, рождающихся больными: с одного из восьми в 1989 году доля больных младенцев выросла до одного из пяти к 1993 году. Младенческая смертность выросла до 190 на 10 000 к 1993 году, а затем снизилась до 166 к 1998 году, что все еще более чем вдвое превышало показатели США и Западной Европы. Загрязнение окружающей среды приводило к врожденным дефектам, от которых страдали от 6 до 8 из каждых 100 новорожденных в России. Само материнство стало опаснее из-за плохого здоровья матерей и резкого ухудшения системы здравоохранения. В период с 1987 по 1993 год число матерей, умерших во время беременности или родов, увеличилось с 493 до 700 на каждый миллион рождений; к 1998 году их число сократилось до 500, что все еще более чем вдвое превышало средний европейский уровень (220). Журналистка Елена Шафран утверждала, что женщины в России «боятся и не хотят рожать» из недоверия к врачам, женским консультациям и родильным домам, вызванного устаревшим оборудованием, антисанитарными условиями и плохо подготовленным персоналом.

Один из немногих положительных моментов в этой удручающей картине связан с контрацепцией. Чтобы снизить зависимость от абортов, в 1993 году Минздрав России начал программу планирования семьи, открыв более 200 клиник по всей стране; они проводили переподготовку врачей, акушерок и медсестер, информировали и давали советы по вопросам секса, беременности и родов. Новая рыночная экономика значительно повысила доступность целого ряда противозачаточных средств. Меры, направленные на то, чтобы убедить женщин использовать их вместо аборта, принесли свои плоды: с высокого уровня в 4,6 миллиона в 1988 году число абортов в России сократилось до 2,5 миллиона в 1997. Около 66 % супружеских пар практиковали те или иные методы контроля над рождаемостью — в сравнении с 30 % в 1990 году.


Барбара Энгель
Женщины в России, 1700–2000

Фонд «Открытое общество» — это один из основных доноров «Международной амнистии», «Human Rights Watch» и ЮНЕЙДС, а также он финансирует многочисленные организации, лоббирующие проституцию по всему миру. Сорос – это самый влиятельный, в финансовом смысле, сторонник проституции в мире, и его организация открыто выступает за легализацию проституции. Именно Фонд Сороса профинансировал отчет «Международной Амнистии», поддержавший ту же позицию.

Фонд «Открытое общество» жертвовал крупные суммы ЮНЕЙДС и Программе развития ООН, которые, хоть и говорят о себе как о независимых структурах, признают «щедрую финансовую поддержку» Фонда.
Это финансирование оказывает прямое влияние на законодательство. Фонд Сороса финансирует «Альянс секс-работников Ирландии», который ведет кампанию против Скандинавской модели, и он поддерживает Лору Ли в ее попытках добиться судебной отмены аболиционистского закона в Северной Ирландии.

У правозащитной организации «Human Rights Watch» изначально не было позиции по криминализации или декриминализации проституции. Однако недавно они выразили поддержку полной декриминализации. Возможно, что на это повлияло финансирование от Сороса, в частности, стоит отметить, что в 2010 году «Human Rights Watch» получила грант в 100 миллионов долларов на десять лет. NSWP также финансируется Фондом «Открытое общество».

Данные 2013 года показывают, что 56 некоммерческих организаций получили финансирование в размере 9,6 миллионов долларов на проекты связанные с поддержкой проституции и продвижением полной декриминализации. Основные пять доноров этой деятельности: Инициатива «Открытое общество», Фонд Форда, Американская всемирная еврейская служба, Фонд «Красный зонт» и «Mama Cash» (поддерживающий проституцию фонд для женских организаций, который находится в Нидерландах).

Из этих 9,6 миллионов: 3,6 пошли на программы, связанные со здравоохранением, 1,68 на юридические услуги, а оставшиеся 5,3 на адвокацию и работу с государством. Другими словами, основной акцент в этом финансировании делается не на практической помощи проституированным женщинам, а на продвижении полной декриминализации.

Фонд Форда считается самым крупным донором организаций, поддерживающих проституцию. Средний грант Фонда для организаций «секс-работников» превышает 100 000 долларов. Фонд Форда был основным спонсором (вместе с «Mama Cash» и Ассоциацией за права женщин в развитии) публикации серии статей за проституцию «Права женщин и гендерное равенство» в британском издании Guardian в феврале 2014 года.

Американская всемирная еврейская служба (Джойнт) утверждает, что женщины, которые критикуют проституцию как институт мужского насилия, не феминистки, и что они ничем не лучше расистов или гомофобов. Джойнт – один из крупнейших доноров деятельности сторонников проституции. На данный момент она выделяет 500 000 долларов в год на гранты 17 организациям, которые поддерживают права «секс-работников» в восьми развивающихся странах.

Фонд «Красный зонт» состоит из сети проектов «секс-работников». Он «усиливает и обеспечивает стабильность» движения «за права секс-работников», привлекая новое финансирование для организаций секс-работников и их национальных и региональных сетей». Фонд финансируется шестью крупными фондами: Джойнт, «Comic Relief», Фонд Леви Стросса, Фонд MAC по борьбе со СПИДом, «Mama Cash» и Фондом «Открытое общество». С момента своего основания в 2012 году Фонд выделил 63 гранта организациям в 42 странах. Фонд предоставляет гранты только организациями «которые возглавляют секс-работники», и он ни при каких обстоятельствах не рассматривает заявки от аболиционистских организаций.

Ключевые фигуры в движении в поддержку проституции одновременно являются ключевыми фигурами в политике по борьбе со СПИДом. От тех, кто участвует в администрации по вопросам СПИДа и секс-индустрии требуются одни и те же навыки и примитивное понимание концепции «снижения вреда» как способа избавиться от мужского насилия над женщинами и девочками. Например, парламентарий Тим Барнетт, который один добился декриминализации проституции в Новой Зеландии, выдвинув соответствующий законопроект по личной инициативе – это гей с обширными связями с британскими организациями, поддерживающими проституцию. После ухода из политики он занимал очень важные должности в СПИД-сервисных организациях ЮАР, где он тесно работал доктором Нотембой Симелелой, о котором стоит поговорить отдельно.


Джули Биндел
Сутенерство проституции

Гендерная социализация начинается с рождения. Родители с младенчества имеют разные ожидания по отношению к мальчикам и по отношению к девочкам, и их восприятие детей формируется в соответствии с этими ожиданиями. Девочки и мальчики различаются только в одном: в среднем мальчикам тяжелее обслуживать собственные нужды самостоятельно и в среднем им нужно больше времени, чтобы перейти с одностороннего на двустороннее взаимодействие.

Даже в отсутствие ­каких-либо иных объективных отличий родители дочерей чаще, чем родители мальчиков, считают своих детей мягче, физически меньше, изящнее и невнимательнее. Когда матерей и отцов просят посмотреть видео с малышом, которого они никогда раньше не видели, их описание ребенка будет зависеть от того, кто, как им сказали, перед ними: мальчик или девочка. Матери маленьких девочек постоянно недооценивают двигательные способности своих дочерей, а матери мальчиков, наоборот, переоценивают. Стереотипные ожидания влияют на приобретение конкретных гендерных типов поведения, превращая ожидания в пророчества.

Исторические факты говорят о том, что по мере того, как мужчины и женщины приобретали, казалось бы, одинаковую общественную роль, мы стали намного больше подчеркивать половую принадлежность с самого рождения ребенка (или даже до него). В эпоху разделения домашней и общественной жизни игрушки и одежда носили гендерно нейтральный характер. Маленьких мальчиков одевали в ночнушки. Сегодняшнее подчеркивание пола ребенка стало не только последствием влияния социальных медиа, но и попыткой заявить об исключительной значимости пола в мире, где роль мужчин и женщин практически ничем не отличается.

Мы делим людей на две категории. Каждой категории приписывают конкретный тип мыслей, чувств и поведения. В течение бесчисленного количества взаимодействий в самой разной обстановке эти ожидания подкрепляются множеством едва заметных факторов. Ожидания универсальны и несут моралистический подтекст, диктуя указания и важные нормы достойного поведения. Девочки учатся вести себя женственно, то есть скромно и послушно, а мальчики — мужественно, то есть решительно и напористо.

Неосознанно взрослые подталкивают маленьких детей к «правильному» типу поведения, и не только очевидными способами, например не давая мальчикам играть в куклы. Возьмем взаимоотношения между воспитателями и детьми дошкольного возраста: согласно исследованиям, мальчики и девочки возраста тринадцати месяцев ведут себя одинаково, но взрослые реагируют на их поведение по-разному. Девочки получают больше внимания воспитателя за жестикуляцию и лепет, а мальчики — за нытье и крики. В возрасте тринадцати месяцев дети одинаково часто хватают, толкают и пинаются. Но воспитатели вмешиваются, чтобы сдержать агрессивное поведение девочек, только в 20% случаев. Напротив, агрессия мальчиков побуждает воспитателей вмешиваться в 66% случаев. Выражаясь терминами теории обучения, агрессивное поведение мальчиков закрепляется в три раза чаще. К возрасту двадцати трех месяцев девочки становятся менее агрессивными, а мальчики — более агрессивными. Обе группы научились подстраиваться под ситуацию, демонстрируя тот тип поведения, который гарантированно привлекает внимание взрослых


Дарси Локман
Право на гнев. Почему в XXI веке воспитание детей и домашние обязанности до сих пор лежат на женщинах

Гендерный экзистенциализм считает гендер социальным конструктом, оказывающим колоссальное влияние на наши мысли, поступки и отношение к себе, определяющимся не природой, а культурой. Среди гендерных экзистенциалистов больше женщин, чем мужчин. Недавний опрос Исследовательского центра Пью показал, что из 64% американцев, которые считают, что женщины и мужчины по-разному подходят к родительству, 61% женщин и только 41% мужчин уверены, что эти отличия имеют социальную (а не биологическую) причину.

Динна (42 года) из Сан-Диего, учительница и мама двоих детей, говорит:

«П
оследствия велики и затрагивают множество сфер. С точки зрения культуры — это влияет на образ женщин; с точки зрения истории — на отношение к женщинам во всем мире на протяжении тысяч лет. Женщины считаются второсортными. Я не осознавала этого до выборов 2016 года. Именно тогда мои глаза открылись. Я вижу это в шутках моих друзей, в том, как я сама говорю о себе. Женщины не пользуются таким же уважением, как мужчины. Женщины играют второстепенную роль».

Динна рассказала, как эта второстепенность отразилась на ее собственной жизни. Она отказалась от самой лучшей своей работы, потому что ее муж получил новую должность в другом городе и им пришлось переехать. Она не требовала, чтобы он отказался от еженедельных командировок, даже когда забеременела вторым ребенком, работала учителем на полную ставку, мучилась тревожностью и заботилась о первенце: «Мне казалось, что все это — моя ответственность». Родители Динны развелись, когда ей было два года, и ее воспитывала мама, которая мечтала только об одном — найти себе мужа. «Я помню все ее неудачные отношения и как она рассказывала мне, что значит быть женщиной». Вот что значит быть женщиной: удержать мужа — главная задача, а обязанность жены — всегда обеспечивать ему комфортное существование.

Гендерный экзистенциализм утверждает, что попытки подстроиться под ту или иную человеческую категорию мешают быть собой. Сложно представить человека, которого ни разу в жизни не стесняли предписания его группы. Наши личные предпочтения уступают место правилам гендерной системы. Ни за что не поверю, что я единственная в детстве тайком от одноклассниц играла в машинки. В ходе одного исследования ученые наблюдали за детьми, которые выбирали игрушку, и оказалось, что трех- и четырехлетние мальчики тратят 21% своего времени на «девчачьи» игрушки, когда играют одни, и всего 10%, если рядом играет другой мальчик. Изначально девочек реже наказывают за нарушение гендерных стереотипов, и они пользуются большей свободой в выборе игрушек. Девочки выбирают «мальчишечьи» игрушки 34% времени, когда играют одни, и 24% времени в присутствии другого ребенка. Наши личные предпочтения гораздо шире, чем социально одобряемые нормы.


Дарси Локман
Право на гнев. Почему в XXI веке воспитание детей и домашние обязанности до сих пор лежат на женщинах

Для исследователей женских и гендерных проблем распределение времени в рамках домохозяйств выступает ценным источником информации, позволяющим судить о распределении домашних обязанностей в семье. Сложности измерения домашнего производства волновали экономистов с начала прошлого века. Так, М. Рейд провела критический анализ домашнего производства, впервые приложив к нему принципы экономического анализа (что особенно удивительно, учитывая, что «экономика» с греческого буквально и означает «правила ведения домашнего хозяйства»).

Рейд рассматривала различные методы оценки домашнего производства и ограничения их применения в домашнем анализе:

(1) стоимость аналогичного оплачиваемого труда (например, почасовая ставка уборщицы или няни) – метод не учитывает уровень квалификации трудящегося, качество работы и функции менеджмента и контроля;

(2) стоимость аналогичных услуг, оказываемых в гостинице – позволяет частично оценить стоимость ведения хозяйства, но скорее приведет к искажениям восприятия, так как образ жизни семьи, временно проживающей в пансионе, отличается от домашнего: пансион не предоставляет такой индивидуализации услуг, не берет на себя часть функций (например, уход за детьми), пользуется эффектом масштаба и пр.;

3) цена альтернативных издержек – сколько домохозяйка могла бы заработать на рынке труда на время, которое она тратит на домашние услуги. Обращает внимание, что в начале прошлого века домашний труд рассматривался исключительно как женский, поэтому и методы оценки были сквозь призму женской занятости. Однако в современных исследованиях превалирует гендерно-нейтральный подход, при котором домашний труд оценивается с помощью времени, затраченного на его выполнение.

Бюджет времени населения – это «система показателей, характеризующая распределение затрат времени (суток, недели, месяца, года) по видам его использования как отдельного работника (рабочего, колхозника, служащего и др.) и его семьи, так и определенной группы населения. Изучается путём проведения особых обследований, в процессе которых за определенный промежуток времени и в соответствии с принятой классификацией учитываются затраты времени (в ч, мин и затем в % к соответствующему фонду времени)».

Первые подобные исследования в СССР стали проводить в 1920-е годы с целью выявления изменений условий труда и жизни населения после Октябрьской революции и для решения ряда социальных задач. Консолидация женского активизма на международном уровне и наращивание научной школы привело к тому, что в результате решений Пекинской конференции 1995 г. начался регулярный сбор статистики о временных затратах домохозяйств на международном уровне под эгидой ООН, а позднее и силами национальных правительств.


С.М. Ребрей
Типы российских домохозяйств в зависимости от распределения домашних обязанностей

Мужская неспособность соотноситься с кем, или чем-либо делает его жизнь бесцельной и бессмысленной (наивысшее мужское откровение это то, что жизнь абсурдна), поэтому он изобрел философию и религию. Пустой сам по себе, он смотрит вовне не только, чтобы получить направление или управление, но для спасения и обретения смысла жизни. Поскольку счастье на земле для него невозможно, он придумал Рай.

Поскольку мужчина не способен сочувствовать другим и абсолютно сексуален, «зло» — это сексуальная «вседозволенность», а «девиантные» («немужские») сексуальные практики, не связанные с отказом от пассивности и абсолютной сексуальности, которая, если ей потакать, может разрушить «цивилизацию», поскольку «цивилизация» базируется исключительно на потребности мужчин защититься от этих определений. Для женщины (с позиции мужчин) «зло» — это любое поведение, которое вовлечет мужчину в сексуальную «вседозволенность» — то есть если она не ставит потребности мужчины выше своих, а также не быть пидаром.

Религия не только обеспечивает мужчинам цель (Рай) и привязывает женщин к мужчинам, но предлагает ритуалы, через которые он может искупить вину и чувство стыда, которые он испытывает, если недостаточно сопротивляется своим сексуальным позывам; по сути своей, вину и стыд за то, что он — мужчина.

Большинство мужчин, трусливо перенося присущие им слабости на женщин, обозначая их как женские слабости, считают, что они обладают женской силой; многие философы, те, что не столь трусливы, признают тот факт, что мужчинам свойственны недостатки, но все же не могут признать, что они свойственны только мужчинам. Поэтому они именуют мужские качества Человеческими Качествами, представляют проблему своей никчемности, которая их ужасает, как философскую дилемму, придавая значимость собственному скотству, высокопарно именуют свою никчемность как «Проблему Идентичности» и продолжают высокопарно пиздеть о «Кризисе Индивидуальности», «Сущности Бытия», «Экзистенции Выше Сущности», «Экзистенциальных Видах Бытия» и т. д., и т. п.

Женщина не только естественно приемлет свою идентичность и индивидуальность, но инстинктивно знает, что единственное зло — это причинять боль другим, и что смысл жизни — это любовь.

Мужчина нуждается в козлах отпущения, на которых он может свалить свои неудачи и недостатки, обрушить свою неудовлетворенность тем, что он не женщина. В этом смысле большую практическую ценность имеет набор всяких видов дискриминации, позволяющий увеличить набор пизд, доступных для мужчин, стоящих у власти.

Обуреваемый непреодолимой жаждой женского обожания, но не обладая внутренней ценностью, мужской пол создает предельно искусственное общество, которое позволяет ему определять ценность с помощью денег, престижа, «высокого» общественного статуса, степени, профессионального положения и знания, а также «опуская» как можно больше мужчин в профессиональном, социальном, экономическом и образовательном смысле.

Целью «высшего» образования является не образование, но исключение наибольшего числа мужчин из множества профессий.

Мужская особь, предельно физиологичная, неспособная на мыслительную деятельность, хотя и способная понимать и использовать знания и идеи, неспособна, однако, соотноситься с ними, воспринимать их эмоционально; он не ценит знания и идеи в их сути (они лишь средства для достижения цели) и, следовательно, не нуждается в интеллектуальных партнерах, в развитии интеллектуального потенциала в других. Напротив, мужская особь втайне заинтересована в невежестве других; это дает немногим познавшим явное преимущество над несведущими, и, кроме того, мужчина знает, что просвещенное, понимающее женское общество означает его конец. Здоровая, самодостаточная женщина хочет общества равных, достойных уважения, тех, от кого можно словить кайф; мужчина и больная, неуверенная в себе мужеподобная женщина ищут всего лишь общества червей.

Ни одна настоящая социальная революция не может осуществиться с помощью мужчин, поскольку все мужчины наверху блюдут статус кво, а все опущенные мужчины хотят быть сверху.


Валери Соланас
Манифест ОПУМ

Но страх европейцев перед отравлениями привел к очередному горькому парадоксу. Как уже говорилось, европейцы были вынуждены полагаться на познания африканцев в области растительного мира Америки. Но в то же время они принимали колониальные законы, которые фактически запрещали африканцам работать с лекарственными растениями. В 1764 г. французское колониальное правительство в Сан-Доминго на Гаити запретило всем лицам африканского происхождения «заниматься медициной или хирургическими вмешательствами и лечить любые болезни при любых обстоятельствах». В Южной Каролине был принят похожий закон, предусматривавший смертную казнь «в том случае, если какой-либо раб будет учить или наставлять другого раба в знании ядовитых кореньев, растений, трав или любого другого яда». Такие законы (разумеется, вместе с более глубокой проблемой структурного расизма) объясняют, почему африканцы были «стерты» из традиционной версии истории науки. Многие из них по понятным причинам – из страха наказания – предпочитали скрывать свои ботанические познания. Лишь недавно мы начали открывать то, что один историк назвал «тайная медицина рабов»


Джеймс Поскетт
Незападная история науки: Открытия, о которых мы не знали

К концу XVIII в. некоторые европейские врачи начали допускать (хоть и неуверенно), что африканцы могут знать о ряде растений больше них. В Суринаме один голландский врач написал, что «негры и негритянки… знают о целебных качествах растений и используют их для лечения, посрамляя врачей, прибывших из Европы». Другие были более сдержанны в своих оценках. По уверению некоторых, африканцы действительно многое знали о растениях, но у них отсутствовал системный подход, основанный на классификации. Печально известный плантатор с Ямайки Эдвард Лонг выдвигал именно этот аргумент, утверждая, что «эти дикари – ботаники по наитию». Но Лонг ошибался. Ботанические знания африканцев редко фиксировались в письменной форме, однако представляли собой целостную систему. Целители народа игбо в Западной Африке классифицировали растения по средам обитания, разделяя их на растущие «в лесу» и «в саванне». Эта таксономия растений была согласована с классификацией болезней, поскольку разные болезни требовали растений, произрастающих в определенной среде. Вопреки утверждениям Лонга и многих последующих историков науки, африканцы не только знали о лечебных свойствах растений, но и интегрировали эти знания в сложную классификационную систему{245}.

Не все растения использовались для лечения. В 1705 г. немецкая натуралистка Мария Сибилла Мериан опубликовала сообщение о растении, которое использовалось в Суринаме как абортивное средство. Мериан была весьма необычной личностью – особенно для женщины и европейки. В XVIII в. мало кто из женщин отваживался на такой дальний путь: работа в торговых компаниях да и путешествия как таковые были уделом мужчин. В 1699 г., после развода с мужем, Мериан отправилась в Суринам, взяв с собой младшую дочь. Чтобы заработать на жизнь, она продавала подписку на свою будущую книгу «Метаморфозы насекомых Суринама», которую намеревалась написать по возвращении (книга вышла в 1705 г. и стала важным источником информации для многих известных натуралистов того времени, включая Карла Линнея и Ганса Слоана). В течение следующих двух лет Мериан и ее дочь путешествовали по Суринаму, останавливаясь на плантациях и собирая образцы насекомых и растений. Как писала Мериан в своей книге, на одной из плантаций она узнала от «одной из подневольных женщин» о растении под названием «павлиний цветок». По ее словам, суринамские негритянки использовали семена павлиньего цветка как средство «вызвать выкидыш, чтобы их дети не стали рабами, как они». А корни павлиньего цветка некоторые рабы-африканцы использовали для самоубийства – это был протест против рабства и свидетельство того, в каком отчаянном положении находились эти люди. «Они верят, – писала Мериан, – что родятся снова, свободными и живущими на своей родной земле».

Сообщения об опасных растениях напугали врачей-европейцев в Америке. В конце концов, если из некоего цветка можно приготовить снадобье для прерывания беременности или совершения самоубийства, то его можно использовать и как яд. В 1701 г. уже знакомый нам Генри Бархэм описал случай, как его коллега-врач на Ямайке был «отравлен… одной из своих негритянок». Выпив чай с соком какого-то цветка из саванны, бедняга ощутил «сильные рези в животе, тошноту… и небольшие судороги в некоторых частях тела». Таким образом, ботанические знания порой служили африканцам как своего рода орудие сопротивления против рабства.

Во–первых, они помещают женщин и мужчин в различные и неравные жизненные ситуации, способствуя появлению разных систем оценок и обусловливая существующую в обществе дискриминацию по половому признаку (идеологию и практику сексизма), что находит свое отражение и на страницах произведений детской художественной литературы независимо от их авторства и исторического периода создания.

Во–вторых, в процессе приобщения к культуре индивид присваивает эти линзы и начинает использовать их в качестве ориентиров для собственной личности, своей Я–концепции, что приводит к возникновению особого феномена, названного автором «конвенционально–гендерная личность», которая ведет себя в строгом соответствии с традиционными культурными ожиданиями по отношению к своему полу и тем самым имеет «мало возможностей для индивидуального выбора в вопросе: каким(ой) же надо быть, чтобы чувствовать себя мужчиной или женщиной…». Внутренне усвоенные линзы, по мнению С. Бем, приводят к тому, что «каждая возможность, совпадающая с ракурсом линз, рассматривается как нормальная и естественная для собственного Я, а каждая возможность, не согласующаяся с этим ракурсом, рассматривается как чуждая и проблематичная для собственного Я». Иными словами, ориентация личности на жесткие гендерные стандарты общества есть результат присвоения линз гендера, а сама гендерная личность – это личность с ограниченным человеческим потенциалом.


Л. Э. Семенова
Детская художественная литература как институт гендерной социализации

Между личностью и обществом стоит особым образом разработанная в культуре система познания пола. В ее основе лежат скрытые предписания в отношении лиц женского и мужского пола, внедренные в культурные дискурсы, общественные институты, повседневные практики и психику людей, названные С. Бем линзами гендера, которые не только задают ракурс восприятия и осмысления социальной реальности, но и создают саму эту реальность. Линзы гендера усваиваются индивидом в процессе социализации, в результате чего человек начинает воспринимать и оценивать мир, других людей и самого себя культурно–специфическим способом – через призму этих линз, становясь таким образом участником социального воспроизводства и существующей культурной системы, и самих линз гендера.

Всего автором было выделено и описано три линзы.

1. Линза гендерной поляризации (традиция гендерной дифференциации), в соответствии с которой женщины и мужчины считаются фундаментально различными, противоположными друг другу и вместе с тем схожими между собой. Именно эта линза накладывает табу на подобие полов, что приводит к игнорированию в культуре гендерного сходства и различий внутри половых групп. Кроме того, существующая в обществе гендерная поляризация способствует тому, что половые признаки (особенности) приписываются самым различным явлениям, так что практически любой аспект культуры или человеческого опыта предстает в неразрывной связи с полом (это касается и стиля одежды, и социальных ролей, и способов выражения чувств, и манеры поведения и т. п.).

Проявлением линзы гендерной поляризации становятся культурные представления о маскулинности и феминности как о наборе противоположных характеристик, различные нормы женского и мужского поведения, взаимоисключающие жизненные сценарии и константы личностного самоутверждения для женщин и мужчин. Если у первых это – установка на материнство, стремление быть хорошей хозяйкой, ориентация на сферу межличностных отношений и привлекательная внешность, то у вторых – потребность отличаться от женщин, ориентация на профессиональную самореализацию, установка на эмоционально сдержанное поведение и выполнение роли добытчика.

По словам самой С. Бем, благодаря этой линзе общество оказывается нетерпимым к любым отклонениям личности от гендерных норм и предписанных ей сценариев, определяя эти отклонения как проблемные, девиантные и предлагая специальные меры воздействия на гендерных девиантов. Поэтому в культуре с гендерной поляризацией люди становятся заложниками гендера, его пленниками; их пол ограничивает их индивидуальность, возможности ее проявления.

2. Линза андроцентризма, или центрированность на мужчинах и мужском. В соответствии с этой линзой мужчины и мужской опыт рассматриваются как нейтральный стандарт или норма, тогда как женщины и женский опыт – как отклонение от данного стандарта или нормы. Как следствие, линза андроцентризма:

• приводит к недооценке в культуре всего «женского», включая непопулярность феминистских идей, и делает более желательным ориентацию личности независимо от ее половой принадлежности на «мужские» стандарты;

• предписывает более жесткие требования к соблюдению гендерных норм представителям мужского пола, т. е. обусловливает асимметрию в приемлемости выхода мужчин и женщин за границу гендера, подтверждением чему, к примеру, может служить наличие культурной нормы антиженственности, которая не имеет своих аналогов относительно представительниц женского пола.

3. Линза биологического эссенциализма, которая логически обосновывает и узаконивает все остальные линзы, представляя их как естественные и неизбежные последствия биологической природы женщин и мужчин. Именно эта линза помогает воспринимать созданное людьми, т. е. культурное, как естественное и неизменное, оправдывая тем самым существующее положение вещей.

Все вышеперечисленные линзы составляют социокультурный контекст гендерной социализации личности, поддерживая существование в обществе определяемых данный процесс традиционных (патриархатных) гендерных стереотипов. При этом, по мнению С. Бем, эти линзы гендера приводят к ряду последствий.

Наше угнетение — не в нашей голове. Мы не избавимся от него, изображая «не-угнетенность». Пытайтесь — если вы достаточно экономически независимы, чтобы пережить последствия. Причем среди последствий не стоит ожидать поддержки или уважения; мужчины либо ополчатся на вас — «ты стерва, кастрирующая мужчин, придира, карга, ведьма», либо обвинят вас в неприязни — «ты не заботишься обо мне, ты не любишь меня, ты эгоистична и враждебна».

Действительно, женщины страдают (поскольку они угнетены) от унижения и ненависти к себе. Также правда и то, что будучи уверенными в собственной неполноценности и в том, что они заслуживают места в другом, более низшем классе, чем мужчины, женщины часто думают, что не имеют права требовать свободы. Другими словами, то, что женщины иногда винят себя в своем положении может отпугивать их от активного участия в борьбе. Несомненно, одна из самых важных задач нашего движения — прояснить самим себе и всем женщинам, что наш низкий социальный, экономический и сексуальный статус не является результатом какой-то природной неполноценности, а происходит из осязаемого, распознаваемого, анализируемого угнетения, даже если оно принимает изощренные формы. Но мы не должны останавливаться на этом; преодоление самообвинения и зарождение самоуважения — это не конец угнетения. Убежденность в справедливости наших требований, к сожалению, не то же самое что удовлетворение этих требований.

Задача нашего движения, таким образом, не в том, чтобы обвинить других женщин или самих себя в пассивности, слабости, зависимости или каких-то других качествах, демонстрируемых женщинами, и не в том, чтобы набраться смелости для индивидуальных подвигов. Наше дело — сформировать представление об освобождении и подготовиться к тому, что мы с помощью нашей коллективной силы наконец покончим с мужским доминированием — во всех сферах.


Ложное самосознание
Дженнифер Гардинер

Наше угнетение — не в нашей голове. Мы не избавимся от него, изображая «не-угнетенность». Пытайтесь — если вы достаточно экономически независимы, чтобы пережить последствия. Причем среди последствий не стоит ожидать поддержки или уважения; мужчины либо ополчатся на вас — «ты стерва, кастрирующая мужчин, придира, карга, ведьма», либо обвинят вас в неприязни — «ты не заботишься обо мне, ты не любишь меня, ты эгоистична и враждебна».

Действительно, женщины страдают (поскольку они угнетены) от унижения и ненависти к себе. Также правда и то, что будучи уверенными в собственной неполноценности и в том, что они заслуживают места в другом, более низшем классе, чем мужчины, женщины часто думают, что не имеют права требовать свободы. Другими словами, то, что женщины иногда винят себя в своем положении может отпугивать их от активного участия в борьбе. Несомненно, одна из самых важных задач нашего движения — прояснить самим себе и всем женщинам, что наш низкий социальный, экономический и сексуальный статус не является результатом какой-то природной неполноценности, а происходит из осязаемого, распознаваемого, анализируемого угнетения, даже если оно принимает изощренные формы. Но мы не должны останавливаться на этом; преодоление самообвинения и зарождение самоуважения — это не конец угнетения. Убежденность в справедливости наших требований, к сожалению, не то же самое что удовлетворение этих требований.

Задача нашего движения, таким образом, не в том, чтобы обвинить других женщин или самих себя в пассивности, слабости, зависимости или каких-то других качествах, демонстрируемых женщинами, и не в том, чтобы набраться смелости для индивидуальных подвигов. Наше дело — сформировать представление об освобождении и подготовиться к тому, что мы с помощью нашей коллективной силы наконец покончим с мужским доминированием — во всех сферах.


Ложное самосознание
Дженнифер Гардинер

Из всех сомнительных гипотез о том, кто именно угнетает женщин, наиболее обманчивая и коварная — о том, что женщины сами угнетают себя. Она может принимать две формы. Первая: "женщин принудили покоряться неравному, неуважительному отношению, а они отказались от сопротивления". Вторая: "женщины сами напрашиваются на угнетение, то есть ведут себя как слабые, пассивные и зависимые, и поэтому мужчины при всем желании не могут относиться к ним как к равным".

То, что люди не осознают угнетения женщин — серьёзная проблема, однако она решится, когда наше движение вырастет достаточно, чтобы сделать её видимой. Проблема же ложного самосознания куда значительнее и куда опаснее, поскольку именно через самосознание мы определяем наши цели и стратегии.

Первая позиция характерна для женщин, которые пытаются быть сильными и самостоятельными, но оглянувшись вокруг, понимают, что другие женщины выглядят вполне удовлетворенными своим положением слабых и зависимых. Кажется, что эти другие женщины сознательно заключили эту постыдную сделку с жизнью, пожертвовав достоинством в обмен на защиту и заботу. Давайте проанализируем, что это за сделка, и попытаемся понять, каковы действительные составляющие выбора.

Любая женщина любого социального класса, которая пытается отстаивать равенство в отношениях с мужчинами, должна быть готова столкнуться с последствиями в виде одинокого существования в обществе. Ей придется принимать трудные решения — путешествовать в одиночестве, быть обузой замужним подругам, знать, что никто не придет на помощь и не поддержит, когда потребуется.

Эти проблемы не психологические, не умственные, а вполне реальные. Ни у кого не вызывает сомнения, что нас приучают верить, что одиночество нежелательно. Для большинства женщин функционировать в мужской шовинистской культуре эффективно и непринужденно — трудная задача.

Для многих женщин брак означает больше, чем возможность избежать одиночества. Для них это также единственный способ избежать скучной и бессмысленной работы, работы, которая все равно скорее всего потребует проглотить свою гордость в пользу мужчин. Если, к примеру, официантка или секретарша не будет потакать мужчинам из числа начальства и клиентов, велика вероятность, что она останется безработной.

Её единственный шанс на уважение, пусть неполное и поддельное — иметь семью. Общество закрывает остальные пути для всех женщин, за редким исключением. Дискриминация женщин на работе — это факт. Женский труд — это низкооплачиваемые должности. А для тех женщин, кому открыт путь к более денежным и менее утомительным профессиям, большой проблемой сексизм на работе и в высших учебных заведениях.

Для большинства женщин последствия проигрыша— да даже просто попытки — индивидуальной борьбы с мужчиной будут очень тяжелыми: бедность, изоляция, может быть смерть, в зависимости от его темперамента и её положения в обществе. Конечно, каждый раз когда мы отказываемся от борьбы, мы не помогаем женщинам, которые её продолжают. Но только когда мы создадим движение, когда женщины смогут предложить друг другу настоящую поддержку, тогда мы сможем предъявлять требования друг к другу. Обвинять женщину в неучастии в борьбе — означает игнорировать риски этой борьбы для всех нас.

Вторая форма ложного самосознания — теория о том, что женщины угнетены по собственной вине, что они сами напросились — самая опасная для нашего движения. Это подразумевает, что мужчина угнетает женщину, всего лишь отвечая на её собственные ожидания, и что угнетение кончится, как только женщина продемонстрирует мужчине, что у нее есть какое-то самоуважение. Эта теория отказывается признавать реальность мужских выгод — социальных, экономических, сексуальных и психологических — от мужского господства.

Хотя, как справедливо указывается, патриархальный характер отношений в российских семьях еще далеко не изжит, а Россию нельзя считать страной с прогрессивными взглядами на гендерный вопрос, российские женщины располагают большой свободой действий и, что самое главное, имеют в этом поддержку со стороны общества и закона.

Доказательство тому — лидерство России по количеству женщин-руководителей. По данным Grant Thornton International, в России 45 % высших управленческих позиций занимают женщины. В Германии женщин-руководителей в 3 раза меньше, в Великобритании и США — в 2 раза.

Проект Национального агентства финансовых исследований (НАФИ) и Комитета по развитию женского предпринимательства организации «Опора России» показывает высокую степень позитивного восприятия предпринимательской деятельности у женщин. 94 % россиянок положительно относятся к женщинам-предпринимателям, 75 % — допускают возможным для себя стать предпринимательницами. В 2023 г. 46 % женщин в возрасте 18—24 лет заявили о своем желании заняться бизнесом.

Определяемый с 2015 г. НАФИ и профильным комитетом «Опоры России» индекс предпринимательской активности российских женщин демонстрирует устойчивый рост: с 56,0 пунктов в 2015 г. до 73,7 пункта в 2022 г. Это позволяет утверждать, что в России существует устойчивая тенденция к росту вовлечения женщин в сферу предпринимательства. При этом почти треть опрошенных предпринимательниц позитивно оценивают перспективы своего бизнеса.

Более того, в экспертном сообществе распространено мнение, что в будущем «женщины будут все более востребованными в роли предпринимателей из-за своих качеств: способности вызывать доверие, развитой интуиции, ориентации на глубокие ценности, способности договариваться, проявлять гибкость… и действовать в рамках более долгосрочных решений в пользу общего блага».

Помимо этого, женщины-предпринимательницы благодаря своему стилю поведения способны качественно оздоровить российскую предпринимательскую среду в целом. Исследования Института социально-экономических стратегий, проведенные в начале нулевых, показывают, что для 56 % женщин-предпринимателей этические нормы являются непременным условием деятельности, для 44 % женщин соблюдение этических норм — дело совести, 55 % предпринимательниц считают непорядочность в бизнесе неприемлемой, а 40 % не допускают выход за рамки Уголовного кодекса. Да и последние события, связанные с Covid-19, продемонстрировали более высокую устойчивость и адаптивность женского бизнеса к резким изменениям рыночных условий. Как следует из данных GEM, в период пандемии показатели роста выхода из бизнеса у женщин в целом по миру были ниже, чем у мужчин: с 2,9 до 3,6 % и с 3,5 до 4,4 % соответственно.


Тарануха Ю. В.
Женское предпринимательство в России: состояние и тенденци

Таким, как я, наверное, надо жить одной. Но кто бы мне предоставил эту райскую обитель? Квартирный вопрос тогда был невероятно сложный. Может, я и решила бы его, если бы эта идея овладела мной так, как идея уйти из дома…

В результате Всеволод Иванович попал в больницу на нервной почве. Я его навещала. Он пытался сбегать к Ивану Ильичу и подраться с ним, но я останавливала. Очень не хотелось сцен. В общем, он так ни разу не объяснился с Иваном Ильичом. И тут моя единственная и настоящая (как я считала) подруга, работавшая в министерстве, посоветовала мне прекратить метаться и принять волевое решение: неважно, правильное или нет, но оно принесет стабильность. И я заставила себя пройти этот путь до конца. Иван Ильич даже настоял, чтобы мы расписались. Я возражала, зачем нам, взрослым людям, штамп в паспорте, но и тут махнула рукой и согласилась.

Только перешагнув порог его дома, я поняла, что натворила. Встретили меня и он сам, естественно, и все домочадцы, включая бывшую его тещу, очень тепло. Но я привыкла, что прихожу домой, кое-как ужинаю, не потому, что нет еды, а потому, что некогда, и побыстрее сажусь заниматься.

Отговаривая Ивана Ильича от женитьбы, я объясняла, что у меня есть черты не характера, а именно поведения, с которыми ничего не поделать. Мне нужно несколько часов в день, в том числе в выходные, провести за письменным столом. Это как артисты ежедневно репетируют, балерины стоят у станка, музыканты играют. Так и я должна писать и смотреть литературу. Я не могу по-другому, я бы не достигла всего, чего достигла, без этой каждодневной работы. Ему же казалось, что вот есть какая-то статья или книга, которую я напишу, и дальше будет все так, как у нормальных людей. Но так не было.

Я приходила домой, еда превращалась в церемонию с переменой блюд, готовила его бывшая теща вкусно. Дальше я хотела сесть заниматься. Но там была трехкомнатная маленькая квартирка. Старший сын начинал играть на гитаре, Иван Ильич звонил по телефону родственникам из комнаты, в которой я сидела. Алик, смышленый, хорошенький мальчишка, очень тянулся ко мне. Я ему говорила, слушай, я сейчас позанимаюсь полчаса, потом устрою перерыв и будем общаться. Но он приходил ко мне каждые десять минут и не отлипал. Я горевала о погибшем времени. Иван Ильич сочувствовал только сыну, утешал и ласкал его, как обиженного.

И вот тут начались запоздалые сожаления об утраченном доме, где я могла спокойно работать, возникло такое чувство депривации, наверное, как у алкоголика, когда ему не дают водки, только я трудоголик. И мне уже мир не мил. Господи, я же все это объясняла Ивану Ильичу заранее.


Аркадий Соснов
Сбывшиеся сны Натальи Петровны. Из разговоров с академиком Бехтеревой

Via fem-books

Наибольший вклад в неравенство возможностей вносят гендерные различия: 50% неравенства возможностей для трудовых доходов определяются полом респондента, 35% неравенства возможностей объясняется местом рождения и лишь суммарно около 15% — образованием родителей.

Однако вклад образования родителей в неравенство возможностей существенно варьируется для отдельных групп населения. Для мужчин образование родителей определяет порядка 20% неравенства возможностей для трудовых доходов, тогда как для женщин вклад этого фактора в два раза больше (42%). Для мужчин вклад образования отца в неравенство возможностей (14%) существенно превышает вклад образования матери (6%). Для женщин образование отца и образование матери в одинаковой степени объясняют неравенство возможностей для трудовых доходов (22 и 21% соответственно). Вклад образования родителей в неравенство возможностей для трудовых доходов снижается с возрастом индивидов. Если для возрастных групп 25–29, 30–34, 35–39 лет образование родителей объясняет порядка 20% неравенства возможностей, то для старшей из рассматриваемых групп (40–44 лет) вклад образования родителей оценивается как 9%.


М. А. Карцева, П. О. Кузнецова
Справедливое и несправедливое неравенство в России: оценка вклада неравенства возможностей в неравенство доходов

К началу 1919 г. вследствие мобилизаций, прежде всего, мужского населения в Красную Армию, в продовольственные отряды, переквалификации в «мешочники», российская промышленность стала в очередной раз испытывать дефицит рабочих рук.

Хотя удельный вес в промышленности женщин составил в 1918 г. 42,5%, их количество не могло восполнить недостаток в рабочей силе. Власть начала активнее агитировать женщин идти на производство, не столько заботясь об эмансипации женщин, сколько решая насущную экономическую проблему.

Действительно, определенная часть женщин в силу экстремальной ситуации разрухи и голода, замещая ушедших кормильцев, вынуждена была идти на производство. Другая часть женского населения, безусловно, испытывала на себе воздействие революционной риторики и реагировала на призывы властей.

Помимо работы на производстве, начиная с 1919 г. женское население привлекалось властями к участию в акциях так называемого «коммунистического труда»: в субботниках, воскресниках, различных «неделях». При этом большевики с одной стороны опять-таки решали экономические проблемы, с другой – пытались сформировать на уровне общественного сознания особый феномен – «новое отношение к труду», что являлось еще одной составляющей большевистской трудовой
политики, без которой не мыслилось возникновения социалистического общества.

Так, в рамках «Недели фронта» женщины-работницы и крестьянки призывались идти в казармы, чтобы «общими усилиями» почистить, помыть, протопить их, почистить и помыть посуду. Кроме этого предполагалось, что женщины общими усилиями возьмутся за стирку и починку грязного белья красноармейцев, наведут порядок в лазаретах.

На самом деле имелись примеры, когда работницы с «огромным сочувствием» относились к призывам принять участие в подобных мероприятиях и «высказывали большой интерес» к проводимым акциям. Однако чрезвычайная экономическая обстановка в стране, в том числе связанная и с дефицитом мужских рабочих рук, порождала многочисленные ситуации, когда женщинам приходилось безвозмездно
«по-коммунистически» трудиться на «мужских» работах. Например, работницы Городского района г. Москвы «провели ряд субботников на пристани по разгрузке продовольствия, на Николаевской ж. д. по выгрузке картофеля и по очистке путей от снега». Матери Трудовой Коммуны в пригороде Калуги для обеспечения теплом детского сада организовывали специальные воскресники по рубке дров. В связи с осложнениями на фронте, женщины Петрограда неоднократно привлекались к окопным работам.


Алферова Ирина Викторовна
Женщины в общественном производстве. Первые годы советской власти

Если муж становился активистом еврейского движения, жена вовлекалась в эту деятельность «по своей воле и против своей воли», в частности, лишаясь приватности традиционно женского, или семейного, пространства — дома. Разумеется, в советском обществе, при обоих работающих родителях и посещении детьми детских заведений, дом не был столь маркированно женско-детской зоной, как в предыдущие эпохи, и все же радикальные изменения в использовании этого пространства при жизни в отказе не оставались незамеченными ни детьми, ни женщинами, несшими ответственность за ведение хозяйства.

Ради конспирации и по причине неразвитости публичных пространств в советском городе вся деятельность активистов — составление писем, сбор подписей, праздники, уроки иврита и научные семинары — протекала в квартирах. Минский отказник Эрнст Левин, уже находясь в Израиле, вспоминал в письме другу:

В Минске чтобы вырваться из СССР, мне приходилось совместно действовать и постоянно общаться с людьми, с которыми у нас часто не было больше ничего общего — только эта задача. И мы с женой Аськой часто мечтали: “вот приедем в Израиль, повесим на двери табличку ‘приема нет’, и никого на порог не пустим” Ты не можешь себе представить, как страшно мы устали за эти два года. Не было дня, чтобы не являлось 10-20 посетителей.

Если Левин, по-видимому, уставал от людского потока не меньше своей супруги, в некоторых семьях муж наслаждался общением, жена же страдала от дополнительного хозяйственного бремени. Описывая проходивший у них на квартире физический семинар «Коллективный явления», Нина Воронель — в отличие от сообщений для иностранной прессы или воспоминаний участников, подчеркивавших научный уровень докладчиков и визиты иностранных гостей, — демонстрирует его второе лицо, если не сказать «телесный низ»:

Первой жертвой популярности семинара пала я — ведь приходило человек 30-40, иногда их число добиралось пятидесяти. Они затаптывали пол до черноты, и каждый чего-нибудь требовал, кто воды, кто кофе, кто внимания. Я уже не говорю о туалете, который с ходу превращался в общественный, так что его приходилось потом долго драить и отмывать. С кофе я покончила быстро, приспособившись удирать из дому за пять минут до прихода первого гостя. С туалетом пришлось смириться, а пол от загрязнения я по мере сил спасала, строго-настрого запретив заходить в комнаты в уличной обуви

Женское участие в еврейском движении, конечно, не сводилось к драению унитазов: женщины преподавали иврит, писали письма во власть, устраивали голодовки и проводили протестные акции, но их присутствие во всех этих самостоятельных видах деятельности, во-первых, было заметно скромнее мужского, а во-вторых, относится больше к позднему периоду движения, к 80-м гг., на ранних же его этапах женщины чаще упоминаются как исполнительницы второстепенных, служебных ролей: они готовили еду, в том числе кошерную еду для соблюдающих иностранных гостей, переводили обращения мужа к иностранцам (Инесса Рубина–Аксельрод), печатали на машинке те же обращения или материалы самиздата:

…ни Саша Воронель, ни Виктор Браиловский не умели тогда печатать на машинке, — вспоминает Нина Воронель, — так что всю черную работу по самиздатскому журналу “Евреи в СССР”, как обычно, свалили на меня.

Она же описывает следующую мизансцену:

Мы с женой профессора Марка Азбеля, Люсей, сидели на диване в полутемном коридоре чьей-то квартиры, ожидая, пока наши мужья закончат очередной телефонный разговор с Израилем, и распутывали огромный клубок магендавидов на тонких серебряных цепочках.

Бытовые механические действия на фоне важного политического дела: эта сцена может служить символом роли женщин в еврейском движении начала 1970-х или же репрезентации этой роли в памяти.


Г.С. Зеленина
«И в кибитках снегами...» Верные жены и хрупкая маскулинность в позднесоветском еврейском национальном _движении_,1960–1980-гг

Согласно раввинистическому праву, «женщина разводится по своей воле или против своей воли, мужчина же разводится только по своей свободной воле» (Мишна, Йевамот, 14.1). Этот тезис зачастую применим к решению об эмиграции и к попаданию в отказ.

Видный московский отказник китаист Виталий Рубин в своем биографическом интервью, данном уже в Израиле, рассказывает:

В 1970 году я узнал, что выезд в Израиль делается возможным. К этому времени я уже почувствовал глубокий интерес к Израилю и стремление жить именно там. И в июне 1971 года я заказал вызов

В своих составивших при издании два тома дневниках Рубин упоминает жену Инессу Аксельрод считаное количество раз (в то время как в тоже двухтомных воспоминаниях
Инессы Виталию посвящен почти целый том), и один из них связан с решением подавать документы на выезд:

У
грожают лишения, невозможность что-то купить, куда-то поехать... Все это, в общем, не страшно. Жалко Ину, но и ей можно внушить мысль, что все это не так страшно.

Подобную патерналистскую позицию в ситуации принятия решения об эмиграции занимали и другие будущие эмигранты. Если в воспоминаниях или интервью заходит речь о разногласиях по этому вопросу, то обычное распределение ролей таково: решение об эмиграции принимал муж, жена подчинялась, преодолевая свои сомнения, нежелание расставаться со средой или любимым делом и т.п.

Были семейные разногласия по этому поводу. Мужчины были за то, чтобы ехать, а женщины против. Но потом отцу удалось как-то убедить маму и сестру

Муж сказал, что он готов переехать сюда жить. Я колебалась, боялась, не представляла себе, как будет на новом месте. Я подчинилась только убежденности мужа […] Раз он так твердо хочет, значит, вероятно, он прав. И я согласилась.

Я вообще-то всю жизнь преподаю русскую литературу… [поэтому ехать не хотела] Но если бы Д. [муж] решился, я бы, конечно, поехала.

Л. [муж] меня заставил подать. Я не хотела уезжать. Я всегда ненавидела это государство [СССР], не было минуты, чтобы я его не ненавидела, а уезжать я ни за что не хотела. Но потом уже стало понятно, что все к этому идет. Л. только выпустили на свободу и выдавливали из страны, кажется, даже приходил мент, забрал его паспорт и сказал, что обратно он его получит, только когда купит билет. Он сам очень хотел уехать. И нельзя было не поехать с человеком, который отсидел в лагере.

Нина Воронель, жена одного из лидеров московского отказа в начале 70-х физика Александра Воронеля, тоже не хотела уезжать:

При всей моей нелюбви к советской системе, я была плотью от ее плоти и не могла представить себе другого варианта судьбы […] Кроме того, я […] считала себя русским поэтом […] А жизни русского поэта в изгнании позавидовать было нельзя!

У нее были хорошие карьерные возможности, недавно она стала членом Литфонда, Образцов собирался ставить ее пьесу, но муж решил, что жить в этой стране больше не может.

<...>

Без особого желания, по чужой инициативе оказавшись в отказе или в рядах движения, женщины чаще мужчин теряли больше, чем обретали, или ощущали свое положение таким образом. Супруги теряли одно и то же: работу, включенность в привычные социальные сети, материальное благополучие или, по меньшей мере, стабильность, а преимущества новой жизни: членство в социально привлекательном (люди с высшим образованием, интеллигенция) сообществе единомышленников и соратников, приобщение к новой идеологии и традиции, участие в борьбе, ощущение собственной смелости, значимости и роли в истории — мужчины приобретали в большей степени. Рижский отказник Аркадий Цинобер в интервью так характеризует годы отказа:

Совершенно потрясающий период. Правда, жена очень страдала. Я был много раз в Москве, несколько раз в Ленинграде, один раз в Ташкенте, видел много людей, многое узнал, много читал еврейской литературы

<...>

Приводишь исследования по которым до 90% женщин в проституции пережили сексуальное насилие в детстве.

- Приводишь исследования по которыми не менее 70% людей в проституции имеют ПТСР.

- Приводишь исследования с количеством проституированных женщин, убитых клиентами, в странах где проституция была легализована//сутенёры декриминализованы.

- Приводишь исследования, говорящие о том, что мужчины покупают не недоступный для них секс, а систему контроля. Идут в бордель за компанию. Дарят женщин друг другу. Женаты, имеют маленьких детей. Пишут на клиентских сайтах как они женщин ненавидят, и заставляют их делать то, что их постоянным партнёршам - неприятно. В этом и смысл покупки проституированного человека.

- Приводишь прямую речь владельцев немецких борделей, которые говорят, что их дочери никогда не попадут в проституцию, потому что женщины попадают туда от безысходности.

- Приводишь данные о том, что количество суицидов среди женщин в проституции в 18 раз выше, чем по популяции.

- Приводишь данные о том, что проституированные женщины ненавидят клиентов.

- Приводишь данные о том, как страдает их здоровье.

- Приводишь данные о росте криминала в странах с легализацией.

- Привозишь женщин, переживших проституцию, чтобы они говорили от первого лица. Постоянно постишь их тексты.

- Проводишь сравнительный анализ организаций принадлежащих Красным зонтам и независимых организаций людей находящихся в проституции или переживших её и показываешь разницу их риторики.

- Рассказываешь, что люди, руководившие Красными зонтами, и активно настаивавшие на принятии их правил, были посажены за торговлю людьми, либо являлись крупными сутенёрами.

- Приводишь данные о том, что проституция - это крупный международный криминальный бизнес.

- Приводишь данные, где видно, что основной способ вовлечения в проституцию - это рекрутеры, получающие процент за каждого вовлечённого, и в основном - лавер-бои, которые лгут, и создают эмоциональную зависимость с целью дальнейших манипуляций.

Художественное и левое сообщество, игнорирующее все твои мероприятия: ДАВАЙТЕ ПОГОВОРИМ О СТИГМАТИЗАЦИИ ЖЕНЩИН И ПРОСТИТУЦИИ КАК СВОБОДНОМ ВЫБОРЕ.


Леда Гарина

С самого начала своего развития социология исследует структуры социального неравенства групп, поэтому классовое неравенство всегда было в центре внимания. Один из участников современной дискуссии о теории стратификации Д.Локвуд считает, что «класс» должен оставаться центральным индикатором в исследованиях и что классовое положение жены должно выводиться из классового положения главы семьи, под которым, безусловно, понимается муж.

Феминистские социологи (S.Walby, M.Mann) указали на ограниченность традиционного классового анализа и необходимость учитывать категории пола и класса при исследовании социального неравенства. В фокусе дискуссии оказались взаимоотношения между «капитализмом» и «патриархатом», между публичной и частной сферами жизни общества; стала развиваться «теория двойной системы» (dual
systems theory), с позиций которой анализировалась социальная стратификация.

Комплексный анализ образцов неравенства, присутствующих в современном обществе, предприняла социолог Сильвия Уолби. В книге «Осмысление патриархата» (1990) она описывает патриархат как «систему социальных структур и практик, в которых мужчины доминируют и эксплуатируют женщин».

Она указывает на важность шести структур:
патриархальный способ производства,
патриархальные отношения на рынке труда,
патриархальное государство,
мужское насилие,
патриархальные отношения в сфере сексуальности
патриархальная культура.

Уолби различает также две формы патриархата в современной истории Запада: общественный (публичный) патриархат и частный (приватный) патриархат. Приватная форма основана на исключении женщин из общественной жизни и на индивидуальной экспроприации труда женщин в доме со стороны мужчин. Публичная форма патриархата — это доминирование, которое не исключает женщин из общественной жизни, но обеспечивает подчиненное положение женщин в обществе.


В. Успенская
Феминистская критика социологического знания

Раньше я была такой либеральной и правильной, стремилась оценивать людей исключительно по их личным качествам, не предоставляя преимуществ и не проявляя предвзятости по признаку пола. И так же делать выбор. А сейчас до меня дошло — элементарная арифметика — это я одна такая беспристрастная. Ну, пусть даже не одна — статистически сей процент ничтожен. А вокруг-то бОльшая часть товарищей — еще как пристрастна и явно в одну сторону. Т.е. — вот, например, нас шестеро членов жюри. Есть у нас кандидат и кандидатка. Допустим, двое выберут кандидата просто потому, что он кандидат. Двое выберут кандидатку — ну вот такое у нас не самое зашоренное жюри — они и правда решат, что она лучше. Один сочтет личные качества кандидата более предпочтительными. И вот тут остаюсь я — такая вся объективная. И мне, может, тоже кажется, что кандидат лучше кандидатки. Но закавыка-то в том, что два голоса он получил автоматом ни за что. Априори. Эти двое ее-то вообще не оценивали, сразу крест поставили. Да и как я вообще могу быть уверена в своей объективности — если я не с Луны сюда свалилась и у меня в подсознании тоже куча патриархального говна и внутренней мизогинии. И у кандидатки тоже — что явно не помогает ни ей проявить себя, ни мне сделать выбор. А если я отдам свой голос за кандидатку — то голосов будет поровну и возьмут обоих.

И в чем же тогда будет моя честность и объективность — в том, чтобы оценивать кандидатов как таковых — в отрыве от всего, как идеальных коней в вакууме — или в том, чтобы по мере сил сгладить тысячелетнюю несправедливость и дать шанс?

Поэтому я теперь и говорю — выбери женщину
Выбирая врача, тренера — любого, кто будет учить тебя, от кого ты будешь в чем-то зависеть — выбери женщину.

Выбирая дипломника, сотрудника, подшефного — любого, кому ты можешь помочь — выбери женщину.

Выбирая того, кому ты отдашь свои деньги — продавца в магазине техники, парикмахера, официанта — выбери женщину.

Выбирая партнера по бизнесу — выбери ту фирму, где директор или твой менеджер по продажам — женщина.

Выбирая любой товар — выбери тот, чей производитель соблюдает справедливые квоты при найме работников и не опускается до сексистской рекламы.

Не уступай место в транспорте мужчинам — пусть им уступают те, кому они оказывали предпочтение и уважение, кого они всю жизнь считали своими, друзьями, плечом, — а не обслугой.

Не помогай им — не объясняй, не вводи в социальную группу, не давай ничего взаймы, не корми, не показывай дорогу, не трать своего на улучшение «ихнего» — у них есть, кому помочь и без тебя. Они слишком привыкли пользоваться женской «воспитанностью и доброжелательностью» = услужливостью.

Для них потом всегда найдутся те, чьему мнению и совету они априори доверяют больше, чем твоему. Те, кому они сами станут всегда помогать вместо того, чтобы помочь тебе. Те, кто для них нужнее, интереснее, авторитетнее. Когда у них встанет выбор — поддержать тебя, которая помогала, или своего, который даст больше — никто о тебе и не вспомнит.

У них больше ресурсов, чем у тебя. Их можно потратить на себя или на ту, кому нужнее. Силы, время, деньги, связи. Вкладывайся в себя, а не в то, чтобы заслужить их одобрение и видимость дружбы. Это видимость. Они всегда предпочтут тебе своих.

Выбирая того, кто поможет тебе и даст совет — выбери женщину.


Rony Rnd
Выбери женщину

Можно попробовать разобраться, от кого защищал меня Вася. В итоге выяснится, что одни мужчины-у-власти решили отнять нечто у других мужчин-у-власти, в результате чего обе стороны отдали приказы своим высокопоставленным армейским чиновникам пустить в расход n-ное количество вооружённых мужчин для удовлетворения собственных амбиций.

Этим самым вышеупомянутые мужчины поставили под угрозу жизни и здоровье огромного количества мирных, безоружных женщин (а также детей и стариков).

Именно это называют термином "защищать женщин", именно этим вышеупомянутые васи попрекают феминисток и оправдывают женское бесправие. Патриархатная логика такая логика.


#однафеминисткасказала

Найти название для твоего угнетения — это первый шаг к его преодолению.

Узнать, какими именно способами нас эксплуатируют — это наиболее существенный момент для того, что смочь организоваться для противостояния этой эксплуатации.

Каким бы ни был способ, с помощью которого меня эксплуатируют, он не является моей идентичностью до тех пор, пока я сама не встану на его сторону, пока я не превращу эксплуатацию в мою собственную суть и не уверю себя в том, что я не могу её изменить.

Мы освобождаемся благодаря признанию нашего рабства, потому что в этом признании находятся причины нашей борьбы, для нашего объединения с другими людьми.


Сильвия Федеричи

В 1930 году в Центральной школе для девочек открылся первый класс старшей школы. Выпускницы имели возможность поступать в высшие учебные заведения и учиться там наравне с мужчинами. В 1933 году девушка впервые поступила в медицинский институт, где издавна учились только юноши. Ею была Малек Ганнам – дочь известного журналиста Разука Ганнама8 . То был первый случай в Междуречье, когда девушка принялась изучать естественные науки в традиционно мужском учебном заведении! Окончив школу в 1936 году, в дни короля Гази, я тоже поступила в медицинский институт. Вместе со мной были зачислены другие шесть девушек, а до нас там на разных курсах учились еще шесть студенток. Кстати, в том же году девушка впервые поступила на юридический факультет: это была Сабиха Шейх Давуд, которая еще будет упомянута ниже. Моя сестра Лямъан тоже поступила в медицинский институт; к ее времени количество студенток там достигло двадцати. Кроме того, многочисленные студентки изучали право, фармацевтику,


Саниха Амин Заки
Воспоминания женщины-врача из Ирака

На протяжении долгих мрачных веков Багдад оставался большой и сонной деревней – в особенности в том, что касалось положения женщины, которая смотрела на мужа так, как раб смотрит на господина или мамлюк на хозяина. Мужчина облек женщину в строгий хиджаб, и жена оставалась узницей в собственном доме, ублажая мужчину и служа ему – чаще всего абсолютно невежественному и далекому даже от самого низшего уровня современной цивилизации, которая с эпохи Возрождения на протяжении пяти веков восходила на Западе. Спустя год после моего рождения, в 1921 году, Фейсал I стал королем Ирака. Для страны это было подлинное благословение – в особенности для женщин, для которых началась невиданная эпоха, отмеченная массовым распространением образования среди девочек7 . Всего за несколько лет иракская женщина превратилась из дармоедки, неспособной жить самостоятельно и лишь обслуживающей мужа и детей, в образованную даму, способную самостоятельно добывать пропитание, как это делают мужчины.

Я видела, как развивалась страна в эпоху монархии. Этот прогресс затрагивал все сферы жизни иракского королевства, включая образование для обоих полов, совершенствование преподавания в школах, повышение качества здравоохранения, строительство дорог и мостов, организацию полиции, создание современной армии. Но ярчайшим примером этой всеобщей революции, которая охватила всю страну с севера до юга и пробудила ее от многовекового сна отсталости и упадка, стало именно то, как радикально в Ираке изменилось положение женщин.

Для поколения моего отца мое начальное образование и мои успехи в школе были необычным делом. Однако отец придавал большое значение обучению своих дочерей и культивированию такого же отношения к ним, как и к сыновьям, поскольку верил в равные способности женщин и мужчин. Моя мать, проницательная читательница, поддерживала его в этом. Она осваивала много иностранной литературы, которая захватывала и увлекала ее; мать испытывала отвращение к нашей отсталости и закостенелости.

С детства я чувствовала, что женщины в нашем обществе притесняются; мне очень хотелось, чтобы девочкам была доступна такая же свобода, как и мальчикам – например, в спорте, позволяя заниматься скаутингом, плаванием и другими развлечениями, которые нам строжайше запрещали. Я уважала мужчин и потому не упрекала их, однако мне хотелось быть равной с ними и пользоваться той же свободой, какой обладают они. Все эти новые воззрения берут начало в эпохе короля Фейсала I_ который правил страной с 1921-го по 1933 год; они коренились в присущей ему заботе об образовании для девочек, которых в его времена побуждали серьезно относиться к учебе. Я пошла в школу в царствование этого монарха, когда мне было четыре года.

Тогда школ было мало, и они были сосредоточены в основном в Багдаде и Мосуле. Позже в Центральной школе открылся первый в стране колледж для учительниц начальных классов. Уже через десять лет в Багдаде и крупных городах было множество начальных школ для девочек; кроме того, продолжал работать и упомянутый педагогический институт. Он готовил иракских учительниц, потребность в которых была высокой. В 1920-е его выпускницы заметно выделялись благодаря элегантной одежде, современным прическам, а также культурной речи. Чтение газет и журналов приучало их интересоваться тем, что происходит в стране и мире. Молодые замужние женщины стали завидовать учительницам, искали знакомства и дружбы с ними, подражали им в изысканных нарядах и учтивых манерах.

Корень конфликта, приводящего к домашнему насилию, является требование мужчинами "услуг из каталога"; женщины при этом мыслятся как "низшие", обязанные своим положением к оказанию этих услуг. "Заученное превосходство" мужчин представляет им как обязанности женщин готовить еду, поддерживать дом в чистоте, одеваться согласно вкусам и предпочтениям мужчины, заниматься детьми, пока мужчина занят своими делами, понимать и поддерживать мужчину, прислуживать ему и т.д. Но как соотносится "каталог услуг" с домашним насилием?

Анализируя реальные случаи в рамках групп "отказа от насилия", исследователи пришли к выводу, что ситуация конфликта и последующего насилия всегда возникала в результате отказа женщины - имплицитного или эксплицитного - от предоставления той или иной услуги: "Нет, суп не готов", "Мне не нравится это платье, я его не надену", "У меня лопнуло терпение!".

Отказ женщины прислуживать вызывает у мужчины ощущения "фатального риска", чувство нереальности происходящего (=женщина отказывается делать то, что ей "положено природой"), разрушения его собственной идентичности (основанной на подчинении женщины). Женское "нет" имеет на только межличностное, но и социальное значение, так как женщина выходит из-под контроля мужчины, и вызывает глубинные негативные переживания мужчины, который чувствует, что его "лишают мужественности", - болезненные переживания, которые мужчина отрицает и/или замалчивает.

Чтобы "сломить сопротивление" женщины, мужчина прибегает к физическому, вербальному, эмоциональному насилию, пытаясь таким образом восстановить собственное доминантное положение. "Каталог услуг", который удалось составить после 22 рабочих собраний групп "по отказу от насилия" включает в себя требования внимания, бытового обслуживания, тотального подчинения интересам мужчины, возможности контроля над чувствами женщины, её контактов и социальной жизни.


Роберто Гарда Салас
Мизогиния в дискурсе и действиях мужчин

Я являюсь феминисткой уже долгое время (с 1970-х годов) и я все еще жду, когда политики, общественные лидеры и социальные комментаторы зададут вопрос: ЧТО НЕ ТАК С МУЖЧИНАМИ?

Даже перед лицом ужасающего насилия со стороны мужчин в отношении женщин и детей; даже при наличии на руках всех доказательств того, что что-то неладно с мужской половиной человечества, все еще сохраняется непроницаемое сопротивление тому, чтобы сфокусировать внимание на мужском поведении и озвучить вопрос: что не так с мужчинами? Похоже, что единственные, кто обладает достаточной смелостью задаваться этим вопросом – это радикальные феминистки.

Способность мэйнстрима, в том числе мэйнстримного феминизма, игнорировать присутствие слона в комнате просто ошеломляет.

Дело в том, что само существование патриархата базируется на понятии, что мужчины - наши герои, наши защитники, наши лидеры, и по этой причине является крайне важным, чтобы мужчины всегда изображались в положительном свете. Любого неприемлемого поведения на самом деле не было, или же это ложное обвинение, или это была не их вина, или является криком о помощи, или его полагается рассматривать как ошибку одного «паршивого козла», или что-то еще.

Фрейд был тем, кто не смог заставить себя признать реальность, глядя ей прямо в лицо: что мужчины насилуют детей. Он не мог не знать, после всех историй, которые он слышал от своих клиенток, что отцы подвергают своих дочерей сексуальному насилию. Он знал это. Доказательства у него были, и были очень убедительными. Но он не мог заставить себя сказать это. "Мужчины не сделали бы такого."

Еще более трагичным, чем его невежество, является то, что в ответ он разработал свою психоаналитическую теорию Эдипова комплекса, согласно которой дети влюбляются и испытывают сексуальные фантазии о родителе противоположного пола. Какая удивительная ловкость рук! Мужчины не подвергают сексуальному насилию своих дочерей – это все дочери виноваты. Рассказы, которые он постоянно слышал от своих пациенток, были просто результатом их детских сексуальных фантазий. Во всем виноваты девочки. Во всем виноваты женщины.

Фрейд должен за многое ответить, потому что в течение более чем века его теория Эдипова комплекса, построенная на ложных предпосылках, позволяла мужчинам насиловать девочек в условиях безнаказанности. Мужчины не сделали бы такого.

Но в действительности мужчины ДЕЛАЮТ это. Отцы, деды, дяди, братья, священники и «друзья» семьи. И все равно никто не задает вопрос: что не так с мужчинами?

Каждый мыслящий человек знает, что первым шагом в решении проблемы является правильная постановка вопроса. Если не поставлен правильный вопрос, если его избегают, как чумы, то проблема никогда не будет решена. Поэтому мы должны спросить: как так получается, что в то время, как общим знаменателем в большинстве случаев чудовищного насилия в отношении женщин, которое происходит в семьях, в обществе и по всему миру являются МУЖЧИНЫ, правильный вопрос никогда не задается? Почему, черт возьми, никто никогда не спрашивает: что не так с мужчинами?

Ответ ясен: они просто не хотят знать.


Betty McLellan
Вопрос, который никто не задает

Но в то же время позитивный аспект фемвертайзинга можно усмотреть в том, что охват аудитории рекламных кампаний на разных площадках довольно значителен, и такие кампании могут вступать в диалог, стимулировать осведомленность о разных проблемах женщин, хотя бы на культурно-потребительском уровне. Однако важно отметить, что фемвертайзинг не имеет прямой связи с политическими движениями, бренды в своих рекламных посланиях избегают явной политизации, чтобы не вызывать общественного дискомфорта, который зачастую ассоциировался с феминистками на протяжении всей социальной истории

Неолиберальный феминизм опирается на новую рыночную рациональность, в основе которой лежат представления об индивидуальной свободе и идентичности, личном выборе и расширении прав и возможностей, отказ от стереотипов, стремление к самореализации- Феминизм считается личным делом, образом жизни, он приравнивается к свободе выбора во всех аспектах жизни женщины.


Панарина Е. С.
Рекламный гендерный перформанс: как фемвертайзинг репрезентирует женщин

Термин фемвертайзинг пришел в социальные исследования из рекламной индустрии. В 2014 году маркетинговый директор американского женского медиа SheKnows Саманта Скей на конференции AdWeek ввела термин фем-вертайзинг как дружественную для женщин рекламу, которая разрушает гендерные стереотипы, раскрывает таланты женщин и содержит в себе проженские сообщения.

Фемвертайзинг как идеология стремится открыто говорить о жизни женщин, показывать их настоящие заботы и переживания, демонстрировать женский образ в разных контекстах и актуализировать проблемы. Такой подход отличается от каноничного рекламного нарратива. Э. Бекер-Херби, предлагает пять принципов, согласно которым рекламная кампания может считаться фемвертайзингом.

Первый принцип — это разнообразие репрезентаций с применением интерсекциональной оптики: включение в рекламу женщин разных возра-стов, этничностей, рас и других характеристик.

Второй принцип — наличие сообщений, поддерживающих женщин (утверждение возможностей, вдохновение, разговор на табуированные темы, инклюзивность). Это не значит, что рекламный продукт должен стать решением или «волшебной таблеткой» женских проблем.

Третий принцип — сопротивление каноническим рекламным женским образам, уход от стереотипов, например, от фиксации на внешности, женской пассивности. Важны реалистичное аутентичное изображение женщин, демонстрация их интересов и профессиональных занятий.

Четвертый принцип — исключение доминирующего мужского взгляда и уход от женской объективации. Здесь ценится аутентичность женской субъектности.

Наконец, последний принцип — постулат о социальной миссии такой рекламы. Рекламная кампания должна искренне стремиться к социальным изменениям, сотрудничать с фондами, запускать свои программы поддержки женщин.

М. Менендез предлагает расширить аналитический инструментарий: не только избавляться от негативных паттернов, но и расширять возможности идейного воздействия на людей. Ее дополнения включают следующие принципы: рекламная кампания фемвертайзинг должна быть осознанным выбором, сотрудники компании должны разделять эти ценности и не ориентироваться на мужские экспертные голоса; нарраторами должны выступать сами женщины; необходимо использовать интересные и реальные факты и истории; отход от излишней эмоциональности; отказ от эвфемизмов и неологизмов; импульс политического коллективного обращения.

Сильная идеологическая составляющая фемвертайзинга объясняется близостью к феминизму в его неолиберальной трактовке. А для того, чтобы транснациональные производители внедряли проекты по расширению возможностей женщин в рамках корпоративной социальной ответственности, мотивируя их к потреблению , должна была развиваться широкая публичная дискуссия. Ее преломление в рыночном пространстве имеет свою специфику. Так, Р. Гилл считает, что при таком раскладе женщины берут под контроль свою индивидуальную жизнь через потребление, а через солидаризацию и коллективную борьбу. Вот на этом пункте феминизм и бизнес с очевидностью расходятся.

Можно предположить, что подобные рекламные стратегии инструмента-лизируют феминистские идеи и смещают идентификационные поиски новых поколений на потребление, его стиль, дискурсы и образы. Тогда потребность в выражении ценностно окрашенной позиции воплощается в выборе и голосовании кошельком в пользу тех товаров, которые получили в рекламных кампаниях фем-ориентированную смысловую нагрузку, а не в прямом протесте с целью изменения положения женщин в обществе.

Слушьте, я, конечно, опять позади всех прицепов ко всем паровозам, но почему вокруг такая истерика на тему "а чо они тока через 10 лет поняли, что их изнасиловали"? В смысле, я одна, что ли, такая дура, которая думала, что её, например, ценят как специалиста, а со временем хоба такая и поняла, что на ней тупо ездили? Или там что не дружили, а использовали? Не инвестор в проект друга, а лох педальный? Не лучшая в мире жена и мать, а обслуга? Не смелая раскованная передовая женщина 15-ти лет, а пожираемую комплексами соплячку развели на анальный секс?

Оценка ситуации иногда резко меняется даже просто с новыми вводными - живёте вы себе в уютной психушке, радуетесь лишней таблеточке и новой настолке, а потом появляется какой-то задиристый хрен с горы, и вдруг становится ясно, что у вас тут не атмосферное комьюнити - а ебаный концлагерь. Людям свойственно переоценивать себя, свои и чужие поступки, и события своей жизни с точки зрения текущего опыта, это так-то маркер развития и показатель психической зрелости.
Ну как в 30+ оказывается, что родители были не злые компрачикосы, а такие же растерянные и ваще не взрослые чуваки, как ты сейчас, с проблемами в труде и личной жизни, дитем на руках и какими-нибудь суровыми 90-ми, весёлыми нулевыми или интересными десятыми за окном.

Вот правда - в моменте легко можно не понять, что с тобой происходит. И всё это - она сама согласилась, она сама хотела - херня полная, потому что, во-первых, даже несмотря на то, что люди сами несли свои деньги в МММ, Мавроди всё равно посадили, а во-вторых, речь идёт о подростках, которые по определению и жизненным задачам возрастного отрезка отличаются повышенной готовностью принять новые правила, особенно в тех областях, где у них нет никакого опыта. К тому же, в это время люди реально все время находятся под веществами, которые в тестовом режиме впрыскивают в мозг их организмы. Именно поэтому им не дают кредитов, водительских прав и всего такого.

Ну и опять же - если какие-то вещи не сформулированы и не поддерживаются культурой и социумом, их очень трудно в одиночку распознать и определить, даже если ты смутно ощущаешь, что происходит что-то не то. Ну, знаете, когда, например, в компании нормой являются неоплачиваемые переработки, а ты молодой специалист и не очень понимаешь, как должно быть, и вроде хвалят, и люди хорошие, и компания серьезная, а я маленький такой, ну не скандалить же, в самом деле, может я просто чего-то не понимаю, но пойму, когда вырасту. Так что в отсроченном осознании нет ничего необычного, и то, что люди сразу не распознают, что их обманывают, используют или ими манипулируют, не обнуляет собственно обмана или манипуляции. А способ "взять" этот опыт, как позитивный, есть только один: принять произошедшее без иллюзий во всей его неприглядности, прожить, пересобрать то, что от тебя осталось, в новую улучшенную конструкцию и пойти дальше.

Поэтому так важно назвать вещи своими именами: да, меня обманули - и да, я повелась потому-то и потому-то, осознала, больше не повторится. Нам нужно больше людей со здоровой психикой и способностью извлекать уроки из прошлого, так что дамы, вперёд, и пофиг, что сейчас где-то заплакал очередной оксимирон.


Анастасия Лялькина

Для современной России как многонационального государства, в котором не существует хорошо разработанной национальной политики, соединение экологических проблем с этническим фактором становится одним из наиболее серьезных вызовов. В российских регионах, где этничность является важной составляющей коллективной идентичности, экологическая проблематика достаточно легко соединяется с вопросами защиты национальной культуры и исконных территорий проживания.

Одной из наиболее активных групп, выдвигающих природоохранные требования, являются коренные народы. С одной стороны, коренные народы представляют собой определенные этнические группы, объединенные общим происхождением, культурой, историей. С другой стороны, их образ жизни тесно связан с окружающей средой. Основными видами хозяйственной деятельности для многих из них до сих пор остаются рыболовство, охота, оленеводство. Кроме того, их верования и фольклор также основываются на воспевании и обожествлении каких-либо природных объектов.

Наиболее нашумевшие экологические протесты коренных жителей произошли на Сахалине в 2005–2007 гг., в Якутии в 2000-х годах, в ХМАО в 2015–2017 гг., в Республике Коми в 2014–2020 гг. Так, в ХМАО конфликт разгорелся из-за передачи компании «Сургутнефтегаз» части земель, имевших важное хозяйственное и ритуальное значение для хантов и манси. На этих территориях находились священные для коренных народов озера Нумто и Илмор, где местные жители проводили свои ритуалы:

У нас вот священное озеро Имлор они все испоганили. Вот тут в Тром-Агане священное место. Все испоганили... Я слышу, вот Нумто тоже священное озеро. Все нефтяники туда лезут. Надо запретить, чтобы священное место не трогали. Мы же в церковь не лезем
(коренной житель — 1, ХМАО, 2017).

Наш традиционный образ жизни меняется, если они сильно близко подходят. Не будет традиционного образа жизни, мы не пойдем в города. Мы теряем свою культуру
(коренной житель — 2, ХМАО, 2017).

При этом коренные жители подчеркивали, что все основные выгоды от использования местных природных ресурсов получала компания, в то время как уровень жизни самих местных жителей оставался крайне низким:

Мы на газе живем и без газу... Через село прошел газ, а что это такое, мы не знаем. Едем в лес, пилим дрова, возим на лошадях, и, кажется, все в мире хорошо. То, что добывается, должно идти на пользу местному населению
(местная жительница, ХМАО, 2017).

Подобные протесты регулярно происходят в Республике Коми между коми-ижемцами и компанией «Лукойл» на протяжении последних 15 лет. Наиболее активные протесты против деятельности Лукойла проходят в Ижемском районе, где сосредоточено основное население коми-ижемцев и активно действует национальное движение «Изьватас». Наряду с требованиями о сохранении культуры данной группы и признания офици-ального статуса КМНС, оно принимает активное участие в экологических протестах. Также в республике работает Комитет спасения Печоры, кото-рый сотрудничает с движением «Изьватас» и курирует экологическую повестку в регионе. Основные претензии местных жителей были связаны с постоянными разливами нефти и загрязнением местной природы. Одним из основных лозунгов протестующих был «Хватит гадить нашу землю!»


Тулаева С.А., Немировская А.В.
«Хватит гадить нашу землю»: региональная идентичность и экологическая мобилизация в российских регионах

Американская исследовательница показала, что сделавшие аборт женщины более здоровы, чем те, кому было в нём отказано. Сегодня на заглавной странице в википедии.

Диана Грин Фостер (род. 1971) — американский демограф и профессор акушерства, гинекологии и репродуктивных наук Калифорнийского университета в Сан-Франциско. Она использует количественные модели, чтобы понять, как политика репродуктивного здоровья влияет на жизнь женщин, и оценить эффективность политики планирования семьи.

Она возглавила исследование Turnaway Study, лонгитюдное исследование, в ходе которого оценивалось здоровье женщин, желающих сделать аборт. В исследовании приняли участие 1000 женщин, некоторым из которых было отказано в аборте, поскольку срок беременности превышал срок, разрешённый для проведения аборта в местной клинике. Фостер обнаружила, что женщины, сделавшие аборт, испытывали меньше хронической боли и имели лучшие показатели здоровья, чем те, кому было отказано в аборте.

Она также использовала кредитный рейтинг, продемонстрировав, что женщины, которым было отказано в аборте, несколько лет после этого испытывали трудности с финансами.

"Наш самый важный вывод заключается в том, что все их причины - опасения, что они не могут позволить себе ребенка, или у них недостаточно крепкие отношения для воспитания ребенка, или необходимость заботиться о своих уже имеющихся детях, - со временем совпали с опытом тех, кто не смог сделать аборт. Женщины, которым было отказано в аборте, становились беднее, их отношения с мужчиной распадались, их существующие дети чаще росли в бедности и не успевали за развитием. Когда люди решают вопрос о беременности, мы можем доверять их решениям," - говорит исследовательница.

Не только Диана Фостер приходит к таким заключениям. Ранее мы публиковали статьи про исследования на эту тему.


1) Отказ от абортов приводит к негативным долгосрочным последствиям

2) Женщины не пожалели о сделанном аборте годы спустя

3) Запрет абортов связан с 11%-ным увеличением числа детей, попадающих в приемные семьи

4) Запрет на аборты увеличивает рождаемость? Скорее увеличивает количество стерилизаций

5) Запрет на аборты коррелирует с увеличением смертности новорожденных и младенцев

(с) Наука - наше все

2/2

«Треть (32%) детей в возрасте от 8 до 17 лет говорят, что видели что-то тревожное или неприятное в Интернете за последние 12 месяцев, но только 20% родителей этой возрастной группы сообщают, что их дети рассказывали им, что видели в Интернете что-то, что их напугало или расстроило в тот же период времени.

Примечательно, что девочки в возрасте от 8 до 17 лет чаще, чем мальчики того же возраста, сталкиваются с неприятным или оскорбительным взаимодействием в Интернете, как через текстовые сообщения или приложения для обмена сообщениями (20% против 14%), так и в социальных сетях (18% против 13%)».

A window into young children’s online worlds

«За последние три года сообщения о материалах, связанных с сексуальным насилием над детьми (CSAM) нацеливались больше на девочек, чем мальчиков. 45% пользователей CSAM сообщили, что ищут CSAM, изображающих девочек в возрасте от 4 до 13 лет, в то время как 18% заявили, что ищут материалы с мальчиками того же возраста. Другие респонденты сообщили, что просматривают изображения и видео, изображающие младенцев и малышей, жестокие или садистские материалы».
Preventing online sexual violence against children by researching and rehabilitating offenders


„Маносфера“ представляет собой децентрализованный массив онлайн-сообществ, акторов и цифровых пространств, включающих мужские группы, нишевых инфлюенсеров социальных сетях, веб-сайты, такие как AngryHarry.com, и различные сабреддиты на Reddit. Мужские группы, такие как Men’s Rights Activists (MRAs), Pick-Up Artists (PUAs), Men Going Their Own Way (MGTOW), Traditional Christian Conservatives (TradCons) и культура геймеров/гиков, были определены как сетевые хабы для маносферы.

Хотя эти группы различаются по общим интересам, их, как правило, объединяет ненависть к женщинам, антифеминизм и „философия“ Красной таблетки (заимствованная из фильма „Матрица“, согласно которой принятие красной таблетки означает открытие глаз на „промывание мозгов“ феминизмом. Еще одна тенденция в маносфере — поверхностное использование гендерно-консервативной эволюционной психологии („evo psyche“) для объяснения теорий альфа- и бета-мужественности и гетеросексуальных ритуалов выбора партнера. Согласно этой „философии“, женщины иррациональны, гипергамны, запрограммированы на создание пар с альфа-самцами и нуждаются в доминировании. . Другие популярные мифы, циркулирующие в маносфере, включают в себя то, что мужчины часто становятся жертвами ложных обвинений в изнасиловании, что общество „феминизируется“ и в связи с этим мужчины теряют власть и права, что объединяет многих в маносфере вокруг языка жертвенности и ущемленного права»

Mainstreaming the Manosphere’s Misogyny Through Affective Homosocial Currencies: Exploring How Teen Boys Navigate the Andrew Tate Effect

«В наши дни киберпреступность может коснуться любого человека напрямую или косвенно, и поэтому его следует информировать о необходимых профилактических мерах. Таким образом, киберпреступность и ее конкретное проявление в виде кибернасилия можно назвать общественной проблемой. Более того, ее распространенность необходимо решать с помощью более жестких нормативных и правовых рамок, которые предоставят жертвам возможность обратиться за помощью к правосудию и послужат возможным сдерживающим фактором для злоумышленников».

The roots of digital aggression: Exploring cyber-violence through a systematic literature review

1/2

«Школьники сообщают, что домогательства и сексуализированное насилие, в том числе через интернет, что они не видят смысла противостоять им или даже сообщать о них.
Девочки страдают непропорционально больше: сексистские оскорбления, онлайн-оскорбления, подглядывание под юбки, нежелательные прикосновения в школьных коридорах и шутки об изнасиловании. Мальчики собирают и делятся обнаженными фотографиями в соцсетях»

Sexual harassment is a routine part of life, schoolchildren tell Ofsted

«Цифровые платформы, способствующие распространению порнографии, такие как Pornhub, нормализуют и поощряют доминирование мужчин над женщинами и закрепляют патриархальные гендерные роли. Одно из недавних исследований показало, что 98% дипфейковых видео в онлайновой среде были порнографическими, и 99% из них показывали женщин или девочек»

Доклад „Проституция и насилие в отношении женщин и девочек“ (2024 год)

Большинство молодых женщин боятся мужчин своего возраста, согласно опросу, который раскрывает влияние так называемой „токсичной маскулинности“ на полы.
Исследование Центра социальной справедливости (CSJ) показало, что почти две трети женщин в возрасте от 18 до 24 лет живут в страхе перед своими сверстниками-мужчинами»

‘Toxic masculinity’ on rise with most young women scared of men their age

«Статистика последних лет показывает устойчивый рост числа женщин, сообщающих о случаях сексуализированного насилия и преследований как в реальной жизни, так и в сети. Кроме того, наблюдается тревожный рост случаев сексуализированного
насилия в школах и среди молодежи в Ирландии, в Великобритании и за ее пределами. Существует четкая связь между растущим уровнем онлайн-насилияв адрес женщин и девочек и ростов идей „мужского превосходства“ в Интернете»

Recommending Toxicity: The role of algorithmic recommender functions on YouTube Shorts and TikTok in promoting male supremacist influencers (пдф)

«Школьная администрация часто приходит в замешательство от сообщений о сексуализированных домогательствах. Сотрудники школ пытаются приуменьшить их значение, обвиняют жертву, допрашивают ее в присутствии предполагаемого нападавшего и отклоняют обвинения, основываясь только на отрицании обвиняемым своей вины. Иногда они намеренно пытаются скрыть преступление. В интервью агентству AP доктор Билл Хау, бывший учитель средней школы отметил, что „ни один директор не хочет, чтобы его школа была местом изнасилований, чтобы СМИ писали о расследованиях. Школы пытаются похоронить эту проблему“.

Иногда учащихся, сообщающих о домогательствах и нападениях, отчисляют из учебных заведений. В мае 2017 года в подкасте расследований Reveal журналистка Эмили Шмалль, которая год занималась расследованием о сексуализированных преступлениях среди сверстников в средних школах, объяснила: „жертв отстраняют от занятий или исключают, потому что учебные заведения не предпринимают необходимых мер, чтобы они могли ходить в школу, не боясь повторения нападения“.

Кэрри Голдберг, Джанин Эмбер
Я так не хотела. Они доверились кому-то одному, но об этом узнал весь интернет. Истории борьбы с шеймингом и преследованием

«Данные полиции Англии и Уэльса за период с 2019 по 2022 год показывают:

На 40% увеличилось количество сообщений о сексуальных нападениях и изнасилованиях, в которых и предполагаемая жертва, и преступник не достигли 18-летнего возраста.
На 33% увеличилось количество сообщений об изнасилованиях и на 26% увеличилось количество сообщений, в которых обвинения предъявлялись детям младше 10 лет».

‘Toxic’ online culture fuelling rise in sexual assaults on children by other children, police warn

До XII века центрами врачевания были монастыри, поэтому все монахини также обладали необходимыми для оказания помощи медицинскими навыками. Примером может служить Хильдегарда Бингенская, которая в стенах монастыря занималась врачеванием.

В деревне уходом за больными и врачеванием занимались знахарки, "мудрые женщины", в мастерстве которых соединились древнее знание лекарственных трав и растений, практический опыт и элементы магии. Не удивительно, что их нередко обвиняли в колдовстве, а загадочные смерти приписывали ворожбе.

С ростом городов и университетов центр врачевания и ухода за больными перемещается из монастыря в город, и медицина становится по преимуществу светским занятием. Стать врачом женщине было очень трудно, поскольку она не могла учиться в университете и получить диплом, дававший право на частную практику.

Однако случаи, когда городские власти все же давали женщинам лицензии, были не столь уж редкими. Первыми упоминаемыми женщинами-врачами были Гельвидия (свидетельство от 1136 года) и Лауретта. Всего сохранились свидетельства о 121 женщине-медике во Франции, среди них были врачи, няни, акушерки.

Женщины-лекари чаще учились своему ремеслу на практике, работая с отцом или мужем. В этот период врачевание рассматривалось как ремесло — подобно всякому другому, организованному в цеха. Некоторые из таких женщин знали латынь и расширяли свои познания за счет медицинских трактатов. Есть свидетельства, что в медицинской школе Салерно учились врачебному искусству несколько женщин. Возможно, среди последних была знаменитая Тротула из Салерно (между сер. XI и началом XIII в.). Ей приписывается медицинский трактат, от которого ведут историю средневекового акушерства, "О болезнях женщин до и после деторождения и в период вынашивания"; о его популярности говорит тот факт, что только во второй половине XVI века он выдержал 11 изданий.

О том, что женщинам принадлежала заметная роль в средневековой медицине, свидетельствует и то, что факультет медицины Парижского университета неоднократно обвинял женщин в незаконном врачевании. В 1271 году он настоял на обязательном лицензировании деятельности врачей и проверке их знаний на экзаменах. Однако врачи с лицензиями не могли справиться с работой и удовлетворить спрос на соответствующие услуги, и парижские городские власти продолжали выдавать лицензии женщинам. Поскольку официально женщине было запрещено заниматься медициной, то каждая обосновывала право врачевать своим реальным умением, а не дипломом и правами.

После 1200 года во Франции из 7647 известных практиковавших врачей женщин насчитывалось 121 (1,6 %); треть из них были акушерки и няни, занимавшиеся уходом за больными. Последнее объясняется тем, что дипломированные доктора-мужчины лишь исследовали пациента и назначали ему лечение; уход же за больным, а также, во избежание всевозможных скандалов, родовспоможение они предоставляли другим — женщинам-врачам, акушеркам и цирюльницам. Так, по налоговой переписи 1292 г. в Париже насчитывалось 2 женщины-цирюльницы, 2 повитухи, 5 женщин, которые занимались одновременно врачебной практикой и уходом за больными. Стать акушеркой можно было, лишь выдержав соответствующий экзамен, проводившийся назначенным городскими властями врачом. Акушерок даже освобождали от налогов и назначали пенсию в знак особого уважения к их профессии. Возможно, некоторые из акушерок были знакомы с трудами по гинекологии, поскольку эти работы были написаны, как правило, не на латыни, а на родном языке и адресованы не докторам, а занимавшимся этой практикой грамотным женщинам. В своей практике повитухи часто прибегали к магии (используя, например, особые пояса или камни) — не случайно они, как и знахарки, нередко обвинялись в колдовстве. Таким образом, сфера ухода за больными и акушерская помощь были практически сферой женского труда.


Рябова Т.Б.
Женщина в истории западноевропейского средневековья

Женщина-хирург как морская свинка- и не женщина и не хирург.И Это самое мягкое, что может услышать женщины-хирурги от коллег.
Тем временем женщины оперируют лучше. И это НЕ мнение, это факт.
Я лично знаю девушек которым отказали в специализации по хирургии, по причине пола. А тем не менее именно у женщин ниже смертность, и меньше послеоперационных осложнений.
А теперь посмотрим исследования:
( Если кратко везде у женщин меньше летальность и меньше осложнений)

1. Швеция. Одна операция-холецистектомия.
Пациентов: 150 000
Осложнения:
10,0% — у женщин-хирургов vs 12,9% — у мужчин
Если бы всех оперировали женщины:
— 4 350 пациентов избежали бы хирургических осложнений
Исследование: Sex of Surgeon and Patient Outcomes After Cholecystectomy: A Population-Based Cohort Study,
Blohm et al., JAMA Surgery, 2023
https://jamanetwork.com/journals/jamasurgery/fullarticle/2808895

2. Канада
Пациентов: 1 160 000
Неблагоприятный исход (смерть, осложнение, реадмиссия через 90 дней):
12,5% — у женщин-хирургов vs 13,9% — у мужчин
Смертность через 1 год: 1,6% vs 2,4%
Если бы всех оперировали женщины:
— 9 280 человек остались бы живы
— 6 960 пациентов избежали бы осложнений или повторной госпитализации
Association of Surgeon Sex With Postoperative Outcomes of Patients Undergoing Common Surgeries,
JAMA Surgery, 2023
https://jamanetwork.com/journals/jamasurgery/fullarticle/2808894

3. Ещё одно, дизайн наблюдения до 30 дней.
Пациентов: 104 000
Неблагоприятный исход (30 дней):
11,1% — у женщин-хирургов vs 11,6% — у мужчин
Смертность: 0,9% vs 1,0%
Если бы всех оперировали женщины:
— 104 человека остались бы живы
— 416 избежали бы осложнений или повторной госпитализации
Comparison of postoperative outcomes among patients treated by male and female surgeons: a population-based matched cohort study,
BMJ, 2017
https://jamanetwork.com/journals/jamasurgery/fullarticle/2808895

Почему? В исследованиях говорится о том что женщины чаще следуют правилам и протоколам, и лучше коммуницирует с пациентами, что позволяет вовремя определить осложнения.
Максимальная разница выживаемости кстати в группе женщина пациент-- женщина-хирург. Видимо, к пациенткам мужчины ещё менее внимательны.

Кстати, нет НИ ОДНОГО исследования качественного дизайна которые бы показывала что хоть где-то мужчины оперируют лучше.


Ирина Лизун

Тактики скрытого лидерства зачастую использует и сама Лашина, однако в акте письма она подчеркивает свою приверженность другой модели женского поведения, связанной с концептом не «новой», а традиционной, патриархатной семьи: она описывает себя как всепрощающую и жертвующую собой женщину. В этом смысле идеальным образцом для нее является собственная мать, которая была оставлена мужем с тремя маленькими детьми на руках (кроме их общего младшего сына, это был ребенок мужа от другой женщины и племянница), безропотно их растила и самоотверженно принимала участие в воспитании внуков, одновременно до глубокой старости работая в школе.

Меряя свою жизнь максималистским идеалом жертвенного самоотречения, Лашина ощущает непреходящее чувство вины перед всеми своими домашними, но в первую очередь — перед детьми. Если в ее отношениях с мужчинами две модели жены (старая и новая) конкурируют между собой, то по отношению к детям она последовательно стремится выполнять роль ответственной, жертвующей матери. Дети для нее — безусловная и главная ценность и цель; им, подробному и весьма беспристрастному описанию их характеров и проблем, посвящена большая часть Дневника.

Как обыкновенная советская женщина, Лашина живет в ситуации, когда она принуждена выполнять гендерный контракт «работающей матери», который предполагает совмещение традиционной патриархальной роли женщины в рамках семьи с одновременной занятостью на производстве и в общественной жизни. Причем требования к женщине и как к работнице, и как к гражданке и — особенно — как к матери, ответственной за здоровье и воспитание детей, постоянно возрастают начиная с конца 1930-х годов, когда в установках власти начинается патриархальный ренессанс. Хотя Лашиной много помогает мать, в довоенное время в семье есть няньки и помощницы по хозяйству, младшие дети посещают ясли и детский сад, но двойная нагрузка при максималистских требованиях к собственной материнской роли последовательно описывается ею как непосильная и деконструктивная:

5.04.1934. Но во всех моих исканиях только два берега. Одни мой берег — моя семья, мой дом, муж, дети. Другой берег — работа, общественный успех, увлечение собой <.> Совместить в себе и настоящего, полноценного работника и хорошую семьянинку я не смогу. Потому что и тому и другому надо принадлежать до конца <.> А такого неисчерпаемого количества сил, способностей и времени, чтобы быть сразу всем и для всех, у меня нет

Савкина Ирина
«Мои простые записки»: модели самоидентификации в Дневнике Нины Лашиной_

Как женщины в государственном управлении влияют на социально-экономическую и бюджетную политику?

Социальное влияние:
📍 Рост расходов на социальную сферу: каждая дополнительная женщина в
парламенте увеличивает социальные расходы на 0.4% ВВП
📍Законопроекты в области здравоохранения и образования
📍На 20% чаще принимают меры по борьбе с бедностью
📍Рост социального благополучия
Пример: В Индии в районах с женщинами-лидерами на 62% чаще строились
питьевые колодцы и на 20% увеличивались расходы на образование
(Chattopadhyay & Duflo (2004)
Пример 2: В Норвегии рост числа женщин в парламенте (40%+) коррелировал с
расширением программ по уходу за детьми и поддержке матерей-одиночек

Экономическое влияние:
📍Женщины-министры финансов демонстрируют более консервативный
подход к бюджетному планированию
📍В странах с высокой долей женщин в правительствах наблюдается более
устойчивый экономический рост
📍В странах с женщинами-президентами наблюдается более низкий уровень
государственного долга
📍Женщины-руководители склонны к более прозрачному управлению
финансами
📍Присутствие женщин в финансовых органах снижает риски коррупции
📍Это объясняется склонностью женщин к коллегиальным решениям и
меньшей терпимостью к рискам(Dollar et al. 2001)
Пример: В Руанде, (64% в парламенте) внедрены антикоррупционные программы и цифровизация бюджетных процессов.

Бюджетная политика:
📍Увеличение доли женских голосов в законодательных органах приводит
к более справедливому распределению бюджетных средств
📍Женщины-руководители предпочитают инвестировать в долгосрочные
проекты социального значения
📍При принятии бюджетных решений женщины учитывают более
широкий спектр социальных факторов
📍Бюджетные программы, инициированные женщинами, показывают
более высокую эффективность

Долгосрочные эффекты:
📍Увеличение доли женщин в управлении приводит к более устойчивому
развитию
📍Социальные программы, инициированные женщинами, имеют более
долгосрочный эффект
📍Экономическая политика становится более сбалансированная

Дневник Нины Лашиной описывает гигантское, невыносимое напряжение автора в попытках соответствовать идеалу жертвенной матери при необходимости работать в ситуации, когда мужчины по объективным и субъективным причинам не способны обеспечить семью, а государство принуждает к трудовой деятельности, иногда напоминающей рабский труд.

7.01.44.
Вообще установилась какая-то дикая практика. Работай не только день, но и вечер. И в Наркомате во всех комнатах люди продолжают работать до позднего вечера. Женщины, матери нервничают, но если начальство приказало, остаются и работают

Постоянное напряжение и неизбывное чувство вины приводят к ситуациям протеста — словом и «телом». Дневник становится местом, где можно выплеснуть, выкричать свое страдание и усталость и нарушить табу (например, подвергнуть сомнению святость и неизбежность материнства):

7.06.37.
У меня неприятность и я, в противоречие всем своим прежним настроениям, так пишу. Три месяца беременности! А я не хочу иметь четвертого ребенка. Я так устала! Я так устала <…> Я начала уставать и от труда, и от забот, и от тяжелых раздумий, и от всей, всей жизни!

Бунт телом проявляется в депрессиях, нервных срывах, тяжелых нервных болезнях, которые также описываются в дневнике:

На почве неврастении и истощения я почти потеряла зрение. Не могла ни писать, ни читать, ни шить
(10.02.45);

Всю ночь я продолжала плакать. Слезы, продолжавшиеся больше 30-ти часов, уносят душу, и это так и было
(3.12.52).

Материнская жертвенность, выбранная как желаемая модель самоосуществления и представленная в дневнике через фаталистический концепт женской судьбы, не подвергается ревизии, но акцент часто сдвигается с героического на страдательный, на ощущение себя не жертвующей, а жертвой.

12.01.51.
Вся моя жизнь упирается в интересы детей. И так из года в год. И не было случая, чтобы я отказала кому-нибудь из них в реальной помощи <…> Отнять у себя и отдать им и сделать вид, что мне-то как раз не надо. Работать всю жизнь и приносить домой весь заработок все для того же и для того же. Накормить, одеть, купить им и снова им. И душевная жизнь моя. Вечная тревога <…> и забота. Конечно, у меня нет сил, купить, например, пианино или предоставить им по комнате. Откуда им взяться, если с 41‐го года фактически одна я несу все заботы. Костя что ли делит эти заботы со мной? У него какие-то иные заботы, скользящие мимо меня, семьи, детей.

Самоосуществление через детей и самоотверженное материнство парадоксальным образом соединяется с мыслью о потере себя, об отсутствии собственного пространства душевной жизни, о самонеосуществлении. И в этом случае символическая идея отсутствия пространства женской самореализации в патриархатном социуме воплощается в дискурсе повседневности, органически соединяясь в дневнике Лашиной с пресловутым «квартирным вопросом». Описанию коммунального советского бытапосвящено много страниц дневника.


Ирина Савкина
«Мои простые записки»
Модели самоидентификации в дневнике Нины Лашиной

Записи дневника Нины Сергеевны Лашиной (1906–1990) охватывают период с 1929 по 1967 год. Юрист по образованию, Лашина служила в разных советских учреждениях, пыталась заниматься литературным трудом, в 50‐е годы работала в журнале «Крокодил». Хотя автор дневника — образованная женщина, дворянка по происхождению, на протяжении всего дневникового текста она довольно последовательно и осознанно позиционирует себя как обыкновенного, рядового, частного человека, и большая часть записей посвящена повседневной жизни и перипетиям личной судьбы.

Тема старости в дневнике начинается как проблема чужой, материнской старости, которая вызывает жалость, раздражение и страх.

Я смотрю на ее жалкую до слез фигурку в засаленном платье, на ее старое, усталое лицо. <…> Была молодая, интересная женщина, ласковый, чудесный человек.

Дайаристке в момент этих записей 39 лет, ее матери — 60, но последняя уже воспринимается как старуха, которая не имеет собственной жизни, занимается внуками, отдает в семью все, что зарабатывает, и описывается с использованием глагола «была».

Тема собственной старости появляется в дневнике 48-летней Лашиной в тот момент, когда наступает разрыв со вторым мужем и появляется страх одиночества:
«А старость вот она, рядом», «Я еще раз иду на примирение <…> ради такой близкой нашей старости».

Отношения с новым мужчиной, который чуть позже появляется в ее жизни, описываются не как страсть, а как партнерство по старости («мы решили заканчивать нашу жизнь вместе», что, впрочем, не является спасением от одиночества. Последнее — это главная черта, примета старения, потому что началом старости для Лашиной является взросление детей, ведущее к неизбежному реальному или ментальному их уходу от матери.

Я теряю дочку. <…> Все пройдет. Не пройдет только чувство одиночества, чувство старости и ненужности. Я же понимаю, что я действительно старая. Мне уже 48 лет. <…> Что же, буду жить дальше и писать свой дневник, стареющий вместе со мною.

Роль жертвующей собой жены и матери является для Лашиной доминирующей на протяжении всего дневника, и старение — это трагическое расставание с нелегкой, но бесконечно ценной материнской ролью и безуспешные попытки найти ей паллиативную замену.

15.04.56. Наши дети! Это наша жизнь, но это и наша жертва! <…> Бесконечный отказ себе во всем <…> труд и тревога <…> И вот пришла старость. Передо мной несколько взрослых людей. Это мои дети. Многое в них чуждо мне.

Отчуждение от детей, от своей материнской роли составляет для нее суть процесса старения, потому что означает отчуждение от себя самой, ощущение себя иной. Это отчуждение, «обыначивание» Лашина фиксирует и отраженно, через всматривание, как в зеркало, в своих ровесниц. После своего пятидесятилетия она совершает две поездки в места своей молодости — в Магнитогорск и Ташкент. Встречи с подругами юности она описывает как метаморфозу: сохраненные в памяти девичьи лики оборачиваются лицами старух.

И тот же эффект она чувствует, смотря на себя их глазами:

«Она (подруга молодости Тамара. — И. С.) напрягает память, и ничто в сидящей перед ней старой женщине не напоминает ей Нину в молодости».

Описывая встречи во время этих мемориальных поездок, Лашина настойчиво фиксирует ситуации, общие с ее собственной историей, где переход границы, за которой начинается старость, маркируется ситуацией разрыва с детьми. 90-летняя бывшая свекровь говорит:

«Вот так-то, Нина. И с тобой тоже будет. Каждый из детей поднесет тебе горькую чашу с ядом, и ты выпьешь ее до дна»

а в Магнитогорске ее встречает

«Лидия Павловна, <…> теперь белая, как снег, старуха, поющая жалобную песню о несправедливости к ней детей»


Ирина Савкина
Смириться со старостью: Дневник Нины Лашиной

#из_жизни
По итогам обсуждений кейса рэпера О. сочинилась вот такая маленькая пьеска.

Ж: Мне не нравились наши отношения, они были токсичными.
М: С чего ты взяла? У нас были прекрасные отношения! И мы их вовремя завершили, что самое главное.
Ж: Ты использовал насилие, и тебе это нравилось.
М: Не придумывай лишнего, у нас была любовь.
Ж: Ты меня постоянно унижал. Мне пришлось после наших отношений долго восстанавливаться.
М: Мы любили друг друга, все было по согласию.
Ж: Мне было плохо в этих отношениях.
М: А раньше тебе все нравилось.
Ж: Просто я не знала, как сказать об этом. Слова нашлись только сейчас.
М: Это тебе проклятые феминистки внушили, что все было плохо.
Ж: Но мне и правда было плохо. Я долго лечилась, пила антидепрессанты и не могла вступить в другие отношения.
М: Это была любовь! Все происходило по согласию! На самом деле все было хорошо! Это все феминистки!

Убегает, зажав руками уши.

Когда речь заходит о предубеждениях взрослых в отношении чернокожих девочек, то наиболее убедительную информацию можно почерпнуть из отчета Джорджтаунского юридического центра по проблемам бедности и неравенства за 2017 год Girlhood Interrupted: The Erasure of Black Girls’ Childhood. В нем рассматривалось восприятие взрослыми чернокожих девочек в возрасте от пяти до четырнадцати лет. Исследователи рассылали анкеты сотням взрослых людей, спрашивая о развитии ребенка в XXI веке. Никто из участников не знал истинной цели исследования. Вместо этого им случайным образом предлагались опросы, которые измеряли их отношение к белым или черным девушкам.

Исследователи обнаружили, что взрослые чаще считают черных девочек «более сексуально зрелыми», чем их белых сверстниц, а также более осведомленными о «взрослых темах». Респонденты также описали чернокожих девочек как «более агрессивных» и менее нуждающихся в «заботе, комфорте и поддержке». Авторы исследования отмечают, что взрослые приписывают чернокожим девушкам предполагаемые атрибуты взрослых чернокожих женщин, черты, которые сами коренятся в расистских стереотипах. Например, чернокожие девочки характеризуются как гиперсексуальные – токсичный образ чернокожих женщин, сохранившийся со времен рабства, – и, следовательно, менее похожие на детей. Это явление, называемое «акселерацией», может оказать серьезное воздействие на то, как обращаются с чернокожими девочками, особенно правоохранительные органы и школы.

– Мы обнаружили, что взрослые считают черных девочек менее невинными и менее нуждающимися в защите, чем белых девочек того же возраста, – сказала Ребекка Эпштейн, исполнительный директор Джорджтаунского юридического Центра по проблемам бедности и неравенства. Убедительный отчет описывает акселерацию как форму дегуманизации, которая, как утверждают авторы, «лишает черных детей самой сути того, что отличает детство от других периодов развития: невинности».

Когда Дестини и Ванесса сообщили о нападениях школьным чиновникам, не было никаких сомнений в том, что секс имел место; никто никогда не предполагал, что девушки выдумывают это. Администрацию интересовало лишь одно: был ли секс по взаимному согласию. Другими словами, возможно, девочки сами этого хотели. Сотрудник школьной администрации неоднократно спрашивал Ванессу, почему, если секс не был по обоюдному согласию, она не сделала больше, чтобы отбиться от мальчика? Он явно скептически отнесся к ее жалобе. После того как Дестини подверглась нападению на лестничной клетке в своей школе – нападение было засвидетельствовано несколькими учениками – заместитель директора ее средней школы не только посчитал этот акт «добровольным», но и отправил письмо матери Дестини, возложив вину на ее дочь. «Такое поведение представляет угрозу для здоровья, безопасности, благополучия и нравственности вашего ребенка и других лиц в школе», – говорилось в нем. Заместитель директора считал Дестини – у которой IQ равнялся 71— виновной в изнасиловании, и обвинял ее в том, что она плохо влияет на всех учеников. Стоит отметить, что Дестини всегда вела себя робко и получала самые высокие оценки по дисциплине в школе. Ее лучшим – и единственным – другом был младший брат.

Страх перед скептической реакцией удерживает многих женщин от сообщения о сексуальных нападениях. Цветные девочки и женщины убеждены в том, что к их словам отнесутся с недоверием. Эксперты подсчитали, что на каждую черную женщину, которая сообщает об изнасиловании, приходится по меньшей мере пятнадцать, которые молчат об этом.

Это в три раза выше, чем показатель среди белых женщин, переживших изнасилование. Другие исследования показывают, что даже когда чернокожие женщины решаются сообщить о насилии, им меньше верят, чем их белым подругам по несчастью. И если преступник будет привлечен к ответственности, то неравенство, скорее всего, сохранится. Согласно обзору соответствующих исследований, проведенных Феминистским проектом сексуальной этики Университета Брандейса, судебные решения по делам об изнасиловании могут значительно варьироваться в зависимости от расы жертвы. Присяжные склонны рассматривать чернокожих жертв как менее заслуживающих доверия, а нападения на них считать менее серьезными. При рассмотрении различных сценариев преступлений, связанных с изнасилованием, присяжные значительно чаще признавали подсудимого виновным, когда жертвой была белая женщина, по сравнению со сценариями, в которых жертва изображалась чернокожей.

Отсутствие внимания и заботы, оказываемых молодым чернокожим жертвам сексуального насилия и неправомерных действий, оказалось в центре внимания в начале 2019 года, когда Lifetime выпустила в эфир жесткий шестисерийный документальный фильм Surviving R. Kelly. Сериал подробно описывал историю звезды R&B средних лет, совершавшей сексуальное насилие над несовершеннолетними чернокожими девушками. Два десятка жертв, многие из которых впервые стали мишенью певца, когда они еще учились в средней школе, рассказали, как он соблазнял их, манипулировал ими, избивал и сексуально порабощал. Почти столь же шокирующим, как и масштабы насилия, является тот факт, что действия Келли десятилетиями никто не пытался пресечь. Поведение Келли было предметом заслуживающих доверия сообщений в прессе, о нем много говорили в музыкальной индустрии, его горячо обсуждали его поклонники. Оно не было секретом. Но почему же общество не осудило его? В 2017 году откровения о сексуальных преступлениях десятков влиятельных людей, таких как Харви Вайнштейн, Кевин Спейси и Мэтт Лауэр, привели к общественному осуждению; этих мужчин фактически выгнали, уволили, подвергли бойкоту. И все же, каким-то образом, Келли уклонился от признания. Только через несколько недель после выхода в эфир документальной серии Sony Music, звукозаписывающая компания, работавшая с Келли, наконец-то исключила из своего списка этого артиста, выпускающего мультиплатиновые диски. Очевидный вопрос – который неоднократно задавали после сериала Lifetime, – осуждающих голосов было бы больше, если бы молодые жертвы Келли были белыми?

В заключительном эпизоде фильма Surviving R. Kelly Тарана Берк, основатель движения #MeToo, отмечает, что обезумевшие родители по меньшей мере двух жертв Келли годами пытались привлечь к проблеме внимание СМИ и правоохранительных органов.

– Но общественное мнение таково, что черные девушки никого не волнуют, – сказала Берк. – Они мало что значат.


Кэрри Голдберг, Джанин Эмбер
Я так не хотела. Они доверились кому-то одному, но об этом узнал весь интернет. Истории борьбы с шеймингом и преследованием

Прослушивание записей интервью с женщинами, неудовлетворенными распре-делением домашних обязанностей, показало, что их лаконичные ответы (типичные в отношении себя: «часа три» (ж, 26), «час» (ж, 33) и в отношении супруга: «полчаса»(ж, 32), «ноль» (ж, 26), «нисколько» (ж, 26), «мой супруг... ничего не потратил» (ж, 35)) почти всегда эмоционально окрашены.

Саркастическим тоном или смехом женщины передают свое несогласие со сложившейся ситуацией. Встречаются и более развернутые эмоциональные комментарии:

«Нисколько не потратил (смеется). Пришел, покушал и лег, ноги кверху»
(ж, 39)
«Супруг не утруждает себя домашней работой. На диване лежал. 10 минут мусор выкидывал»
(ж, 39)
«Господи, он вообще ничего не тратит (смеется)
(ж, 45)»

В ходе ответа о затратах времени респондентки называют причины сложившегося распределения обязанностей. Например, когда физическое состояние супруга не позволяет ему выполнять домашнюю работу:

«Он на домашнюю работу ничего не тратит, потому что он перенес три микроинсульта»
(ж, 64)
«Нисколько. У него заболевание... Ему ничего нельзя делать»
(ж, 67)
«Не удовлетворена, совсем. Я и женщина, и мужик, я и не знаю. Дело в том, что тяжелое поднимать он не может. Все работы на мне. Он готовит, как женщина, вроде как баба, а все тяжести я поднимаю. Ладно, еще дети помогают, внуки...»
(ж, 64)

Неудовлетворенные распределением домашних обязанностей мужчины — это почти всегда приверженцы консервативных взглядов в отношении роли женщины в семье. Многие мужчины выражают недовольство тем, что женщины посвящают себя домашним делам лишь после работы:

«Супруга? Ну как, она с работы пришла, дети на нее залезли, соскучились. Особенно младший. Я не знаю, сколько она потратила на домашнюю работу»
(м, 35)

Другие, напротив, считают, что это они работают слишком много:

«Не удовлетворен. Ну, я не знаю, как это охарактеризовать. Я слишком много работаю... с утра до ночи. Не получается помогать супруге»
(м, 44)

Иногда мужчины в зрелом возрасте по состоянию здоровья не работают и занимаются домашних хозяйством вместо женщин, и это приводит к неудовлетворенности:

«Да целый день. 12 часов. Типичный (день), в сельском хозяйстве так...Она была на работе. Да часа четыре. Скорее не удовлетворен. Я должен работать, а она сидеть дома, а не наоборот. Совсем (не удовлетворен)»
(52, м, безработный)

«Супруга? Честно говоря, я ее, супругу свою, увидел только часов в 10 вечера. Даже не могу сказать. По-моему, она нисколько не потратила. С утра кофе попила, посуду помыла. Минут семь, наверное (смеется)»
(м, 55, безработный)

Неудовлетворенность распределением домашнего труда проявляется при его несоответствии принятым в обществе гендерным ролям. Важным является не толь-ко объем времени, но и характер обязанностей: мужчинам неприятно выполнять «женскую» работу, а женщинам — «таскать тяжести». Физические ограничения и высокая занятость на работе — единственные проговариваемые респондентами факторы низкой вовлеченности в домашний труд, своей или супруга(ги). Только они являются социально одобряемыми, «объективными» причинами. Отсутствие удовлетворяющей всех договоренности внутри семьи не артикулируется респондентами, и отражается в ходе ответа только интонационно


Макаренцева А. О., Бирюкова С. С., Третьякова Е. А.
Представления мужчин и женщин о затратах времени на работу по дому

Ничего Анаит не ясно. Она, конечно, понимает, что таково общество, что оно так устроено. Она умная, она усвоила уроки. Чего она не понимает, так это того, почему общество, раз уж оно таково, настолько тупое и почему им управляют безмозглые идиоты. И в этом тоже я с ней согласна.


Клэр Норт
Пряжа Пенелопы

В 1861 г. в Санкт-Петербургском университете прошла демонстрация студентов с требованием расширить женщинам доступ к высшему образованию. Александр II проигнорировал это требование; больше того, в 1863 году был принят университетский устав, который фактически запретил женщинам посещать российские университеты. (Прежде небольшому числу женщин удавалось неофициально учиться в высших учебных заведениях Российской империи – в качестве вольнослушательниц, без права получения диплома.) Но российских женщин это не остановило. Вместо того чтобы дожидаться перемен дома, те из них, у кого имелись на это средства, уезжали учиться за границу. Именно так и поступила и Софья Переяславцева. В 1872 г. она уехала в Швейцарию и поступила в Цюрихский университет, популярный в те времена среди российских студенток, поскольку он не только свободно принимал женщин, но и официально присуждал им ученые степени. В России обстановка изменилась лишь несколько десятилетий спустя, после революции 1917 г.{333}

Переяславцева родилась в 1849 г. в семье армейского полковника и с детства увлекалась миром природы: она собирала бабочек в окрестностях родного Воронежа и мечтала стать профессиональным натуралистом. Можно представить ее разочарование, когда она узнала о запрете Александра II. Однако она сумела убедить отца, который сам был сторонником женского образования, отправить ее учиться в Швейцарию. В 1876 г., после четырех лет упорной учебы, она получила степень по зоологии и стала одной из немногих российских женщин с высшим образованием. В 1878 г. она вернулась в Россию и вскоре была назначена заведующей Севастопольской биологической станцией.

В течение следующих 10 лет Переяславцева проводила исследования в области эволюционной эмбриологии. На побережье Черного моря она собирала эмбрионы морских животных и изучала их под лабораторным микроскопом. Эта работа требовала огромного мастерства и терпения. Переяславцева хотела сравнить стадии эмбрионального развития у разных живых видов. Как и французский натуралист Этьен Жоффруа Сент-Илер, она считала, что это поможет пролить свет на эволюционную историю различных животных. Чтобы провести такой сравнительный анализ, нужно было подолгу наблюдать в микроскоп за развитием эмбриона. Иногда она не отходила от лабораторного стола по 30 часов, делая лишь короткие передышки{334}.

Будучи поборницей женского образования, Переяславцева использовала свое положение на Севастопольской биологической станции, помогая другим женщинам-ученым. Вскоре она пригласила к себе Марию Российскую и Екатерину Вагнер, которых тоже можно смело причислить к первопроходцам эволюционной эмбриологии. Они занялись совместным исследованием эмбриологии морских животных: Переяславцева специализировалась на плоских червях, а Российская и Вагнер – на креветках. Сравнивая свои наблюдения, они смогли установить эволюционные связи между разными видами морских животных на основе их эмбрионального развития. Результаты своей работы они изложили в серии статей, опубликованных в «Бюллетене Московского общества испытателей природы». За свои заслуги в 1883 г. Переяславцева была удостоена главной премии Съезда русских естествоиспытателей и врачей – в те времена, когда всецело господствовали ученые-мужчины, это был редчайший случай признания вклада женщины в науку


Джеймс Поскетт
Незападная история науки: Открытия, о которых мы не знали

#записки_неизвестной
Каждый раз, когда моешь посуду или разбираешь разбросанные по квартире вещи, как-то само собой, даже безо всяких доказательств понятно, почему так мало в истории было "гениальных женщин-писательниц". Потому что письмо требует кучу сил и времени просто для того, чтобы сосредоточиться, а в семейной жизни количество такого времени близится к нулю. А редко кому удаётся избежать семьи, учитывая тот невероятный шейминг в быту и в культуре, которому подвергаются одинокие женщины. Зато во всех так называемых мужских достижениях очень много невидимого женского труда. Мировая культура должна быть пересмотрена ещё и с этой точки зрения.

Вы даже не успели еще осознать, что мужчины и женщины на поле дикого овса, их дети, мастеровитость мастеров, мысли мыслителей и песни певцов становятся лишь элементами новой истории, призванными послужить саге о герое._

(Урсула Ле Гуин).

Истории охотников постепенно заставили забыть об историях собирателей – вот и было создано своеобразное уравнение «жизнь-мясо», вытекающее вовсе не из питательных свойств пищи, а из привлекательных форм повествования.

Повсюду, отмечает Ле Гуин, эта история насилия строилась вокруг орудий воинов. Копье и дубина с наскальных картин. Повествование само по себе, задуманное как стрела, «вылетающая отсюда и прямиком летящая к цели». Однако копье, стрела и дубина – не первые орудия, созданные человечеством. Ле Гуин цитирует Элизабет Фишер, которая написала книгу о вкладе женщин в эволюцию человека: «По всей вероятности, первым орудием человеческих рук был именно сосуд-хранилище… Многие теоретики полагают, что сумка, куда складывали добытую пищу, ремень и сетка для переноски еды появились раньше прочих первобытных изобретений». Следовало бы придумать литературную корзину, а не литературное копье, говорит Ле Гуин. Тогда, возможно, повествование не отступало бы от реальности.


Алис Зенитер
Я – девушка без истории. Интеллектуальный стендап. Как менялись литературные истории от Аристотеля до Умберто Эко

Приводя многочисленные примеры восхождения мужчин по социальной лестнице, некоторые авторы опираются на сексистские дефиниции «социальной мобильности», имеющие традицию в социологии. «Межпоколенная мобильность это изменение статуса детей относительно статуса их отцов», или «внутрипоколенная мобильность имеет место там, где один и тот же индивид, вне сравнения с отцом, на протяжении жизни несколько раз меняет социальные позиции», утверждается в учебнике В.И.Добренькова и А.И.Кравченко. Авторы в дальнейшем уточняют, что «мобильность женщины измеряется разницей между профессиональным статусом ее отца и мужа».


Н.Н.Козлова
Женщина является совершенно несоциальной или опыт гендерного анализа российской учебной литературы по социологии

Подготовка к выполнению узкого спектра социальных ролей женщин закладывается в процессе социализации. Несмотря на то, что тема «Гендерная социализация» отдельно не выделяется в учебниках, тем не менее в разделе «Социализация» во многих учебниках и учебных пособиях затрагиваются гендерные аспекты. С.С.Фролов подчеркивает, что главная и большая часть процессов социализации состоит в обучении различным видам социальных действий как женщин, так и мужчин мальчик «строит модель самолета, строит дом, изображает космонавта», военного, милиционера, «занимается спортом», «мужчина с детства готовится быть охотником, рыболовом, воином», «девочки помогают матери по хозяйству, играют в куклы».

Основную проблему гендерной социализации в современном обществе автор видит в том, что «дети мало занимаются работой по дому и девочки плохо обучаются мастерству, установкам и эмоциональному вознаграждению будущей домашней хозяйки». Вполне очевидно, что описанный в учебном пособии процесс гендерной социализации предписывает разные жизненные пути мальчикам и девочкам. Кроме того, поставленные в ходе социализации масштабные задачи перед мужским полом оправдываются стремлением достичь более высокого социального статуса, а тот факт, что статус мужчин выше, чем женщин в одних учебниках констатируется авторами, в других же реконструируется по совокупности упоминаний экономического положения, политических прав мужчин, их социальных функций.

Определяя положение полов в социальной системе, А.И.Кравченко, В.В.Касьянов и др. сообщают, что «для мужчин главным чаще всего является статус, связанный с основным местом работы (директор банка, юрист, рабочий), а для женщин с местожительством (домохозяйка)». Для авторов очевидно, что «коммерсанты ценятся выше сантехников или разнорабочих, мужчины в сфере производства обладают большим социальным весом, нежели женщины…», а «высокооплачиваемый банкир (далее в тексте он конкретизирован как мужчина Н.К.) скорее всего будет обладателем такого же высокого семейного ранга как человек, обеспечивающий материальный достаток семьи».

С.С.Фролов после упоминания статуса мужчины в скобках указывает статус женщин, подчеркивая этим его вторичность. Очевидно, этот факт вторичности социального
статуса женщин может быть объяснён тем, что в патриархатных обществах он определяется по статусу отца, мужа, сына.

В учебниках С.С.Фролова, В.И.Добренькова и др. указано, что «девушка, выходя замуж, будет иметь статус, отличный от прежнего, её роль изменится, и во многих отношениях она будет выглядеть как совершенно другая личность», «в значительной
мере социальный ранг замужней женщины определяется статусом и мужа».

Весьма интересен пример нисходящей мобильности в учебниках А.И.Кравченко, В.И.Добренькова и др., в котором подчеркивается смена статуса по нисходящей женщинами: «По римскому закону, свободная женщина, вышедшая замуж за раба, сама становится рабыней.

Кроме того, лифты социальной мобильности (церковь, армия, система образования, собственность и деньги, описанные П.Сорокиным) это социальные институты, преимущественно доступные мужчинам. А.И. Кравченко указывает, что «раньше
некоторые должности могли занимать только мужчины, например полицейский, солдат, генерал». Для повышения своего социального статуса женщины в лучшем случае могут использовать институты семьи и брака: «Неожиданное возвышение человека… излюбленный сюжет народных сказок: хитроумный нищий становится богачом, бедный принц королем, а трудолюбивая Золушка выходит замуж за принца, повысив тем самым свой статус и престиж».

- В рамках исследований науки и техники (STS) медицинские технологии, включая приложения-трекеры, рассматриваются не только как ведущие учет функций жизнедеятельности, но и формирующими тело. Как объясняет социолог Дебора Лаптон, тело не предзадано: технологии постоянно «настраивают и перенастраивают» его. Технологии не не нейтральны: они не просто собирают данные о жизнедеятельности, но и вовлекают пациента в постоянный мониторинг. Получатеся эмпауэрмент ценой подчинения фрагментированному контролю за телом со стороны различных приложений и гаджетов и, собственно, рынка этих приложений. Таким образом, логика выбора только обещает автономность, на самом деле ангажируя пациента в постоянный само-мониторинг. Тема нарушения автономности и отсутствия контроля за использованием личных данных нередко появляются в феминистской критике менструальных трекеров.

- Впрочем, нарушение автономии не всегда является негативным для пациента. Например, обсуждая данные приложений-трекеров в медицинских сообществах, пациенты могут практиковать солидарность и взаимную заботу. Наряду с гаджетами для мониторинга жизнедеятельности, приложения-трекеры и онлайн-группы поддержки образуют «социо-материальную сеть биосенсинга» (термин Метте Крог-Фурбо и коллег), помогающую пациентам осознавать свой телесный опыт и находить способы справляться с болью и дискомфортом в случае хронических заболеваний или других проблем со здоровьем.

- Согласно Лаптон, Мол и другим исследователям медицинских STS, главная проблема технологий не в угрозе автономии пациента, а в сведении тела к ряду данных, паттернов и графиков. Как пишет Лаптон, цифровые технологии и данные обещают обнаружить болезни, недоступные через феноменологическое восприятие тела. Цифровое и метрическое знание дает иллюзию контроля над непредсказуемым телом. Большие данные презентуют тело как чистое, упорядоченное, с четкими границами, в то время как на самом тело может работать нерегулярно, болеть без ясной причины и выдавать другие необъяснимые симптомы, то есть, используя знаменитое понятие Мол, быть «множественным».

Впрочем, этнографические исследования приложений-трекеров показывают, что пользователи подходят к ним очень по-разному и вовсе не обязательно ожидают от них четкости и универсальных ответов на вопросы о здоровье, фертильности и т. д. Мое собственное исследование показало высокую долю скепсиса при использовании трекеров. О конкретных примерах могу сделать отдельный пост.

Список литературы - в комментариях.

Бичард, приводя медицинские доказательства, показывает, почему безопасные способы удушения являются всего лишь мифом: «Невозможно безопасно схватить шею, не оказывая давления ни на какие важные хрупкие органы». Поэтому Бичард настаивает, что обычные люди не могут давать реального информированного согласия на удушение, ведь его возможные последствия были до недавнего времени неизвестны даже науке.

Статья из Men’s Health тоже кое в чем ошиблась, предположив, что удушение возбуждает из-за «головокружения, вызванного недостатком кислорода». Это биомедицинское объяснение моды на удушение весьма распространено и привлекает своей простотой, но оно упускает один ключевой фактор. Фетиш аутоэротической асфиксии несомненно распространен среди некоторых мужчин, и время от времени кого-нибудь из них находят мертвыми посреди плохо просчитанного сеанса мастурбации.

Однако у женщин этот фетиш удушения самой себя встречается исключительно редко. Настолько редко, что мне не удалось найти среди женщин Британии ни одного случая случайного самоубийства в ходе аутоэротической асфиксии. За показательным исключением 21-летней Хоуп Барден, которая умерла в 2019 году после того, как Джером Денжер, сексуальный садист, одержимый экстремальным порно, заплатил ей, чтобы она удушила себя перед веб-камерой.

Если женщин действительно привлекает именно кайф от самой по себе кислородной депривации, то почему они не душат себя сами, а просят об этом своих партнеров? Ответ очень прост – их заводит не нехватка кислорода, а демонстрация силы со стороны мужчин.


Луиза Перри
Темная сторона сексуальной революции. Переосмысление эпохи эротической свободы

Из всех сексуальных действий, связанных с БДСМ, удушение сегодня является самым модным и в то же время самым гендерно окрашенным. В порно мужчины душат мужчин, мужчины душат женщин, но почти никогда этого не делают сами женщины. Удушение вне связи с сексом тоже очень неравномерно. Большая часть пострадавших – женщины, большая часть преступников – мужчины. Исследование, проведенное в Сан-Диего, показало, что из 300 судебных экспертиз, касающихся удушения, в 298 случаях мужчина душит женщину. Кроме того, от подобных преступлений очень часто страдают жертвы домашнего насилия, большинство из которых тоже женщины.

Британская благотворительная организация по защите от домашнего насилия «Убежище» сообщает, что 48 % обращающихся к ним женщин признаются, что им пытались затруднить дыхание. Также она указывает, что такие партнеры в восемь раз чаще убивают своих женщин, как правило, именно удушением, которое является вторым самым распространенным способом убийства женщины мужчиной в Британии. Поэтому легко можно понять человека, который, не пройдя через жернова либерально-феминистской идеологии, увидел бы в многочисленных страницах видеороликов «удушающего» порно всего лишь болото банального насилия над женщинами. Насилия, против которого феминистки, казалось бы, должны были объединиться.

Мода на сексуальное удушение не ограничивается рамками порно. Исследование, проведенное консалтинговой компанией «КомРес» в 2019 году, показало, что среди женщин 18–24 лет больше чем половину партнеры душили во время секса, в отличие от 23 % женщин более старшего возраста, от 35 до 39 лет. Многие респонденты отметили, что этот опыт был неприятным и пугающим, но некоторые говорили, что соглашались на это или даже сами просили.

И отсюда вытекает серьезное затруднение, потому что легко найти женщин, которые скажут, что им нравится, когда их душат. И эти женщины – большинство из них скорее девочки, если честно, – легко становятся талисманами для защитников моды на сексуальное удушение. Аргументация либеральных феминисток типа Роксаны Гей заключается, таким образом, в том, что, раз есть хотя бы некоторые женщины, которым нравится удушение, то мы не имеем права осуждать удушение как таковое. Осуждать можно только недобровольное удушение. Это тот же самый аргумент, который мы уже встречали раньше: если есть согласие, можно делать все что угодно.

Например, в июле 2020 года журнал Men’s Health выпустил материал, озаглавленный «Игры с дыханием – популярный вид БДСМ. Вот как делать их безопасно», и когда депутат парламента Лора Фаррис раскритиковала статью за антифеминизм, на нее немедленно обрушилась волна гнева от пользователей Твиттера, в основном от молодых женщин. Они настаивали, что удушение – это безобидная сексуальная причуда. Джиджи Энгл, авторка сексуальной колонки Men’s Health, присоединилась к армии критиков Фаррис, твитнув: «Неа. Лора, дорогуша, удушье может быть очень веселым сексом, если делать его безопасно и с согласия (sic!)».

Но Энгл ошибается. Исследование 2020 года бьет тревогу по поводу целого ряда проблем, которые могут быть вызваны даже несмертельным удушением: сердечный приступ, инфаркт, выкидыш, недержание, расстройства речи, судороги, паралич и иные долговременные травмы головного мозга. Чтобы задушить человека до смерти, нужно несколько минут, однако для того, чтобы он начал терять сознание, достаточно нескольких секунд, и это уже наносит мозгу – в лучшем случае легкую – травму. Доктор Хелен Бичард, основная авторка исследования, указывает, что травмы от удушения не всегда видны невооруженным глазом и могут заявить о себе только через несколько часов или дней после удушения. Поэтому они менее заметны, чем открытые раны и переломы, и их часто не замечают в ходе полицейских расследований.

Повторение нарратива о том, что мальчиков и мужчин «кинули», крайне вреден как для женщин, так и для мужчин. Зацикливание на том, что мальчики и мужчины якобы являются настоящими жертвами, уже давно стало избитым клише активистов за права мужчин, который выдаёт небольшие достижения в правах женщин и девочек – наше мучительно медленное продвижение к равенству – за акт воровства у мужчин. Этот миф играет на том, что девочек и женщин воспитывают так, чтобы они были добрыми и альтруистичными, чувствовали себя за всё виноватыми. Этот миф поощряет нас чувствовать себя плохо из-за нашего прогресса – который, как нам говорят, теперь зашел «слишком далеко» – и отвлекать нас от решения наших проблем, направлять наши силы на «настоящих жертв (т.е. мужчин)». Этот миф также снижает вероятность того, что мы будем жаловаться, что ресурсы общества неравномерно направляются на борьбу с предполагаемым отставанием мужчин. В мальчиках и мужчинах воспитывается чувство праведного гнева, когда им постоянно говорят, что их отсутствие достижений и ощущение несчастности – это вина системы, которая несправедливо настроена в пользу равенства и разнообразия, и продвижения женщин – за счёт благополучия мужчин. И всё это создаёт дымовую завесу, которая мешает ясно видеть те факторы, которые действительно лишают счастья мальчиков и мужчин. На самом деле, это больше, чем дымовая завеса: такое яростное негодование и ощущение права на что угодно – а именно это и увековечивается этим мифом – часто и являются реальной причиной мужского несчастья.


Rachel Hewitt
Когда мальчикам и мужчинам говорят, что их лишили прав, только тормозит их в развитии – а ещё это в принципе ложь

[переведено авторкой канала "Осторожно, окрашено!"]

Неравенство достижений включает в себя две компоненты. Во-первых, это неравенство, обусловленное факторами-усилиями, которые находятся в компетенции индивида и являются его зоной персональной ответственности. Например, упорство, трудолюбие, старание и т.п. Данный тип неравенства справедлив и общественно полезен, потому что обеспечивает вознаграждение за прилагаемые усилия и стимулирует реализацию потенциала индивида. Во-вторых, это неравенство, обусловленное факторами-обстоятельствами, находящимися вне зоны персональной ответственности, такими как пол, возраст, характеристики региона, в котором проживает индивид, качество воспитания и т.п. Данный тип неравенства несправедлив и общественно вреден, так как препятствует реализации потенциала индивида, и поэтому требует коррекции со стороны госполитики. При разработке мер по борьбе с неравенством, в том числе при формировании перераспределительной политики, необходимо фокусироваться на выравнивании возможностей, а не на сокращении общей дифференциации. Дифференциация достижений индивидов, обусловленная неравенством возможностей, ведет к неэффективному распределению усилий и использованию человеческого капитала, а также тормозит динамику производства и замедляет скорость технологических изменений в экономике. Все эти факторы в совокупности сокращают агрегированные общественные результаты.

<...>

В России интерес к теме неравенства возможностей также растет. З.Ф. Ибрагимова и М.В. Франц рассматривают размер населенного пункта и регион, в котором проживает индивид, в качестве факторов-обстоятельств. Согласно полученным оценкам, пространственный фактор (размер населенного пункта и регион) объясняет 70% дифференциации доходов. Вклад неравенства возможностей в общий уровень дифференциации доходов составляет 30%. Было установлено также, что российские регионы неоднородны не только по уровню общего неравенства, но и по уровню дифференциации трудового дохода, обусловленной неравенством возможностей. В другой своей статье авторы в качестве факторов-обстоятельств, оказывающих влияние на уровень неравенства возможностей, рассматривают образование и профессиональный статус родителей. В ходе исследования было выявлено, что неравенство возможностейобъясняет 18–24% дифференциации заработной платы и 12–21% дифференциации индивидуального дохода. Похожие результаты получили и авторы другого исследования. Согласно их расчетам, вклад неравенства возможностей в дифференциацию трудовых доходов составляет 23–25%, в дифференциацию среднедушевых доходов — 16–19%


Гвоздева М.А., Баринова В.А.
Дифференциация заработной платы, обусловленная неравенством возможностей, в российских регионах

Небольшая роль в немом фильме "Белый человек". Десять дней напряжённой работы. А потом недели тишины. Кларк знал, что всегда можно вернуться в массовку. Но к массовке относятся не как к актёрам, даже не как к людям. Не разрешают приближаться к режиссёру, разговаривать с актёрами. Они «фон», а не люди. Кларка раздражает такое отношение. Он не для того днями и ночами работает над голосом, чтобы ходить на заднем фоне в немых фильмах. Кларк возвращается в театр.

Поначалу он не знал, как получил роль, но скоро всё понял. Главная актриса в этом театре, Джейн Коул, увидев Кларка, сказала: «Я его хочу», а потом добавила: «На роль, конечно». В ту же неделю Кларку предложили работу.

Он и раньше заводил романы, и Жозефина об этом знала. Пусть он и пообещал, что будет всегда её любить, он не обещал сохранять верность. Так что Жозефина мирилась с тем, что она не единственная женщина в его жизни. Но после Джейн появилась Полин Фредерик, голливудская femme fatale. О ней писали таблоиды, так что Кларк впервые попал в прессу. Жозефина и это стерпела. Но в итоге Кларк уехал от неё сам.

Она никогда не говорила о том, как это произошло. Он тоже. Просто однажды он переехал в другую квартиру. Они продолжили общаться. Она давала ему советы по карьере. Она заплатила стоматологу, чтобы передние зубы Кларка (слишком далеко расположенные) заменили на искусственные. Но с этих пор Жозефина уже не была важной частью его жизни.

До самой смерти она хранила его фото в рамке. Он же никогда о ней не упоминал в интервью. Может, из циничности, а может, из такта.

К сожалению, Жозефина так и осталась "Первой миссис Гейбл", женой легендарного актёра, оставшейся в голодном прошлом. Но учитывая то, какую роль она сыграла в его становлении, ей нужно отдать должное: она создала главный секс-символ Золотого Голливуда.


Марина Никифорова

Женщина, создавшая Кларка Гейбла. История Жозефины Диллон.

На момент встречи Жозефине было почти сорок. Она интеллигентная, приятная и спокойная женщина. Преподаёт актёрское мастерство.

Она родилась в благополучной многодетной семье. Её отец тратил практически все деньги на образование дочерей. Одна из них стала композитором, другая - оперной певицей. Жозефина стала актрисой. Она училась в Стэнфорде (и была там одной из немногих девушек). В молодости она даже играла на Бродвее, но со временем решила, что ей интереснее преподавать и раскрывать чужие таланты.

Так она и познакомилась с Кларком, 22-летним, но уже почти разочаровавшимся в жизни.

«Он был молодым человеком, глубоким, тихим и внимательным», таким человеком, который «будет бороться с проблемами в одиночку, никому ничего не рассказывая», - рассказывала Жозефина.

Жозефина и Кларк быстро сблизились. Она увидела в нём талант и яростное желание чего-то добиться. И она вознамерилась сделать его звездой.

Целыми днями Жозефина и Кларк работали над его походкой и голосом, разбирали пьесы Шекспира, говорили о театре и кино. Кларк засыпал Жозефину вопросами и жадно поглощал ответы. Жозефина так вспоминала те дни:

«Долгие разговоры в студии или в маленьких французских ресторанчиках. Никогда о прошлом, всегда о будущем».

Она повторяла себе, что не любит Кларка и он не любит её. У них просто общая цель - сделать его звездой. Но скоро Жозефина перестанет верить этой лжи. Она полностью посвятит себя Кларку. И в истории кино останется только как...

Первая миссис Гейбл

«Ему пора было оказаться в центре актёрства, где всех интересовало только одно – индустрия развлечений. Где в каждом гараже, на каждом рынке, в каждом переулке… все говорят об актёрстве, и фильмах, и актёрстве, и фильмах, и себе, себе, СЕБЕ!»

В 1924 году Кларк и Жозефина перебираются в Голливуд. Заранее они договариваются о жизни там: они не могут просто так поселиться в одном доме. На дворе 1920-е. Это просто неприлично. Так что, в декабре 1924 они женятся. Жозефина потом утверждала, что брак был только номинальным и не предполагал никаких романтических отношений. Если так, то её это скоро перестало устраивать.

Жила молодая пара практически на одну зарплату жены. Кларк работал и работал много: он занимался спортом, делал дыхательные упражнения, менял тембр голоса. Жозефина загружала его книгами: биографиями великих людей и романами Диккенса, Золя и Теккерея. Водила его на вечеринки, где отдыхать тоже не приходилось: там она обучала его этикету и правилам поведения в голливудском обществе. Ни минуты покоя. Но всё это не приносило денег. С 1920 по 1924 год население Лос-Анджелеса увеличилось в три раза. 100 тысяч человек было зарегистрировано в агентстве по найму Screen Service. Работы просто не было.

Финансовое положение было таким, что денег хватало только на один билет в кино. Для Кларка, естественно. Жозефина была готова пойти на эту маленькую жертву. Она всё больше погружалась в жизнь Кларка вместо своей.

«Люди, которые знали Кларка Гейбла только после того, как он добился успеха в Голливуде, не смогут представить, насколько неуклюжим и неопытным он был в те дни, - вспоминал один его коллега, - Им восхищались по тем же причинам, по которым стали восхищаться и потом: его теплотой, любовью ко всему и, как ни странно, его невинностью. Но физически, он был неуклюж как медведь».

Это Жозефина привила ему манеры. Она поставила его фирменный бархатистый голос. Она буквально заново научила его ходить. Она предложила использовать вместо простоватого первого имени (Билли) элегантное второе (Кларк). Она никогда прежде не была так рада, как когда он получил роль в кино.

Нужно подчеркнуть, что работы Лаклау и Муфф посвящены прежде всего анализу общества, их главная цель - попытаться продемонстрировать, что нет никаких объективных социальных явлений, независимых от политических процессов, разделение общества на социальные группы - это результат политического выбора: пока не появится дискурс, определяющий некую общность людей как отдельную социальную группу, такой общности попросту не существует. Однако в работах ряда их современников нео- и постмарксистская критика распространяется не только на область непосредственно политической деятельности, но и на анализ научного знания, при этом речь идет не исключительно о социальных или гуманитарных науках: любая наука видится как носитель идеологии. Под влиянием этих концепций возникает ситуация так называемого «социологического» или «социального поворота» в философии науки.


Труфанова Е.О.
О гегемонии, признании различий и социальном конструировании знания

Одной только идеологии господствующего класса недостаточно, чтобы сохранять определенный status quo в обществе, - необходима гегемония, под которой понимается специфическая организация социального согласия относительно определенного порядка вещей, такого согласия, которое на самом деле будет маскировать реальные интересы людей. Недостаточно просто постулировать определенную идеологию, необходимо сделать ее неотъемлемой частью культуры. Это согласие, полагает Грамши, поддерживается за счет самого гражданского общества, ведомого рядом идеологов-практиков.

Лаклау и Муфф в своей ключевой работе «Гегемония и социалистическая стратегия» связывают неомарксистское понятие гегемонии с понятием дискурса. С их точки зрения, в отличие от Маркса, полагавшего, что разделение общества на классы является объективным и диктуется исключительно экономическими условиями и процессами (так, экономика по Марксу предопределяет разделение на пролетариев и капиталистов), никаких объективно существующих социальных групп не существует, все они возникают в результате определенных политических процессов. Существуют дискурсы, настолько прочно укоренившиеся в нашем сознании, что мы не видим их альтернатив. Например, дискурс наших представлений о детях как об особой социальной группе со своими специфическими характеристиками, отличающими их от подростков или взрослых, кажется нам естественным положением вещей и не подвергается сомнению, тогда как несколько веков назад дети рассматривались как «маленькие взрослые». Именно такого рода дискурсы диктуются гегемонией.

С точки зрения Лаклау и Муфф, ключевую роль играет следующее обстоятельство: ни один из дискурсов не является объективно данным. Само понятие объективности они полагают практически неотличимым от понятия идеологии. Как трактуют это положение скандинавские специалисты по исследованию коммуникаций и дискурс-анализу Марианн Йоргенсен и Луиза Филлипс: «... объективность является термином, обозначающим нечто, что кажется данным и неизменным, и что приобретает значение, отнюдь не связанное с отличиями от чего-либо другого. Но это только "по-видимому", и это причина, почему теория дискурса приравнивает объективность и идеологию. Все значения и все дискурсы - изменчивы; объективность как бы "маскирует" изменчивое, скрывая альтернативные возможности значений, которые могли бы возникнуть».

Итак, все дискурсы изменчивы, что ведет к тому, что и личности формируются не под влиянием предписанных изначально классовых характеров (благодаря принадлежности к определенному классу): идентичности людей складываются различно в зависимости от различных дискурсивных процессов. Возможность существования множества различных дискурсов, в которых приходится действовать субъекту, может приводить к конфликту различных идентичностей,

к примеру, классовой и национальной (классический пример доминирования классовой идентичности над национальной - марксов-ский интернациональный призыв «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», в котором подчеркивается, что общность классовых интересов выше национальных различий рабочих разных стран). Этот конфликт Лаклау и Муфф назвали антагонизмом. Для того чтобы разрешить подобные конфликты, и необходимо вмешательство гегемонии - именно она будет диктовать, какую идентичность считать главенствующей. Так, когда в Первой мировой войне представители разных европейских стран начинают воевать друг против друга, это становится возможным потому, что гегемония диктует приоритет национального дискурса перед классовым и прочими и люди делают выбор в пользу своей национальной идентичности как наиболее важной - гегемония преодолевает антагонизм и разрешает конфликт. Таким образом, Ла-клау и Муфф не рассматривают наличие идеологии или гегемонии как что-то отрицательное, они фиксируют их необходимость для существования каких-либо устойчивых представлений о мире, в том числе того, что мы называем знанием о мире. Однако с их точки зрения мы должны признать, что любой доминирующий дискурс является случайным, он порождается политическими процессами, приведшими к установлению определенной гегемонии.

Политические задачи феминизма в современных условиях (ответы Вероники Гаго)
------------------------------------------
Вопрос: Если мы посмотрим на крайне правых, возникающих в сегодняшний исторический момент, что нового и отличительного в этом неолиберализме и феминизме крайне правых?
Ответ: Радикальная новизна современного неолиберализма заключается в том, что это форма правления, которая вместо того, чтобы требовать повиновения, опирается на свободу. Если раньше понятие свободы было связано с коллективным проектом, то на данном этапе неолиберализм дает расплывчатое определение, ограниченное исключительно индивидуальным. Иллюзия состоит в том, что этот свободный индивидуум может быть управляемым или управляемым.
Вопрос: выхода из кризиса нет?

Ответ: В нарративе ультраправых это выдох потенциала к действию крайне парадоксален: с одной стороны они получают часть желаемого, с другой - это и заставляет их подчиняться власти.
Вопрос: Феминизмы были возведены в ранг политических врагов и составляют центральную часть культурной войны, которую ведут крайне правые. Как вы анализируете это программное определение новых правых?

Ответ: В историческом фашизме всегда присутствовал женоненавистнический элемент, но в настоящее время мы видим, что это приобрело беспрецедентное значение в создании фигуры внутреннего врага, козла отпущения.
Сегодняшние феминизмы концентрируют эту фигуру.

Вопрос: Феминизмы теперь также задаются вопросом о том, как справиться с нестабильностью и насилием нынешних условий таким образом, чтобы это не было ни индивидуалистическим, ни авторитарным?

Ответ: Я считаю, что это большая авантюра, которую феминистская борьба предприняла в последние годы, и в этом смысле она находится в прямой конкуренции с предлагаемым решением новых правых, которые утверждают, что единственный способ справиться с кризисом — это стать активным индивидуальным мачо-землевладельцем и, если вам удастся вооружиться и убить любого, кто будет не на вашей стороне, тем лучше.

Вопрос: Вы имеете в виду, что, следуя по стопам таких авторов, как Венди Браун, вы считаете, что антифеминизм крайне правых — это не просто культурная война?

Ответ: Да. Вот почему ультраправые отвечают, как и в случае с нашим нынешним правительством, практикой государственного антифеминизма, направленной на борьбу как с феминистским движением на улице, так и с феминистской общественной политикой и институтами. Этот антифеминизм, продвигаемый и узакониваемый государством, также придает дополнительную характеристику антифеминистскому насилию. Эти новые правые говорят о том, что в прошлом было идиллическое время, время патриархата, и что мы должны вернуться к нему. В то время как я считаю, что центральный вопрос для нас заключается в том, как присвоить коллективное богатство, высвободить формы использования времени. Иначе сегодняшнее время порождает другие субъективности, которые с точки зрения состояний ума и аффективных способностей, сегодня полностью поражены формами депрессии, тревоги, страха и неуверенности.
Когда мы возвращаемся в историю к тем блестящим моментам жизни народа, мы видим, что это было огромное производство народного и коллективного самоуважения. Убежденность в том, что мы чего-то заслуживаем, что можно делать определенные вещи, что есть достоинство, которое мы заслужили.

“The anti-feminism of the far right is not just a cultural war.”


Ирина Жеребкина

Претензии, которые предъявляет критика романам Лашиной, почти полностью совпадают с упреками женской прозе — повестям и романам Веры Пановой начала 1950-х годов или появившимся несколько позже произведениям И. Грековой, Ирины Велембовской и Натальи Баранской, в центре которых — изображение катастрофического напряжения и конфликта между идеалом советской семьи и «новой женщины» (активной работницы и ответственной матери) и реальным положением дел.

Названная проблема — ключевая и для дневников Лашиной. Последней безусловно близка мысль о семье нового, непатриархатного типа, основанной на дружбе и равноправии, равном участии супругов в домашних делах и воспитании детей. Об этом она много пишет еще в 1920-е годы во времена первого брака, когда живет в Ташкенте. Жизнь «несчастных узбекских женщин» «за глухими стенами дувалов», где они «варят шурпу и плов, стирают, моют и вышивают в ожидании супруга — повелителя, властителя их жизни и судеб» (12.04.1930), вызывает у нее ужас; она хотела бы, чтобы муж, Семен, «любил ее и детей, как друг, как помощник, чтоб семья для него была радостью, потребностью» (25.02.1929).

Но в реальности все обстоит иначе: муж гуляет, пьет, играет в карты, ощущает себя свободным от многих семейных обязанностей, бьет жену и агрессивен по отношению к детям. Все это доставляет ей страдание и вызывает протест, о чем она пишет в Дневнике. Собственно, потребность артикулировать свои «бунтарские чувства» мотивирует в этот период сам акт ведения дневника, потому что п о в е д е н ч е с ка я стратегия автора до поры до времени противоположна: прощение, терпение и стремление сохранить семью, построенную в общем как патриархатный садомазохистский союз.

Второй брак, начавшийся как идеальный, соединяющий страстную любовь и дружбу, взаимопомощь, в конце концов тоже кончается изменой, враждой, насилием и разрывом. В третьем браке она соглашается на компромисс, на частичное взаимопонимание с мужем, не предъявляя ему максималистских требований эмоционального и финансового соучастия в жизни семьи. В описании Лашиной все трое ее мужей хотят сохранения брака при условии собственной свободы, перекладывая финансовые проблемы, ответственность за принятие решений и воспитание детей на плечи жены:

11.06.1947. Снова встали мы перед вопросом безденежья и отсутствия продуктов <.> И снова Костя уклонился от всякого желания мне помочь. <.> Снова я продала в скупочном магазине за бесценок только что полученную материю на платье. Новое, черное, приличное платье. Я так о нем мечтала <.> И так мне печально! И хотелось бы пожаловаться, да некому. Если Косте сказать, он с раздражением спросит: «Это что, мне упрек?»

В этой ситуации для того чтобы выжить и сохранить семью, как следует из Дневника, возможны две тактики. Первая — это тактика матриархатного контроля, которую подробно излагает сестра третьего мужа — Вячеслава Лашина:

20.02.1954. Зина считает, что жена должна держать мужа в руках, для его же блага ограничивать его во всем, в случае проявления первых признаков лжи немедленно установить за ним контроль, проверять каждый его шаг, пресекать всякие его злоупотребления в самом начале, касается ли это вина или женщин. Она утверждала, что во всем, что произошло, виновата я сама, потому что не руководствовалась этими мудрыми правилами, бросила вожжи и пустила события на самотек.

Возражение, что «единственные возможные отношения между супругами <...>, — это полное и безусловное доверие», Зина парирует словами: «Лишнее доверие к мужу есть проявление эгоизма, потому что надо было думать о нем и об его будущем».

Примеров семей, где есть такая властная, контролирующая жена и мать (при отсутствии мужчины или его безволии, пьянстве и т. п.), немало в Дневнике. Например, потенциальный тесть старшего сына Лашиной, удивляющегося женскому диктату в семье, советует: «Терпи, Сашенька, я всю жизнь терплю».

🔹 Прошлое сформировало вас, но не определяет вас.
Тот, кто причинил вам боль, не имеет права писать историю вашей жизни. Вы больше, чем то, что сделал с вами этот человек. Вы не сломлены этим опытом. Это вы определяете, как вписать его в книгу вашей жизни. Вы можете находить новые слова для того, что с вами произошло, вы свободны решать, какие смыслы из прошлого вам важно оставить, а какие уже не служат вам.

🔹 Ваша история - именно ваша.
Медийные истории могут её всколыхнуть, но только вы решаете, как и когда её проживать. Если сейчас вам не хочется говорить о пережитом - это нормально. Если хочется - тоже нормально. Исцеление - это не принудительная демонстрация боли, это забота о себе в тот момент, когда вам это нужно, и теми способами, которые вам подходят.

Пожалуйста, будьте бережны к себе на фоне флешбэков. Не требуйте от себя быстрого восстановления, дайте себе время. Вы уже пережили тот опыт, который должен был заставить вас навсегда замолчать и перестать верить себе. Вы уже подтвердили, что вы сильнее пережитого груминга.

Я знаю, как трудно вслух говорить о таком опыте. Но по опыту работы с подростками я знаю и о том, как ваши свидетельства о груминге меняют этот мир: дают подросткам слова, которые помогают им защитить себя, дают им примеры, помогающие понять, что происходит, и обратиться за помощью, а взрослым помогают защищать подростков системно, административными и законодательными способами. Спасибо вам! Совсем недавно мы c коллегами из Эстонии и Финляндии говорили о профилактике и работе с грумингом на эстонской конференции 'Сексуальное образование как превенция сексуального насилия'. Она закончилась гражданским обращением к правительству Эстонии с призывом усилить ответственность для взрослых за груминг подростков, если те находятся в зависимом от взрослых положении. Пожалуйста, знайте, что в этом есть и ваш вклад. 💙


Ольга Герасименко

Расследования Насти Красильниковой в подкасте "Дочь разбойника" я всегда слушаю от корки до корки. Последнее – про сексуализированный груминг подростков популярной персоной – пока еще дослушиваю. Но уже вижу, как в соцсетях оно поднимает волну флешбэков.

У многих людей, переживших сексуализированное насилие или ненадлежащее обращение в детском или подростковом возрасте, психика прячет воспоминания в самые темные уголки. Но похожие истории способны вытащить их наружу, словно штормовые волны, выносящие на поверхность то, что долго было захоронено на дне. Если это произошло с вами, я хочу пожелать вам прочных опор, бережности близких и пространства, где вы можете быть с собой — без боли и страха.

Если вы столкнулись с болезненными флешбэками, мне важно засвидетельствовать реальность того, что с вами происходит. Возможно, читая о медийном скандале, вы сразу узнали в этой истории знакомые паттерны того, что произошло с вами в юности. А возможно, вы даже не думали, что история груминга знакома вам, но внезапно она всплыла внутри - взгляды, слова, прикосновения, путаница в голове. Зашкаливающая участливость, намеки на то, что никто и никогда больше не будет понимать и принимать вас так безоговорочно. Уверения в том, что ваши отношения особенные, что другие люди неспособны понять их. Прикосновения невзначай, становящиеся все более и более интимными - без вашего согласия, без открытого разговора о ваших границах и о том, как далеко вы готовы заходить, в самом уязвимом и неуверенном в себе возрасте. Память о телесном замирании. Отголоски того, как уважаемый, близкий, доверенный человек соблазнял вас чувствовать себя самой особенн_ой, единственн_ой, неотразим_ой. Ранящие воспоминания о том, как этот же человек играючи заставлял вас сомневаться в себе и в своем восприятии реальности. Чувство вины за действия другого человека по отношению к вам.

Если это произошло с вами, пожалуйста, позаботьтесь о себе.

Первое и самое важное: подтверждайте себе, что то, что с вами произошло, было реальным и недопустимым. Чувство вины лжет: в действиях другого человека нет и не может быть вашей вины. Усвоенное обесценивание лжет: ваш опыт груминга не был просто неудачными отношениями. Груминг устроен так, чтобы вы сомневались в себе, даже спустя годы. Путаница и сомнения в себе - отнюдь не признак того, что вы по доброй воле участвовали в том, о чем вам тяжело даже вспоминать. Напротив, это надежный признак того, что вами манипулировали.

Как помочь себе, если прошлое вторгается в настоящее:

🔹 Дышите. Оставайтесь в настоящем.
Если воспоминания затягивают вас обратно, найдите что-то, что заземлит вас, создаст вокруг вас безопасное и уютное пространство. Почувствуйте свои стопы на полу или теплую удобную спинку кресла. Обратите внимание на что-то вокруг — приятный цвет или звук, что-то приятное на ощупь. Закутайтесь во что-нибудь теплое и мягкое - или наоборот, расправьте плечи и выйдите на свет и воздух, почувствуйте свободу от прогулки или пробежки. Вы больше не там. Вы здесь. В безопасности, в пространстве свободы.

🔹 Позвольте себе чувствовать, но на своих условиях.
Воспоминания могут нести с собой гнев и боль, печаль и стыд, даже пустоту. Все эти чувства имеют право на существование и проживание. Но вы не обязаны в них утопать, если их слишком много для вас сейчас. Давайте себе право отходить в сторону - закрывать каналы, ведущие к флешбэкам, переключаться на другое, говорить с близкими людьми, которые понимают и поддерживают вас, о чем угодно, что вам сейчас в поддержку и в радость.

🔹Помните: Вы не одни.
Множество людей понимают то, что вы пережили, даже если не говорят об этом вслух. Вам не нужно нести этот опыт в одиночку. Партнеры, друзья, другие близкие люди, терапевты, группы поддержки, соцсети, дневник — вашей боли и вашему возмущению есть место в этом мире, они заслуживают быть высказанными и услышанными.

Я уже в прошлый раз (да, на колу мочало) это писала, но внятного ответа не получила, так что повторю:

Да, бывают очень взрослые и разумные девочки, которые в 14 выглядят на все 20, но почему сразу секс-то? Есть и другие взрослые вещи. Вам кажется, что девочка развита не по годам и вам хочется ввести её во взрослую жизнь? Напишите на неё генеральную доверенность и пусть она водит ваш автомобиль и распоряжается вашей недвижимостью. То есть как это – "нет"? А почему?


Ирина Соловьева

Мужская благотворительность в этой модели рисуется как "просвещенная", рационально обоснованная (а впоследствии и "научная"), ее базовой мотивацией выступает гражданский долг, решимость проводить социальные изменения. Женская благотворительность рассматривается как результат "врожденной эмоциональности", ее мотивация - милосердие к близким. В этой системе интерпретаций значение женской благотворительности снижается через сближение мужского с рациональным, просвещенным, прогрессивным (а значит и более ценным в существующей культуре), а женского - с иррациональным, эмоциональным (соответственно менее ценным). От женщин ожидали скромности: в делах милосердия "женщина должна работать тихо под покровом церкви". Выдающиеся благотворительницы не выступали в печати, не делали докладов на съезде русских деятелей по общественному и частному призрению. Соответственно социальный смысл и гражданская направленность приписывались исключительно мужской благотворительности.


Либоракина М. И.
Обретение силы: российский опыт. Пути преодоления дискриминации в отношении женщин (культурное измерение)

Культура аристократических семей была жестко сегрегирована по признаку пола. Все социальные события, на которых встречались будущие декабристы и завязывались первые споры, формировались идеи, были исключительно "мужскими" (гусарские вечеринки, клубные обеды и т.д.) Однако, как показала М. Нечкина, некоторые жены и родственницы декабристов разделяли их взгляды. "Видимым" это стало только после поражения восстания, когда русское высшее общество раскололось на два лагеря: вчерашние братья превратились в следователей и подозреваемых, судей и преступников. Ничьи голоса не раздавались в защиту арестованных, кроме голосов женщин, которые дерзали поддерживать связи с родственниками и говорить в салонах о несправедливом характере следствия, несмотря на гнев царя и страх и негодование собственных семей. Царь и Священный Синод дали специальное разрешение на развод с "преступниками", однако многие предпочли вытерпеть полицейские угрозы и уехать в сибирскую ссылку.

Это был акт гражданского неповиновения, который, однако никогда не интерпретировался в терминах "достоинства", "противостояния несправедливости", "свободного выбора личности". Ключевые слова при описании поступков жен декабристок - это "служение долгу", "жертвование собой", "моральный долг", "религиозные обязанности". Историки, вслед за Н.А. Некрасовым и Ф.М. Достоевским, считали "жертвами долга", "нежными страдалицами", отказавшимися от благополучия, семьи и даже детей во имя морали самопожертвования.

История России изобилует подобными интерпретациями, которые оставляют невидимой общественно значимую деятельность женщин. В благотворительности, например, известны преимущественно имена мужчин - меценатов (Третьякова, Рябушинского, Морозова и других). На деле же чисто мужская благотворительность (кроме ряда меценатов, действующих самостоятельно) практически не существовала, в отличие от женской. Женщины так или иначе участвовали в деятельности всех 4000 благотворительных организаций, зарегистрированных на начало двадцатого века. 342 организации возглавлялись женщинами или были направлены непосредственно на помощь женщинам. В смешанных организациях мужчины обычно занимали руководящие посты и были "на виду", а женщины занимались "рутинной" работой - посещением бедных и сбором пожертвований. Например, в одной из крупнейших московских благотворительных организаций, Обществе попечения нуждающихся детей, женщины составляли одну треть членов, включая четырех из двенадцати основателей Общества, более половины сборщиков средств, но не участвовали в принятии решений: все руководители были мужчинами.

Не только традиционная "иерархическая пирамида", но и система интерпретации мотивов и смысла благотворительной деятельности определяла "невидимость" женщин. Известный историк Василий Ключевский предложил в 90-е годы прошлого века "двойную" гендерную модель благотворительности на основе мужского и женского архетипических образов. Боярин Ртищев, советник царя Алексея, олицетворял "просвещенную" благотворительность, направленную на искоренение социальных язв. В отличие от него, вдова Юлия Озорина, "простая, обыкновенная женщина", действовала в узком домашнем кругу и среди своих односельчан. Жалость к бедным и убогим - чувство, с которым по мнению Ключеского, рождалась каждая русская женщина, была исключительно сильной у Юлии Озориной и определяла все ее дела милосердия.

Позитивные психологи и другие исследователи счастья заявляют, что в целом «сейчас мы живем дольше и счастливее, чем когда-либо в истории человечества». Это утверждение обосновывается тем, что индивидуалистические современные общества предлагают людям растущий уровень самопознания, больше свободы и выбора, естественную среду для самореализации и больше возможностей для достижения целей и самосовершенствования по одному только желанию. Тем не менее подобные заявления идут вразрез с тем фактом, что миллионы людей в этих обществах ежегодно прибегают к терапии счастья, услугам и товарам, например к коучингу, курсам осознанности, позитивным психологическим советам, лекарствам, поднимающим настроение, приложениям в телефонах для самосовершенствования или книгам по самопомощи, очевидно, потому, что не ощущают себя счастливыми или, по крайней мере, достаточно счастливыми.

Кроме того, подобные заявления противоречат важным научным работам и исследованиям, объясняющим поразительные показатели случаев депрессии, тревоги, психических заболеваний, перепадов настроения, использования лекарств и социальной отстраненности «культурой нарциссизма», «культурой “я”», «поколением “Я люблю себя”» и многими другими ярлыками, применяемыми к эгоцентричному, собственническому индивидуализму, который господствует в капиталистических и современных обществах и который ослабил коллективные сплетения взаимной заботы.

Недавний наглядный пример – в начале 2018 года премьер-министр Великобритании Тереза Мэй объявила одиночество вопросом государственной важности и все после того, как Джо Кокс на выступлении с докладом Комиссии по одиночеству привлекла внимание к «шокирующему кризису» и «разрушительному воздействию» одиночества на жизнь людей из-за растущей социальной изоляции. Вслед за Шиллером и Вебером, Чарльз Тейлор тоже подтверждал связь между индивидуализмом и прогрессирующим чувством «разочарования в мире», которое минимизировало и ограничивало жизненный опыт людей в этих обществах. Согласно Тейлору, индивидуализм постепенно вытеснил, развеял и проблематизировал все те традиционные рамки, которые связывали жизнь людей с более высоким социальным чувством порядка и цели, превратив себя и свой внутренний мир в единственную перспективу, способную обеспечить смыслом и дать ориентацию. Как следствие, значительно уменьшилось количество источников смысла и цели, а все остальное, что можно было поместить за рамки «я» (этика, общество, культура, традиции и т. д.), потеряло силу и легитимность для того, чтобы вести за собой людей, а вместе с ними и очарование, тайну и «волшебство».

Кроме того, утверждения позитивных психологов идут вразрез с результатами социологических исследований, которые связывают массовое распространение индивидуализма с ростом уровня депрессий и даже самоубийств как в развитых, так и в развивающихся странах. В этой связи такие социальные теоретики, как Ашис Нанди, анализируют недостатки стремительного поворота к счастью, который произошел в Индии за последнее десятилетие. По мнению Нанди, «погоня за счастьем со стиснутыми зубами» и безграничная вера в «человеческое самосовершенствование» быстро превратились в основные культурные особенности в Индии, побуждая многих верить, «что они сами, каждый в отдельности, должны что-то сделать для своего счастья, что оно не может случиться или произойти, и его нельзя дать: его нужно заслужить или приобрести». Нанди рассматривает индийский поворот к счастью как «побочный продукт индивидуализма», культурную «болезнь» и «режим нарциссизма», пришедший с Запада и получивший распространение с процессом глобализации. Одна из основных связанных с этим проблем, которую называет автор, заключается в том, что счастье и лежащий в его основе индивидуализм порождают у граждан глубокое чувство одиночества и отчаяния, которого раньше не существовало и которое частично объясняет рост уровня самоубийств в Индии.


Ева Иллуз, Эдгар Кабанас
Фабрика счастливых граждан. Как индустрия счастья контролирует нашу жизнь

Пример Офелии обнаруживает некоторую неоднозначность: чья работа здесь на самом деле бредовая – шестерки или начальника? Иногда, как в примере с Джеком, очевидно, что это первый случай: шестерка на самом деле существует только для того, чтобы его непосредственный начальник выглядел и чувствовал себя важным. В таких случаях никто не возражает, если шестерка вообще ничего не делает:

Стив:
Я недавно окончил университет, и моя новая «работа», по сути, состоит в том, что начальник пересылает мне электронные письма с припиской: «Стив, взгляни на это», а я отвечаю, что в письме нет ничего важного или что это вообще спам.

В других случаях (как, например, с Офелией) шестерки в итоге выполняют работу за своих начальников. Конечно, это было традиционной функцией женщин-секретарей (теперь их переименовали в помощников по административным вопросам), которые бо́льшую часть ХХ века работали за мужчин-начальников. Теоретически секретарши должны были просто отвечать на звонки, записывать под диктовку и заполнять некоторые бумаги. В действительности они часто выполняли от восьмидесяти до девяноста процентов работы своих начальников, а иногда и все сто процентов той ее части, которая не является полным бредом. Было бы интересно (хотя это вряд ли возможно) написать историю книг, проектов, планов и документов, приписываемых известным мужчинам, хотя на самом деле они созданы их секретаршами.

Впрочем, то же остается верным и сегодня. Я сам знаком с одной молодой женщиной, которая стала личным помощником чиновника НАТО, не имея никакого военного опыта. Она реально составляла многие стратегические планы операций в зоне военных действий (и у меня нет причины считать, что ее планы были чем-то хуже тех, которые составляют генералы НАТО, – может, они были даже лучше).

Так чья же работа в таких случаях бредовая?


Дэвид Гребер
Бредовая работа. Трактат о распространении бессмысленного труда