Спектакль «Солнце Ландау», который вчера премьерили в театре Вахтангова, - это история жизни человека на фоне страны. Одна из миллионов таких или подобных историй.
Конфликт с родителями, повторяющими «будь как все», выливается не просто в подростковый бунт, а в попытку расквитаться с жизнью («только чтобы не больно»). Родителей можно понять: они хотят ребенку хорошего. А кто из нас не хочет? «Ну почему ты постоянно сидишь со своими цифрами? Почему не хочешь учиться играть на рояле, музыка развивает! Как ты не читаешь Пушкина и Лермонтова? Почему не делаешь домашнюю работу? А учитель математики тебя вообще боится, зачем ты его постоянно поправляешь?»
Конфликт с обществом, которому нужны посредственности. У всех семья – и у тебя семья. У всех дача – и у тебя дача. Все мечтают о семикомнатной квартире, так почему же ты не мечтаешь?
Конфликт с тоталитарным государством. Либо ты работаешь на наших условиях, либо расстреляем.
Словом, все должно быть как у всех. С одной лишь разницей. Человек этот – гениальный физик, Нобелевский лауреат, сумасшедший эгоцентрик, «человек с другой планеты» Лев Давидович Ландау.
Дау, как называют его друзья, всю жизнь сталкивается с системой и всю жизнь не понимает, почему надо быть как все. С системой в виде родителей, учителей, других физиков, НКВДшников и прочее, прочее.
Сильнейшие сцены в спектакле связаны с арестом Ландау в 1938 году. Еврейская мама обивает пороги, унижается, чтобы передать сыну теплые носки и чеснок. А на нее свысока взирает харя этого следователя: «Знаем мы этих физиков. Капица, Ландау, Иоффе, Вайсберг. Собрались вместе в антисоветский заговор». И я не могу отделаться от впечатления, что это про другого Льва, чья мать тоже «бросалась в ноги палачу». Впечатление, конечно, усиливается оттого, что маму Дау гениально играет Юлия Рутберг, даже внешне похожая на Ахматову. Кстати, фамилия Гумилев в спектакле звучит, его стихи про жирафа и волшебную скрипку читают.
Интересны сцены атомного проекта СССР и нежелания Капицы и Ландау участвовать в массовом уничтожении планеты. «Я всегда верил в величие науки и в то, что она сделает жизнь человечества лучше; а теперь с ужасом думаю, какую планеты мы оставим своим детям?» - говорит на излете жизни, обращаясь к Дау, его учитель Нильс Бор.
Тему антисемитизма тоже стороной не обошли. «Безродный космополит тормозит советскую физику», - пишут в передовице «Правды», а через 25 лет в этой же газете читаем: «Великий РУССКИЙ физик получил Нобелевскую премию».
Менее интересными мне показались сцены с женой Дау и с коллегами. Идею о том, что «Курс теоретической физики» весь придуман Ландау, а его коллега Лифшиц только записывал под диктовку тексты Дау, создатели спектакля взяли из воспоминаний вдовы Ландау. Тем не менее это легко опровергается элементарными фактами того, что три последних тома вышли уже после смерти Дау.
В любом случае это в высшей степени интересный спектакль с очень сильными актерскими работами. На Павла Попова, исполнителя заглавной роли, который три часа почти без остановки проводит на сцене, в конце физически тяжело смотреть, рубашку на нем можно просто выжимать.
***
В январе 1962 года Ландау попал в автомобильную катастрофу, он в коме, и в его сознании, почти затухшем, проносятся воспоминания из жизни с самого детства. Весь мир объединяется, чтобы помочь гению выжить, а он по крупицам собирает свое Я. Но, увы, наука (пока!) не всесильна. В финале спектакля Дау уходит к звездам, над природой которых размышлял всю жизнь. Лучше финала просто не придумать.