Открыта вакансия научного сотрудника (постдока) в Лабораторию экономики изменения климата НИУ ВШЭ. Если у вас есть степень кандидата наук, опыт написания научных статей или качественных аналитических материалов и желание стать частью нашего коллектива, присоединяйтесь!

Подробнее о программе постдоков в Вышке можно почитать здесь

Пару недель назад в Шанхае состоялась российско-китайская конференция Валдайского клуба. «День освобождения» еще не наступил, но и до него происходящие в США перемены нагнали тоски на наших китайских товарищей. В контексте России главное, что их интересовало – как начавшийся российско-американский диалог повлияет на российско-китайские отношения.

Я говорил следующее:
1. Личности Трампа приписывают сейчас чуть ли не все происходящее в мире, но в отношении многих процессов (типа конца прежней глобализации или кризиса либерализма), он является симптомом, а не первопричиной. Из того, что привнес старый новый американский президент, наиболее значимы две вещи: раскол в атлантических отношениях и выстраивание международных отношений по принципу бизнеса – в духе making deals.

2. И то, и другое ситуативно выгодно России сегодня. Первое – понятно, из-за окончания консолидированной поддержки Украины. Второе – из-за того, что диалог на языке бизнеса, пусть и менее продуктивен, чем разговор на языке уважения интересов друг друга, все равно лучше, чем разговор на языке ценностей, предпочитаемый предыдущими президентскими администрациями США и по факту закрывающий саму возможность разговора.

3. Вообще любой диалог нормален. И если Китай, при всех противоречиях, имеет диалог с США, почему бы России его не иметь?

4. Для российско-китайских отношений это все не имеет большого значения. В то, что Трамп решил совершить маневр Никсона/Киссинджера наоборот, верится с трудом. Но если даже и решил, то это не сработает. Даже в случае (что вообще неочевидно, а даже скорее наоборот), что российско-американский диалог будет успешно развиваться.

5. Тому есть несколько причин. Во-первых, Китай – крупнейший и важнейший партнер России, товарооборот с которым – 225 млрд долл. Товарооборот с США – 3,5 млрд долл. Во-вторых, Китай – сосед России, а США находятся на другом конце света. В-третьих и в главных, даже если украинский кризис завершится в обозримом будущем, никто в России не собирается отматывать пленку назад и восстанавливать ту модель развития, которая была в стране до 2022 г. Поворот к Китаю (и не только к Китаю, но и к другим странам Востока и Юга) – это абсолютно рациональный долгосрочный императив, и никто не собирается приносить его в жертву конъюнктурным выгодам.

6. Так что беспокоиться за стабильность российско-китайских отношений не следует. И лучше заниматься конкретными проблемами, которые тормозят их развитие: от устойчивой к санкциям платежной инфраструктуре и расшивания узких мест с в логистике до снижения тарифных и нетарифных барьеров.

Сегодня стартует традиционная, 25-я по счету Ясинская (Апрельская) конференция по проблемам развития экономики и общества. По традиции, на конференции работает и секция по мировой экономике. В этом году у нас пять сессий, посвященных вызовам экономическому развитию России, трансформации торговли и цепочек добавленной стоимости, низкоуглеродному переходу, энерго-сырьевым аспектам развития мировой экономики, а также проблемам развития стран Глобального Юга. В качестве отдельного мероприятия проводим круглый стол, посвященный перспективам БРИКСоцентричной международной монетарной системе

Написал для "Профиля" текст про трамповскую атаку на низкоуглеродное развитие. В колонке в развернутом виде представлены выводы, ранее обозначенные здесь. А презентацию с картинками по этой теме я представлял на брифинге CarbonLab, она лежит там в открытом доступе

Представляем четвертый выпуск подкаста "Поворот к природе", выпускаемого Лабораторией экономики изменения климата НИУ ВШЭ при поддержке Факультета мировой экономики и мировой политики. Тема выпуска - экономика природных бедствий. Вместе с Екатериной Макаровой, научным сотрудником Лаборатории и академическим руководителем образовательной программы "Экономика окружающей среды и устойчивое развитие", коллеги пытаются разобраться, как изменение климата меняет повестку бедствий, можно ли отличить «естественное» явление от «антропогенного» и почему ущерб от катастроф становится всё больше — хотя, казалось бы, человечество учится строить крепче и прогнозировать точнее. Обсуждают, зачем считать убытки, как работает страхование, бывают ли у катастроф плюсы и можно ли вообще с этим всем как-то жить.

Яндекс.Музыка
ВК
Apple Podcasts
Spotify
Другие платформы

Начало - в посте выше ⬆️

Дальше встает несколько весьма справедливых пунктов критики:

1️⃣ Зачем эта таблица с разным уровнем тарифов для разных стран, рассчитанных по анекдотичной формуле? Как остроумно отметил Оливье Бланшар, у любого из нас отрицательный торговый баланс со своим булочником и положительный – со своим работодателем. Та же самая ситуация и на международном уровнем. С учетом разной специализации стран выравнивание всех двусторонних дисбалансов – это не только утопическая, но и в общем бессмысленная задача. Мое предположение – чтобы торговаться. Для слишком большого количества стран американский рынок настолько ценен, что Трамп решил сыграть в его вэпонизацию, чтобы получить от каждой страны какие-то дополнительные плюсы. Коль скоро тарифы (в его видении) все равно надо было поднимать, то грех было не воспользоваться сопутствующими возможностями.

2️⃣ Некоторые говорят, что все это приведет к глобальному кризису. Вспомним закон Смута-Хоули: тогда подобные упражнения привели к Великой депрессии. Но исторические аналогии хороши, когда в них учитывается контекст. В 1930 г. в США был торговый профицит, недопотребление и избыточные инвестиции. Закон Смута-Хоули усугубил все внутренние дисбалансы. Сейчас наоборот. Впрочем, гарантировать отсутствие катастрофических последствий пока нельзя. Многое будет зависеть от того, как будет раскручиваться спираль торговой войны. Думаю, что значительная часть тарифов все-таки будет смягчена, а США еще что-то себе за это выторгуют. Но даже если нет, то пострадают в первую очередь страны с профицитом торгового баланса (Китай, Германия, Япония, Корея и др. – Россия, увы, тоже среди них). США – уже в последнюю очередь. Есть вариант, что США, спровоцировав глобальный кризис, выйдут из него победителем.

3️⃣ Высокие тарифы приведут к инфляции, а может быть и к стагфляции. Трамп, в свою очередь, настаивает, что рост внутреннего производства компенсирует рост цен. Я не уверен в этом. Рост производства потребует времени, а цены будут расти сразу. Но и в среднесрочной перспективе слишком много неопределенностей: мы плохо знаем структуру цепочек добавленной стоимости американских компаний и компоненту будущей инфляции, связанную с импортом комплектующих, а это один из ключевых параметров. Мы не знаем, как будут осуществляться остальные четыре пункта стратегии по снижению бюджетного дефицита. Мы также не знаем, как дефляционное давление в мире (будет продаваться много товаров, не поступающих на американский рынок – все ключевые рынки потребительских товаров превратятся в рынки покупателей) будет сочетаться с инфляционным давлением внутри США.

В общем, Трамп затеял очень рискованную игру с очень серьезными потенциальными последствиями. Тарифы неэффективны. Любой экономист знает это, а потому, видя масштаб вводимых барьеров, впадает в профессиональное бешенство. Но здесь речь не об эффективности. Он хочет перезапустить модель развития американской, а вместе с ней и мировой экономики последних 30 лет, а по отдельным элементам и всех 80. Я думаю, что это крайне опасно и вряд ли оправданно. Но это точно не безумно.

Выступлю адвокатом дьявола. Не потому, что поддерживаю трамповские тарифы, а потому, что вижу, как пугающе часто дискуссия о них самонадеянно ведется в терминах «ну тупые…» и в отрыве от неторговых аспектов развития американской и мировой экономики. Трамп может рубить с плеча в частностях, может нагло врать и допускать детские ошибки в речах, но у него есть вполне целостная стратегия, которая разрабатывалась людьми не глупее нас с вами. Важно эту стратегию понять… Не претендую на истину в последней инстанции (вообще боюсь человека, который понимает все, что происходит у Трампа в голове), но я вижу это так.

Глобальные дисбалансы – это всегда отражения дисбалансов сбережений и инвестиций. В одних странах (Китай, Германия, Япония, страны-экспортеры нефти) сбережения по разным причинам не могут быть полностью абсорбированы во внутренние инвестиции. Это генерирует отток капитала за рубеж, а он зеркалится положительным торговым балансом. В других странах (в основном в США) ситуация обратная: внутренние сбережения недостаточны, и инвестиции реализуются за счет притока капитала извне, что отражается в отрицательном торговом балансе.

Как сформировались современные глобальные дисбалансы?

1️⃣ В крупных странах-экспортерах (Китай, Германия, Япония) в течение десятилетий реализовывалась политика перераспределения дохода от домохозяйств (которые больше потребляют) к бизнесу и государству (которые больше сберегают), что толкало вверх норму сбережения. Сбережения не могли быть полностью абсорбированы внутри страны и утекали за рубеж
2️⃣ Утекали они в основном в США – в объеме примерно триллиона долларов в год. Основных причины этого две – экономическая модель США, долгое время стимулировавшая рост частного потребления в противовес сбережениям, а также особая роль доллара в мировой экономике (во времена неопределенности экономические агенты со всего мира бегут в доллар).

Почему это плохо для США? В краткосрочном плане, кажется, ничего страшного. Уж точно ничего настолько страшного, чтобы объявлять чрезвычайное положение в экономике. Американская экономика сегодня вполне сильна. Но и отмахиваться от проблем нельзя: отрицательный торговый баланс, дефицит бюджета и высокий государственный долг – это накапливающиеся дисбалансы, которые в условиях высоких процентных ставок (сложнее обслуживать долг) начинают приобретать неуправляемый характер (см. темпы роста бюджетного дефицита, долга и стоимости его обслуживания США последних пяти лет). Торможение перехода Китая к стимулированию внутреннего потребления (то есть к выравниванию своей части дисбалансов) и кризис в Европе (усиливающий переток сбережений в США) рискуют лишь усугубить ситуацию. С учетом того, что через год руки Трампа будут связаны выборами в Конгресс, действовать надо уже сейчас.

И что он может сделать? Какие меры можно предпринять, чтобы нарастить норму сбережения, снизить торговый дефицит и процентные ставки по десятилетним облигациям (обуславливающие стоимость обслуживания долга)?

✔️ сокращать государственные расходы (что Трамп активно пытается делать – см. деятельность DOGE и др.)
✔️снижать налоги на бизнес и проводить активную промышленную политику (первое в явном виде способствует росту неравенства, второе затруднено в условиях двухпартийной политической системы и отчасти противоречит предыдущему пункту, при этом и то, и другое делается или планируется по мере возможности – в том числе за счет сборов с тарифов)
✔️ ввести ограничения на ввоз капитала (что политически почти невозможно)
✔️ снизить роль доллара как резервной валюты (политически сложно в качестве самостоятельной меры и во многом не зависит от желания самих США)
✔️ ввести таможенные тарифы.

Из всех возможных вариантов последнее – самое политически простое, хотя думаю, что по сути предполагается комбинация всех пяти пунктов.

Продолжение в следующем посте ⬇️

«Аргументы и факты» выпустили еще два материала, посвященных нашему рейтингу регионов России по необходимости адаптации к изменению климата: один про водный стресс, другой про лесные пожары и таяние вечной мерзлоты

В открытом доступе размещен четвертый номер журнала "Современная мировая экономика" за 2024 год.

В. Бартенев (НИУ ВШЭ) показывает влияние официальной помощи развитию на смягчение политических рисков в принимающих странах. Г. Петросян с коллегами (Российско-Армянский университет, Армения) анализирует факторы неоднородности последствий пандемии по странам. Д. Тайе и Х. Геначью (Институт иностранных дел, Эфиопия) объясняют, зачем Эфиопия присоединилась к БРИКС. Р. Баваскар (Национальный юридический университет Махараштры, Индия) пишет о последствиях расширения для этого объединения. Е. Сапир и А. Васильченко (Ярославский государственный университет) препарируют феномен "слоубализации" на данных по международной торговле. М. Восканян и М. Айрапетян (Российско-Армянский университет) анализируют импорт Армении на предмет соответствия принципам продовольственной безопасности. Наконец, А. Фриман (Университет Манитобы, Канада) показывает, как БРИКС мог бы содействовать реформированию международной системы защиты прав интеллектуальной собственности

Представляем третий выпуск подкаста "Поворот к природе", выпускаемого Лабораторией экономики изменения климата НИУ ВШЭ при поддержке Факультета мировой экономики и мировой политики. Гость выпуска - Леонид Маркович Григорьев, научный руководитель департамента мировой экономики. Коллеги поговорили об итогах реализации Целей устойчивого развития за 10 лет, о причинах того, почему их не удается выполнить, о настоящем и будущем мировой экономики. Прослушать подкаст можно по ссылкам:

Яндекс.Музыка
ВК
Apple Podcasts
Spotify
Другие платформы

Наша с Александром Чернокульским работа над рейтингом российских регионов по необходимости адаптации к изменению климата (раз и два) пошла в народ. По ее мотивам - заметка в "Аргументах и фактах"

Завтра у нас в гостях Сурджит Бхалла - индийский экономист, писатель член консультативного совета фонда EGROW, исполнительный директор МВФ от Индии (2019–2022 гг.). Доктор Бхалла выступит с лекцией на тему "Индия - на пути к стране среднего класса", дальше устроим обсуждение. Приходите, будет интересно. Отличная возможность из первых рук узнать о стране, которая будет во многом определять развитие мировой экономики в ближайшие десятилетия

После каждого моего выступления о месте России в современной мировой экономике, а также в любом общении с иностранцами о текущих российских делах мне обязательно задают один и тот же вопрос: не слишком ли Россия зависит от Китая?

Вот написал об этом в Коммерсантъ

⬆️Начало - в предыдущем посте

4️⃣ Среди стран Глобального Юга продолжаются дискуссии о реформах международных институтов – от Совета безопасности ООН до многосторонних банков развития. Но они уже набили оскомину: что это должны быть за реформы – в целом всем понятно. Вопрос в том, как их запустить. Ответа на этот вопрос по-прежнему нет. Пока ведущие развивающиеся страны боятся инициировать что-то новое, хотя и признают, что кроме них этого делать некому – США самоустранились, а Европа в ауте. В результате после выхода США из ВОЗ главным спонсором этой организации (через три года после мощнейшей пандемии!) остался Фонд Билла и Мелинды Гейтс, что ярко демонстрирует, насколько абсурдна расстановка приоритетов в расходах всех ведущих государств.

5️⃣ В отношении климата председатель предстоящей в Бразилии COP30 прямо обозначил, что действия человечества сейчас сродни подготовке к прошлым войнам. «Фондовое мышление», когда суть переговоров сводится к тому, чтобы заставить развитые страны выделить больше климатической помощи - тупиковый путь. Нужны иные механизмы. Один из возможных – продвигаемая Барбадосом Bridgetown Initiative, предполагающая кредитование климатических проектов в развивающихся странах по низким процентным ставкам. Что, впрочем, тоже требует проактивных посредников, а значит – реформ международных финансовых институтов. Еще симптоматично, что на конференции впервые присутствовал Бьорн Ломборг, известный тем, что настаивает на инвестировании не в сокращение выбросов как таковое, а в развитие (что впрочем не отменяет инвестиции в становящиеся дешевыми новые энергетические решения). А перед ним – Рафаэль Гросси, продвигающий атомную энергетику.

6️⃣ Отдельный широко обсуждаемый вопрос – новая конфигурация взаимодействия государства и бизнеса – дискуссия, очень важная для самой Индии, которая пытается создать собственную модель государственно-частного партнерства, особенно в отношении цифрового развития. Американских техпредпринимателей уже повсеместно называют олигархами. Никто не понимает, кто главный в их взаимоотношениях с Белым домом. Китай представляет другой полюс, где бизнес целиком подчинен интересам государства. Вроде как Европа могла бы представлять собой золотую середину. Но положение дел на самом деле осветил прекрасный диалог между модератором одной из сессий и CEO компании SWIFT.
- Политически мы абсолютно нейтральны. И еще инклюзивны. Нам важно, чтобы в правлении появлялись представители развивающихся стран
- А как же отключение от SWIFT России?
- Мы расположены в Бельгии и подчиняемся европейскому законодательству.
- Так вы политически нейтральны?
- Как компания мы абсолютно политически нейтральны, но нам же надо где-то находиться.
Всеобщий смех в зале.


Ну и в завершение несколько веяний перемен:
✅ Россиян было существенно больше, чем в прошлые год. Впервые за долгое время они появились в качестве выступающих в сессиях не про Россию и не про БРИКС
✅ Появились китайцы, хотя и в гомеопатических количествах
✅ Впервые слышу на такой конференции активное использование термина «Мировое большинство» со стороны нероссийского выступающего. В данном случае это быль представитель ЮАР. Стоило лишь появиться проблемам в отношениях с США…

​Посетил юбилейный, 10-й по счету форум Raisina Dialogue в Дели. 3500 участников из 125 стран. Среди них – непосредственно Нарендра Моди, который, правда, по обыкновению не выступал, премьер-министр Новой Зеландии, десяток бывших глав государств, два десятка действующих министров иностранных дел, множество других видных деятелей – от Рафаэля Гросси до Нуриэля Рубини. Была и недавно назначенная Тулси Габбард (ее выступление потом все обсуждали как мастер-класс того, как, говоря двадцать минут, не сказать вообще ничего).

Ключевой темой была тема мира, увязанная с вопросами прихода Трампа, украинского конфликта и европейской безопасности. В обсуждениях в основном солировали европейцы, которые теперь все сплошь like-minded, поэтому на сессиях не покидало ощущение, что слушаешь десять раз одно и то же.

1️⃣ В Европе форменная истерика. Часть в красках описала Анастасия Лихачева, но было много чего еще интересного. У этих людей рухнул весь мир: Путин им уже видится осаждающим по очереди Берлин, Париж и Лондон, а американцы больше не помогут. На последней сессии модератор в шутку запретил называть слово «Россия», так как в предыдущих дискуссиях оно уже звучало 1500 раз. Каждый из европейских спикеров продержался 15 секунд, после чего стал говорить об «угрозе из страны к востоку от НАТО». На другой сессии наблюдал три очень симптоматичные реакции представителей европейских стран на Трампа. Первый убеждал всех и самого себя, что Европейский союз выживет, потому что не может не выжить. Вторая уверяла, что Европе давно пора было стать более независимой, и она станет только сильнее. Третий же (между прочим, зампред Мюнхенской конференции по безопасности) заявил, что Вэнс в своей мюнхенской речи вообще-то был прав, что европейцы раньше недостаточно прислушивались к запросам и чаяниям своего партнера. Задача теперь – обязательно доказать партнеру свою важность.

2️⃣ Дискуссии о необходимости милитаризации в Европе уже не существует. Точнее ее периодически пытаются поднимать Венгрия и в меньшей степени Словакия, но остальные их за это дружно презирают. Мейнстрим уже решил, что Европе необходимо переходить от welfare к warfare, не считаясь с последствиями. Впрочем, как это делать, никто не понимает. Один твердит про то, что необходимо с десяток общеевропейских проектов уровня Airbus. Другие мечтают, что у Европы через пять лет появятся полноценный президент и общая оборонная политика. Между тем, признается, что главными двигателями милитаризации Европы сейчас являются человек, который вообще не в Европе (Стармер), тот, кто уже по сути не при делах (Макрон) и тот, кто еще даже не принял дела (Мерц). В принципе никто не представляет, как в европейских условиях скоординировать такого рода инициативы и при этом еще оказаться избранным на следующий срок. Возможно, правильный ответ – просто громко говорить на эту тему и особо ничего не делать, так как сделать все равно ничего не сможешь.

3️⃣ В странах Юга от европейской дискуссии откровенно офигевают, тихо крутят пальцем у виска, но не очень понимают, что могут поделать и просто надеются на мир, опасаясь, что от такой истерики дальше может запахнуть жареным. Трамп тоже всех волнует, но без такого надрыва, как в Европе. Как было сказано на одной из сессий – Америка всю жизнь всех эксплуатировала, но Трамп хотя бы не пытается этого скрывать. И непонятно, что хуже – трамповские тарифы, которые сопровождаются какими-никакими условиями, или, скажем, европейский СВАМ, когда развивающиеся страны просто ставят перед фактом.

Продолжение ⬇️

Немного фотографий вдогонку

⬆️ продолжение предыдущего поста

На Шри-Ланке не так много точек роста, но они есть.

1. Туризм, который должен становиться все более премиальным и, как следствие, высокомаржинальным. Кстати, туристы из России, которых здесь полно – среди основных клиентов.

2. Цифровые технологии. Это область, которую многие развивающиеся страны рассматривают как инструмент «обгоняющего» развития: новые технологии позволяют выстраивать цифровую общественную инфраструктуру, недостижимую для развитых стран. Ролевая модель – Индия, где интеграция цифрового ID и электронных платежей позволили создать платежную систему нового поколения, охватывающую все население страны: на Индию сегодня приходится половина цифровых платежей мира. Не поверите, но на Шри-Ланке есть и стратегия создания искусственного интеллекта, причем «суверенного», адаптированного к сингальскому языку. Власти надеются, что ИИ позволит кардинально повысить эффективность традиционных отраслей, включая сельское хозяйство и рыболовство.

3. Голубая экономика – развитие умного рыболовства и морской логистики, адаптация морских экосистем к изменению климата.

4. Возобновляемая энергетика. Сейчас 41% баланса производства электроэнергии – это гидроэнергия, а 35% – уголь, который приходится завозить из-за рубежа. Снизить зависимость от него – важнейшая задача. А ветра и солнца – полно.

5. Вовлечение женщин в экономическую активность. Для многих развивающихся стран, включая Шри-Ланку – это важнейший драйвер экономического роста

В плане внешнеэкономических связей будущее Шри-Ланки – с Индией и Китаем. Про Россию не говорили практически ничего, про Европу напрочь забыли. Самое яркое упоминание о последней – в дискуссии о необходимости транспарентности при финансировании проектов: «Вот посмотрите на Европу. Кроме бюрократии они ничего не производят. И какова ее роль в глобальных делах?»

P.S. В списке спикеров – я в паре строчек от Муттии Муралитарана. Думаю, никому из читателей это ни о чем не говорит. А между тем для индийца или шри-ланкийца это как если бы я выступал вместе с Криштиану Роналду или с Зинедином Зиданом. Только из мира крикета.

Пару недель назад побывал на Innovation Island Forum в Коломбо. Интереснейшее мероприятие с участием представителей из порядка 50 стран, посвященное перспективам островных государств и стратегиям развития Глобального Юга в целом.

Почти все плохое, что в принципе может произойти со страной, в последние годы произошло со Шри-Ланкой. Еще в 2010-е гг. она залезла в долговой кризис (причем попала в зависимость одновременно и от западных кредиторов, и от китайцев, которые вложились в порт и аэропорт, а те в итоге не дали должной отдачи). На долговой кризис наложилась остановка туризма из-за террористических атак 2019 г., а потом и коронавируса. Когда все начало сыпаться, правительство не придумало ничего лучше, как привязать рупию к доллару, в результате получило двойной обменный курс. Эмигранты стали осуществлять переводы в Шри-Ланку в обход банковской системы, что спровоцировало проблемы с ликвидностью. Правительство же стало угрожать эмигрантам заморозкой банковских счетов. Одновременно на фоне высоких цен на удобрения в период пандемии было принято решение вообще отказаться от них и развивать органическое сельское хозяйство. Результат – падение урожайности риса на 20% и кризис в сельском хозяйстве. В общем, плохая внешняя конъюнктура и идиотские политические решения – и привет, крупнейший кризис в истории страны с падением ВВП на 7,4% в 2022 г. и 2,3% в 2023 г. Дальше – государственный переворот и хаос: наверное, некоторые помнят кадры того, как протестующие купаются в бассейне президентской резиденции.

А потом все неожиданно быстро наладилось. Помогли и МВФ, и Всемирный банк, и азиатские страны, доверие восстановилось, денежные переводы вернулись, инвестиции возобновились, а ВВП стал быстро расти (4,5-5% по итогам 2024 г.). Сегодня Шри-Ланка – это история успешного посткризисного восстановления.

Во главе страны – президент-марксист «от сохи» Анура Диссанаяке (на фото). В своей речи он, как положено, выступал за то, что инновации должны быть ближе к народу, а не узурпированы крупным бизнесом. Премьер-министр Харини Амарасурия – напротив, бывшая профессор социологии с британским PhD. Ее речь была в основном за инклюзивность и равные возможности.

В англоязычном журнале "Известия РАН. Физика атмосферы и океана" вышла наша с Александром Чернокульским статья "Climate Risks in Russia: Ranking of Regions by Adaptation Needs". Это англоязычная и немного скорректированная версия нашей работы, предлагающей рейтинг российских регионов по необходимости адаптации к изменению климата и опубликованной в Журнале Новой экономической ассоциации. Среди прочего, в данную версию добавлены карты, демонстрирующие регионы с максимальным уровнем риска по четырем опасностям, связанным с изменением климата: волны тепла, лесные пожары, усиление водного стресса и таяние вечной мерзлоты.

Работа же над рейтингом у нас продолжается, и впереди еще много интересного

Представляем второй выпуск подкаста "Поворот к природе", выпускаемого Лабораторией экономики изменения климата НИУ ВШЭ при поддержке Факультета мировой экономики и мировой политики. Выпуск посвящен эволюции концепции устойчивого развития, а гостем стала Александра Морозкина, заместитель декана Факультета по науке. Прослушать подкаст можно по ссылкам ниже:

Яндекс.Музыка
ВК
Apple Podcasts
Spotify
Другие платформы

Сегодня последний день приема заявок на вакансии стажеров-исследователей в Лабораторию экономики изменения климата НИУ ВШЭ. Если вы студент или аспирант Вышки и вам интересна тема экономических аспектов изменения климата, не упускайте этот шанс!

Ровно пять лет назад, 11 марта 2020 года, ВОЗ объявила вспышку COVID-19 пандемией. Сегодня в Валдайском клубе состоялась дискуссия о том, как коронавирус поменял наш мир – с социальной, политической, экономической точки зрения. Дискуссия получилась очень содержательной – мне давно не было так интересно на подобного рода семинарах.

Основная мысль моего выступления состояла в том, что пандемия нарушила нормальную цикличность экономических и общественных процессов. Период после окончания Великой рецессии 2008-2009 гг. и вплоть до 2020 г. – самый длительный период непрерывного экономического роста в истории мировой экономики. За ним неизбежно должен был последовать кризис, а кризисы в экономике выполняют роль санитаров леса: они расчищают накопленные противоречия и позволяют совершить качественный скачок, ведущий к новому периоду роста. Пандемия, заместившая собой «нормальный» экономический кризис, не позволила этого сделать. Она не только не разрешила никаких противоречий, но напротив, усугубила их.

1️⃣ Неравенство внутри стран. «Нормальный» кризис ведет к его сокращению, так как доходы от капитала обычно падают сильнее доходов от труда, которые более инертны и часто защищены государством. В пандемию все произошло наоборот: фондовые рынки после короткого падения устремились вверх (в основном за счет технологичных компаний), а трудовые доходы резко упали, особенно у относительно низкоквалифицированных работников, которые не смогли перейти на дистант.

2️⃣ Социальная и политическая поляризация в развитых странах. Люди перестали общаться друг с другом (средний американец даже сейчас, спустя 5 лет после пандемии, проводит дома больше на 100 минут в день и существенно меньше общается с людьми), зато гораздо больше пользуется социальными сетями, которые устроены так, что всегда подтверждают твою точку зрения. Отсюда – популизм, нервозность политической жизни, краткость горизонтов принятия решений.

3️⃣ Крах институтов глобального регулирования. На выходе из кризиса 2008-2009 гг. мы наблюдали координацию действий ведущих стран в рамках резко усилившейся Группы двадцати. Из пандемии каждый выходил поодиночке. Появилась новая линия разлома между развитыми и развивающимися странами, касающаяся вопроса распространения (а точнее сказать – нераспространения) вакцин. На Глобальном Юге это помнят до сих пор. В достижении Целей устойчивого развития – а это символ мультилатерализма 2010-х годов – потеряно три года. Доверие к международным институтам и тем более вера в их эффективность подорваны во всем мире.

4️⃣ Долговой кризис. В 2019 г. глобальный долг составлял около 220% мирового ВВП, сегодня – более 300%. В 2020 г. долг в основном рос за счет массовых фискальных стимулов в развитых странах. Дальше они же (среди прочего) спровоцировали инфляцию, с ней стали бороться высокими процентными ставками, что спровоцировало усугубление долгового кризиса уже в развивающемся мире. В итоге сегодня более 40% населения мира живет в странах, где расходы на обслуживание долга выше, чем расходы на образование или здравоохранение.

5️⃣ Деглобализация. В период самой пандемии торговля упала слабее, чем ожидалось: товарный экспорт сократился в 2020 г. всего на 8% – даже меньше, чем в 2009 г. (в основном из-за того, что основное сокращение выпуска произошло в неторгуемых секторах). Но последствия этим не исчерпываются. Компании стали перестраивать производственные цепочки, выстраивая страховочную сеть от обрывов поставок. Сегодня эта же сеть – основа стратегий ниаршоринга, френдшоринга, Китай+1 и т.д. Как выяснилось, при принятии решений о размещении производств от эпидемиологических соображений до стратегических – всего шаг. Ну а от стратегических соображений – еще один шаг до протекционизма. Собственно эти шаги уже решительно сделаны.

Все перечисленные проблемы родились задолго до пандемии, но она, вместо того чтобы, подобно «нормальным» экономическим кризисам, стать пусть болезненным, но все же «очищением» от них, стала скорее катализатором их дальнейшего усиления. С этими проблемами нам в обозримом будущем жить.

В свете новостей о том, что новым премьер-министром Канады станет Марк Карни, вспомнил о том, как был на его выступлении в Гарварде в 2019 году. Покопался в архивах и извлек свои заметки. Вот такой мир тогда был

Сегодня персона дня – глава Банка Англии Марк Карни, кстати, бывший местный выпускник. Не все, что он говорил, бесспорно, но у него есть четкая и последовательная система взглядов, направленная в будущее, и этим он подкупает. Вот самое интересное:

1. Старого мультилатерализма, основанного на универсальных правилах, больше нет и не будет. Новый должен быть основан на решении частных задач (outcome-based вместо rule-based), гибком составе участников любых инициатив и инклюзивности (инициативы не должны исходить из Вашингтона). Иначе говоря, новый мультилатерализм – это создание платформ для сотрудничества вместо создания единых правил игры. Один из примеров того, как это работает – Совет по финансовой стабильности, который как раз Карни в течение семи лет возглавлял. Но есть и другие области, в которых такой подход оправдан и скорее всего будет реализовываться:
1) торговля услугами в цифровую эпоху: не будет глобального соглашения в этой сфере, но возможны частные (в области защиты потребителей, обеспечения приватности, учета цифровой торговли и т.д.).
2) изменение климата: Парижское соглашение рамочное, но вокруг него рождается множество более частных инициатив – например, Task Force on Climate-related Financial Disclosures
3) платежные системы и цифровые валюты: универсальных соглашений здесь точно не будет, но возможно появление и отдельных «цифровых валютных зон» и частных международных соглашений, например в области безопасности при использовании цифровых валют.

2. Модерирующий беседу Ларри Саммерс как известный борец за права американских бедняков спросил, а не пошлют ли его куда подальше с этим мультилатерализмом ребята из Огайо. Карни ответил, что предыдущая глобализация (которую, кстати, не в последнюю очередь сам Саммерс и строил) была глобализацией крупных компаний и банков. Новая глобализация должна быть глобализацией малого и среднего бизнеса. Необходимо делать то, что продвигает Джек Ма – свободная торговля для малых компаний через электронные платформы. Тогда и ребята из Огайо не останутся в накладе.

3. Существует ли мир отрицательных процентных ставок? Да, существует, и как показывают естественные эксперименты в ряде стран, ничего катастрофического в нем нет. Другое дело, что эффект монетарной политики в отрицательной зоне меньше, чем в положительной, и Банк Англии к этому инструменту прибегать не планирует даже в случае серьезного кризиса. Тем более что в Великобритании еще есть возможность некоторого количественного смягчения и есть контрциклический буфер в виде высокой нормы банковских резервов, который поддерживался целенаправленно на фоне неопределенности с Брекситом. Но другим экономикам, в том числе США, будет хуже. Конечно, в будущем вырастет роль фискальной политики как контрциклического инструмента.

4. Дивестиции различных институциональных инвесторов из грязных отраслей – это дело хорошее, но не являющееся самоцелью. Важнее для климата– верная оценка риска инвестиционных портфелей с учетом не столько текущей углеродоемкости компаний-получателей инвестиций, сколько их стратегий на будущее. Инвесторы должны задавать вопрос – что будет с компанией через 10 или 20 лет в эпоху высоких цен на углерод? Например, сейчас портфель Японского пенсионного фонда финансово устойчив при климатической политике, соответствующей потеплению на 3,7 градуса, а портфель казначейства США – 5,4 градуса. По мере раскрытия информации о выбросах и повсеместного формирования корпоративных низкоуглеродных стратегий крупнейшие инвесторы будут перетасовывать свои портфели в пользу инвестиций в более чистые и в более адаптивные компании. Демонстративные дивестиции при этом необязательны.

Мы опубликовали годовой выпуск Мониторинга мировой экономики и геополитических рисков GlobBaro HSE.

Это уникальный для русскоязычного пространства материал, подводящий экономические и геополитические итоги 2024 года и формулирующий ключевые вызовы и ожидания на 2025 год. Кроме стандартного для мониторинга обзора макроэкономической динамики и сырьевых рынков, выпуск содержит разделы, посвященные протекционизму и санкциям, дедолларизации, энергопереходу, искусственному интеллекту, полупроводникам, редкоземельным металлам и многому другому.

Сотни источников, огромный тематический охват и самая свежая информация - все в максимально сжатом и емком формате!

Лаборатория экономики изменения климата НИУ ВШЭ при поддержке Факультета мировой экономики и мировой политики запускает новый подкаст под названием "Поворот к природе". Мы будем обсуждать экологические проблемы, вопросы устойчивого развития и то, как они связаны с мировой экономикой и политикой. Подписывайтесь. Впереди - много интересных спикеров и увлекательных тем.

Первый выпуск подкаста - с моим непосредственным участием. Вместе с ведущими подкаста Федором Алексеевым и Елизаветой Смоловик порассуждали об экономических последствиях изменения климата и о трендах климатической политики в эпоху Трампа

Яндекс. Музыка
Apple Podcasts
ВК
Spotify
Другие платформы

У нас большое событие.

4 марта в 15:00 по адресу Покровский бульвар 11, F301 презентация годового мониторинга GlobBaroHSE: Ключевые тренды и риски в мировой экономике и геополитике. Мировая экономика в 2024 г. и вызовы для 2025 г.».

На презентации будет представлен годовой выпуск мониторинга GlobBaroHSE, в котором систематизируются ключевые тренды мировой экономики, основные геополитические тенденции и риски. Подводятся итоги 2024 г., отмечаются вызовы и ожидания в отношении 2025 года. В отличие от прошлых выпусков особое внимание уделяется анализу средне- и долгосрочных трендов в мировой экономике, трендов в области ключевых технологий и отраслей, важных для конкурентоспособности стран.

Среди рассмотренных тем в т.ч. проблемы протекционизма и санкций, ожидаемые эффекты политики Д. Трампа, ответная реакция мировой экономики в виде сегментации и френдшоринга, процессы дедолларизации, проблемы энергетического перехода. Также в работе традиционно подводятся итоги макроэкономической динамики (экономическая активность, мировая торговля и логистика, инфляция, монетарная и бюджетная политика, сырьевые рынки) за последние годы с акцентом на 2024 г. В отдельном блоке систематизированы ключевые геополитические тенденции и риски.

Приглашаем присоединиться к дискуссии!
- для очного участия и заказа пропуска в здание, пожалуйста, заполните форму
- для онлайн участия, пожалуйста, осуществите регистрацию по ссылке

Программа мероприятия доступна по ссылке.
Аннотация и оглавление доклада доступны по ссылке.

Текст доклада будет опубликован в день презентации.

Маленький комментарий по поводу редкоземельных металлов, внезапно оказавшихся в центре глобальной политической повестки…

Что в США своих ресурсов РЗМ (а также и готовности их добывать, не считаясь с экологическими последствиями) почти нет, а Китай контролирует подавляющую часть цепочек поставок – это обсуждается широко. Очевидно, что Трамп хочет обеспечить США доступ к этому стратегически важному сырью.

Однако интересно другое: примерно половина прироста спроса на данные металлы в последние три года и более 3/4 прогнозируемого прироста спроса до 2030 года приходится на низкоуглеродные технологии. В основном – электромобили и офшорные ветроэлекстростанции, то есть ровно то самое, что Трамп другой рукой стремится придушить.

В этой связи уместно вспомнить пример Монреальского протокола: США тогда больше 10 лет заваливали весь мир заявлениями о недоказанности истощения озонового слоя и его связи с ХФУ, но когда патенты компании Dupont на старые хладагенты истекли, а вместо них ей же были разработаны новые озонобезопасные, США быстро превратились в сторонника максимально жесткого глобального регулирования. Простая логика битвы экологических норм: тормози регулирование, когда оно мешает тебе; ускоряй, когда оно позволяет опередить конкурентов.

США вчистую проигрывают гонку за лидерство Китаю в электромобилях и ветряках. Одна из основных причин – отсутствие доступа к редкоземельным металлам. Не удивлюсь, что если ее относительно быстро решат (кто знает, может и благодаря России), изменение климата еще при Трампе вновь перестанет быть аферой.

В "России сегодня" прошел круглый стол "Актуальная климатическая повестка: вызовы для стран БРИКС в борьбе с изменением климата". Вместе с коллегами из РСМД и МГИМО обсудили, может ли БРИКС стать лидером борьбы с изменением климата и способствует ли этому его расширение.

В подкасте "Мировой факультет" поговорили с Федором Лукьяновым о трамповской торговой войне с Канадой, Мексикой и Китаем, о выходе США из Парижского соглашения, о специфике американской экономики и о будущем мировой

VK: https://vk.com/wall-224749314_179
Яндекс: https://music.yandex.ru/album/12081694/track/135893770
Mave: https://hse-weia.mave.digital/ep-78
Zvuk: https://zvuk.com/episode/142554246

На днях выступил на РБК-ТВ про трамповские энергетические инициативы. А 4 февраля выступаю на климатическом онлайн-брифинге CarbonLab про последствия выхода США из Парижского соглашения. Присоединяйтесь

По поводу выхода Трампа из Парижского соглашения, а также его планов по расширению нефтегаза имею сказать следующее:

1️⃣ Американская политика – это шоу, оторванное от реального положения вещей «на земле». Нигде это так не проявляется, как в зеленом развитии. В первый период президентства климатического скептика Трампа, обещавшего перед выборами спасти уголь, выбытие угольных электростанций достигло рекордных темпов, а одновременно произошел бум солнечной и ветровой энергетики, центром которого стал республиканский Техас. При очень зеленом президенте-глобалисте Байдене добыча нефти и газа в США достигла исторического максимума, выбросы в 2024 г. сократились на целых 0,2% (при провозглашенных целях сократить на 50-52% r 2030 г. от уровня 2005 г.), а взнос США в недавно созданный в рамках Парижского соглашения Фонд ущерба и потерь составил целых 17,5 млн долл. (то есть примерно в 10 раз меньше, чем собрано на инаугурацию Трампа).

2️⃣ Так что никаких кардинальных перемен при Трампе не произойдет. Энергопереход в США будет по-прежнему определяться не хотелками и обещаниями президентов, а экономикой и технологиями. В ближайшие годы рост спроса на энергию (в том числе на фоне развития ИИ) будет обеспечиваться и возобновляемыми источниками, и углеводородами, но доля первых будет постепенно расти. Этого будет достаточно для сокращения выбросов, но в крайне вялотекущем режиме.

3️⃣ Расходы на зеленую трансформацию в рамках Закона о сокращении инфляции (385 млрд долл. к 2031 г.) важны для конкуренции между технологиями в среднесрочной перспективе. В большинстве своем они защищены и не могут быть отменены Трампом. Кстати, одним из главных выгодополучателей этого пакета расходов являются компании Илона Маска.

4️⃣ Выход США из Парижского соглашения конечно имеет большое символическое значение. Это существенный подрыв доверия: когда ведущая страна мира затевает пинг-понг со входом и выходом из соглашения, которое позиционируется как судьбоносное для всего человечества, ко многим подкрадываются чувства, что их держат за идиотов. Впрочем, не думаю, что какая-либо страна заинтересована в том, чтобы повторять за Трампом (хотя отдельные группы интересов не преминут воспользоваться замешательством, лоббируя это –как, например, это уже делает РСПП в России).

5️⃣ Но есть в этом и хорошая сторона –в связи с выходом США и существенным ослаблением Европы повестка постепенно будет смещаться в сторону Глобального Юга. Туда она и должна смещаться: там находятся основные выбросы, а также происходит экономическая, поведенческая и технологическая трансформация обществ, критическая для будущего климата. Для развивающихся стран вопросы изменения климата гораздо важнее, чем для США и даже чем для ЕС. Возможно, более активную роль в направлении международного сотрудничества станет играть Китай, который уже сегодня вкладывает в трансформацию энергетики кратно больше, чем США и ЕС вместе взятые, пусть и не трубит об этом на каждом углу.