Последние пару месяцев мы с журналом «Искусство кино» и школой кино и телевидения «Индустрия» активно обсуждали, придумывали, готовили новый медиа-продукт — онлайн-киноклуб «Среда обсуждения», где в прямом эфире, в меру занудно, в меру остроумно (в духе лучших репортажей Д.Ф. Уоллеса про писающего Дэвида Линча) будем обсуждать все, что нам — или вам — заблагорассудится.

Участие в клубе платное, хоть и стоит из расчета за одну встречу не дороже билета в кино.

Зато сегодня через два с половиной часа встречаемся в отличной компании на бесплатном (что в наши дни — исчезающая редкость) открытом разговоре с классными, умными, живыми и любимыми людьми, чтобы поболтать не только о целях и задачах киноклуба, но и про молодость и будущее кино.

Ну а что нам еще остается обсуждать, когда прошлое с настоящим выглядит, как апрель в Москве.

Здесь — красивая картинка, пара слов про моих коллег и ссылка на регистрацию.

Ну и следите за новостями.

Разбираю наконец подарки с дня рождения. Вот, например, начало открывающего эссе из сборника Дэвида Фостера Уоллеса про съемки «Шоссе в никуда».

«Тщетно было бы искать среди вообще небогатой жанрами дореволюционной русской кинематографии хоть одну законченную картину в интересующем нас плане. В «наследстве» от капиталистической кинематографии фигурировали салонная драма с «любимцами публики», «психологическая драма» обывательских или «сверхчеловеческих» переживаний, примитивный детектив («Сонька - золотая ручка»), беспомощная и бескультурная «комическая» Глупышкиных и приторные ростки комедии положений. И это все? — Все. Но этого было достаточно для удовлетворения всех или почти всех запросов российского обывателя. Большего он не ожидал, большего он и не требовал. А что касается интересующего нас здесь научно-фантастического фильма, то потребности в нем обыватель этот не испытывал то ли потому, что сам он был в массе лишен всякой фантазии, то ли потому, что «наука» с гимназической скамьи неизменно представлялась ему страшным или чрезмерно скучным жупелом».

М. Лучанский, «Становление жанра», «Икусство кино», № 2 за 1936 г.

Вчера лента новостей поделилась на тех, кто радуется за одного выдающегося русского, повторившего вечный рекорд НХЛ, и на тех, кто скорбел по другому выдающемуся русскому, который ушел из жизни в Тайланде, так и не приходя в сознание.

Причем путь и к одному, и к другому достижению сопровождался всеобщим возбуждением и круглосуточным ожиданием.

Уже давно не стоял вопрос — случится ли это. Речь лишь шла о том — когда.

И тот, и другой добились статуса легенды благодаря невероятному упорству, даже фанатичности. Оба отдали себя любимому делу без остатка.

Буквально до самопожертвования.

Один навсегда стал ролевой моделью для тех, кто верит: терпение и труд — все перетрут. А также максимы про то, что за каждым успехом стоит 99% труда и 1% таланта.

Второй — живым (уже мертвым) воплощением эпитафии на могиле Буковски: don’t try.

И первый — героический — и второй — анархистский — аватар русского характера в очередной раз напомнил, что здесь выполняет роль самой желанной и социально одобряемой модели мужского поведения.

Один будто бы символизирует собой величие, неприступность, несокрушимость. Вот такой богатырь.

Второй — понятно — шут. Носитель максимальной свободы. Не атакующий социальные — да и любые понятия морали, а просто игнорирующий их.

Симптоматично, что первый добился своего рекорда в Америке — самом конкурентном обществе мира — а второй оформил свое бессмертие в Тайланде — месте, где порок и норма неотличимы друг от друга.

Я же, выразив обоим все возможные почести, поздравления и соболезнования, отчаливаю обратно на диванчик.

Очень хорошо.

https://youtu.be/2X9e1x2qJC0?si=FVuplJr0Vl0WFFaV

За время, что писал этот текст, заново пропустил через себя избранные образцы российского кинематографа, начиная с 2011 года.

Нанесенный психике ущерб не измерить ни в сариках, ни в зинах.

Был у нас когда-то разговор с Даниилом Борисовичем Дондуреем на тему: у нас милицейские сериалы такие, потому что такие менты — или менты так себя ведут, потому что такие про них сериалы?

Так и здесь — кажется, эта хтонь прилипла к нам так же намертво, как спортивный костюм — к коже нашего мальчика.

Пожалуй, всю обширную фильмографию героя я бы с легкостью заменил на те видео и фото, что сопровождали его путь к церемонии «Оскар». Где он не пророк, не бандит, не герой, а просто в компании жены, дочерей, коллег и друзей живет жизнь самого обычного из всех человека.

Я/мы мерзкие либералы.

Я/мы Сарик Андреасян.

когда утихли все песни, и болельщики «Аноры», заступники за права секс-работниц, кумиры независимых кинематографистов и прочих обездоленных улеглись спать, хочу первый и последний раз заявить:

та растерянность, что я чувствовал во время просмотра благодушного фильма вполне себе доброго американского режиссера, снимающего во второстепенных и прочих ролях вполне себе добрых русских и не только актеров, которые с обаятельной улыбкой связывают главную героиню, затыкают ей рот, а потом говорят, что это было не насилие, а забота и прочий мисандестендинг — сопоставима разве что с сегодняшней растерянностью от реакции на выход подкаста «Дочери разбойника» (https://method.libolibo.me/) про Оксимирона. точнее, ее почти полного отсутствия среди тех, кто все эти годы строил ему имидж правдоборца и творца

которая, впрочем, мало отличается от коллективного дежурного пожимания плечами в 2021 году, когда впервые информация об этом вылезла наружу

в «Аноре» хотя бы в финале дали героине как следует оплакать пережитое

а когда закончится этот бесконечный триумф добра и света — одному рэпу известно

Посмотрел за неделю все доступные серии «Разделения».

Во-первых, уровень замысла — перед нами хоть и хай-концепт, но исследуются темы глубоко личные, тихие, не хайповые и не концептуальные. Типа проживания утраты, свободы воли, смысла жизни. А на самом деле — лжи и правды. Неразрывного дуализма света и тьмы. Добра и зла. И принятия — в себе и остальных — того и другого.

Во-вторых, уровень воплощения. Актерская работа, работа художников-постановщиков, работа оператора (попробуйте какого-нибудь выпускника ВГИКа заставить выставить свет так, чтобы на сверх общем плане было только два крошечных высвеченных пятна, а на крупном портрете героя можно было разглядеть только контур носа и один зрачок). Наконец, режиссура. Эта тщательность, подробность, запредельный перфекционизм — и рифмуется с содержанием, и сам становится ключевым художественным приемом.

В-третьих, чудовищный романтизм, идеализм, сентиментальность. Где вы видели, чтобы антиутопия так бережно и нежно относилась к зрителю? Так убаюкивала его, так утешала, так верила в любовь, товарищество, человека?

Наконец, постоянное усложнение. Нарратива, мира, героев.

Посмотришь «Разделение» — и хочется ворваться в профессию. Жить, творить, любить.

Включишь любой российский контент, о котором кричат сейчас со всех сторон в моем мыльном пузыре, и хочется разделиться на до и после.

Засунуть в голову чип, чтобы все это не помнить и развидеть.

Обратная точка.

Ларс Фон Триер помещен в центр по уходу за людьми, болеющими Паркинсоном.

Продюсер Zentropa Луиза Вест сообщила о том, что сейчас медицинский центр предоставляет 68-летнему режиссеру все условия для нормального функционирования. Свой диагноз Триер обнародовал в 2022-м году, а в этом году стало известно, что Датский институт кино выдал ему грант на фильм «После».

Ларс, держись!

А также учреждение нового государственного праздника — дня зависимости.

Не менее перспективным считаю создание зависимой премии в области киноискусств.

Считаю перспективной идеей создание первого в России (и в мире) фестиваля зависимого кино.