Беседы с архитектором-реставратором-реставратором А.Н. Волковым
А вот и приключения начались!
Чтобы не терять нить рассказов - читайте предудущие беседы по тегу #беседы_с_архитектором
Беседа 5. Зима. Март. Ночь. Путешествия по льду, снегу и волчьим тропам.
А.Н.: Как я попал в Плесецкий район.
В восемьдесят втором году я пришёл в реставрацию, объекты у меня были прямо хорошие начальные. Первый объект у меня был вообще Кондопога, которая сгорела, в Карелии. Ясно, что я не был там ГАПом или ведущим архитектором, я имею в виду, как я вообще приобщался. С Борисом Лурье мы туда поехали, он как раз показал, что такое крок первый, то есть рисунок - полевой чертёж обмерочный.
Вторым у меня была сразу Преображенская церковь в Кижах с Борисом Петровичем Зайцевым. Ну, я очень много работал и поэтому такие объекты попадались. Ясно, что они длились большой период, а вот в восемьдесят третьем году в марте меня послали в Плесецкий район.
Что такое март? Это зима и ночь, беспросветная ночь. Мы были втроём. Надо было посмотреть на объект, чтобы его пустить в работу, проектировать сначала. Это была затейка для не робкого десятка. Поезд прибывал в три утра, нас высадили, я стою на путях, уходящие четыре огонька последнего вагона… и куда идти - неизвестно. Причём, надо было на автобус. Автобус... Тоже такая автостанция - домик 4х4, открывающаяся в шесть часов.
Таня: А вокзала не было?
А. Н.: Ну, он был тоже закрыт. Во-первых, я его не видел. Где-то там он был, маленький тогда ещё. Мы были в последнем вагоне, нас высадили. Пошли на автостанцию, она закрыта, то есть, 3 часа так вот надо стоять, а март - это зима, там было минус где-то под 20. В 6 часов она открылась, женщина в окошечко сказала, что билетов всё равно уже нет, их выкупили все с вечера. Дело в том, что нужно было на первый рейс. Потом он каждый час ходит. Нам нужен был первый рейс, потому что тогда в Конёве вы успеваете пересесть на другой автобус, который идёт дальше, на Кенозерье. А если вы на него не успеваете... А он туда, на Филипповскую, на Кенозеро, автобус ходил не каждый день, а только через два дня. То есть, вы приезжаете, и делать вам абсолютно нечего.
Мы приехали в Конёво — у нас первый наш объект была - Задняя Дуброва, мы туда поехали… пошли. Ещё шатёр стоял на месте, мы его так схематично обмерили, именно для предварительных работ. Подразумевалось, что подготовительные работы нужны для того, чтобы сделать заявку на объект, когда уже ты едешь, и видишь его уже капитально. Поэтому чисто так схематично.
Потом мы поехали, так как было время, на Авдотину, на ту сторону Онеги.
Таня: Там паром, да, был?
А. Н.: Не было. Не поехали. Пошли по льду.
Маргарита: Да, это же март.
А. Н.: В Авдотьине я никогда не помню... даже когда лёд двигался, мы прыгали по этим льдинкам. Было очень иногда страшно, причём так сильно лёд шёл. Я сказал всем оставаться на левом берегу, и сам пополз. Причём ты идёшь не налегке, а с рюкзаком идёшь.
Маргарита: восемьдесят второй год! Нормально, вообще...
А. Н.: Это был не 82-й.. это уже был 85-й. А тогда мы прошли в марте совершенно хорошо по льду, даже посмотрели церковь. По той стороне прошли до Бережной Дубровы.
Таня: Это всё пешком?
Маргарита: Сколько вас было?
А. Н.: нас было трое, но до Бережной пошёл я один.
Таня: Это далековато. А, от Авдотьина — ладно, там 5 километров.
А. Н.: Да там даже поменьше. Были молодые, тем более в армии я служил в десантных войсках, спецназе. Так что для меня бросок три-пять километров - это так. Дальше мы поехали на Кенозеро, в Почу. Это подразумевается, во-первых, что навигаторов, ясно что никаких не было. Карты были очень схематичные, и это всё ночью. То есть, это день, но это ночь. Светало, час, два, а потом было темно. Пошли, пешком дошли до Вершинина. В Вершинине переночевали, нас там накормили.