Тут меня уважаемые люди поправили по поводу долгов Высоцкого. Пишут - всего долгов было около 40 тысяч. Заглянул в наше интервью с Никитой Высоцким - и признаю: да, погорячился с цифрой. Всё было чуть иначе по деньгам, но точно по сути. Вот отрывок:

- Мы читали, что у него после смерти остались серьезные долги. Чуть ли не 50 тысяч рублей. Единственный, кто простил долг – Зураб Церетели, сказавший: «Если в Грузии умирает друг, в его семью деньги несут, а не выносят».

- Долги действительно были. Но не 50 тысяч, гораздо меньше. После того, как Церетели от денег отказался, общая сумма долга составляла порядка восьми тысяч. Плюс эпопея с дачей, которую отец незадолго до смерти выстроил в поселке Красная Пахра на участке друга Эдуарда Володарского. Начались разговоры, что Володарский должен забрать дачу себе, возместив расходы. Либо отделить кусок земли от своего участка и отдать наследникам. Ни то ни другое было невозможно. В итоге правление дачного кооператива признало дом незаконной постройкой. Пришлось разобрать.

- Обидно как.

- Теоретически правление могло бы закрыть на все глаза. Но не стало этого делать, поскольку вокруг дачи уже поднялся шум, дошло до обращений в Моссовет. Разобранные стройматериалы Володарский накрыл рубероидом, чтобы не сгнили. Так и лежали какое-то время. Их выкупил один из соседей, когда получил разрешение на строительство. Деньги, которые посчитал стоимостью этого дома, он отдал. Можно было бы сказать, что дом обошелся в 50 тысяч. Но если бы вы его увидели, поняли – от силы тысяч в шесть.

Про огромные отцовские долги часто говорят люди, которые рядом даже близко не стояли. Кто-то где-то что-то слышал – и понеслось. Семья едва ли не голодала, лихорадочно возвращала деньги… Все не так! Допустим, он не успел полностью выплатить пай за гараж, это правда.

- Внушительная сумма?

- Да нет. Конечно, отец хорошо зарабатывал, но и тратил немало. Сегодня молодежи трудно понять, что в те годы часто приходилось переплачивать. За ту же дачу, которую он хотел поскорее достроить. За ремонт «Мерседеса», потому что в Союзе не было запчастей. Для иномарки любые жестяные и покрасочные работы стоили в пять раз дороже, чем для «Жигулей».

Вдобавок отец был щедрым человеком, многим помогал. Маленький пример – последняя гастрольная поездка в Калининград, где за пять дней дал более двадцати концертов. Привез очень приличную сумму. В конверте. А в Москве к нему пришел товарищ, который оказался в сложной ситуации. Срочно понадобились деньги. И отец отдал ему этот конверт.

- Речь об известном человеке?

- Нет.

- Деньги, как мы понимаем, в семью не вернулись?

- Естественно. Отец же давал без возврата. Не в долг.

Это как раз с того участка - Ростропович работы Церетели

Умер Зураб Церетели. Сейчас напишут многое, но две истории – навсегда со мной. Когда не стало Высоцкого, семье многие предъявили счета – Владимир Семёнович должен столько-то.

Зурабу Константиновичу Высоцкий был должен колоссальную сумму, тысяч сорок. Но он семье сказал: "В Грузии, когда человек умирает, семье помогают, а не берут с неё" – и от денег отказался. Наоборот, помог с похоронами. Эту историю мне не так давно подтвердил и Никита Высоцкий.

А история вторая – у Церетели имение в Переделкино. При жизни хотел сделать музеем, но возникло столько бюрократических проблем, что распорядился – пусть охрана пускает всех желающих так. Вот так я туда и проник. При этом сам Церетели жил себе в этом доме – а совершенно посторонние люди бродили по участку.

А там просто чудеса! Я-то ждал чего-то огромного, вроде бронзового Петра. Или того, что украшает его галерею на Пресне.

Но вместо этого - изумительные миниатюрные фигурки. Одна прелестнее другой. Совсем другой Церетели!

Не знаю, останется ли там свободным проход теперь. Если останется – горячо рекомендую.

(Из старых газет). 9 января 1941 года. ЛЕКТОРИЙ МГУ – В 8.30 веч. Андрей Старостин – доклад о советском футболе. Все билеты проданы. Повторение – 20 / I – билеты продаются.

---
Наследуем, продолжаем и во вторник 22 апреля мы снова вместе с товарищем-историком Олегом Медведевым поговорим о советском футболе:

«Мифы о "Спартаке". Футбол Бескова»

Место для этого выбрали мясное (во всех смыслах) – бар «Мясницкий» у Красных ворот*.

Вход бесплатный, но нужна бронь столика. Начало в 19:00

Ждем!

* Мясницкий проезд, 2/1, (м. Красные Ворота)

Забронировать стол можно по номеру: +7(926) 868-56-68 или на сайте

Сходите! Мой замечательный товарищ выступает. Даже двое

Апрель, снег сошёл, работается туго. Вот брать интервью – это да. А выписывать потом – вы меня простите.

Вспомнил тут чемпионат мира-1998.

От "СЭ" во Францию улетел уважаемый корреспондент. Ветеран редакции. Первый день чемпионата – с него 2 полосы в номер.

Дело к вечеру – ветеран на связь не выходит. Письма на почте нет. Выпускающая бригада даже не голосит – ходит тихо, с бледными лицами. Все раздавлены. Ещё сложно представить, что заметок не будет – хоть всем уже ясно: какие там заметки…

За две минуты до дедлайна от спецкора падает письмо. Пусть штраф от типографии, пусть задержка номера – но текст с чемпионата есть!

В редакции стон облегчения. Кто-то держится за сердце. Самые чувствительные готовы расплакаться.

Дежурный редактор Лёва Тигай унимает дрожь в руках, открывает письмо. К которому прикреплён вордовский файл подозрительно малого размера.

Открывает – и…

Видит единственную фразу:

"Ну вот я и в Тулузе"

Сколько раз проезжал в Карелии мимо Кондопоги – всё откладывал. Думал, ещё заеду к легендарной деревянной церкви 1774 года. Успею. Куда она денется? Вот выберу денёк с хорошим закатом, поснимаю…

А потом к бабушке на каникулы приехал 15-летний внучок-сатанист – и всё спалил. Осталось гора обугленных брёвен на берегу Онежского озера. Почерневшие камни на могилах монахов.

Возвращался года четыре назад из Пушкинских гор, устал страшно. Но, думаю, заеду в знаменитую кинодеревню Новоржевского района. Это там снимали кучу фильмов, "Холопа" в том числе. Как чувствовал – найдётся идиот, всё спалит. Какая там мельница на берегу реки! Какие терема!

Сегодня узнаю – это и случилось. Всё сгорело.

Я благодарно кивнул. Вечером в купе развернул, поднёс к тусклой лампе:
Быть знаменитым некрасиво.
Не это подымает ввысь.
Не надо заводить архива,
Над рукописями трястись.
Цель творчества – самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех…
https://www.sport-express.ru/golyshak-vspominaet/reviews/leonidu-vaysfeldu-16-aprelya-ispolnilos-65-let-istorii-pro-arbitra-menedzhera-i-eksperta-2318563/

Когда-то я массу усилий приложил, чтоб подружиться с Петром Воробьёвым. Тот считался едва ли не первым тренером нашего чемпионата – а контакта нет. Безобразие!
Как говорили знающие люди, Пётр Ильич ладил лишь с одним корреспондентом. Это был не я.
Что только ни делал! Однажды отправился к Воробьёву… Не помню, в какой город. Ах, да, в Ярославль.
Тот самый Ярославль, который Пётр Ильич сделал чемпионом чуть раньше, был уволен – и вот теперь привёз в этот город новую свою команду. Ходил по коридору "Арены-2000" с чашкой чая в руках. Хмурился.
- Пётр Ильи-и-ч! – самым жалобным из голосов заканючил я. – Мне б интервью.
- Бу-бу-бу, - скосил на меня презрительный глаз Воробьёв.
Не разобрав ни слов, я расценил это как отказ.
Тут-то и достал из рукава козырь. Припомнил того самого корреспондента, с которым Воробьёв дружил и даже регулярно выпивал. Звали его Юрий Цыбанёв.
С Цыбанёвым я ладил, даже писал заметки в его журнал "Спортклуб". И вот, желая раскрепостить Воробьёва, рискнул:
- Привет вам от Цыбанёва.
Воробьёв чуть замедлил шаг.
- Юрия Борисовича, - добавил я увереннее.
- От Цыбанёва?! – прояснилось его лицо. – Юры?
- Да! – радостно подтвердил я. Предвкушая удачу.
- Да пошёл он на ***, этот Цыбанёв! – вскричал вдруг Пётр Ильич. Взмахнул рукой с чашкой – и только-только построенная "Арена-2000" была испорчена. Чайный след украсил стену. Я вгляделся – было в этом мазке что-то от Уорхола.
Настаивать на интервью было смешно и нелепо. Оставшийся на дне кружки чаёк Пётр Ильич вполне мог плеснуть мне в физиономию.
Вжав голову в плечи, я поплёлся прочь.
Вскоре выяснил – в то самое утро Юрий Борисович Цыбанёв отличился на страницах "Советского спорта". Написал про "ракету ярославского хоккея". От которой отходят выгоревшие, ни на что не годные ступени – а она летит себе дальше.
Первой ступенью по версии Цыбанёва был тренер Сергей Николаев. Второй – как раз Пётр Воробьёв.
Пётр Ильич чувствителен к таким заметкам. Как говорится, вспылил. Ходил по коридору, переосмысливал. А тут я!

Вскоре я отправлялся в Тольятти, где тренировал Воробьёв. Заручался гарантиями местного хоккейного начальства – те клялись: интервью будет. Воробьёва уломаем.
Интервью в самом деле случилось. Пётр Ильич отвечал угрюмо, односложно. Поглядывая на часы такого размера, что я не удивился бы, выскочи вдруг из них бронзовая кукушка.
Я вернулся в Москву. Пару дней спустя в отделе хоккея раздался звонок. На том конце был Пётр Ильич – и хрипло интересовался у редактора хоккейного отдела:
- У вас есть такой корреспондент – Лашак?
Вратарь Ян Лашак в тот год играл за питерский СКА. Пожалуй, мне было даже приятно, что запомнился Пётру Ильичу под таким никнеймом.
- Лашака нет, - дрогнувшим голосом ответил редактор. – Есть Голышак.
- Ваш Голышак делал со мной интервью. Так вот, я передумал. Не хочу. Не надо никаких интервью.
Обсуждению приговор не подлежал. Хотя бы по той причине, что Пётр Ильич повесил трубку.
Была и третья попытка. Вы удивитесь – но я снова явился к в Воробьёву в Тольятти.

Мне когда-то говорили про Бескова: когда тот наверху – не подступишься. Барин! Как только привозит из Бремена счёт 2:6 – душа-человек. Разве что не приобнимет.
Я дождался момента, когда команда Петра Воробьёва забуксует. Чтоб убедиться – это правило не только про Бескова, а про всех вообще.
Петр Ильич больше не плескал чаем на стены. Хрипотца его стала почти ласковой. Говорил про всё на свете. Даже про размеры собственной тольяттинской квартиры. Мне ещё подумалось – главный конвейер ВАЗа занимает схожие площади.
Размякший от неудач Пётр Ильич не просил даже ничего заверять. По тону я понял: новых звонков в отдел хоккея не будет.
Провожая, Воробьёв поинтересовался:
- У тебя сегодня поезд?
Я кивнул.
- Вот. Ознакомишься в дороге.
Пётр Ильич сковырнул со стены тренерской какой-то листочек, исписанный от руки фломастером.
- Это стихи Пугачёвой. Читала их на "Фабрике звёзд".

Когда-то я массу усилий приложил, чтоб подружиться с Петром Воробьёвым. Тот считался едва ли не первым тренером нашего чемпионата – а контакта нет. Безобразие!

Как говорили знающие люди, Пётр Ильич ладил лишь с одним корреспондентом. Это был не я.

Что только ни делал! Однажды отправился к Воробьёву… Не помню, в какой город. Ах, да, в Ярославль.

Тот самый Ярославль, который Пётр Ильич сделал чемпионом чуть раньше, был уволен – и вот теперь привёз в этот город новую свою команду. Ходил по коридору "Арены-2000" с чашкой чая в руках. Хмурился.

- Пётр Ильи-и-ч! – самым жалобным из голосов заканючил я. – Мне б интервью.

- Бу-бу-бу, - скосил на меня презрительный глаз Воробьёв.

Не разобрав ни слов, я расценил это как отказ.

Тут-то и достал из рукава козырь. Припомнил того самого корреспондента, с которым Воробьёв дружил и даже регулярно выпивал. Звали его Юрий Цыбанёв.

С Цыбанёвым я ладил, даже писал заметки в его журнал "Спортклуб". И вот, желая раскрепостить Воробьёва, рискнул:

- Привет вам от Цыбанёва.

Воробьёв чуть замедлил шаг.

- Юрия Борисовича, - добавил я увереннее.

- От Цыбанёва?! – прояснилось его лицо. – Юры?

- Да! – радостно подтвердил я. Предвкушая удачу.

- Да пошёл он на ***, этот Цыбанёв! – вскричал вдруг Пётр Ильич. Взмахнул рукой с чашкой – и только-только построенная "Арена-2000" была испорчена. Чайный след украсил стену. Я вгляделся – было в этом мазке что-то от Уорхола.

Настаивать на интервью было смешно и нелепо. Оставшийся на дне кружки чаёк Пётр Ильич вполне мог плеснуть мне в физиономию.

Вжав голову в плечи, я поплёлся прочь.

Вскоре выяснил – в то самое утро Юрий Борисович Цыбанёв отличился на страницах "Советского спорта". Написал про "ракету ярославского хоккея". От которой отходят выгоревшие, ни на что не годные ступени – а она летит себе дальше.

Первой ступенью по версии Цыбанёва был тренер Сергей Николаев. Второй – как раз Пётр Воробьёв.

Пётр Ильич чувствителен к таким заметкам. Как говорится, вспылил. Ходил по коридору, переосмысливал. А тут я!

Вскоре я отправлялся в Тольятти, где тренировал Воробьёв. Заручался гарантиями местного хоккейного начальства – те клялись: интервью будет. Воробьёва уломаем.

Интервью в самом деле случилось. Пётр Ильич отвечал угрюмо, односложно. Поглядывая на часы такого размера, что я не удивился бы, выскочи вдруг из них бронзовая кукушка.

Я вернулся в Москву. Пару дней спустя в отделе хоккея раздался звонок. На том конце был Пётр Ильич – и хрипло интересовался у редактора хоккейного отдела:

- У вас есть такой корреспондент – Лашак?

Вратарь Ян Лашак в тот год играл за питерский СКА. Пожалуй, мне было даже приятно, что запомнился Пётру Ильичу под таким никнеймом.

- Лашака нет, - дрогнувшим голосом ответил редактор. – Есть Голышак.

- Ваш Голышак делал со мной интервью. Так вот, я передумал. Не хочу. Не надо никаких интервью.

Обсуждению приговор не подлежал. Хотя бы по той причине, что Пётр Ильич повесил трубку.

Была и третья попытка. Вы удивитесь – но я снова явился к в Воробьёву в Тольятти.

Мне когда-то говорили про Бескова: когда тот наверху – не подступишься. Барин! Как только привозит из Бремена счёт 2:6 – душа-человек. Разве что не приобнимет.

Я дождался момента, когда команда Петра Воробьёва забуксует. Чтоб убедиться – это правило не только про Бескова, а про всех вообще.

Петр Ильич больше не плескал чаем на стены. Хрипотца его стала почти ласковой. Говорил про всё на свете. Даже про размеры собственной тольяттинской квартиры. Мне ещё подумалось – главный конвейер ВАЗа занимает схожие площади.

Размякший от неудач Пётр Ильич не просил даже ничего заверять. По тону я понял: новых звонков в отдел хоккея не будет.

Провожая, Воробьёв поинтересовался:

- У тебя сегодня поезд?

Я кивнул.

- Вот. Ознакомишься в дороге.

Пётр Ильич сковырнул со стены тренерской какой-то листочек, исписанный от руки фломастером.

- Это стихи Пугачёвой. Читала их на "Фабрике звёзд".

Я благодарно кивнул. Вечером в купе развернул, поднёс к тусклой лампе:

Быть знаменитым некрасиво.
Не это подымает ввысь.
Не надо заводить архива,
Над рукописями трястись.
Цель творчества – самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех…
https://www.sport-express.ru/golyshak-vspominaet/reviews/leonidu-vaysfeldu-16-aprelya-ispolnilos-65-let-istorii-pro-arbitra-menedzhera-i-eksperta-2318563/

Тут один юный коллега интересовался – когда меня особенно озадачил герой интервью?

А я расскажу!

Вот иногда произносишь что-то, желаешь понравиться человеку – а выходит чёрт знает что. Встретил одного тренера с юга России:

- До чего ж у вас красивая жена. Я видел фотографию в "Комсомольской правде".

Я не соврал. Высокая, худенькая, с короткой тёмной стрижкой. Ну, красота.

Нет бы ему обрадоваться – а он привстал со стула, прижал руки к груди:

- Забирай! Умоляю, забирай!

Александр Бубнов распалился в диалоге с футболистом Пальцевым настолько, что обозвал "клоуном" и пообещал "мочить в каждой игре".

Я слушал всё это и понимал, о чём мечтаю. Чтоб какая-то команда доверилась Бубнову и все мы увидели, как правильно. Пусть это будут "Химки". Или "Факел". Пусть доверятся – как когда-то доверилась Тюмень и уже 30 лет вспоминает всё тогдашнее будто анекдот.

Кажется, все истории про Бубнова на тренерской работе рассказаны – а видишь его на экране, и снова что-то вспоминается.

Бубнов только-только возглавил тюменский "Динамо-Газовик". Предсезонку проводили в динамовском манеже.

После очередного контрольного матча юный корреспондент Саша Кружков дозванивался Бубнову домой – и тот диктовал состав. Всё в ту пору было просто и демократично.

С одним "но": Александр Викторович картавит и надиктованный им состав не всегда соответствовал фактическому.

На эти грабли Кружков и наступил, опубликовав – "На просмотре в "Динамо-Газовике" находится футболист Тынявкин".

На следующем матче его вычислил в толпе один из футболистов. Подошёл и произнёс, сильно смущаясь:

- Вы ведь Кружков? Корреспондент "Спорт-Экспресса"?

- Да, – важно кивнул Кружков. Корреспонденты тогда были в цене. Их было немного.

- Не могли бы вы исправить? Я не Тынявкин. Я – Пиняскин…

Мне всегда было странно, как среди первых космонавтов мог оказаться Валерий Быковский. Человек щуплый, на лицо довольно странный. Чем-то напоминающий комика Угольникова. Глядишь на него – смешно становится.

Кто-то объяснил годы спустя – на любого человека так или иначе действует невесомость. На Терешкову, например, подействовала так, что Королёв зарёкся отправлять в космос женщин.

Но был в космической истории организм-феномен. На который невесомость не действовала вообще. Как раз Быковский!

А ещё в первом отряде космонавтов был Григорий Нелюбов. Человек с фантастически неудавшейся судьбой. Был дублером Гагарина, вполне мог слетать вместо него. Или дождаться своего часа, слетать позже – как другой гагаринский дублер Титов.

Но вместо полёта повздорил на какой-то железнодорожной платформе с военным патрулём. Отказался извиняться, был отчислен из отряда космонавтов. Хоть и носил при себе до последнего дня удостоверение космонавта №3.

Сослали служить на Дальний Восток. Там тяжело запил. В январе 66-го умер Сергей Королёв – и Нелюбову ясно стало, что в отряд космонавтов уже не вернуться.

Месяц спустя капитан Нелюбов бросился под поезд. Похоронен в какой-то деревне Приморского края. На памятнике – фотография в скафандре…

Сегодня день космонавтики – и вспоминаю вот что. Случайно оказался неподалёку от места гибели Гагарина, заехал. Очень пробирающее место. Народу – никого.

Представляешь, что вот эти сосенки – последнее, что он видел перед смертью…

В этой истории столько загадок! Алексей Леонов рассказывал в начале 2000-х – настоящий виновник гибели Гагарина жив-здоров, не так давно получил звёздочку Героя. Имя так и не открыл.

Кажется, Герман Титов собирался, выйдя на пенсию, купить металлоискатель и пройтись по тем лесам. Отыскать правое крыло гагаринского самолётика, которое так и не нашли. Оно могло дать ответ ему лично, лётчику, на некоторые вопросы.

То ли космонавт Попович, то ли Севастьянов описал в подробностях, как опознавали то, что осталось от Гагарина и Серёгина, как хоронили. Это вообще ужасно, вспоминать не хочется.

Приятнее вспоминать другое. Как-то сидели во дворике на Беговой с последним живым из озеровской плеяды комментаторов – Владимиром Писаревским. Перебирали фотографии. Вижу – одна с Гагариным, другая…

- Мы даже выпивали вместе! – воскликнул Писаревский. - Вот, смотрите, это мы с Гагариным разговариваем, а жена его, Валентина, сидит слева… Хоккейный ЦСКА играл с кем-то, узнаю – на трибуне Гагарин! Вокруг него одни полковники да генералы. А у меня как раз репортажа не было. Думаю – надо записывать какие-то интервью. К Гагарину с микрофоном! Меня не пускают – я кричу: радио, всё официально! Пропустили. Сажусь рядом с ним, задаю какой-то вопрос. А Гагарин с юмором… Разговорились. Рагулин как раз с шайбой, я указываю: "Нравится вам?" – "Рагулин-то? Ещё бы!" Я поддакиваю – да, дескать, здоровый, мощный. Гагарин на меня покосился: "Да не в этом дело! Рагулин – умный…" У того действительно – словно компьютер в голове. Все-то обращали внимание на его внешность.

- С Гагариным, надо думать, не на трибуне разлили?

- Нет-нет, что вы! Период заканчивается, Гагарин приподнялся. Пойдём, говорит, в буфет. Хлопнем коньячку. Я замялся, полковники на нас смотрят – "Как-то неудобно…" – "Ничего-ничего. Пойдём!" Жена осталась на трибуне. В буфете тут же подбежал официант – суетится, бледный: "Юрий Алексеевич, сейчас всё будет…" Знает, что ему надо – в чашечках приносит! Коньяку мы с ним махнули. Очень добродушно, по-человечески!

- Он же крохотного росточка был. 1-57.

- Да? Странно. Мне не показалось. Но вот что интересно? Через два дня мне вдруг звонок: "Во столько-то подойдите к метро в Сокольниках, вас ждёт сюрприз". Дожидается женщина, протягивает конверт: "Вот вам фотография". Я с Гагариным! Оказывается, уже были такие телевики, что с противоположной трибуны чётко сняла, как разговариваем. Я потом узнал – 670 метров! А Гагарин ходил на все игры ЦСКА. На следующей высмотрел его – подошёл и подписал. Было это где-то за год до смерти. Весёлый такой, добродушный, очень приятный человек. Голову-то ему вскружили, но он парень был довольно умный… Однажды на моих глазах Гагарин едва не погиб! Приехал к нам в Радиокомитет на какое-то интервью. До этого Гагарину итальянцы, кажется, подарили Ferrari. Шикарная спортивная машинка с открытым верхом. На этом автомобиле и подрулил, поставил…

- Вспоминаю фотографию – Гагарин со спортивным автомобилем на фоне ВДНХ.

- Вот эта Ferrari и была! Она не для гонок, а для пижонов. Подарки-то ему сыпались со всего света, - что ему эта машина? Есть и есть. Стоим у дверей, смотрим, как будет уезжать. Гагарин прыгает за руль, сразу выжимает газ. А нашу улицу трамвай пересекал. Гагарин вылетает на центр улицы – и этот проклятый трамвай! В сантиметре у него под носом пролетел – видно, парень успел затормозить. Еще бы немножко – и всё! Точно влепился бы! Вылетел со свистом, на асфальте оставил черные полосы. Что он бесшабашный парень – я почувствовал сразу.

Я вспоминаю свою мытищинскую школу — и вздрагиваю. Мне до сих пор слегка не по себе. Закрываю глаза, и снова выплывает откуда-то из-за тумана прожитых лет смешное и нелепое. Перепутавшись в один ком.

По схожему поводу Булат Окуджава высказывался в рифму:

Были дали голубы,
было вымысла в избытке,
и из собственной судьбы
я выдергивал по нитке.

Вот и я сейчас выдергиваю по нитке — и всякая ниточка комичнее предыдущей.

...Я, сидящий на первой парте, был виноват во всех бедах. У учительницы случалась пропажа — и я становился первым подозреваемым.

Густое, распадающееся на дробь «г» до сих пор в моих ушах:

— Г-голышак! Это ты украл мои очки?!

Кто-то распылял в классе веселящий дихлофос — история повторялась с вариациями:

— Г-голышак! Это ты испортил воздух?!

Не помню уж, что случилось — но храню в сердце и памяти резюмирующее:

— Голышак! Ты — пособник Рейгана!

Вскоре случилась перестройка и выяснилось, что быть пособником Рейгана не так уж и скверно.

Вот сейчас, 40 лет спустя, я еду в школу, где учился Саша Овечкин. Мне не то что нехорошо — но как-то странно. Я боюсь что-то забыть. Не ответить, черт побери, на вопрос. А вопрос наверняка зададут.

Я хлопаю себя по карманам — не забыт ли паспорт? О, нет, все на месте.

Но не может же быть такого, чтоб я что-то не забыл. Слишком хорошо себя знаю. Наверняка самое важное упущено — и очень скоро меня заставят «заплатить по меркам судьбы», как выражается хоккейный эксперт Виолетта Шарипзянова.

Тут-то я и вспомнил — сменку! Сменку не взял!

Пустят ли меня в школу № 1583, что на Флотской улице?
https://www.sport-express.ru/golyshak-ishet/reviews/aleksandr-ovechkin-reportazh-iz-shkoly-v-kotoroy-uchilsya-hokkeist-i-luchshiy-snayper-v-istorii-nhl-2315683/

Позвонил 90-летний журналист. Рассказывает:

- Когда полетел Гагарин, я работал в "Красной звезде". Всех корреспондентов срочно раскидали по стране. Где хоть нога Гагарина ступила – оттуда репортаж. Меня отправили в Саратов. Там Гагарин заканчивал лётное училище. Нашёл его педагога, старого пилота. Дико с ним напились. Столько рассказал – закачаешься! Всё не для печати…

- Ну и к чему вы это? – строго спросил я.

- Сегодня открываю газету – а там твой репортаж из школы Овечкина. Я сразу вспомнил 61-й год, Саратов, ту пьянку…

Есть "Оскар"!

А мне пожелайте удачи. Сегодня вечером крутая премия "РБ". Вручает Тотти. Я - среди соискателей

Иногда появляются книжки, которые хочется сесть и прочитать за один раз. Вот эта, например. Искал на "Флибусте" - не нашёл. Что ж, отыскалась в магазине) Жизнь художников и литераторов Москвы 60-80-х. Книга на любителя. Но если вы любитель - не оторвётесь

Прислали вот какую ссылочку – весёлый миллиардер Сергей Шишкарёв, командующий всем нашим гандболом, завёл телеграм-канал. Если начнёт здесь писать то, что думает, без жёсткой редактуры – это будет огонь, поверьте. Я общался со многими из списка Forbes – Сергей Николаевич самый лёгкий и неформальный из миллиардеров
https://t.me/serezhasmotrishishka/26

Очень здорово, что свитер Овечкина с той самой игры – и клюшка, наверное, тоже – окажутся в музее. Надеюсь, там сохранят.

Потому что куча ценных вещей, связанных с карьерой Саши, просто сгинула.

Я слышал про эту историю. Сейчас стал искать – и наткнулся на давнее интервью Овечкина-старшего, Михаила Викторовича, моему товарищу Игорю Рабинеру.


– Известно, что у вас на втором этаже дачи есть домашний музей Овечкина. Какая из его детских вещей – ваш самый любимый экспонат?

И вдруг оказывается, что я нажал на больную мозоль.

– Когда-то в "Динамо" создавался музей, – вспоминает Михаил Викторович. – Володька Полупанов был директором динамовской спортшколы и приехал ко мне: "Миш, у тебя что-нибудь есть?" А у меня оставались Сашкины детские клюшки, которым цены вообще нет. И я сдуру взял и отдал. Как и детские коньки, и спортивную форму, и уникальные фотографии.

Думал: все-таки музей родного клуба, а сын – один из лучших воспитанников "Динамо". Ради детей, чтобы ходили и смотрели. Так жалею! Сейчас Полупанов работает в "Умке". Приезжаю к нему: "Где все это?" – "Да бог его знает". Музея нет, все там сейчас сломали. Хотел забрать обратно и услышал: "Что ты! Столько времени прошло. Растащили уже все".

Сегодня мне даже как-то странно думать, что в 2008-м, после победного чемпионата мира, просидели с Овечкиным два с половиной часа в кафешке у памятника Пушкину. Ни один человек из московской толпы его не узнал. Ни один!

А Овечкин был уже настоящий, без зуба. Чемпион мира.

Выясняю – сколько сегодня стоит автограф Овечкина? Если на клюшке (которой не играл, разумеется) – то просят 550 тысяч.

Надо было взять с собой тогда штук пять…

Календарь подсказал – сегодня день рождения у Паши Садкова, бывшего главного редактора "Советского спорта".

Как ни странно, в конце 90-х мы успели поработать в "СС" вместе. Ещё на улице Архипова. Он – юнкор, и я такой же.

Как-то приходит с огромным бланшем под левым глазом, очень горюет:

- У меня сегодня интервью с Кобелевым. Как же я?

Честно скажу – я бы вообще не пошёл. А он ничего. Погоревал и отправился.

Назавтра возвращается счастливый:

- Представляете, встречаемся. Я в чёрных очках – но синяк расползся, виден. И у Кобелева точно такой же – только под правым глазом. Я очки снимаю, он снимает… Отлично поговорили!

Недавно Пашу встретил на премьере фильма о Черенкове. Рука в гипсе. Я даже не удивился.

Как бы Илью Петровича не оставили в Минске. 0:7 после второго!

Истории про Александра Бубнова у меня не закончатся никогда. Постоянно что-то всплывает.

Сто лет назад Александр Викторович недолго тренировал в Тюмени. На первом собрании знакомился с футболистами. Подходил к каждому – и произносил задиристо:

- А ты где играл? Сколько забил?

Дошёл до самого здорового.

- Ну а ты где? – спрашивает Бубнов.

- Во Владимире играл, - ответил тот. – В Набережных Челнах.

- Сколько забил?

- Я вратарь…

- Ничего не забил, - презрительно подвёл итог Бубнов.

Истории про Александр Бубнова у меня не закончатся никогда. Постоянно что-то всплывает.
Сто лет назад Александр Викторович недолго тренировал в Тюмени. На первом собрании знакомился с футболистами. Подходил к каждому – и произносил задиристо:
- А ты где играл? Сколько забил?
Дошёл до самого здорового.
- Ну а ты где? – спрашивает Бубнов.
- Во Владимире играл, - ответил тот. – В Набережных Челнах.
- Сколько забил?
- Я вратарь…
- Ничего не забил, - презрительно подвёл итог Бубнов.

Раз уж столько разговоров о возвращении Геннадия Орлова – держите. Комментаторская история.

1998-й год. Отборочный матч чемпионата Европы. Лужники. Россия – Франция.

Французы только-только стали чемпионами мира – и вот приехали в Россию. Где за пару месяцев до того случился всем памятный дефолт.

Комментаторов трое. Один из них – Владимир Перетурин.

Режиссёр трансляции, чудесный Ян Садеков выхватывает кадр – премьер-министр Примаков, сидя в правительственной ложе, заложил два пальца в рот и душеньку отводит в лихом свисте.

Перетурин, воодушевившись, выкрикнул в прямом эфире:

- Не свисти! Денег не будет!

Два других комментатора в ужасе стихли – но Владимира Ивановича было не остановить:

- А то один тут посвистел – и все мы нищими стали…

Когда-то в Ригу летал как домой. Там и романтическая история, и хоккей, и море. Всё сразу.

Заодно отыскивал замечательных героев – вроде Хельмута Балдериса.

Всегда мечтал добраться до Ульяны Семёновой, величайшей баскетболистки ХХ века. Рост 2-13.

Надежду не терял. Хоть говорили – живёт обособлено, мало с кем общается.

А вот теперь открываю "Московский комсомолец", читаю интервью с мамой Саши Овечкина Татьяной Николаевной.

Понимаю – с Семёновой встреча едва ли случится.

"— Самая знаменитая центровая мирового баскетбола из рижского ТТТ Ульяна Семенова была вашей близкой подругой, несмотря на постоянное соперничество на площадке. Вы с ней общаетесь?

— Больная тема. Мы с мужем ее всегда поздравляли 9 марта, в день рождения. Она счастлива была нас слышать: «Ребята, я так рада». Дома друг у друга часто бывали. Пару лет назад звоню поздравить, в ответ она сначала на своем языке, а потом русским матом. Я: «Уль, ты что, чокнулась? Это я, Татьяна!» — «Пошли вы…» Я чуть дара речи не лишилась. Не знаю, чем им там головы промывают, зомбируют, наверное. Недавно от общих знакомых узнала, что ей ампутировали ногу. Ладно, проглотила обиду, позвонила, хотела поддержать, но в трубке даже гудков не было".

Геннадий Сергеевич Орлов в прекрасной форме. Рассказал две чудесные истории - про Тимощука и ещё кого-то. Перепутал Кукуяна и Кукуляка. Так держать

Саратовский "Сокол" возглавил Младен Кашчелан. Совершенно невероятный человек. С не очень характерными для черногорцев особенностями натуры. Думаю, его ждёт большая карьера. Не слабее, чем у соотечественника Божовича.

Знаю о нём много занятных историй – но лучше всех рассказал когда-то агент Александр Маньяков. Я спросил, не рассчитывая на яркие воспоминания:

– У кого-то из футболистов в России есть персональный тренер по физподготовке?

– Например, у Кашчелана. Он вообще суперпрофессионал. Когда Младен оказался в Туле, там была довольно странная команда. «Сбитые летчики» вроде Жени Савина, которого подобрал Аленичев.

Словом, никто в Туле слаще морковки ничего не ел. А Младен привез с собой ка кие-то ролики, резинки… У нас в РПЛ такого не было – куда там «Арсеналу»!

– Кашчелана на смех подняли?

– Кто поглупее – тот посмеивался. Эти быстро закончили. А кто-то потянулся за Младеном – Саня Кутьин, Андрей Лях… Кашчелан привнес в «Арсенал» долю европейского профессионализма. Ребята присмотрелись – он и питается как-то по-своему. Постоянно с водой ходит. Говорит: "Мне надо вы пивать за день столько-то". Не хочет – а отхлебывает. За час до тренировки – уже в зале, выполняет определенный комплекс упражнений. Сейчас все это норма, а тогда никто не делал!

Мой добрый товарищ Геннадий Орлов впервые за 5 лет прокомментирует матч "Зенита". Я счастлив и за него, и за себя.

Года через полтора после отстранения мы разговаривали о телевизионных делах. Я узнал – в "Зените" Орлова считают фартовым. Могу догадываться, кто именно считает. Понятно, почему именно сейчас Геннадия Сергеевича возвращают. Вот вспоминаю тот разговор:

- За репортаж платят немного?

- Всегда платят за репортаж 15 тысяч рублей.

- Хоть финансово вы не слишком пострадали от отстранения.

- А комментаторы вообще небогатые люди. Живу я, конечно, нормально. Зарабатываю-то не репортажами, а другими вещами. Сопутствующими.

- Это какими же?

- Передачами, например. Если ты делаешь передачу и сам же ведешь – зарабатываешь больше, чем комментатор.

- Корпоративы не ведете?

- Как не веду?! Ну что вы! Всю жизнь веду!

- Всю жизнь?!

- Ещё с советских времен, с 80-х. Тогда было можно выступать с лекциями. Проводились вечера в Ленинграде – сначала артисты, за ними музыканты, потом спорт. Это я. Так познакомился с Аркадием Райкиным. Рассказывал о чемпионатах мира, о футболе. Всегда говорил, что ленинградские комментаторы и журналисты – люди с обстроенным чувством справедливости. Народу нравилось! А начальству – нет. Как и нынешнему не нравится, ха. Есть подозрения, что мой острый язык кого-то задевает. Ну, что сделаешь? Я же не переделаю себя! Смешно!

- Даже пытаться не стоит.

- Вообще не думаю об этом! Говорю то, что хочу сказать!

- Последняя ваша федеральная трансляция с футбола?

- Вот это история интересная! Какое-то время не веду репортажи. Вдруг звонок из Москвы: "Геннадий Сергеевич, а не могли бы вы полететь в Грозный с "Зенитом"?" Ситуация была интересная – играли в один день "Зенит" и "Локомотив". Тот, правда, на два часа позже. "Зенит" при определенном раскладе мог стать чемпионом.

- Заранее не знаете, куда нужно лететь?

- Что вы! Когда верстку составляют – это тайна за семью печатями! Комментатора согласовывают с руководством. С клубами общаются.

- А у вас с Грозным вроде бы не очень?

- Как там кричали на весь стадион в микрофон?

- "Судья продажная"?

- Вот-вот. Я через пару дней произнес – а что же министерство спорта молчит? РФС? Выскажите позицию! У меня был разговор с одним человеком, который звонил. Но потом все успокоилось. Там Рахимов работал, у меня с ним очень хорошие отношения. Я вообще дорожу отношениями с тренерами. Они ко мне тоже относятся с симпатией.

- Так что дальше с Грозным?

- Полетел! "Зенит" проигрывает 0:1. Затем забивает Дриусси – 1:1. Летим в самолёте, объявляют: "Локомотив" проиграл! "Зенит" стал чемпионом – прямо в воздухе! А потом стало понятно, почему меня отправили комментировать. К тому моменту "Зенит" был чемпионом шесть раз, кажется. Так я комментировал каждый матч, который решал судьбу золотой медали! Начиная с 1984-го года! Представляете, как получилось? Вот только последний чемпионский матч пропустил, когда Семак выиграл. Уже меня не было. Но! Кто-то перед Грозным посчитал – а давайте-ка проверим его фарт? Раз все говорят? Убедились – да! При мне "Зенит" играет положительно. Я с улыбкой об этом говорю. Вот таким был мой последний репортаж про "Зенит".

Про то, что происходит в Самаре, мой друг Петржела говорил - "какая-то дураковина"

Вчера смотрел - не мог оторваться. Отличный фильм, всем советую

19 марта, в годовщину ухода Василия Уткина на Матче вышел фильм о истории программы «Футбольный Клуб». Это кино о феномене передачи, ее роли в развитии нашего спортивного ТВ, ее коллективе и, конечно - о ее авторе.

По просьбам наших зрителей мы дополнили фильм и выкладываем не ограниченную телевизионным хронометражем расширенную версию в общий доступ. Чтобы каждый еще раз мог услышать знакомое
«Здравствуйте, вы в «Футбольном Клубе».

СМОТРЕТЬ
СМОТРЕТЬ
СМОТРЕТЬ

Как-то упустил дату – 35 лет без Льва Яшина. Из миллиона историй вспоминается первым делом почему-то вот эта, рассказанная мне Георгием Сичинавой.

Я оглядывался по сторонам в его абхазском имении, наткнулся глазами на фотографию – Сичинава против Пеле.

Георгий Владимирович обрадовался:

- Проиграли мы Бразилии 0:3. На банкете Пеле меня вдруг высмотрел: "Вот кому свою майку хочу отдать, Сичинаве" – и протягивает. Прямо фамилию мою назвал. Я чуть на пол не сел. Все обомлели – думали, он только Яшина знает по фамилии. Может, ещё Воронина. Кто-то спросил полушёпотом: "Почему Сичинаве?" – "Он такой же чёрный как я…"

На другой стене вижу фотографию с Яшиным. Судя по обстановке – как раз в этом доме.

- Был в гостях? – спрашиваю.

- Да, Лёва ко мне сюда, в Гагру, приезжал. Так его принимали! Сына моего Яшин спрашивает: "Ты кем хочешь стать?" Тот подумал и отвечает важно: "Вратарём". Яшин расцвёл.

- Можно понять.

- Сын ещё помолчал и добавляет: "Как дядя Како". Лёва вилку из рук выронил, побледнел. Наш дядя Како меньше пяти не пропускал.

Люблю героев "Разговоров по пятницам" будто родных людей. Особенно тех, кто постарше.

Вчера приходим в гости как раз к такому.

- Как себя чувствуете? – спрашиваю участливо.

- Как, как… - во взгляде героя лёгкое раздражение. - Раньше ссал через забор, а теперь – на ботинки…

Сегодня день памяти Владимира Кучмия. Не знаю, где бы я сейчас болтался, если б не он.

В "Спорт-Экспресс" Кучмий меня взял после тяжёлых раздумий. Взять-то взял, но держал поначалу… На расстоянии, что ли. Смотрел с каким-то недоумением, будто удивляясь самому себе: зачем нам такой?

В ту пору я изо всех сил подражал уже расставшемуся с "СЭ" Сергею Микулику. Как и всё наше поколение юных корреспондентов. Сейчас понимаю: всё это было отвратительной, гадкой пародией. Микулика не повторить.

Вот это Кучмия раздражало больше всего.

Как-то на вечеринке в очередной газетный юбилей подозвал меня движением пальца. Заговорил вдруг на "вы", почти брезгливо:

- Не тех кумиров себе выбрали. Не той дорогой идёте, молодой человек.

Не знаю, как я нашёлся что-то выдавить в ответ. Вдруг вспомнил заметку, за которую он же меня недавно и поощрил. Правда, довольно странно: "Полночи над ней сидел, лично переписывал. Отличная заметка, молодец!" Я даже не сразу понял, кого он хвалит – то ли меня, то ли себя самого.

Всё это вдруг всплыло в моей памяти.

- А вот помните заметку? – выпалил я. – Вы же хвалили!

- Да? – удивился Кучмий.

И вдруг вспомнил, лицо прояснилось:

– Да! Правильной дорогой идёте, молодой человек…

Я его очень любил.

"— Юрий Баскаков как-то перечислял прозвища судей вашего поколения — но не называл фамилии. Попробуем угадать?

— А давайте. Хотя я не настолько в курсе прозвищ, как Баскаков. Может, он сам их и выдумывал.

— Тракторист.

— Это Евстигнеев. Ему по фигу все. Тракторист и есть.

— Гармонист.

— Думаю, Гончар.

— Прекрасно. Сельский Учитель.

— Это Егоров.

— Какой из?

— Оба подходят.

— Дуся.

— Дуся — это Мартынов. Клоундей! Позорище, блин! Столько историй с ним, что действительно Дуся.

— Киллер с лицом младенца.

— Петтай, думаю.

— Дуболом.

— Это калужский, как его... Не помню фамилию. Он один оттуда был. Реальный Дуболом.

— Эдвард Руки-ножницы.

— Скорее всего, Малый.

— Доктор Смерть.

— Ой, утомили вы меня... Не знаю. Много вариантов. Я знаю, какая у меня кличка была — Волк. Одинокий Волк. Я думаю, Баскаков все это сам напридумывал. Он меня всегда боялся.

— Почему? Вы же добрейший человек.

— Вот потому что у меня прозвище — Одинокий Волк. Этим все сказано. Я приезжал — и все было по понятиям. Правильно! Потому что я реально судил футбол".
https://www.sport-express.ru/football/rfpl/reviews/igor-zaharov-intervyu-eks-arbitra-o-podstave-bezborodova-rabote-karaseva-i-sudeyskih-skandalah-2310731/

Легендарного хоккеиста-рекордсмена Игоря Дорофеева задержали в центре столицы — за акт самоудовлетворения у здания Российской государственной детской библиотеки в Москве.

Единственный пятикратный чемпион страны в составе ХК "Динамо" непристойничал у главного здания РГДБ на Калужской площади. Это заметила прохожая и вызвала наряд, сообщив, что Дорофеев в процессе следил за двумя женщинами среднего возраста. Зачем и почему он это делал, экс-спортсмен не пояснил. Сообщил лишь, что он безработный.

Для справки: Игорь Дорофеев профессионально играл в хоккей с 1985 по 2001 год. Он рекордсмен ХК "Динамо" по числу чемпионских титулов за всю историю клуба (5). Сыграл 352 матча, забросил 93 шайбы и сделал 83 голевые передачи.

❗️ Подписывайся на Mash на спорте

А вы говорите - с ветеранами скучно

Когда-то мой хороший товарищ и бывший коллега по "СЭ" Володя Константинов стал переводчиком в "Торпедо". Сделали с ним интервью. Был и такой кусочек - вслед всему сказанному про тюменскую пропажу

- Когда-то вам и другому журналисту "СЭ" поручили коллегу-француза. Приехавшего писать репортаж из морозной Москвы. Так вы его напоили до беспамятства, накормили какими-то беляшами – и футбол француз пропустил. Репортаж не отправил.

- Всё было не так.

- А как?

- Это был корреспондент французской "L'Équipe". Опытный журналист. Действительно, приехал в Москву писать репортаж с матча Лиги чемпионов "Спартак" – "Лион". Помню, холод был зверский. Начало марта. Костя Клещёв привёз француза в редакцию "Спорт-Экспресса". Перепоручил его мне и Грише Потапову. Мы и решили: ну и как быть в такую холодину? Повели его в гастроном рядом с Тишинской площадью!

- Это решение трезвое.

- С этого всё началось. Выпили. Смотрим на часы – пора бы и в Лужники. По дороге француз понял, что холод становится нестерпимым. Зуб на зуб не попадает. Добавили!

- Чем дело закончилось?

- Репортаж за француза дописывал обозреватель "СЭ" Саша Просветов. Спокойно и профессионально справился. Хоть присутствовал в нашей компании и тосты не пропускал. Французским Саша владеет не хуже, чем любой автор "L'Équipe". Сам гость был не в состоянии. Так что скандала не случилось.

Корреспондент Круглов, как известно, обнаружился в Тюмени после недели поисков пьяным и счастливым.

Я сразу вспомнил журналиста старой школы Патрикеева. Который приезжал в далекие города и поступал схожим образом. На хоккее с мячом не появлялся. Говорил:

- Принесите мне в гостиницу протокол – кто забил. Этого вполне достаточно. Я всё напишу в лучшем виде.

И ведь писал.

У РБ 6 номинантов на премию «Журналист года»:

• Андрей Панков
• Вадим Кораблев
• Юрий Голышак
• Тигран Арутюнян
• Григорий Телингатер
• Александр Рогулев

***

Люблю читать 4/6 авторов, поэтому сам воздержусь.

Хотя если бы потребовали, проголосовал бы за Юру Голышака – никто не подарил мне больше часов классного контента.

У остальных ребят всё впереди.

P.S. Поддержать Юру (или еще кого-то) голосом можно тут: https://brawards.org

Там же в паре номинаций есть и @kickordie. Если любите залипать в квизы (и не только), порадуемся голосам. Но всё строго добровольно.

Призываю вас поступить разумно

Кстати! Когда Воробьев сменил Кинэна в Магнитке, но Майка оставили вице-президентом, Илья Петрович поставил условие: чтоб Кинэн не появлялся в раздевалке. Ну и что, интересно, он чувствует сейчас, когда в клуб вернули Федорова? Ставит ли условия?

⚡️🐴 СЕРГЕЙ ФЁДОРОВ ВЕРНУЛСЯ В ЦСКА

Он будет исполнять функции генерального менеджера

@roganov_hockey

Сразу вспоминаю, как допытывались у Черчесова, ставшего спортивным директором "Спартака" - готов ли он сменить Федотова? Станислав Саламович восклицал: "Да как вы могли подумать такую гадость?!"

Такой славный, культурный парень. Однажды делал со мной интервью для какого-то динамовского журнала. Очень надеюсь, всё завершится хорошо

Друзья! С нашим коллегой, возможно, случилась беда. Как утверждает портал 72.ru, в Тюмени пропал спортивный журналист Александр Круглов - Чемпионат, Метарейтинг, Рейтинг Букмекеров - Саша везде писал про биатлон, он один из главных инсайдеров в этом виде спорта. Надеюсь, что Саша отыщется.
https://72.ru/text/incidents/2025/03/17/75229733/

Что бы ни рассказывал с экрана Александр Бубнов, я вижу его – и сразу вспоминаю одну историю. Кажется, Александр Викторович даже писал о ней в книжке.

Бубнов жил в Париже, играл за "Ред Стар".

Приехала туда же сборная ветеранов "Спартака" во главе с Ярцевым. 20 человек без приглашения явились к Бубнову.

Зная Александра Викторовича – представляю, как он был потрясён. Быть может, это и было начало всех бед.

Георгий Ярцев отлучился по нужде. Выходит озадаченный:

- У вас там что-то тикает.

- Это счётчик на воду, - грустно пояснил Бубнов.

- Счётчик? – изумился Ярцев. – За воду?!

- Ну да. Смыл – заплати.

- Так! – Ярцев обвёл глазами свою команду. – Ходим все. Смывает – последний…

Сегодня 50 лет Илье Воробьёву, главному тренеру ЦСКА.

Всё-таки тепло к нему отношусь.

В 2010-м году на чемпионате мира в Кёльне лицо переводчика показалось знакомым. Кто-то подсказал – да это ж Илья Воробьёв, сын Петра Ильича. Легенда немецкой хоккейной лиги, в каком-то дворце под потолком висит его свитер.

Я подумал – как интересно!

В тот же вечер сели, так славно поговорили. Илья Петрович телосложения не богатырского, но смелый был до умопомрачения. Это я помнил и без всяких справочников. Но тут получил подтверждение:

- В Германии я дрался со всеми подряд. Был огромный чех Увира, легендарная личность. Чемпион мира. Колотил в бундеслиге всех. И я, двадцатилетний русский мальчик, попадаю под него. Насел на меня, я вывернулся, сорвал с него две толстенные золотые цепочки, огромный фингал поставил. Отделал его, словом. После матча иду к машине, Увира навстречу. Лед держит у головы. Протягивает руку – и по-русски: «Поз-драв-ля-ем…»

Жаль, сейчас Илья Петрович такие истории уже не рассказывает.

Когда-то знаменитый агент Паолу Барбоза (кстати, в юности живший в Воронеже) мне говорил:

- Вот заглянул в Москву из Португалии. Старая подруга узнала – предлагает встретиться. Нет, не хочу! Нельзя встречаться годы спустя с девушками из своей юности. Лучше точно не будет – а новые впечатление перекроют те, замечательные…

К чему я это?

А вот к чему – не стоило Пятибратову возвращаться в "Факел". Не надо было бросать "Чайку", где всё складывалось так хорошо. Да и "Факелу" не стоило звать человека, который уже тренировал эту команду и был выгнан. Ну всё "против" в этой истории.

Шанс не вылететь у Воронежа ещё есть. А есть ли игра, чтоб остаться? Есть ли настрой?

Очень переживаю за "Факел", люблю и город, и команду

Когда-то я сделал первое большое интервью с Ильёй Воробьёвым. Тот помогал Быкову на чемпионате мира в Германии с переводом. Ну и куча бытовых вопросов тоже была на нём - например, Овечкину понадобилось доставить то ли особенные клюшки, то ли шлем

Прошло время, Воробьёв стал большим тренером. Сам поработал в сборной главным. Но оставался для меня молодым, перспективным...

И вдруг - 50!

"— Вы кидались в драки, не раздумывая. Настолько бесстрашны?

— Адреналин перебивал любой страх. Правда, был случай, который кое-чему научил. Однажды в Германии открыли лигу — заявляй сколько хочешь легионеров. У каждого клуба сразу по два-три тафгая. Но особенно отличился «Ганновер Скорпионс». Интересная была командеха.

- Названа в честь легендарной группы, которая родом из Ганновера.

— Совершенно верно. Набрали тафгаев человек пять. Идет плей-офф, где уже почти не дерутся. А тут боец из Ганновера проезжает мимо нашего вратаря Юкки Тамми — и с локтя ему: бум-м!

— А дальше?

— Вратаря увозят на носилках. Я игрок первого звена, сижу на лавке. Закипел — хотел рвануть на лед, уже занес ногу над бортиком... Вдруг р-раз — меня оттягивают назад!

— Тренер?

— Нет, был у нас заслуженный нападающий Джон Шабо. У него матчей семьсот в НХЛ. «Иди-ка сюда, сынок...» — «Джон, наших бьют!» — «Что ты ему сделаешь?» — «Врежу!» — «Ты врежешь — он посмеется. Двинет в ответ — окажешься в госпитале».

Я понял: бесстрашие — это хорошо. Но и думать стоит. В том хоккее встречались ребята, которые катались слабенько, зато круглые сутки колотили грушу. Вообще-то у многих наших был печальный опыт — когда попадали под тафгая.

— Вы тоже прокалывались?

— Ни разу. Дрался с бойцами, но не с тяжеловесами. Ко мне в Германии было отношение: «А-а, молодой русский, что он может...» Пока присматривались — я уже газовал.

— Момент самого большого страха в вашей жизни?

— (После паузы.) Однажды ехали с отцом в Ярославль. Я почувствовал — сейчас что-то произойдет. Успел среагировать, вывернуть влево, на разделительную полосу, где травка росла.

— Действительно что-то случилось?

— Да. Серьезная авария — прямо передо мной! Но даже там ни страха, ни потрясения не было.

— Не догнал вас страх через пару километров, как это обычно бывает?

— Нет. Отец похлопал по плечу — и все. А-а! Вспомнил самый-самый момент!

— Что было?

— В 23 года сломал ногу, она не срасталась. Шесть месяцев на костылях. А у меня только-только родились дети, близнецы. Это был ужас: как продолжать карьеру? Если закончу — на что жить?

— Почему не срасталась?

— Очень сложный перелом, вся кость раскрошилась. В борту была какая-то щель — я попал туда коньком. Нога ушла в одну сторону, тело завалилось в другую. Связки срослись, а кость никак. Но я не сомневался, что вернусь на лед. До конца не понимал, насколько страшная ситуация. Позже осознал.

— Врачи объяснили?

— Да, годы спустя шепнули: «Мы уже сами не верили. Думали, придется тебе заканчивать с хоккеем»..."
https://www.sport-express.ru/fridays/reviews/ilya-vorobev-intervyu-trenera-o-cska-yubilee-i-knigah-razgovor-po-pyatnicam-2308843/

Объявлено, что гостем на премии "РБ" 8 апреля будет Тотти.

Это, конечно, очень круто.

Очень надеюсь, кто-то намекнёт, какая у вопроса цена. Я никому не скажу.

Знаю, что ярославский "Шинник" желал отметить 20-летие победы над "Валенсией". Зазывал в гости поседевшего Мендьету, игравшего в том матче.

Мендьета отозвался:

- С радостью вернусь в ваш прекрасный город. За 2 дня – 35 тысяч евро.

Тотти и Мендьета – фигуры несопоставимые. Так что цифры, полагаю, повыше.

Помню, когда-то "СЭ" времён Ивана Рубина пригласил на день-два в Москву судью Коллину. Тот был на самом пике. Кажется, стоило это около 45 тысяч евро. О такой сумме шептались в редакционных курилках.

Иван Георгиевич вообще был профессор в ярких, взбалмошных тратах.

Вдруг создавал при газете своё телевидение – набирал людей на такие оклады, что мы, старые работники культуры, только охали. У одной из телевизионных девочек, помню, была занятная татуировка – начиналась на загорелой спине и уползала куда-то в интимные зоны.

Потом вдруг брал в штат хмурого человека по фамилии Толмацкий. Мы все перешёптывались – "о, папа Децла"…

Чем занимался в редакции папа Децла – никто не понимал. Да и телевидение, так сказать, не зашло.

А бедный Иван Георгиевич расстался с изданием, запутался в собственных затеях ещё сильнее и вышел в окно 17-го этажа дома на Осеннем бульваре. Оставив вздорное прощальное письмо.

И всё же! Сколько стоит Тотти?

Давным-давно в "СЭ" практиковались встречи в редакции. От этих посиделок остались яркие воспоминания.

Как-то в редакцию пришёл Виталий Мутко. Говорил долго и бессвязно. Никто не знал, как остановить поток.

Лично мне казалось, что Виталий Леонтьевич заблудился и нуждается в помощи.

Корреспонденты вздыхали и переглядывались. Каждому предстояло писать свой кусок – и шар раздувался всё сильнее.

В углу томился багровый, с утра накативший ветеран редакции по прозвищу Космонавт. Ясно было – ему худо. Космонавт ёрзал и кряхтел, огорчённый происходящим.

Он-то всех и спас.

На четвёртом часу не выдержал. Ему казалось, произнёс шёпотом – но вышло вполне отчётливо:

- Блядь! Когда же это всё кончится?! Ну сколько же можно?!

Виталий Леонтьевич не удивился и не расстроился. Осёкся на полуслове. Сделал глоток из чашки. Будто проснувшись, взглянул на часы – и свернул представление…

С горечью и недоумением не нашёл свою фамилию в списке 30 самых влиятельных людей российского футбола

Сегодня день рождения Гагарина.

Звонит мне хоккейный ветеран, знавший Гагарина лично. Рассказывает удивительную историю.

Анатолий Тарасов с большим удовольствием устраивал в ЦСКА банкеты – и слушал, что говорят о нём подвыпившие хоккеисты.

Апрель 1965 года. На таком вот банкете присутствуют космонавты Гагарин и Титов.

Что-то пошло не по плану. Поддав, поднялся хоккеист Анатолий Дроздов. Обвёл присутствующих насмешливым взглядом. Зачем-то подошёл на обмякших ногах к приоткрытому окну.

- Разве вы космонавты?! – вскричал вдруг.

Все замолчали. Стих перезвон рюмок. Внимательнее всех наблюдали за происходящим Гагарин с Титовым.

- Вот я – космонавт! – выкрикнул Дроздов. – Сейчас я покажу вам космос!

Красиво, бесстрашно, головой вперёд выпрыгнул в окно.

Снега было немного – и отважный Дроздов всего лишь сломал малую берцовую.

Наутро явился в ЦСКА с гипсом. Предстал перед Тарасовым.

- Ты не космонавт, - подвёл итог Анатолий Владимирович. – И ты не в ЦСКА. Собирай вещи, вечерним поездом в Ленинград. Будешь играть за СКА…

Друзья,

На фото — легенда «Асмарала», в прошлом вратарь ряда российских команд Алексей Шиянов. Наш хороший друг и товарищ. 51 год. Перенес инсульт. В настоящий момент находится на реабилитации в больнице с парализованной левой половиной тела. Дальнейшее лечение и жизнеобеспечение требует финансовых затрат. Ниже проверенная информация; семья и друзья Алексея будут признательны любой помощи.

Карта Сбербанка:
5336690154456513 Ольга Николаевна В.

Расцвет Шиянова пришелся именно на «Асмарал». Не чаял в нём души тренер команды Константин Бесков. Да, у Константина Ивановича были свои любимчики; Алексея он называл «вторым Дасаевым». И после «Асмарала» даже забрал с собой в «Динамо».

В 2021-м Алексей принял участие в матче ветеранов «Асмарала» и «Спартака», выглядел великолепно, мы ему отчаянно аплодировали. Сейчас же в жизни Алексея наступил непростой момент.

Меня просили высказаться о появлении в эфире Александра Бубнова. Пожалуй, я готов.

Очень рад, что Бубнов жив и одет в чистое.

Я боялся, что Александр Викторович словно писатель Веллер начнёт швырять по студии чашки и микрофоны, настаивая на собственной вменяемости. Но нет.

Бубнов тихий, участливый, с лукавым взглядом. Ничего истошного.

Я смотрю на него нового – и мне ужасно жаль Бубнова, себя самого, ушедшего времени. Вот такое же было, когда дозванивался до позднего Бескова.

- Костенька, это тебя! "Спорт-Экспресс"! – окликала Валерия Николаевна.

Мне бы радоваться, что Бесков размяк, говорит подолгу и даже просит звонить ещё, не забывать.

А мне было нехорошо от всего этого. Что-то рассыпалось внутри. Ну к чему мне другой Бесков? Я ведь так любил прежнего, с которым не забалуешь. Вот и с Бубновым похожая история.

Жду продолжения с волнением и интересом. Весной и осенью всегда тревожно за ярких экспертов.

Роман Скворцов выписался из больницы, вернулся из Новосибирска в Москву и уже приступил к хоккейным эфирам. Это радует.

А вот то, как идёт расследование инцидента – не радует. Об этом написала жена Романа – Ксения, согласовав пост с адвокатом.

Меня тоже крайне смущают действия следствия. Точнее бездействие в том, что касается допроса свидетелей. Сам давал показания, но так и не дождался приглашения на опознание нападавшего.

Сразу несколько источников и косвенных намёков приводят к выводу, что ударил Романа в тот вечер «непростой» человек.

Почитайте, пожалуйста! А от себя добавлю - ударивший должен сесть, и не символически. Если отделается извинениями, следующим ему попадёт под кулак кто-то не такой крепкий

Когда Александр Емельяненко рассказывает про отнявшиеся ноги, я вспоминаю Деточкина, который без конца хоронил родственников.

А еще историю, как однажды должны были встретиться с Емельяненко. Вели долгие переговоры с агентом – и вот наконец время назначено.

Я готовил вопросы, зная, что ничего не состоится. Интересовала лишь формулировка.

Агент не подвёл, формулировка наутро была выдана яркая:

- Саша очень извиняется. Всё отменяется. Он кушал в ресторане – и подавился раковиной от устрицы. Порезал весь рот, сейчас едет в больницу зашивать…

Не прошло и двух часов, как сам Емельяненко выложил какое-то видео в Instagram. Разумеется, без повреждений в районе ротовой полости.

Как вспоминаю, давал советы по здоровому питанию.

"- Праздновали юбилей Спасского в шахматном клубе. Вдруг влетает взлохмаченный, запыхавшийся человек с тремя гвоздичками. Лицо знакомое — узнать не могу! Произносит: «Боренька, я специально прилетел на сутки, чтобы тебя поздравить. Может, ты не знаешь, но мои ученики разбирают твои партии. Я даже стал с этим бороться — чтоб не так увлекались шахматами, а занимались своим делом... Но без тебя, может, и не было бы такого творчества в нашей профессии! Они все фанаты Спасского!» Я пододвинулся к Борису Васильевичу, тихонечко спрашиваю: «Это кто?» — «Жорес Алферов, нобелевский лауреат..."
https://www.sport-express.ru/chess/reviews/v-moskve-pohoronili-shahmatista-borisa-spasskogo-reportazh-i-foto-2305968/

Президент FIDE Аркадий Дворкович у гроба чемпиона мира Бориса Спасского

Мы были готовы, что Сайтиев — человек сдержанный. Не факт, что откроется. Великие чемпионы умеют молчать.

Пожалуй, даже настроились на неудачу. Но!

Верить ли собственным ушам, когда один из величайших спортсменов страны вдруг произносит:

— Я всегда чувствую его поддержку свыше. Мне кажется, души умерших видят нас и помогают.


Пауза. Молчим мы, молчит Бувайсар. Смотрит куда-то вдаль.

— Кто помогает вам? — решаемся наконец потревожить тишину.

Сайтиев будто просыпается. Произносит уверенно. Так произносит, что мы понимаем — все это правда:

— Мне помогает отец. Двадцать лет назад погиб в автокатастрофе. Этот перекресток рядом с домом. Отец выезжал на федеральную трассу, по которой несся рейсовой автобус. При обгоне автобус подрезала другая машина, и боком он зацепил отцовские «Жигули». Аварии-то страшной не было. Машина не сильно пострадала. У тех, кто сидел с отцом в «Жигулях», ни царапины. Отец тоже сам вышел из машины. Присел на корточки, закурил. «Все нормально», — говорит. И отключился. На скорой повезли в больницу. По дороге пришел в себя: «Не надо больницы. Я в порядке». Затем снова потерял сознание. Спасти его не смогли. Позже выяснилось, что от удара об руль у отца оторвалась печень...
https://www.sport-express.ru/golyshak-vspominaet/reviews/buvaysar-saytiev-umer-v-vozraste-49-let-dostizheniya-olimpiyskogo-chempiona-v-borbe-istorii-o-legende-golyshak-vspominaet-2305387/

- Решающий гол по моей версии забивает Стрельцов. Вот такой шутливый репортаж. 1 июля 1968 года ленинградское «Динамо» играло в Риге. Утром вышел из гостиницы, вижу в киоске «Костер», беру в руки. А там – Орлов, публикация! Цветная! Вот тогда я и понял, что такое журналистика… А друг мой Лифшиц вскоре уехал в Америку. Стал там биографом Бродского.

- Странно, что с Довлатовым вы не пересеклись.

- Еще как пересекался! Лена Довлатова служила корректором в «Строительном рабочем». Довлатов нередко бывал с нами на редакционных посиделках. Маленькая газета – как семья. Фонтанка, 59, здание Лениздата.

- Чем Довлатов поражал, кроме роста?

- Мы и в «Костре» встречались – он там подкармливался. Остроумный парень. Хотя никто не подозревал, что станет писать так здорово. Рядом был Леша Орлов, с которым Довлатов разругается уже в «Новом американце». Когда я уходил из «Строительного рабочего» на телевидение, редактору привел этого Лешу. Получилось, Орлова сменил Орлов. А тот вдруг эмигрировал! Мне попеняли: «Кого ж ты рекомендовал в газету обкома партии?»

- Лена Довлатова какой была?

- Замечательная девушка. Черненькая, симпатичная. А отделом писем у нас заведовала Галя Невзорова, мама Александра Глебовича. Газета была полна талантливыми людьми.

Сегодня 80 лет Геннадию Орлову. Звоню, поздравляю.

Слышу совершенно удивительное – как и обычно у Геннадия Сергеевича:

- Я всегда пытался быть человеком с обострённым чувством справедливости…

Мне кажется, мы все не до конца понимаем масштаб личности Орлова. Вот кажется – он рядом и так будет всегда.

А это человек, знавший Бродского и Довлатова. Много ли таких осталось?

Как-то расспрашивал Геннадия Сергеевича обо всём этом:

- Вы же общались с Бродским?

- С Иосифом?! Да мы с Наташей две ночи провели на его знаменитом диване!

- Вот это номер.

- Сначала познакомился с Толей Найманом, поэтом, секретарем Ахматовой. У меня начались передряги с «Зенитом», а Толя так тепло отнесся, к каждой житейской проблеме. Я уезжал играть в Харьков, надо было куда-то пристроить свою румынскую мебель. Найман узнал: «Давай так. На Карла Маркса живут мои родители, последний этаж. Рядом дверь на чердак. Ставим там!» Все организовал.

- С Бродским он вас свел?

- Да, одна компания. Иосиф только вернулся из лагеря. Синие джинсы, замшевый пиджак и спидола.

- Вы хоть поняли, что это за человек?

- Еще бы! Тем более, Бродский любил футбол. Это же он написал:

Я бы вплетал свой голос в общий звериный вой
Там, где нога продолжает начатое головой.
Изо всех законов, изданных Хаммурапи,
Самые главные – пенальти и угловой.

- Замечательно.

- Бродский обожал Стрельцова. Я играл за ленинградское «Динамо» - они с Найманом ходили за меня болеть. Потом с ними пошли на стрелку Васильевского острова. Наутро ко мне явился человек в сером костюме с вопросом: «Это правда был Бродский?» - «Да…»

Иосиф же находился под наблюдением после лагеря. Отправляли в ссылку, куда-то в Архангельскую область. Я спросил: «Была помощь от Запада?» Бродский усмехнулся: «Приехал какой-то русский. Привез мне вот эти джинсы, пиджак и спидолу. Всё».

- Так как оказались на диване у Бродского?

- Я вернулся из Харькова, начал играть за «Динамо». А жить негде. Иосиф предложил: «Генка, давай пока ко мне!» Очень хорошо помню эту комнату. Шкаф без задней стенки, облеплен коробками из-под яиц. Перегородка. Две ночи провели с женой там.

- Что еще помнится из обстановки?

- Дерматиновый диван – такие в судах стояли. Вдвоем можно было спать, хоть и узковат. Но мы молодые люди – в обнимку укладывались… Черный телефон. Фотографии с подписями.
Мама Иосифа готовила нам завтрак. Наташа моя все время вспоминает историю: чувствует – за дверью кто-то сопит, слушает у замочной скважины… Резко открывает дверь.

- Кто был?

- Соседка, которая «стучала» на Иосифа. Так Наташа ей лоб расшибла! Дверью засадила!

- Поделом.

- У Иосифа вещей не было – а казался щеголем! Эрудированный, мог сходу кусками читать Батюшкова, например. Сколько знал стихов – фантастика. Необыкновенной доброты парень. Если уж диван мне свой уступил!

- Не из этой квартиры сейчас делают музей?

- Именно! Но никак не могут выселить соседку. Не исключено, ту самую, которой моя жена разбила лоб. Не уходит, и все. Цену заломила несусветную.

Однажды заглядываю к Бродскому, встречает в коридоре: «Генка, явился бы чуть раньше – мог бы познакомиться с Мэрилин Монро». Я отстранился: «Ка-а-к? Приезжала, что ли?» Да нет, отвечает. Приезжала новая жена Артура Миллера. А предыдущей была как раз Монро!

- Новая чем занималась?

- Журналистка. Записывала интервью и фотографировала Иосифа для «Нью-Йорк Таймс». Вот, говорит, полчаса назад сидели, пили кофе, печеньем ее угощал.

Компания была потрясающая. Леша Лифшиц – который стал Львом Лосевым… Тоже Найман познакомил. Лосев отвечал в «Костре» за публицистику, поэзию и спорт. Мне говорит: «Давай что-нибудь придумаем для журнала?» Недавно отыскал этот номер и выкупил. В статье описываю вымышленный матч между сборной СССР и мира – а я, футболист Орлов, комментирую!

- Невероятно.

Вчера в Питере умер Олег Иванович Кутузов. Доктор наук, профессор. Заслуженный мастер спорта. Последний человек из баскетбольной сборной СССР 50-х. Чуть-чуть не дожил до 90. Собирались, собирались к нему на интервью, да так и прособирались...

А это я Бориса Васильевича сфотографировал. 2016-й год

"Даже в старости Спасский был необычайно красив — и не знаю, что мне доставляло большее удовольствие: фотографировать Бориса Васильевича или расспрашивать. В конце концов все перемешалось — я, застыв с фотоаппаратом в руках, пускался вдруг в расспросы.

За тридцать лет в журналистике я не так часто встречал гениев, но Борис Спасский, безусловно, был из них. Мне даже казалось, он смотрит сквозь всех нас, не особо задерживаясь взглядом. Глаза его устремлены в какой-то, одному ему ведомый космос.

Но вдруг взгляд становился цепким, будто оценивающим позицию. Начинал вспоминать потеплевшим голосом свою юность, первую любовь, адреса старого Ленинграда. Даже все это раскладывая на свой манер:

— Я же петроградец!

— Почему именно петроградец?

— Город Петра. Мне милее Петроград, чем Петербург или Ленинград. Последний раз приезжал домой в марте прошлого года. Навестил друзей, побывал на дне рождения Жореса Алферова.

— Дом вашего детства?

— Невский, 104, квартира 2. Коммуналка. Затем перебрались на 8-ю Советскую. В перестроечные времена заехал туда. Был в ужасе — тот же подъезд, те же запахи, те же крысы. С тех пор не был. Интересно, что-то изменилось?

— Какое место из ленинградской юности вспоминаете часто?

— В Аничков дворец, где находился шахматный кружок, приезжал до открытия. Стоял возле проходной, смотрел на Фонтанку..."
https://www.sport-express.ru/golyshak-vspominaet/reviews/umer-boris-spasskiy-kakim-byl-shahmatistom-golyshak-vspominaet-2304253/#comment_form

А это мы с Кесаревым в 2013-м. За пару дней до нашей встречи у Кесарева от дома угнали УАЗ-"Патриот", и родное "Динамо" не оставило старика в беде - тут же подарило какой-то китайский джип. Петрович был счастлив

Сегодня 95 лет Владимиру Кесареву, великому динамовскому защитнику. Общаться с ним был такой кайф, сам себе завидую. Миллион историй – и все вывернуты под каким-то юмористическим углом. Вот одна, рассказал мне в 2006-м:

"- Бубукин рассказывал, как вы с Нетто смеялись на политзанятиях.

- Ну, Бубука... Бубука может черти что рассказать! Ну, смеялись. Сам же Бубука что-то ляпнет – все смеются. Даже Гавриил Дмитриевич прислушается – хохочет. Он этому делу не препятствовал. А в том же Марселе послала нас команда хороших презервативов на всех купить. Льва, Бубуку и меня. Только, говорят, хороших купите.

- Пошли?

- Пошли. Приходим в аптеку, а нам говорят – не туда попали. У нас medical, а вам в санитарию надо. А в санитарии, смотрим, выбор большой, экземпляров тридцать. Спрашиваем даму – какие самые надежные? Хорошие? Выбрала она нам три или четыре сорта. Хорошо, говорим. Надо попробовать.

- То есть?

- И она интересуется: «Где ж вы пробовать-то будете?» В гостинице, отвечаем. Смеется…

- Попробовали?

- Да, приходим - как пробовать? Мы с Бубукой презерватив держим, а Лев Иванович ведром воду наливает. И считает. Какой-то на втором ведре лопнул. Отбрасываем в сторону: «Нет, давай следующий...» Один экземпляр так налили, что он раздулся во всю ванную. Вылили воду, с ним в руках в санитарию возвращаемся. Накупили на всю команду, сборную СССР.

- Сколько?

- Я уж не помню сейчас, но Бубука говорит – до сих пор в надежном состоянии. Рабочем. Он их чуть ли не миллион купил".

Пока сам в руки не взял - не верилось

Когда-то я ездил на Renault Logan.

Тогдашняя моя девушка каталась на Audi A4. Глядела на меня жалеючи, как на непутёвого. Делилась наблюдениями:

- Как-то сидели большой компанией. "Логан" только вышел. Едет мимо – и я говорю: "Интересно, кто те люди, которые покупают этот уродливый автомобиль?"

Замолчала – и я в ту же секунду догадался, каким будет продолжение.

Таким оно и оказалось:

- А потом я встретила тебя!

Тот Logan был очень необычным автомобилем. Тормозил по диагонали – передним левым колесом и задним правым. Или наоборот. Летом ещё можно приспособиться, а зимой раскручивало по непредсказуемой спирали.

Гарантийного ремонта хватало на две недели. Потом изюминка возвращалась. Кстати, тогдашний сервис Renault на МКАДе – что-то феноменальное по хамству. Ну да ладно.

Хватило моего терпения на 22 тысячи километров. Потом с облегчением пригнал в trade-in, обменял на "Тойоту".

Приёмщик произнёс голосом торжественным и трагическим:

- Ну… Прощайтесь.

Странно – как раз в этот момент мне стало ужасно жаль тот синенький "Логан". Ведь было же в нём и хорошее.

Ушёл, стараясь не оглядываться.

Сейчас Renault вроде бы желает вернуться в Россию. Вот я бы не пускал. Знакомая девочка имела отношение к этой фирме – рассказывала, как Renault сворачивался, бежал из России. Бывшим работникам вспоминать противно. Подробности такие, что даже верить неохота. "Ты ушёл – но ушёл без уважения" – сказали бы в одном фильме.

Совсем иначе уходил Porsche, насколько знаю. Продлевал и продлевал в России регистрацию товарного знака. Готов вернуться хоть сейчас. Моя любимая Suzuki, вынужденно перестав завозить новые машины, продолжает поставлять запчасти и обслуживать автомобили по гарантии.

Что думаете?

А вот и последняя картина

Прочитал, что 175 лет исполнилось Фёдору Васильеву, одному из самых дорогих художников что своего времени, что нынешнего. Сразу вспомнил историю.

Однажды я оказался в кабинете у Шабтая Калмановича.

- Похоже на индийскую лавку, да? – усмехнулся Шабтай.

"Как точно сказано" – подумал я.

Но промычал в ответ что-то сдержанное, уклончивое. Впрочем, Шабтаю было наплевать на мои мимические этюды – слишком увлекала игра собственная.

Глаза разбегались от диковин. Платиновые диски, подаренные Майклом Джексоном и Лайзой Миннелли внимание притягивали, что и говорить. Как и старинные афиши. Прочие чудеса.

- А знаешь, что здесь самое ценное? – спросил Шабтай. Точно зная, что не угадаю. Да и кто бы разобрался в этой пестроте.

- Вот эта крошечная картина, - подвёл меня к чему-то темнеющему на стене.

Я сразу понял – не всякий её увидит. Только сидящий за столом. У Калмановича с умыслом было абсолютно всё – и расположение картины, не сомневаюсь, тоже.

– Это Фёдор Васильев, король русского пейзажа. Прожил всего 23 года. Бесценная вещь! Когда её выставили на продажу, мы схлестнулись со Станиславом Говорухиным. Тоже мечтал её получить.

Калманович замолчал, заново наслаждаясь тем успехом. Радоваться он умел как никто.

Закруглил через секунду:

- Но у меня денег оказалось больше. Хе-хе.

Я застыл. Неужели можно дотронуться до этого чуда?!

- Можно? – спросил Калмановича.

Тот пожал плечами неопределённо. Видимо, я был первым, кто пожелал не осмотреть, а прикоснуться.

Я истолковал так: дотронуться можно, но только до рамы. Что тут же и сделал с большим почтением. Опережая возможное "нет".

Конечно, про Васильева я слышал раньше. Но с того момента в Третьяковке стена с его работами для меня главная.

Умирал Васильев от туберкулёза в Ялте, там и похоронен. За каждую новую картину просил всё больше и больше. Надо было на что-то лечиться. Но Третьяков платил.

Если гибнущий от пьянства Саврасов без конца тиражировал своих "грачей" и всякая новая картина становилась хуже предыдущей, доходя до вариантов совсем карикатурных, то у Васильева – чуть иначе. Последние картины по краскам мрачнее предыдущих. А может, мне кажется.

Вот эта, "В Крымских горах", его последняя. В 1873 году едва успел последними мазками доработать небо.

Вот любопытно – стену какого дома сегодня украшает тот пейзаж, за который сражались Калманович с Говорухиным?

Лежу вчера с книжечкой, одним глазом смотрю бой.

По всему выходит – Бетербиев снова лучше. Хотел уж встать, написать в телеграмчик – в реванше обычно побеждает тот, кто выиграл прежде. Так я и думал, так я и думал.

К двенадцатому раунду книжку отложил. Посмотрю-ка, думаю, пристальнее. Всё-таки чемпионский раунд. Вгляделся: ёлки-палки, так это ж повтор первого боя!

Вот такая же история была перед чемпионатом мира-2018. Оторвался от реальности, поездка за поездкой. От Кубы до Америки.

Включил какой-то товарищеский матч. Наши с Австрией, что ли.

Гляжу – бегает Игнашевич. Давным-давно закончивший со сборной. Думаю: вот нужно им пережёвывать эти консервы? Свежее ничего нет? Показали бы что-то документальное.

Ну и выключил.

А потом выяснилось…

Кто ездит по Киевскому шоссе – аккуратнее. Куча автоподставщиков.

Я знал, что в районе Румянцево у них самая рабочая точка. Готов к этим фокусам. Ну и началось – черный "крузак" без номеров на ровном зажимает, явно подставляется под удар. Так и просит!

Вот интересно – на что они рассчитывают? Регистратор стоит. Начнут прессовать – монтировка рядом. На третьей секунде прессовки башка отлетит. Вот какой у них сейчас сценарий? Может, кто знает?

Сегодня 100 лет Алексею Парамонову.

Молодежь не знает и знать не хочет никакого Парамонова. Но для нас, людей чуть старше, ясно – это великий чемпион.

Разумеется, с чудинкой. Как и все чемпионы. Работая заместителем Колоскова в федерации, Парамонов энергично забрасывал FIFA предложениями по совершенствованию правил игры в футбол. Предлагал бить пенальти верхом по пустым воротам, например. Или штрафную оформить полукругом. Что-то вроде этого. Всё пропечатывалось на официальных бланках РФС и отправлялось напрямую Блаттеру.

Блаттер был обескуражен. Терпения хватило на несколько месяцев. Потом, не выдержав, набрал Колоскову:

- Доктор, уймите вашего зама…

Но Парамонов был чудесный старик. Азартный!

Начал вдруг рассказывать, как ездил со "Спартаком" в 45-м году в Норвегию.

- Попробовал там сок черной смородины. О-ох! У меня этот вкус до сих пор во рту…

Так рассказывал, что и я почувствовал вкус черной смородины.

А где-то за полгода до смерти приехал к нему снова. Наткнувшись взглядом на мой объектив, Алексей Александрович вспомнил вдруг про фотоаппарат, который купил на Олимпиаде 56-го года. Всё, толковать о чём-то другом было бессмысленно. Любую тему выводил на тот фотоаппарат:

- Я его купил – и заболел этим делом! Фотографировал всё вокруг – и проявлял, печатал! Где ж он? Должен же быть!

Парамонов вставал, пошатываясь, ковылял к шкафу. Искал, искал, искал… Не находил.

- Да бросьте! – утомили меня эти поиски.

- Нет, подожди! – великий чемпион был упрямым человеком. - Я точно знаю, он где-то здесь.

Я моргнуть не успел – старенький Парамонов уже тащил стремянку.

Я поддерживал как мог. Чуть отвлёкся на звук за окном – и Парамонов, пошатнувшись, заваливался назад. Я ловил великого буквально в полёте. Надо сказать, испугался гораздо сильнее, чем он. А главное, фотоаппарат так и не нашли.

Я уезжал, взяв слово с чемпиона, что с поисками покончено. Нет – значит, нет. Может, он в Мельбурне и остался!

Разумеется, на следующий день звонок. Парамонов ликует:

- Приезжай, я нашёл! Нашёл!

Я примчался. Спрятанная мной вчера стремянка, конечно же, стояла около шкафа в самой боевой позиции. Фотоаппарат лежал на столе.

Парамонов повязал галстук, надел лучший пиджак:

- Ну-ка, сфотографируй меня.

Вот эта карточка.

Через полгода Парамонова не стало. С собственной дочкой он не общался десятилетиями, роскошная квартира на Удальцова ушла дальней родне.

Где фотоаппарат? Не знаю. Наверное, на помойке.

К истории с "лингвистическим" удалением Беллингема.

Вспомнилось вдруг, как судья Матюнин удалил Халка. Халк потом уверял – судья вдобавок к карточке произнёс "ненавижу негров".

Время спустя мы с Сашей Кружковым расспрашивали арбитра Юрия Баскакова – неужели такое возможно?

"- Как вы думаете, Матюнин действительно мог сказать Халку: «Ненавижу негров»?

- Да нет, что вы… Я молодым судьям говорю: «Ребятки, читайте книги, развивайтесь интеллектуально, учите языки» Иначе будут возникать ситуации как с Халком. Тому-то простительно, он в фавелах вырос. Ничего не понимает. Но Матюнин-то!

- Вы представляете, что за диалог у них вышел с Халком?

- Как заметил Андрей Бутенко, разговаривали слепой с глухим. Халк ему на ломаном английском: «Может, ты не любишь негров?» Этот, ничего не понимая, поддакивает: «Йес, йес…»

Вот и у судьи Монтеро с Беллингемом что-то похожее.

Вот заговорили про Андрюшу Иванова, про водочку. Кому-то ведь не мешало играть!

Разговаривали когда-то с легендарным в футбольном мире человеком - Александром Петрашевским. Одним из самых крутых селекционеров в советском футболе. Васю Раца, например, нашёл в какой-то деревне. Селяне бежали за "Волгой" Петрашевского, в которой увозил Раца, с хоругвями, вилами, дрынами какими-то. Но не догнали.

Он же и Горлуковича отыскал. Вот что говорил мне незадолго до кончины, в 2005-м:

- Это же вы для «Локомотива» Горлуковича нашли?

- Да. У меня была такая система – собираю ребят в кружок, говорю: «Вам играть. Называйте мне фамилии своих знакомых, которые могут команде помочь и готовы перейти в «Локомотив»…» А у нас играл Витя Шишкин, которого я когда-то еще в минское «Динамо» брал. Потом перетащил в «Локомотив».

- Он и посоветовал?

- Да. «Сигизмундыч, есть в Минске хороший защитник – Горлукович. Но он любит выпить..." Что ж делать, отвечаю. Будем перевоспитывать, если хороший. Шишкин Горлуковича тут же из Минска вызвонил, я с ним коротко переговорил – и ждем его в Москве. Приезжает в Баковку, смотрим – елки-палки…

- Что такое?

- Коверкотовый плащ, шапка-ушанка, - одно ухо оторвано. Определили его в комнату, к вечеру захожу – а там уже та-а-кая грязища… Но парень оказался хороший. Отдача большая.

- Как перевоспитывали?

- Приходилось по-разному. Переубеждал беседами. Как-то говорит: «Сигизмундыч, я вам подарок привез!» Я тогда в Баковку ездил редко, все дела в Москве были. А тут заглянул, захожу к Горлуковичу. Такая же грязь, форма валяется… И что ты думаешь? Он достает бутылку самогона! Пробка – из газеты! «Сигизмундыч, это такой первак – вы такого не пробовали». Ой, говорю, Серега, спасибо тебе огромное. Такие были времена, никуда не денешься. Потом до сборной Союза доигрался. Хороший футболист – и поругаться может, и ударить. Такие в команде нужны.

Когда-то мы с Зерновым делали интервью. Слушать его - просто кайф. Такие истории - прямо в юность возвращаешься!

"- У вас в дубле играл любимец Бескова.

- Кужлев-то? Целый сезон отыграл!

- Константин Иванович позволял ему всё. Даже обводку ради обводки.

- Это точно. Но парень был талантливый, что и говорить.

- Неужели настолько?

- Очень быстрый! Ловкий как змея! Как никто выскакивал на ударную позицию – раз, и перед воротами. А отдать в "Спартаке" всегда есть кому. Все думали, огромное будущее. Но Олег довольствовался тем, что есть. Вот идёт у него – так что из себя ещё вытаскивать? Всё же нормально! Но решил его судьбу один матч, один момент.

- Что за игра?

- Дома выиграли 1:0 у "Кёльна", на выезде проигрывали 0:2. Этот мяч всё решил бы! Гаврилов раскрутил двоих, выкатил ему на линию вратарской. До сих пор эпизод перед глазами. Метров пять – только попадай в пустой угол! Замкни!

- Не попал?

- Не попал. Жахнул выше ворот. На этом вся любовь Бескова закончилась. У Олега Ивановича тоже такое бывало – что на одном матче всё для человека заканчивалось.

- Это для кого же?

- Для Андрюши Иванова. 93-й, играем в гостях с "Барселоной". У тех Стоичков и Ромарио. Оба маленькие, юркие, а наш Андрей длиннющий. Его чуть качнут – всё, не в силах сложиться в другую сторону. А эти двое раскачивали элементарно. В России таких не было. На том матче всё для Андрея закончилось, Олег Иванович поставил крест. Понял – для больших дел не годится.

- Это беда.

- Андрей по фактуре вообще не для обороны. Ближе к средней линии. С левой у него была отличная передача, мягкая. Футбол понимал. Дистанционная скорость хорошая. А его, левшу, ставили на левый край обороны. Да ещё против Ромарио! Давай я тебе чайку-то налью? Тебе большую кружку?

- Самую большую. Я поражался – как Иванов, лощёный парень, мог так закончить жизнь? А Романцев ответил: "Так его "зашивали" с двадцати лет".

- Так оно и было. Я ж Иванова знаю с детских лет. Нашел его в школе в Новогиреево. Сделал объявление: "Кто любит футбол – приходите!" – Андрюша и явился. Эта слабинка у него уже в школе стала проявляться. Завуч рассказывает: ваш Иванов принес в школу бутылку водки!

- Это в каком классе?

- В девятом!

- Неплохое начало.

- Но в спортивной школе ничего такого не замечал. Вообще-то алкоголика по повадкам видно сразу. А по Иванову вообще не сказать было, что имеет тягу. Беда, конечно. Это ж вы нашли его перед смертью?

- Нашёл. Вы когда-нибудь видели, чтоб человек выпивал из горла бутылку водки?

- Никогда. Это Андрюша?

- Да. Зубов не было, борода до пояса. Пробку с бутылки сорвал зубами. Полудикие кошки бегали по квартире, висели спартаковские медали. Говорил: "Забирай какую хочешь, всё равно ничего не стоят".

- Ой, Господи… Как больно слышать… Каких футболистов водка губит!"

Виктор Евгеньевич Зернов прислал только вышедшую книжку. Думаю, интересного много, человек феноменальный. Столько прошло удивительных футболистов через его спартаковский дубль! Ну и с соавтором повезло, Олег Медведев - очень толковый корреспондент

Вот тут возник вопрос - на фотографии со сбора 1988 года Александр Бубнов есть (пятый слева в верхнем ряду), а на чемпионате Европы отсутствовал. Как же так?

А вот что рассказал он сам в интервью моему другу Сергею Шмитько:

"- Кто больше нагружал футболистов — Бесков или Лобановский?

- Конечно, Валерий Васильевич. В киевском «Динамо» была тренировка на скоростную выносливость. Футболисты окрестили ее тестом смерти. 1988 год. Накануне чемпионата Европы в Германии поехали на сбор в Италию. Среднегорье. Первый отрезок — 200 метров на максимальной скорости. Киевляне с тестом были знакомы, а я бежал в первый раз. Зная об этом, Лобан поставил меня первым.

- Почему вас?

- Схитрил. Киевляне халявили. А у Лобана по плану задача — дать нагрузку. Как заставить?

«Александр, вперед», — говорит мне Лобан. Он знал, что я фанатик, буду выкладываться. И хотел, чтобы все остальные тянулись за мной. В чем смысл теста? Пробежал — пульс 180–200. За три минуты отдыха он должен опуститься до 120.

Мы пронеслись две сотни метров. Подходит Лобан: глядя на часы, щупает пульс: «Такое ощущение, что ты не бежал! На второй минуте восстановился». Я оглянулся на всех: 200 метров — а они уже задышали со страшной силой.

Через минуту 400 метров. Я пролетел эту дистанцию, снова первый. Но почувствовал, что тяжело. Восстановился на третьей минуте. «Все нормально. 600!» — а это полтора круга на максимуме. Ноги уже не бегут, пульс не восстановился — 140–160. И в игре такое бывает, особенно в затяжном прессинге или когда тебе нужно сыграть все 90 минут примерно в одном темпе. Это и был стиль игры Лобановского — подавить соперника мощью. Он взял эту методику из легкой атлетики. Для организма стресс сумасшедший, но если он адаптирован — на поле будешь летать.

После 600 метров почувствовал, что все — я на пределе. Дышу тяжко. Рядом Заваров. Он несся прямо за мной: нагнулся, весь красный, еле стоит. Чуть отдышавшись, распрямляется и говорит Лобану: «Иди ты, рыжий, со своим тестом».

- Ничего себе.

- Я схватился за голову: самому Лобановскому такое сказать! В присутствии всех. Валерий Васильевич понимал, насколько тяжело было Завару. И спокойно так, с юмором: «Никита Павлович (Симонян. — Прим.), Саша не понимает наши задачи и цели. Нам такие футболисты на чемпионате Европы не нужны. Билет в руки и обратно в Москву».

Видимо, по итогам забега заваровский билет в Москву переписали на Бубнова

Нашёл еще такую карточку, никогда не видел прежде. Судя по Бубнову и Пасулько в составе - Евро-88
P.S. Уточнил! Это база в Чокко, весна 88-го. Подготовка к чемпионату Европы в Германии

Кирилл прислал. Тот самый день, то самое интервью

Читаю дневники Кафки. Натыкаюсь на изумительное – "11 марта 1912 года. Декламатор Райхман на следующий день после нашего разговора попал в сумасшедший дом".

Сразу вспомнил историю очень близкую. Мой приятель Кирилл Зангалис сделал интервью с великим шахматным чемпионом Борисом Спасским. Всё написал, отправил визировать.

Не знаю, что уж такого увидел Борис Васильевич, но во время редактирования его хватил удар. Инсульт! Прямо над листочками!

Вспомнив эту историю, я звоню Зангалису и расспрашиваю.

- 2010-й год, - охотно рассказывает Кирилл. - Преддверие Всемирной шахматной олимпиады в Ханты-Мансийске. Илюмжинов даёт пресс-конференцию, на которой присутствует Спасский. Я работал в "Советском спорте". Крайне строгий редактор Игорь Коц постоянно требовал эксклюзив. Интервью с теми, с кем поговорить почти невозможно. Борис Спасский утверждал, что не давал больших интервью 20 лет!

- Ну и дела.

- Я смекнул – могу сделать и для себя великое дело, и перед Коцем показать себя молодцом. Мы все его страшно боялись, угодить было очень трудно!

- Игорь Александрович мужчина крутой.

- Сначала я подошёл к самому Спасскому. Тот отказал. Хоть и в дружелюбной форме. Думаю: вот у меня хорошие отношения с Илюмжиновым. Тот Спасскому помогает. А не сможет ли повлиять? Надо же – Борис Васильевич соглашается! Встретились в Москве. Помню, я ехал на какую-то далекую станцию, самую окраину. Спасский предупредил – он очень торопится, есть только час. На следующий день улетает в Париж. Мы сели на скамеечке возле дома, где жила его агент и секретарь Кузнецова. Вместо часа проговорили четыре!

- У меня со Спасским была такая же история.

- Беседа меня поразила. Это было очень круто. Да и Борис Васильевич был в прекрасной форме. Я побежал домой, хотелось поскорее всё это написать. Когда расшифровывал – меня ещё раз настигло меня ощущение "ох, как круто!" Просидел всю ночь, написал 20 тысяч знаков. По меркам "Советского спорта" – перебор любого максимума. Разворот с хвостиком.

- Спасский стоил трёх разворотов.

- Согласен. Мы хотели дать эту заметку в номер. Отсылаю всё написанное тому самому агенту Кузнецовой, которая сказала, что ради меня Борис Васильевич не будет спать ночь, всё отредактирует. С утра я примчался в редакцию. Спасский на звонки не отвечает. Кузнецова тоже. Я начинаю нервничать к вечеру Коц требует текст!

- Я представляю.

- К вечеру приходит sms от Кузнецовой. Просто и безапелляционно: "интервью не будет в газете". Я взорвался. Пишу в ответ: "Что случилось? Как же так? Меня убьёт редактор!" Новое сообщение от неё: "Есть непредвиденные обстоятельства".

- Про здоровье ни слова?

- Ни единого. Я сначала в агрессию: "Этого не может быть, мы же договаривались…" Думал, это заморочки агента. В ответ ни слова. На следующий день тишина. Через два дня тишина. На третий в жёлтом издании "Life" новость: Борис Спасский при смерти в больнице, с ним ночью случился инсульт. Я звоню Кузнецовой: "Боже мой, как же так?!"

- Всё подтвердила?

- Отвечает – да, всё случилось во время редактирования вашего интервью. Прежде были предпосылки, но удар случился как раз в этот момент. Сейчас Борис Васильевич при смерти, его переправляют во Францию на лечение.

- Про интервью уже не говорила?

- Сказала: пока Борис Васильевич не выздоровеет, они не дают разрешения на публикацию. Если случится худшее, тем более интервью не должно выходить. В редакции потом шутили – "ты зачем убил десятого чемпиона мира?"

- Шутил, надо думать, не Коц?

- Надо отдать должное Коцу, он сказал: "Что ж поделаешь?" Но с того момента раз в месяц интересовался: "Как там Борис Васильевич?"

- На каком эпизоде Спасский рухнул?

- Вот это самое обидное – почти весь текст отредактировал. Оставалась последняя глава – про Фишера!

- Понимаю, почему он так расчувствовался.

- Что ни делается – всё к лучшему. Года через полтора, когда Спасский пришел в себя, интервью вышло. Точно к его 75-летию. Произвело фурор! Спасский был очень благодарен, что я его не "кинул". Агент Кузнецова, которая отличается крайне сложным характером, тоже прониклась ко мне доверием. Всё это помогло мне потом.
- Что случилось?

- А случился знаменитый побег Спасского из Парижа в Москву. Его спецслужбы вытаскивали без паспорта, по бумажке из посольства. Потому что документы Бориса Васильевича прятала жена. Как думал сам Спасский, пыталась его залечить до смерти, чтоб получить наследство. Был выходной, ничего не предвещало беды. Я попивал водочку за ужином – и тут звонок от Коца!

- Даже я вздрогнул, представив.

- Я сижу тёпленький – а в трубке железный голос: "По моей информации, Спасский в Москве. Ничего не знаю – где хочешь доставай интервью…" Я в диком ужасе! Понимаю же – где я достану Спасского? Беда!

- Ну и?

- От безнадёги набрал Кузнецовой. Та вдруг произносит: "В благодарность вам за ту историю…" – и передаёт трубку Борису Васильевичу! Первое интервью о побеге из Парижа! Его перепечатала ещё и "Комсомолка". А для меня куча ништяков от редакции, лично Коца и даже покойного Сунгоркина.

Какое чудо попало в руки - сборная СССР что-то сажает в Симферополе, 1986 год. Эдуард Васильевич Малофеев (слева) ещё не знает, что на чемпионат мира сборную повезёт не он, а Лобановский. Но Гена Литовченко (в центре) уже о чём-то догадывается. Публикуется впервые, нигде такую карточку не видел!

Может, кому-то озорной заголовок не зашёл - ну и не смотрите на него. Зато историй у Романа Орещука полная корзина. Например, такая:

"—- С Нигматуллиным из-за чего рассорились?

— Из-за Влада Карапузова. У него был один вопрос, который Руслан взялся разрулить. Сказал, что обойдется в три тысячи евро. Назвал человека, ему отец Карапузова и передал деньги.

Проходит год. Вопрос не решен. Отец Влада набирает Руслану: «В чем проблема?» А Нигматуллин уже в Майами. Отвечает: «Вы звонили тому человеку?» — «Да. Трубку не берет». — «Сейчас сам с ним свяжусь».

Потом перезванивает: «Он отказывается решать. Говорит, это стоит дороже». — «Ладно, найдем другого. Деньги только верни». И тут Нигматуллин произносит: «Я у вас ничего не брал». — «Как?» — «Разве вы мне в руки что-то давали?»

— Сильный ход.

— «Ты же был в Майами. Сказал: отдай этому человеку». — «Он не хочет возвращать». — «А мы должны страдать? Ты же наш агент!»

— Нашлись аргументы?

— Руслан отвечает: «Не я, а мы с Орещуком». — «Хорошо, я поговорю с Романом». Я узнаю про эту историю — и пишу Нигматуллину: «Почему ты меня даже в курс дела не ввел? Понимаешь, что из-за твоих трех тысяч можем пострадать? Давай напополам разделим и вернем...» — «Я ничего не брал, пусть спрашивает у того, кому отдавал». — «Руслан, ты что творишь?» — «Да мне насрать. Я в Майами. Если хочешь — занимайся Карапузовым сам».

— Мы поражены.

— В итоге отец Карапузова произнес: «Если узнаю, что ты хоть копейку отдал Руслану в качестве комиссионных, мы с тобой работать закончим». Это принципиальная позиция и его, и самого футболиста. Что особенно-то зацепило семью Карапузовых?

— Что?

— Мало того, что Руслан их швырнул. Еще и сказал: «У меня денег нет, разбирайтесь сами. Ничего вам дать не могу». А через два дня выложил видео, как купил жене новый Lexus. Тут у Влада и папы просто все закипело: «Нет денег?!»

— Жена позже финт выкинула — будь здоров.

— А все взаимосвязано в жизни..."

https://www.sport-express.ru/fridays/reviews/roman-oreschuk-intervyu-byvshego-sportivnogo-direktora-dinamo-o-karere-cherchesove-bakaeve-i-soboleve-razgovor-po-pyatnicam-2299564/

BBC про него только выпустил 9-серийный подкаст

Вот что мне прислали только что. Фантастика

Вот и он, Владимир Романов

Если уж вы большинством голосов согласились, что предыдущая история невероятная – вот вам ещё одна.

Когда-то я искал, искал, искал Владимира Романова. Весёлого миллиардера, скупившего половину города Эдинбурга и заодно команду "Хартс". Встречался с королевой Елизаветой. Ругался с судьями и соперниками. Пытался заявить самого себя в качестве футболиста на матч с "Барселоной". Словом, шумел.

Потом обанкротился и пропал. Отобрали и банк в Литве, и футбольный клуб в Шотландии, и офис на Якиманке. Интерпол требовал его выдать – но президент Путин ответил: "Мы русских пенсионеров не выдаём".

Но с тех пор Романова никто не видел. Говорили, что скрывается. Изменил лицо.

Нашёл его, когда уж отчаялся. У знакомого в телефонной книжке оказалось пять номеров Романова. Отозвался четвёртый.

Я был ошеломлён. Романов жил в Мытищах – со мной рядом!

Ну, не совсем в Мытищах, а в соседней деревеньке Никульское. Так что встретиться в "Чижике" мы не могли. Если б столкнулось там – наверное, я умер бы прямо на кассе. Выронив пиццу и колбасу.

- У меня в Никульском подводная лодка, - добавил Романов.

Что-о?! Какая подводная лодка? Живёт на ней, что ли? С учётом интереса Интерпола – возможно, идея неплохая…

Конечно же, я приехал. Вместе с Романовым лазили по той самой подводной лодке. Которая стояла не на воде, а рядышком. На ходу слушал невероятную историю, рискуя глазом воткнуться в какой-нибудь штырь. А штыри там на каждом шагу, поверьте.

Оказывается, это та самая лодка К-19, про которую в Голливуде сняли кино с Харрисоном Фордом в главной роли. Романов когда-то на ней был матросом. А узнав, что лодку собираются пустить на металлолом, собрал последние денежки и выкупил. Установил на собственной даче. На боку крупными буквами стихи собственного сочинения.

Вот теперь указывал мне куда-то в тёмные недра:

- Там был ядерный отсек! Мы с ветеранами считали – на этой лодке погибло 70 человек…. Пережила кучу аварий. Самая большая – погиб экипаж Кулибабы. Разом сгорело 28 человек. Сами подводники её прозвали "Хиросимой" – но с задачей справлялась. Это она в 75-м году принудила Штаты подписать мирный договор. В Хельсинки. Это была даже не лодка, а атомный крейсер. С тремя ракетами. Достаточно, чтоб снести не город, а страну целиком. Я на ней три с половиной года провёл. Срочную служил.

- Она и сейчас радиоактивная?

- Да ты что, смеёшься? Давно ничего не осталось.

- Такая небольшая.

- Это не вся лодка – только рубка, верхняя часть…

Я охал. Переводил разговор на приём у королевы, чтоб продышаться и начать расспрашивать снова. Романов легко соглашался:

- Приглашают на приём к Елизавете II. По протоколу можно только здороваться и стоять смирно. А про меня статьи каждый день – какую только херню ни пишут! Королева-то читает, ей интересно. Рядом принц Чарльз. Королева меня замечает: "Ой, это вы?!" Будто Майкла Джексона увидела! С Чарльзом вместе засыпали вопросами…

К чему я это всё? А вот к чему. Звонит мне на днях Илья Аркадьевич Казаков. Говорит:

- Дай телефон Романова. Мой товарищ Павел Кидисюк стал заместителем директора музея Победы на Поклонной горе. Хочет лодку у него выпросить. Такая должна быть настоящим памятником, а не стоять где-то в деревне. Как думаешь, отдаст?

Я не сомневался в душевных качествах Романова. Конечно же, отдаст.

Через пару дней узнаю – Романов рад передать сохранённое сокровище музею. Высказался прямо как Иван Васильевич в фильме: "Да забирайте!"

Как всё-таки здорово – быть чуть-чуть причастным к такой истории. Я счастлив.

Получай, Москва, новый памятник.

Люблю я такие истории.

Игуменья Серафима, настоятельница Новодевичьего монастыря.

В мирской жизни – Варвара Васильевна Чёрная. Доктор технических наук, профессор, лауреат Государственной премии. 2 ордена. Масса изобретений в области скафандров.

Приняла постриг в 80 лет.

Невероятно же?

Время не жалеет самых—самых железных.

Звоню Борису Майорову, поздравляю с 87-летием. Шум – как будто на хоккее. Я даже обрадовался за Бориса Александровича.

- Нет, - отвечает. – Я в больнице. Сердце…

Я ужаснулся – и Майоров немедленно уточнил:

- Выйду как новенький!

- Держитесь, - говорю. – Вы для меня самый-самый легендарный.

- Так других не осталось, все поумирали, - заметил Борис Александрович.

Долго-долго перечислял свои составы сборной и "Спартака":

- Из этой команды живы двое. Из этой – трое. И те еле ходят…

Вот как это выглядит