Фантазия = онтологическая интуиция, пока ещё не собранная, но возможная по направлению. Фантастика, которую мы проговариваем вслух, — становится архитектурой завтрашнего мира.

Обсуждаем Гегеля!

https://www.youtube.com/watch?v=eZHKMsg8x4I
https://www.twitch.tv/team_yalda

Друзья! Сегодня в 18:00 МСК мы начнём стрим, посвящённый философии Гегеля! В качестве приглашенных гостей выступят уже знакомые вам и любимые вами Любовь Гречко и Денис Маслов, историки философии-гегелеведы. Приходите на стрим и спешите задать вопросы о философии уважаемым гостям!
А во второй части стрима, которая будет проходить исключительно на Твиче, мы будем смотреть художественный фильм "Зодиак".

Что удивительно — попытка саморазрушения иногда открывает в сознании парадоксальное пространство, где бытие обретает ранее скрытые смыслы. Кажется, что шаг в бездну не отменяет саму бездну, а скорее подчёркивает её контуры, заставляя параллельно трескаться и само мироощущение. Но именно в эти трещины может проникнуть луч света, обещающий иной, более подлинный взгляд на жизнь.

В «Бойцовском клубе» саморазрушение выглядит не просто как отчаяние, а как упорное стремление очиститься от всех иллюзий современного общества потребления. Герой погружается в пучину боли и хаоса, словно пытаясь найти там искры первозданной правды о себе. Раз за разом раскалывая собственное «я», он обнаруживает, что боль рождает внутреннюю ясность, освобождает от искусственных ролей, от страха не соответствовать ожиданиям. Ирония в том, что, стоя у черты между бытием и небытием, мы внезапно можем нащупать твердь, о существовании которой и не подозревали.

Так же загадочен и поступок Эмпедокла, бросившегося в жерло Этны. Устремляясь в раскалённое сердце земли, он, возможно, не искал простого трагического конца. Для него всё сущее раскладывалось на вечную игру Любви и Раздора, из которых соткана вселенная. Это означало, что саморазрушение послужило радикальным способом соприсутствия с космосом. Финальное сгорание в вулканическом пламени могло казаться путём к высшему единству, где страх смерти уступает место полноте бытия. Трагедия? Безусловно. А для Эмпедокла? Не факт.

Совсем иной тон даёт стоицизм. Он не воспевает саморазрушение, но прямо говорит о тесном родстве со смертью. Стоик, осознав неизбежность конца, перестаёт играть в бесполезные игры тревоги, страхов, тщеславия. Если смерть не надо специально вызывать, но надо помнить о ней ежеминутно, тогда исчезает большая часть надуманных препятствий, и в душе возникает спокойствие, близкое к свободе. Здесь нет ни яркой вспышки героического самопожертвования, ни отчаянного броска в вулкан — есть ровное принятие действительности: ты живёшь глубоко и интенсивно, понимая конечность каждого мгновения.

Саморазрушение имеет удивительное амбивалентное измерение. С одной стороны, в нём обнаруживается бездна, которая грозится поглотить и растворить все наши надежды. С другой — оно может заставить нас разглядеть в этой бездне отражение давно забытой истины: жизнь слишком ценна и глубока, чтобы прятаться за обманчивым комфортом. Когда отпадают пустые маски и навязанные схемы, становится возможен настоящий диалог с собой. Саморазрушение не сводится к банальной эскапистской тяге к смерти, а может рассматриваться как крайняя форма поиска смысла. Иногда именно баланс на грани дарует ясность: в лучах memento mori радость жизни звучит громче, а страх оборачивается открытым взглядом на реальность. И, может быть, это парадоксальная победа духа: обнаружить умиротворение и благодарность к свету на самом пороге мрака.

Метаобыденность: погружение в глубины повседневности

(только не утони)

Мне всегда неявно казалось, что истина не сокрыта, она лежит на поверхности — в обыденности, праксисе, быте, «житейской мудрости». Хоть я и отгоняла от себя эту мысль (конечно, негоже философу отрекаться от ментальной гимнастики и теоретических нагромождений), она снова и снова всплывала. Возможно, правдорубы — это не титулованные мыслители, а люди, никогда и не слышавшие о метафизике или феноменологии, зато соприкасающиеся с сутью жизни изо дня в день. Не знаю. Я уже ни в чем не уверена, что касается вопроса истины. Я уверена только в том, что 9 лет назад решила положить жизнь на алтарь этого расследования. И в том, что я найду свой главный ответ.

В нашем стремительном мире, где каждое мгновение насыщено информацией и событиями, метаобыденность возникает как светлый маяк, призывающий остановиться, очнуться и задуматься о том, что мы обычно принимаем за данность. Почему бы не позволить этой философии, как тонкой паутине, пронизывать повседневность, заставляя взглянуть на привычные вещи под новым углом?

Что вообще такое метаобыденность?

Это не просто игра слов, а нечто, призывающее выйти за пределы обыденного восприятия, возвыситься над ним и в то же время осознать его величайшую ценность как врост в Бытие. "Мета" = "за пределами", "beyond", а "обыденность" — это наша повседневная жизнь, наполненная рутиной, привычками и стереотипами.

Многие философы подчеркивали важность "пробуждения" от состояния повседневности, чтобы увидеть мир в его истинной красоте и сложности. У Хайдеггера это концепция "заброшенности" (Geworfenheit), которая описывает, как мы, будучи брошенными в мир, часто теряем связь с самими собой и окружающей реальностью. Метаобыденность предлагает возможность вернуть эту связь, осознав, что каждое мгновение жизни — это уникальный опыт, который стоит проживать. Левинас настаивал на принципиальности роли Другого в нашем существовании. Встреча с другим — это момент, когда можно выйти за пределы своей эгоцентричной повседневности и увидеть мир с новой перспективы.

Мы часто живем в автоматическом режиме, не осознавая, что происходит вокруг. Представьте, что вы идете по знакомой улице. Каждый день проходите мимо одних и тех же зданий, но, возможно, никогда не задумывались о том, какую историю они хранят. Однако стоит оглянуться и увидеть, что за привычными фасадами скрываются целые миры, полные жизни, страстей и историй. Это как снять пелену с глаз и обнаружить мир в его многообразии и глубине.

Осознанность — способность быть в настоящем моменте, осознавать свои мысли, чувства и окружающую реальность. Наслаждаться чашкой кофе, решить быть здесь и сейчас. Замечать ароматы, звуки, разговоры людей вокруг. Это простое действие — быть внимательным к настоящему моменту — может стать источником удовлетворения и радости. Метаобыденность заставляет ценить моменты, которые часто ускользают от нашего внимания. Видеть красоту, отслеживать свои привычки, прислушиваться к подлинными желаниям и потребностям, ценить ритуалы и ловить гармонию вкупе с продуктивностью. Только при этом важно соблюдать баланс, иначе можно нарваться на перегруженность фоновыми деталями.

Ныне распространенный парадокс — это гипертрофированная включённость в рутину, но при этом слепая, не отрефлексированная. А жизнь идет. И всегда где-то рядом.

Перед вами — Абсолютный Дух, созданный искусственным интеллектом. Смогла ли я сама бы догадаться изобразить пустой трон во главе всего — вопрос со звездочкой.

Давайте рассмотрим эту картинку подробнее.

Первый символ — пустой трон как олицетворение того, что Абсолют не персонифицирован и даже не является субъектом. Он, как закон бытия, правит, и в то же время сам ему подчиняется. Кто-то даже трактует гегелевскую схему как божественность самой диалектики, а не Бога. Гениально? Гениально.

Второй символ — лестница истории. Мы можем разглядеть здания, площади, храмы и даже людей. И чем выше, чем ближе они к Абсолюту, тем светлее краски, а значит, тем неразличённее они с ним становятся. Это про то, что инобытие должно иметь чёткий контраст с Абсолютным Духом, но по мере возвышения знания, противоречие начинает сниматься и в конечном счёте утверждается истина как самодостоверность и слияние.

Третий символ — круги и свет. Сама композиция отдаленно напоминает иллюстрацию девяти кругов ада, только в перевернутом виде и в восхождении к свету, а не в нисхождении во тьму. Это снова подтверждает идею развития истории, Абсолюта и людей. Всё устремлено ввысь и ждёт проникновения ослепляющего света.

Даже в самые тяжёлые времена жизнь стоит того, чтобы её прожить. Это моё кредо, мой символ веры. Личный и непоколебимый выбор, несмотря на то, что некоторые тейки жизнеотрицающей философии резонируют с моим мироощущением, особенно в трудные, тоскливые и пустые периоды. Да, зачастую пласты зла перекрывают пласты блага. Бывает, всё, к чему мы идём, крошится прямо перед нами, а всё, чем дорожим, в один момент испаряется. Однако наделение бытия самодавлеющим смыслом в классическом аристотелевском ключе — это достаточное основание для того, чтобы, если и не обожать жизнь, то хотя бы её признавать.

Антинаталисты мб могут выйти в более менее нейтральную и даже очень близкую к экзистенциалистской, позицию: благодаря разведению понятий «смерть» и «несуществование». Смерть для них — абсолютное зло, во избежание которого и выдвигается альтернатива нерождения. А в более жестких концепциях абсолютное зло легким движением руки превращается в абсолютное благо, ведь благо — это то, к чему стремятся и что ценно само по себе. Такие фокусы неприемлемы, разумеется. И такая картина мира противоречит моей. Я люблю жизнь, даже если мне очень плохо. Императивно люблю.

Философия в художественной литературе присутствует всегда, но если мы говорим не просто о «мм! какая глубокая книга!!», а о транслировании в текст явно (можно даже сказать «специфически») философских топик и даже течений, то список прилично сужается.

Пусть ответ будет и банальным, но я не могу не назвать этих писателей. Однозначно Достоевский, однозначно Булгаков, Герман Гессе, Максим Горький, Данте Алигьери (бтв, прямо сейчас, чтобы уснуть, слушаю «Божественную комедию»), Лавкрафт, Виктор Гюго.

Любые радикальные движения — не база.

В отношениях каждый должен быть специалистом в чем-то своём, при этом офк общие темы/интересы должны быть, но на менее глобальном и более множественном уровне. Грубо говоря, вы должны смотреть в одном направлении, но разными глазами. Или, иными словами, иметь много точек соприкосновения, но не полностью сливаться. Вот тогда вы будете друг другу интересны. И тогда будет создаваться эмоциональная связь на дополнении друг друга.

В моей жизни философия - это не просто хобби наряду с бильярдом или сборкой пазлов, это глубокая любовь. Причем самодостаточная. В отношениях необходимо лишь получать уважение этой любви, поддержу твоих проектов и интерес к твоим интересам. Шарить за всё это не надо, а то у мужчины может не остаться времени на то, чтобы шарить в становлении гением, миллиардером и филантропом))))

Если речь про киников, то не представляю, как можно относиться к этой школе, кроме как с иронией))
Буквально те же Хайдеггер или Ницше, будучи в одном ряду с Диогеном в топе мемных философов, совершенно точно создали фундаментальные и серьезные философские системы. Кроме шуток про сапог или деда-фашиста можно разворачивать бесконечные существенные дискуссии вокруг их учений. Но какие сколько-нибудь адекватные дискуссии можно выстроить вокруг кинизма? Никаких. Всё, так или иначе, скатывается либо к стоицизму, либо к анархизму, либо к бочке и к «уйди, Македонский, ты загораживаешь мне Солнце».

Философия — это универсальное вопрошание, а потому не смею запрещать задавать универсальные (=анонимные) вопросы, и не только.
Возможно, они станут темой для отдельных макропостов.

Ссыло4ка: https://t.me/askrubot?start=329891697