Вот эти знаменитые газеты, слегка уже пожелтевшие, тогда вокруг них был фейсбучный бум, а я чуть ли не один был в Москве, и меня просили о них все друзья. Я метнулся по киоскам, удалось достать 2 последних экз, но они до сих пор у меня, не было никакой оказии передать, и сам я нигде за последний год не был. Вот, лежат.
16 февраля это был такой серенький слепенький день. Я почти ничего не помню про этот день. Вероятно, утром открыл фейсбук, а там сплошное ПОЖАЛУЙСТА СКАЖИТЕ ЧТО ЭТО НЕПРАВДА. Примерно до обеда считалось, что это еще не точно, но всё уже было понятно. Потом я где-то написал, что плакал в ванной, почему-то конкретно этого не помню, но, видимо, так и было.
После обеда в дверь начали настойчиво долбить, я ни звука, но сразу понял по силуэтам в глазке, что это они, хотя они были в штатском. Но я решил, что они боятся беспорядков и обходят поквартирно всех, кто когда-то попал в их поле зрения. (Так уже было весной 2022.) То есть связал это со смертью Навального и особо не беспокоился. Как оказалось, зря, потому что это меня хотели привлечь свидетелем по делу Алсу Курмашевой, но это выяснилось уже в марте, когда мы столкнулись с ними лицом к лицу на лестнице. (Они похвастали, что так давно ходят, что даже выяснили у соседей, в какое время я гуляю с собакой. Странно, значит, в большинстве случаев действительно не заставали.) Но удивительно, что впервые они пришли именно в тот день.
Я был уверен, что в этот день все уже валят в центр с цветами, но, как ни странно, этого не происходило, на Соловецком камне появились единичные цветы.
Все начали валить на следующий день, и валили, валили, валили, всю весну (в основном уже на Борисовское кладбище), как будто хотели завалить цветочной стеной и эшников, которые там дежурили (думаю, что и до сих пор), и всех их, всех их, чтобы они захлебнулись в этих цветах.
Следующий день был выходной — я встал, пошел в цветочный магазин, где была внезапная очередь (но всё-таки, думаю, совпадение), и пока там ждал, пошли тревожные посты, что всех у стены на проспекте Сахарова начали жестко винтить. (В какой-то момент так ненадолго вдруг было, около полудня, опа, и началось. А потом вдруг опа и закончилось.) Я развернулся и пошел домой. Где-то через час или два по постам стало понятно, что никого уже не винтят. Я опять встал с дивана и поехал. Приехал к Соловецкому камню на Лубянку, где было какое-то впечатление коробчонки в коробчонке, вещи в себе: ты выходишь из определенного выхода метро, там очередь, какие-то коробки, рамки, ворота; ты проходишь определенным маршрутом до камня, где уже курган из цветов и куда надо положить цветы (останавливаться запрещали); ты выходишь из других коробчатых временных ворот и сразу спускаешься под землю в другой вход метро. Как ни странно, я никогда не был раньше у Соловецкого камня (хотя несколько лет работал в двух шагах в Вышке), и удивился много позже, когда оказался там снова и там не было никаких коробок и ворот — просто голый скверик. Но его и потом (и, вероятно, до сих пор) патрулировали с автозаком.
А на самих похоронах 1 марта я не был. В тот день не с кем было оставить сына, а после того, как они начали ходить и стучать, мы перестали оставлять его дома одного. Я был на кладбище на следующий день — 2го. Народу толпа. Но та самая очередь, опоясавшая всё Борисово, ускоренное видео которой было потом много где, была почему-то еще через день. Думаю, многие убедились, что 2го не винтят, и 3го поехали уже все.
Мне трудно думать об Алексее. Я сожалею, что не знал его. Это так глупо, мы жили в одно время в одном городе. И потом, когда он уже сидел, я почему-то ни разу не написал ему, хотя вступал в переписку со многими. Кто-то из знакомых по уфимскому комьюнити писем политзаключенным потом сказал что-то в духе: я не решал:ась написать ему, потому что не хотелось отнимать его время (постоянно в карцере в жестких условиях), а он, наверное, и так завален письмами. Я примерно так же и думал. А потом оказалось, что решались писать ему не так уж и много людей. Ну, относительно.
@ironmask