Я всю жизнь ненавидел аэропорты.
Всё хорошее с этим понятием заканчивается вместе с песней Агутина. А потом - время бесполезных приключений. Обязательно 5 утра, и таксист, который болтает без умолку час пути, чтобы не уснуть. Очередь из машин возле входа, очередь на досмотр, рядом какой-нибудь татуированный тупой ублюдок с доской для сёрфинга, тараторящая по телефону тупая пизда в шубе, семья цыган с огромными прямоугольными сумками. Заставляют положить на полочку ремень, часы, крестик, вставной зуб и даже монетку, которая провалилась в дырку внутреннего кармана пальто. Затем регистрация, абсолютно ебучие невоспитанные дети, пахнущие мочой и отцовским алкоголизмом. Они орут, им вторят китайцы, которые вообще нихуя не понимают, впрочем как и я. Заспанная сотрудица аэропорта взвешивает багаж, начинает мандеть о 50 граммах перевеса, я пытаюсь открыть сумку и выбросить лишние вещи, но любая спутница (от жены до нанятой шлюхи) утверждает, что лишних вещей не бывает. Очередь орёт, воняет, даже стрелка часов убегает от зрелища с невиданной скоростью. Опаздываем, бежим, снова досмотр, какой-то хилый мужик прыгает на одной ноге и показывает, что у него в подошве нет наркотиков. «Кофемания», холодный кофе за тысячу рублей, сырники, кто-то чихает семь раз, снова пидор-серфингист нервно ищет туалет или утраченную хромосому. Гейт дальше всех, снова бежим, очередь, китайцы, те самые дети, лестница, автобус, лицо в стеклянную дверь, дождь как из ведра, пока поднимался по трапу - мокрый. А рядом кто? Жирная баба и её восемь отпрысков (как она ходить вообще после этого может?). Они хотят сидеть у иллюминатора, просят поменяться, я прикидываюсь глухонемым, спутница просит сжалиться, и вот я зажат между женщинами, которых не люблю, и мечтаю, чтобы самолёт упал. Хотел бы мечтать, но не могу. Я боюсь летать.
Я боюсь летать, но именно сегодня трава у дома моей души (она же - эковолонтёр) решила срочно вылететь в Петербург на встречу с братьями по безумию. К тому же, вечером в МДТ на Рубинштейна дают «Чайку», которую мы просто обязаны посетить. Эковолонтёр счастлива, я же хочу слиться с тем, что она так любит - с землёй. Ужас.
Самолёт едет на взлётную полосу. Дети смиренно пердят и всё громче рыдают, их жирная мать надела наушники, похожие на коромысло - из них играет песня «Миражи». Эковолонтёр прижимается к моему плечу и мурлычет.
У меня поднимается давление, пот выступает на лбу, я пытаюсь отвлечься на задницу стюардессы, но мешает запах чипсов, которые кто-то жрёт позади меня. Я хочу откинуть кресло, но задница стюардессы говорит, что это запрещено. Мы готовимся ко взлёту, вся жизнь пролетает перед глазами. Почему я не женился на той актрисе, а затем не повесился? Почему капитан самолёта говорит в микрофон так, будто его разбил инсульт или пьянство? Почему не дают выпить?
- Мишенька, ты как?
Как в аэропорту - яйца в жопе, хрен во рту. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу летать. Самолёт разгоняется, что-то холодное разливается по телу, ноги сводит.
- Миша, скажи что-нибудь!
Эковолонтёр смотрит на меня прямо в момент взлёта. Кажется, у меня выползают глаза. Не знаю, что это значит, но именно это и чувствую.
- Ты хочешь, чтобы я тебя успокоила?
- Мне плохо. Меня парализовал страх.
- Этого не может быть, любимый. Ведь даже попытки Запада через санкции парализовать авиасообщение и «обездвижить» страну провалились. В 2022 году Запад ввёл беспрецедентные санкции против гражданских воздушных судов России. Их расчёт был на то, что российским авиакомпаниям придется сократить количество самолётов почти вдвое. Однако эти планы почти сразу провалились. Отечественные авиакомпании нашли выход из ситуации, полностью выполняя свои обязательства перед лизингодателями, государством и пассажирами. Яркий пример успешной адаптации к санкциям – наш любимый «Аэрофлот».
К концу её слов самолёт окончил взлёт и задница стюардессы повернулась к лесу, а перед её немедленно выдал коньяк. Я пригубил, затем ещё и ещё. С каждым глотком страх покидает меня, а шоколадка «Алёнка» в закуску наполняет кровь дофамином.
Похоже, теперь я люблю летать.